Глава 17

После третьей пары я действительно сходил в учебную часть, где после длительных объяснений заполнил под диктовку заявление от имени Аяны на академический отпуск, пообещав подписать бумажку у её матери, а также принести соответствующую справку из больницы.

И поехал уже привычной дорогой в Балашиху, с ужасом думая, что буду делать, когда у меня отберут права. Недосып сказывался, реакция была заторможенная, так что я ещё чуть в аварию по дороге не влетел. Черная «бэха» с молодым парнем, которую я нечаянно подрезал, обогнала меня, грубо прижалась колесом к колесу, вытесняя с полосы. Водитель что-то угрожающе орал. Раньше я, не задумываясь, остановился бы и пошел разбираться, но сейчас только вяло улыбнулся и махнул рукой, пытаясь извиниться. Парень раздраженно нажал на газ и унесся вдаль, а я очень аккуратно повел машину дальше.

В палате Аяны я пробыл до окончания часов посещения, после чего мне в голову пришла хорошая мысль. Поняв, где можно найти фотографию Алисы, я припарковался у здания милиции, вышел и стал изучать стенд. Искать пришлось недолго.

«ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК! Разыскивается Балакирева Алиса Сергеевна, 1988 г.р… 20.09.2003 ушла из дома на занятия и не вернулась. Рост 165 см, телосложение нормальное, глаза карие, волосы черные, прямые, ниже лопаток, в день исчезновения были заплетены в косу. Была одета ...»

Я смотрел на фотографию. Одну из тех, что показывал мне «важняк». Улыбающаяся девочка в светлой блузке на фоне какого-то гранитного пьедестала, смотрит в объектив, немного наклонив влево голову, черная коса переброшена через плечо. Снимок увеличен и обрезан, поэтому что там за памятник сзади, где снималась фотография — не понять. Я тщательно разглядывал лицо Алисы, стремясь отпечатать его в своей памяти, чтобы она ожила в моем сознании, не была лишь бесплотным призрачным голосом.

— Юраев?! — раздался знакомый голос. — Ты что здесь делаешь? — следователь, неслышно подойдя сзади, смотрел на меня с большим подозрением.

И действительно, как ему объяснить, что я тут делаю? Я, таа-ищ Долотов, контакт с призраком наладить пытаюсь!

— Здравствуйте, Дмитрий Викторович, — брякнул я автоматически, чтобы сказать хоть что-то.

— Здравствуй… те, Артем Юрьевич. Вы мне ответите на заданный вопрос?

Пока я лихорадочно соображал, мои глаза непроизвольно забегали, взгляд метнулся в сторону, вверх. И тут же уловил, как насторожился следователь, похожий на собаку, взявшую след, — он понял, что сейчас я что-то совру. Поэтому я ответил чистую правду:

— Рассматриваю фотографию пропавшей девочки.

— Зачем? — последовал ожидаемый вопрос.

— Пытаюсь понять, в чем вы меня подозревали.

На тебе мячик! Теперь ты оправдывайся или заканчивай разговор.

— И как, поняли?

— По крайней мере, предположил, только до сих пор не знаю, какую вы увидели связь.

Долотов молчал, испытующе глядя на меня. Потом что-то для себя решил:

— Обсудим, если интересно стало?

— В кабинете? — уточнил я. — Спасибо, не хочется.

— Нет… Я уже всё закрыл и опечатал на сегодня. В машине?

Неожиданно...

— Э… Ну давайте… В моей?

— Да, в вашей. Я на работу пешком хожу, — отрезал следователь, изучая выражение моего лица.

— Ну, пойдемте тогда, вон там стою.

Мы прошли пару десятков метров до парковки, и я завел ещё неостывший мотор, чтобы в салоне было комфортнее, чем на неуютной улице под пронизывающим ледяным ветром.

— Так в чем, я, по-вашему, вас подозреваю? — опередил меня Долотов с вопросом.

— А я надеялся, что вы мне расскажете, — мой ответ был преувеличенно наивен.

