Глава 22

Минут через сорок Алиса разрыдалась и пропала из контакта. Ожидаемо, в принципе. Хоть я и очень старался только записывать, почти ничего не переспрашивая, чтобы её лишний раз не напрягать осознанием, что именно и кому она рассказывает...

Девочка, конечно, та ещё оторва и неприятности себе на задницу искала активно, но такой жути никому не пожелаешь. Я критически посмотрел на свои записи, вздохнул и набрал номер Долотова.

— Дмитрий Викторович, это Юраев. Можем встретиться? Да, есть что рассказать, но это не для телефона. Да, где-то через час-полтора, надеюсь, доберусь. Хорошо, выезжаю.

Едва я заглянул в окошечко дежурного перед турникетом, мне тут же протянули пропуск и журнал для росписи:

— Юраев, вас уже ждут, поднимайтесь.

Надо же… Меня уже и на проходной в милиции в лицо узнают. Вот ведь известность заработал какую.

Долотов стоял у окна, заложив руки за спину. Нервничал, видимо. Колебался. Не знал, с чем пожалую. Когда я вошел, следователь повернулся, кивнул в сторону стула и уселся сам, отгородившись от меня столом.

— Здравствуй, Артем.

— Здравствуйте, Дмитрий Викторович. Есть новости. Включайте, наверно, диктофон сразу.

Долотов нажал клавишу, проговорил дату и время и, немного запнувшись, добавил:

— Показания свидетеля Юраева Артема Григорьевича. Конфиденциально.

— Спасибо. Дмитрий Викторович, у меня появилась информация о последних днях жизни Балакиревой Алисы Сергеевны. Из неофициального источника. Насколько верная — понятия не имею, если сможете мне что-то подтвердить или, наоборот, опровергнуть — будет хорошо.

— Ну… Посмотрим, — уклончиво откликнулся Долотов.

Я кивнул, достал из кармана свои бумажки, и следователь тут же насторожился:

— Что это?

— Это я писал. Тут никому другому не разобраться, я торопился и сокращал изо всех сил. Как конспект, потом оставлю, если хотите.

— Конечно хочу. Продолжай.

— Так… В день своего исчезновения Алиса говорила маме, что вечером будет у подружек. Правильно?

Долотов кивнул. Потом подумал и добавил:

— Ни одна из подружек с ней в тот день после школы не виделась и предположений, где Алиса могла быть, не высказала.

— Хорошие у Алисы подружки. Так вот, Алиса встречалась с Максиком из одиннадцатого «б».

— Фамилия?

— Не знаю… Но вряд ли в том классе много Максимов. Вечером почти до темноты Алиса тусила с Максимом и его двумя друзьями. Парни были старше Алисы. Они гуляли в парке, потом в каком-то подъезде пили пиво. Курили. Возможно, что не только сигареты, хотя могу и ошибаться. Алиса и Максим обнимались и целовались.

Следователь, выпрямившись в кресле, быстро делал пометки в своем блокноте.

— Ни Максим, ни его друзья к похищению, скорее всего, не причастны.

Долотов посмотрел на меня, но удержался от вопроса, только жестом попросил продолжать.

— Алиса рассталась с ними после девяти часов вечера и направилась домой. Провожать её не стали, она сама отказалась. Надо смотреть по местности — если у меня получится, я попробую указать, где именно Алиса рассталась с парнями и где её похитили.

Следователь молча кивнул, не отрываясь от записей.

— Так вот, Алиса быстро шла по дорожке, пересекающей какой-то пустырь, от девятиэтажных домов по направлению к проезжей части. Накрапывал мелкий дождь. Вскоре она догнала какого-то человека в темном дождевом плаще с надетым капюшоном, в руках он тащил две стопки старых книг, перевязанные веревкой. Пройдя вперед, буквально через пару шагов она услышала громкое чертыханье и возню за спиной. Девочка обернулась. Увидела, что одна из стопок книг развалилась и мужчина, наклонившись, пытается их собрать. Алиса хотела идти дальше, ведь она торопилась, но тут он сам обратился к ней и попросил помочь.

Я прервался, вспоминая поточнее, как девочка описывала своего похитителя:

Ну, крупный такой, как спортсмен или военный. Старый уже. Лет тридцать точно есть, или даже больше. Здоровенные руки с черными волосками, это помню. Ногти грязные...

— Накачанный, сильный, выше среднего роста. Крупные загрубевшие руки с черными волосками на тыльной стороне кисти, грязные ногти. Подбородок раздвоенный, с ямочкой. Нос небольшой, прямой. Губы тонкие.

