Глава 6

Пока ждали машину и забирали вещи из общаги, девушке совсем поплохело. Жар, озноб, из носа текло. Зато спорить и противиться перестала. Валентин Семенович, тоже проникшийся сочувствием по дороге, отказался от денег, довез нас до самого подъезда, включил аварийку и даже донес наши вещи до квартиры, поскольку Аяна, дрожа всем телом, практически висела на моем плече, едва переставляя ноги.

— Садись сюда, я сейчас, — усадив девушку в крохотной прихожей на табуретку, я метнулся в комнату. К счастью, привитая в семье и в армии привычка к порядку ещё не успела совсем выветриться за последние полгода отдельного проживания, поэтому бардака, можно сказать, почти не было. Сдернул с кровати простыню, постелил свежую, кинул поверх одеяла толстый шерстяной клетчатый плед, подаренный на новоселье.

Довел Аяну до кровати, грохнул на пол её вещи.

— Так, располагайся, переодевайся, ложись. Я в аптеку.

Девушка затравленно следила за мной, ничего не говоря в ответ. Я вздохнул.

— Слушай… Мне что, соседку сюда пригласить, если ты боишься остаться со мной наедине? Я правда выгляжу маньяком, который всё это придумал, чтобы изнасиловать насквозь простуженную пигалицу с распухшим и текущим носом, с синими кругами под красными глазами и с температурой до кучи? — я выдвинул ящик письменного стола и кинул ей свой походный нож в ножнах. — Держи, будешь защищаться, если что. Только осторожнее, он острый. Всё, я пошел.

Вернувшись минут через двадцать, я обнаружил, что Аяна свернулась маленьким клубочком на моей большой полутораспальной кровати и дрожит, закутавшись в одеяло и плед. Бросив на неё взгляд, поставил на кухне чайник. Подвинул табуретку к кровати, выложил на неё градусник и всё остальное, купленное по рецепту. Принес попить.

— Что делать со всем этим, знаешь?

— Знаю, — угрюмый взгляд из-под черной челки.

— Тогда лечись.

Не обращая больше на неё внимания, я достал из шкафа ещё одно толстое ватное одеяло и оттащил его на кухню. Слазил на антресоли за спальным мешком и туристической пенкой.

— Извини, я подушку возьму, тебе и одной хватит, — нарушил я напряженное молчание в комнате. Полной тишины не было, конечно. Второй этаж, день, форточка открыта. Машины ездят, люди ходят, подмерзшей слякотью хрустят. Привычные городские звуки.

— А ты… — начала Аяна.

— А я спать. На кухне, у меня там уже народ пару раз ночевал, никто не жаловался. Будет что-то нужно — буди, не стесняйся.

И провалился в сон. Сам хреново себя чувствовал, как-то разом усталость навалилась — когда до квартиры добрался, еле копошился. Последним усилием поставил будильник на телефоне, чтоб зазвонил часа через три.

...

Фух… Ну и невнятица же снилась. Хрень какая-то. Судорожно отключил звук сирены и выстрелов на орущем телефоне. Будит, он, конечно, здорово, вместе с ребятами ржали над этим рингтоном, но почему-то сейчас пробуждение было совсем не смешным. Голова тяжелая, в мозгах туман. Вылез из спальника вспотевший и чумной. Прошлепал в санузел.

Та-ак. Хе-хе, первый признак девушки в доме налицо — сиденье на унитазе опущено. Значит, вставала уже, пока я дрых.

Поддернул штаны, вытер лоб, постучал в плотно закрытую дверь и, помедлив, вошел в комнату:

— Живая? Да не, извини, спи, спи дальше. Что-нибудь принести?

— Нет, спасибо, — сипло донеслось из-под одеяла.

— Ага.

Я забрал пустую кружку и снова побрел на кухню. Вспомнилось, как за мной ухаживала мама, когда я болел. Вернулся и со стуком поставил питье на табуретку:

— Аян, пей ещё. Чем больше выпьешь, тем быстрее поправишься.

— И многих ты вылечил? — язвительно.

Вот зараза...

Ответил мирно, не желая ссориться:

— Просто повторяю за мамой. Мне помогало. Не хочешь — не лечись. Я в гараж — сундук твой из машины вытаскивать. Вернусь через полтора-два часа.