— Давайте сначала вы, а я поправлю, если что, — предложил следователь отличный, на его взгляд, компромисс.

Можно было и ещё попрепираться, но я чувствовал себя слишком усталым для словесных игр типа «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Особенно если учесть, что знал я до сих пор очень немногое.

— Хорошо. Столяров сообщил мне, что бесследно пропали как минимум три девушки и вы почему-то решили, что Аяна могла быть четвертой.

Долотов помолчал, выжидая, что я добавлю ещё, потом уточнил:

— Это всё? А почему я так решил, не знаете?

Так… Интересно, а Столяров ему рассказал о том, что мне фактически тайну следствия разгласил? Если я сейчас совру — он это поймет. А если нет — подставлю Столярова. Ну и… с ним.

— По словам Столярова, всю одежду пропавших девушек позже находили в пакетах. Аяна переоделась в шаманский наряд, оставив все вещи в палатке. Вы решили, что я бы их тоже потом подбросил незаметно, если бы всё прошло по моему злодейскому плану. Так?

— Допустим, — проронил Долотов.

— Э… А вы собираетесь что-то поправлять? Или добавлять? — Я зажег свет в салоне и открыто посмотрел на следователя. Тот, кажется, был удивлен.

А может, и нет, не понять по его лицу ничего.

— Нет, продолжайте, у вас хорошо пока всё идет.

Я растерялся, поскольку вроде уже всё сказал, что пришло в голову. И перешел к вопросам сам:

— Вы не верили, что я пытался спасти Аяне жизнь. Почему? Зачем мне это, если я похититель, насильник и серийный убийца?

— А что говорило о том, что вы спасали ей жизнь? — холодно осведомился следователь. — Помимо ваших слов, разумеется.

Я обалдел настолько, что потерял дар речи. Потом промямлил:

— А… гибддэшники? Я же к ним поехал, потому что не знал, где тут эта чертова больница!

— Отличная идея, — одобрил Долотов. — Увидеть, что вас собираются остановить на посту с полутрупом в машине и изобразить смятение: «Помогите, помогите!»

Меня как ударило. Я снова и снова пытался восстановить обрывочные воспоминания того ужасного вечера и представить, как это выглядело со стороны. Следователь молча наблюдал за моим лицом.

— Так… — я вспомнил наконец детали. — А вы опрашивали этого… инспектора Михалыча, который меня первым увидел?

— Да.

— И что он сказал? Разве не упомянул, что я ехал с дальним светом, аварийкой и гудя при обгонах?

— Да, это есть в рапорте.

— Ну и как… Это похоже на то, что я крался мимо поста ДПС с полутрупом, а потом в момент гениально сообразил, как можно снять с себя подозрения?

— А у вас высокий ай-кью. И творческие способности отмечают.

— Спасибо, конечно, на добром слове, но почему же всё-таки я «крался» с дальним светом, аварийкой и гудком?!

— Наверное, потому что вы были в опьянении от тех же мухоморов, что и гражданка Дамбаева?

— Логично… Нет… Не логично! Как я могу быть одновременно настолько пьяным, чтобы гнать мимо поста ДПС, светясь, как новогодняя елка, и при этом за доли секунды, ещё до того, как меня неминуемо остановят, тут же придумать хитрый план, что я девушку не закапывать везу, а лечить в больницу?

Следователь впервые оторвал от меня взгляд и посмотрел в лобовое стекло:

— Да. Это выглядит странно. Однако данный рапорт попал ко мне довольно поздно. А без этой маленькой детали картинка выстраивалась вполне правдоподобная, не так ли? Да и не так уж вы и пьяны были, я бы сказал, что вашему спокойствию можно было позавидовать в сложившейся ситуации.

— Нет, — угрюмо сказал я.

— А вы пристрастны и не способны объективно оценить, — голос Долотова стал почти нормальным, холодные нотки куда-то исчезли.

— Так всё-таки вы поверили мне или нет? — подавленно спросил я после длинной паузы.

Долотов, о чудо, улыбнулся краешком рта:

— Почти поверил.

— А… В какой момент?