— Нарисовать можешь?

— Нет.

— А глаза, форма головы, волосы?

— Короткая стрижка, волосы темные, на висках заметна проседь, глаза какие-то белесые, мертвенные, как у рыбы. Щурится часто. Скулы выдаются.

— Шрамы, родинки?

— Нет вроде бы. Не могу точно сказать.

— Фоторобот удастся сделать?

— Не знаю, не уверен, что получится.

— Понятно, — в голосе Долотова, как он ни сдерживался, прозвучал скепсис. — Что дальше?

— Он попросил Алису донести до машины две самые мокрые книги, упавшие прямо в лужу. Остальные кое-как увязал остатком веревки и понес сам.

— До машины?

— Да, до микроавтобуса. Грязный бежевый УАЗик-«буханка». Этот человек шел первым, открыл заднюю боковую дверь, положил две свои стопки книг и отодвинулся. Алиса думала, что мужчина возьмет у неё книги, но тот сделал вид, что оттирает руки, и попросил её положить книги на пол. Когда девочка наклонилась, он одним рывком вбросил её в салон, запрыгнул сам и захлопнул дверь. Алиса едва успела вскрикнуть, как похититель уже приставил ей нож к горлу.

Я сглотнул, в горле пересохло. Закрыл глаза, чтобы лучше вспоминалось и не отвлекала непередаваемая мимика следователя.

— Он связал её по рукам и ногам — насколько я понял, пластиковыми хомутами для кабелей. Рот заткнул какой-то тряпкой… Ещё он накрыл её каким-то вонючим грязным брезентом. Машина ехала медленно и довольно долго. Руки у Алисы опухли и онемели. Затем была короткая остановка, открылась и закрылась дверь водителя. Потом машина двинулась, но через несколько метров ещё раз остановилась, снова хлопала дверь. Как будто водитель выходил, чтобы отпереть и запереть какие-то ворота. После этого проехали ещё немного, А вскоре водитель заглушил мотор и вышел надолго, и какое-то время Алиса лежала в машине одна. Пыталась стонать и рваться, но бесполезно, связали её на совесть.

Я открыл глаза и посмотрел на молчаливого Долотова. Тот напряженно сверлил меня взглядом.

— Всё? — уточнил он.

— Почти. У вас есть описание найденной одежды Алисы?

— Да.

— Можете достать? Я хотел бы уточнить одну деталь.

— Какую?

— Пожалуйста, Дмитрий Викторович, я же вижу, что вы не верите. Я бы тоже не поверил. Я сам себе не очень верю… Поэтому давайте вместе сравним мои слова с документом, который я гарантированно не мог видеть.

Следователь выдвинул ящик стола, перебрал бумаги в пухлой папке с делом и положил отпечатанный на машинке лист перед собой.

— Давай, Артем. Говори — сравним.

Я вздохнул и снова зажмурился, вспоминая точные слова.

— На Алисе были синие джинсы в обтяжку. Металлическая пуговица, металлическая молния, на задних карманах двойной белой строчкой вышиты зигзаги. Но в описании пуговица должна отсутствовать. Убийца её расстегнул и отрезал ножом вместе с частью материи. Я прав?

Долотов молчал, и я открыл глаза.

— Это так?

— Да. Пуговица и часть ткани вокруг неё отсутствует. Могла быть срезана острым ножом или скальпелем, — следователь медленно прочитал фразу из документа и очень мрачно посмотрел на меня.

— В таком случае, Дмитрий Викторович, можно предположить, что Алиса минимум третья, а не вторая по счету жертва.

— Почему?

— Потому что у нашего убийцы есть шахматная доска. И он, срезав пуговицу с Алисиных джинсов, положил её на третью клетку. На двух клетках этой доски уже лежали пуговицы.

Наступило подавленное молчание. Потом Долотов ещё раз упрямо спросил:

— Это всё?

— Алису держали в каком-то подвальном помещении. Типа производственного, какие-то кабели и трубы под потолком. Наш убийца, возможно, ночной сторож. Во всяком случае, он сказал: «Не волнуйся, дурочка, до утра у нас ещё куча времени». Алиса пыталась сопротивляться. Тогда убийца прижал её левую руку к стене и ударил ломиком… Потом… Потом Алиса потеряла сознание. Но не сразу.

— Понятно. Больше ничего?

— Последнее. Она ещё раз ненадолго очнулась. Закопанная в могиле. Перед самой смертью.