Пошарил в ящике стола, нашел второй ключ от квартиры, положил на табуретку.

— Я дверь закрою, но на всякий случай вот. Если пожар какой или что.

— Угу...

— На ужин пожелания есть?

Молчание и сопение.

— И правильно, сегодня голодай.

В гараже вместе со школьным приятелем я провозился существенно дольше, чем планировал. Вытащить сундук оказалось ничуть не легче, чем впихнуть. Пришлось даже пройтись по гаражному блоку и позвать ещё пару мужиков. Те, беззлобно шутя насчет немощной молодежи, согласились продемонстрировать «как надо», и общими усилиями сундук выдрали из «девятки», в которой, казалось, он уже пустил корни.

Вернулся на машине, оставил её недалеко от дома. На душе скребли кошки.

А вдруг у Аянки что-то серьезное, и её всё-таки лучше было на больницу уговорить? В любом случае спокойнее с машиной поблизости, а не в гараже, до которого идти минут сорок.

На улице уже совсем стемнело. Я открыл дверь и зашел в тихую квартиру. Поспешно зажег свет, взгляд метнулся к вешалке… Нет, не ушла, куртка там же, где я её и повесил. Разулся, заглянул в комнату. Вроде спит. Стало как-то легче на сердце, я даже заулыбался. Поставил воду для пельменей, критически осмотрел кухню и решил разгрести давние завалы посуды в раковине и рядом. И стирку надо запустить. Блин. Всё-таки быт отнимает жутко много времени из жизни. Особенно если заниматься им раз в пару-тройку недель. Или в месяц...

Я привык убираться под музыку, но включавшийся для этого компьютер со звуковой платой, купленный с рук «оч.хор.б/у», стоял в комнате. Пока мыл посуду, мысли крутились, естественно, вокруг Аяны. Как говорится, история знает случаи, когда приезжие скромненькие девочки-школьницы-отличницы, попав в общагу, начинают бухать «бухашку», курить «куришку», ругаться матом и вести беспорядочную половую жизнь. Аянка же пока была на курсе «белой вороной» и «синим чулком». Правда, это ведь только первый курс, вчерашние школьники, всё ещё впереди...

Тот порыв, которому я поддался утром, внезапно предложив ей переехать на время ко мне, наполовину стебаясь, неожиданно привел к тому, что Аяна реально очутилась в моей постели.

Понятно, что пока без меня. Но… Когда ей полегчает… Из чувства благодарности… С другой стороны, — возразил внутренний голос, — именно над этим Аяна и будет размышлять. Должна ли она благодарить меня… вот так и рассчитываю ли я на такую оплату, демонстрируя нездоровую заботу?

Блин… А я рассчитываю? А вот хэ-зэ. Мысли-то крутятся. В штанах стояк. Вот в поликлинике, у врачихи, рассчитывал? Вроде нет. В общаге, в машине, когда Аянка дрожала под рукой, рассчитывал? Точно нет. А теперь? А теперь выспался и, сцуко, возбудился. Вот…… ц. Нехорошо как-то. Или нормально для мужика? А для старшего брата, которым я себя сдуру назвал? Или я просто брякнул на ходу, не думая? Брякнул, так отвечать теперь надо за базар. Что делать, Достоевский, блин. Или нет, Достоевский — это про тварь дрожащую. А «Что делать» — Чернышевский. Или Островский?

От неожиданного прикосновения к плечу я вздрогнул, поворачиваясь с воплем:

— Ой, б…! Ты чё подкрадываешься?!

Аяна, переодевшаяся в какой-то цветастый халат, испуганно смотрела на меня большими черными глазами.

— Чего вскочила? — повторил я, сбавив тон.

— Там… Какое полотенце взять можно? Я свое забыла...

— А… Ты извини, я за шумом воды не слышал, как ты встала. Привык, что один в квартире. Полотенце? Ща, погодь...

Сходил в комнату, включил там свет, покопался в шкафу, отыскивая свежее.

— На, держи.

— Спасибо...

— Пожалуйста. Как себя чувствуешь?

— Лучше...

— Глотать больно?