— Только когда поговорил с матерью потерпевшей, которая, хотя не видела вас ни разу в жизни, почему-то стала вас жалеть и защищать. И когда она твердо убедила меня, что вся идея этой странной истории с ритуалом принадлежит не вам. Потому что даже… Хотя на пленке и зафиксировалось всё, как вы сказали… Даже ваше пыхтение в машине, когда вы делали искусственное дыхание. Да-да, вы камеру забыли выключить. Она продолжала работать и, по крайней мере, звук записался.

— Потому что даже? — уточнил я с каким-то болезненным любопытством.

— Потому что даже просмотрев пленку, можно было объяснить всё произошедшее в рамках версии о серийном убийце, — жестко ответил следователь. — Всё шло по вашему плану, вы снимали процесс на камеру. Но жертва «поплыла» раньше времени — или вы не рассчитали дозу, или Аяна сама переусердствовала… Конечно, вы очень огорчились, что столько сил на подготовку потрачено, и вот… Всё сорвалось. Вся ваша игра коту под хвост, обидно же… И вы, будучи тоже под кайфом, решаете отвезти девчонку куда-то… Может, даже и в больницу. Ну, а дальше по сценарию.

Следователь замолчал, и я мрачно проронил, чувствуя себя как будто меня макнули головой в унитаз:

— Да, у вас фантазия не чета моей.

— Спасибо, — кажется, Долотов принял это за комплимент. — Так вот, всё объяснялось достаточно красиво в предположении, что это вы предлагаете девушкам ритуал. Вы же этот, как там… ролевик? Игры с переодеванием и всё такое? Секс, плетки, ремни, наручники, свечки, бодиарт...

Мммммать...

— Это ДРУГИЕ ролевые игры. Это не ролевики! И я вообще не ролевик. Я с реконструкторами тренируюсь иногда… Это другое! Другое!

— Правда? — он явно мне не верил.

— Правда!

— Ладно, — Долотов примирительно понизил голос, не собираясь спорить. — Так вот, когда выяснилось, что это не вы инициатор игры в шаманку, версия о вашей виновности была тут же пересмотрена в пользу простого совпадения.

— Спасибо и на этом, — я всё ещё кипел.

— Да, Артем Григорьевич. И я, кстати, проверил — вы действительно ездили после освобождения в больницу к своей подруге. И вроде бы не для того, чтобы её придушить. Сочувствую и вам, и ей.

Он что, серьезно?

Повернувшись к Долотову, я неверяще рассматривал его удлиненное сумрачное лицо.

— Да… — помолчав, протянул тот. — И вот, только я вас вычеркнул из списка подозреваемых и, можно сказать, выбросил из головы, как вижу, что вы любуетесь на портрет пропавшей в сентябре девушки. Как, на ваш взгляд, не странно ли, что вас потянуло не куда-нибудь, а к зданию милиции?

— Странно, — вынужденно подтвердил я. — Но ничего добавить не могу, извините. Пытался понять, как могу быть связан с этими девушками, ничего более.

Господи, надеюсь, мысли он не читает...

Долотов просверлил меня взглядом, потом вздохнул и устало пробурчал, потеряв в один миг всю свою жесткость:

— Извините, Артем Григорьевич. Пойду я. До свидания.

Я втянул в себя воздух и постарался ответить ровно:

— До свидания, Дмитрий Викторович.

Ещё раз испытующе посмотрев на меня, следователь захлопнул дверцу «девятки» и быстро, не оглядываясь, зашагал по улице.

В висках у меня стучало, в горле пересохло. Но я включил поворотник и плавно вырулил со стоянки.

Домой… Домой… И дальше пытаться докричаться до Алисы… Алиса Балакирева, пятнадцать лет, карие глаза, черные волосы...

Дома хозяйничала мама, наполняя квартиру вкусными ароматами, поэтому с сеансом связи пришлось обождать. Ответив на миллион вопросов, наобещав с три короба, обожравшись до состояния блаженной нирваны, я проводил маму по тихим узким улицам, довел до квартиры и направился к себе, размышляя по дороге.