Вот сейчас Долотова всё-таки пробрало, следователь вздрогнул и опустил взгляд на стол. Но ненадолго. Дав мне напиться невкусной холодной застоялой воды из графина, он приступил к допросу. И тут я понял, что значит, когда вопросы задает профессионал. Меня вывернули наизнанку, раздробили, просеяли через сито и рассмотрели получившийся порошок под лупой. Несмотря на то, что на большинство вопросов я отвечал «не знаю», Долотов не проявлял ни удовольствия, ни досады, методично добиваясь от меня мельчайших подробностей.

Сначала я отвечал послушно, потом занервничал, потом огрызнулся:

— Слушайте, мне тоже жаль, что убийца, перед тем как срывать с девочки одежду и насиловать, не показал свой паспорт! И что номер машины она не видела!

— Артем, ещё раз повтори, что тебе сказали про машину. Дословно. Давай.

Я запнулся… Осторожно уточнил:

— А я разве так говорил?

— Артем. Ты кого лечишь тут, а? Вот не задвигай опять про свои сны, хорошо? Когда человек описывает то, что он сам видел, хоть во сне, хоть наяву, он не так рассказывает. Ты чьи-то слова повторяешь. И не делай такое глупое лицо. Ты поешь с чужих слов, это очевидно. Вопрос только — с чьих.

Я замолчал, а Долотов жестко глядя мне в глаза, надавил:

— Кто этот мужик на самом деле?

Спокойно. Вдох-выдох.

— Дмитрий Викторович. Мне кажется, ваша следовательская мысль пошла куда-то не туда. Не поделитесь своими рассуждениями? В качестве ответной откровенности? Вроде мы на такой режим беседы вышли в последнее время, нет?

Следователь покрутил авторучку и зачем-то подчеркнул последнюю запись в своем блокноте.

— Артем… Если отвлечься от этой мистической чуши о призраках...

— То что?

— То создается впечатление, что ты сейчас с неизвестной пока целью пытаешься направить следствие в сторону какого-то конкретного человека. Предположим, что этот человек существует, что ты его не придумал, а кто-то тебе его описал. Если лично ты его не знаешь, то знает кто-то другой. А ещё он знает подробности об Алисе, о её школе, о местности. Я примерно понял, о каком районе может идти речь, сейчас мы с тобой туда съездим. Хотя — ты ведь уже и сам хорошо покатался по городу, так? Присматривался к улицам? Искал, где убедительнее выглядеть будет твой рассказ?

— Нет. Я искал дом Алисы. Я не мог до неё докричаться и подумал… вдруг она у дома ответит… А, это вы про рапорт патрульных в субботу говорите?

— Да. И про него тоже.

— Ага. И что же там патрульные написали в рапорте? Мне очень интересно. Почему они решили проверить меня на трезвость? Без протокола и понятых, кстати говоря...

— Ты сидел в машине один, с закрытыми глазами и что-то кричал.

Я картинно кивнул, хмуро улыбнувшись.

Долотов отвел взгляд, снова стал крутить в пальцах ручку.

— То есть ты действительно говоришь с ...

— Да. Причем я и раньше не врал. Потому что вначале она только плакала, мы не говорили. Помните, я спрашивал вас, слышите ли вы плач на поляне? И то, что Алиса была похоронена заживо, я это во сне увидел. Правда. Чем хотите поклянусь, что это правда.

— Да… Помню. То есть сначала она плакала, а потом?

— Потом заговорила, но бессвязно, непонятно. И вот только сегодня...

— Что сегодня изменилось?

— Не знаю, — соврал я. — Сегодня Алиса заговорила со мной сама. И почти нормально, она отвечала на мои вопросы.

— А сейчас ты с ней можешь поговорить?

— Нет. Когда она рассказала про… Короче, она расплакалась и пропала. И я тут же позвонил вам.

— Понятно… М-да...

Долотов поднялся со стула, прошел к окну, приоткрыл форточку, побарабанил пальцами по раме. Произнес с легкой усмешкой:

— Да, Артем… Тебе самому не кажется, что к психиатру пора?

— Кажется.

— И ты ещё машину водишь?

— Вожу, — признался я. — Прав пока не лишили, до суда по «времянке» катаюсь, всё по закону.

— М-да… — ещё раз повторил следователь. — Глюки, призраки, галлюцинации, разговоры с мертвыми. Бери ручку, Артем. Пиши вопросы… к Алисе… Просто бред какой-то, я ведь потом с тобой вместе к психиатру пойду, в соседних палатах будем. Вот только дело закончить надо. Проверим всё, что ты сейчас понарассказывал. А как допишешь, поедем на место, выясним, правильно ли я понял твое описание. Ну не твое, не твое, знаю, не поправляй...