— Угу. Давай я посуду помою.

— Помоешь. Только не сегодня. Иди делай, что ты там в ванной собиралась, ещё раз пей, чтоб аж булькала, и снова в кровать.

Проводил её взглядом и вернулся к посуде.

Офигеть, какой я заботливый… Может, мне в медицинский надо было, в медбратья идти? Стыда нет — иди в мед… Ну хоть правда себя родственником почувствовал, стояк пропал. Ой-ё… Надо ж на компе спрятать кое-что, вдруг без меня включать будет и лазить по папкам. И по дискам. Или наоборот, пусть просветится? Да ну, нафиг. Мой комп, что хочу, то и смотрю. Совершеннолетняя уже, не должна удивляться хентаю и порнухе.

Закипела вода, кинул в неё пельмени.

Так… Чем бы вечером заняться… Бомбить сегодня, понятно, не получится, сижу дома. А, блин! Обещал же Валерке диск с фотками записать ещё в пятницу. Ладно… Если Аянка будет спать, то фотки подождут. А вот если нет, то...

Поев как следует, запустил стиралку. Толкнулся в темную комнату:

— Спишь?

Из видневшегося в свете из коридора развороченного гнезда на кровати тихо донеслось:

— Нет.

— Хреново?

— Н-нет...

— То есть хреново. Понятно. Ещё молока сделать?

— Не надо… меня уже с него тошнит.

— А чай будешь? Зеленый, без сахара.

— Не знаю… Ничего не хочу...

— Чай этот будешь пить ты, — я сделал рукой джедайский жест убеждения.

— Ладно...

Разлил чай по двум кружкам и принес в комнату.

— Слушай, мне на компе немного поработать надо.

— А я что, мешаю?

— Нет, я в смысле, тебе это не помешает?

— Твоя квартира, делай что хочешь.

— Аян, ты на меня злишься? Вот так, если честно? Сформулируешь, за что?

— Не злюсь, с чего ты взял?

— Больше всего мы не любим тех, кто делает нам одолжение. Так?

— Я просто не понимаю, зачем тебе это нужно.

— Ага, а те мотивы, что приходят на ум, подсказывают не ждать ничего хорошего?

Девушка молчала и простуженно сопела.

— Аян, а если предположить, что я правда ничего от тебя взамен не жду? Пока ты ведешь себя лишь чуть-чуть лучше того галчонка, что клевал мне руки.

— Чуть-чуть?

— Ну, в отличие от него, ты не гадишь мне на одежду и на кровать.

Смутилась.

— Ладно, не бери в голову. Пей чай.

Я включил комп.

— Подползай. Фотки с бала смотреть будешь? Надо удачные отобрать, вертикальные повернуть и на компакт сбросить.

— С какого бала?

— С осеннего. Не слышала разве? Клуб «Золотые леса», ля-ля-ля, осенний бал? У нас, в универе. Полька, вальс, менуэт, что-то ещё. У меня там друг на цифровой фотик снимал и попросил на диск записать.

— Настоящий бал?

— Ну да, смотри, — отчаянно хрустя винчестером, комп неторопливо загружал по одной фотографии спортивного зала, по которому в танце кружились пары.

— Здорово… А ты там тоже был?

— Не, я не танцую.

— А почему?

— Ну… Не знаю… Во-первых, туда вход по рекомендациям… А во-вторых, у меня пары нет.

— Хочешь сказать, что ты себе пару искал и никто с тобой танцевать не пошел?

Я смутился.

— Да нет… Я же сказал, туда вход по рекомендациям.

— А друг твой? Вы ведь где-то познакомились?

— На фехтовании.

— На чем??

— Это когда мужики в парке хреначат друг по другу дрынами, стараясь не сильно покалечить, — выдал я любимое определение, поскольку отвечать на этот вопрос приходилось и раньше. — Могу тоже фотки показать, только потом, они уже на диске, места на винчестере не хватает.

— Так, а он тебя рекомендовать может?

— Не знаю, не спрашивал. А что?

— Уверена, там есть девушки без пары.

— Да блин, я и не особо хочу танцевать.

— А жалко… — протянула Аяна сипло и мечтательно. — Это так красиво...