Походило на то, что чаще всего мне удавалось услышать Алису, когда я этого не ожидал и был расслаблен. Видение в ванной мне хотелось отнести всё-таки к взбаламученным нервам и последствиям просмотра ужастиков. Лицо призрака я толком не разглядел, в памяти всплывали только жуткие нечеловеческие глаза и длинные распущенные волосы (черные, кстати говоря!)...

Блин, опять мурашки по спине поползли.

Нет, пожалуйста, мне достаточно голоса, — просил я мысленно. — Спокойнее будет просто поболтать. Просто выяснить, что именно тебе нужно, и причем тут я. И Аяна. И что с ней случилось. И как можно попробовать что-то исправить.

Вернувшись, я лег на кровать и постарался расслабиться. Закрыл глаза, вызвал в памяти лицо Алисы и тихо вслух спросил, заранее настроившись на длительный процесс бесплодных обращений в тишину:

— Алиса, это Артем, ты меня слышишь? Алиса?

Слышишь… — тихим эхом донеслось из пустоты.

Изрядно удивившись быстрому результату, я не позволил себе особо радоваться, помня, что в прошлый раз Алиса после ответа тут же надолго замолчала.

— И я тебя слышу. Мы можем поговорить? Алиса? Алиса? Поговори со мной...

Ну да… Как я и ждал. Связь пропала.

Ещё раз вглядевшись мысленно в лицо девочки с фотографии, я повторил:

— Алиса?

Слышишь… Говорить… Артем...

Ого. Уже почти диалог! Только странный немного… Как будто она забыла все слова и теперь повторяет за мной. А если мысленно спросить?..

Алиса, ты видишь меня? Момент истины… Если да, то потребую не подсматривать за мной в душе и туалете. Ты видишь меня или нет? Алиса?

Видишь… Нет… Слышишь.

Так, и это радует. Алиса, ты рада?

Опять замолчала. Или не услышала или… Вопрос довольно дурацкий, наверное...

Спросил вслух:

— Алиса, тебе плохо? Страшно? Одиноко? Да?

Да… Плохо...

Мне показалось, что девочка всхлипнула, едва удерживаясь от слез.

— Алиса, только не плачь, пожалуйста, — проговорил я с мольбой.

Не плачь!

Ого, а это было почти сердито. Так… Похоже, она хочет общаться, только ей словаря не хватает.

Заснул я ещё нескоро. Заблудившаяся за гранью мира душа Алисы хоть и жаждала общения, но отчаянно тупила, раздражающе медленно пополняя свой лексикон новыми словами. Сложные вопросы типа «что с тобой случилось» или «опиши, что ты там видишь», — явно вызывали у неё ступор и надолго выбивали из диалога.

Но когда я уже часам к трём ночи заикнулся, что мне поспать бы, Алиса взмолилась:

Нет… Артем… Говори!

— Слушай… Я устал очень, мне завтра рано вставать, я в универ собирался… Мы ещё поговорим, обещаю, — стал я её уговаривать.

Нет, пожалуйста, нет! Не уходи! Говори, плохо, говори, одиноко!

Ну твою… вот же я попал… И ведь не отключить, как телефон...

— Алис… Давай ещё немного поговорим, а потом я всё-таки спать, а? Пожалуйста, я очень устал...

Смутно понадеялся, что Алиса слышит только то, что я говорю, обращаясь к ней. Было бы довольно неприятно пустить совершенно незнакомую девочку в свою голову с полным доступом ко всем файлам...

Да, немного… Говори… Говори со мной!

— Слушай… Может, ты сама поговоришь? Расскажи про себя? Хоть что-нибудь, а?

Я НЕ ПОМНЮ!

Ничего себе… вот это вопль...

Я аж вздрогнул и невольно сел на кровати, обняв колени.

— Алиса… Ну ведь что-то же помнишь? Как зовут, где ты жила, в какую школу ходила, родителей, в конце концов, помнишь?

Плохо… Страшно… Не помню… Что-то… Артем говоришь… Что-то помню… Говори со мной!