Ариадна.

Ариадна.

Едва прозвучало это имя, как Трассон почувствовал, как лопается оболочка; он посмотрел вниз и увидел, как по его груди стекает чёрный ихор. В груди у него стало пусто, и внутри он почувствовал, как холодный, резкий ветер скребёт по ободранным рёбрам.

«Хватит!» — воскликнул он. «Я и так слишком много вспомнил!»

Но воспоминания продолжали приходить; с каждым новым чёрным стручком, лопаясь, он изливал свою тёмную гнойную жидкость на его тело. Он ясно увидел то, что раньше видел лишь мельком: своё бессердечное предательство Ариадны, как его пренебрежение привело к смерти отца, как его гордая слепота стоила жизни двум жёнам, как его ярость погубила его невинного сына. С момента своей первой победы он потерял то, что сделало его героем.

И вот теперь чудовище явилось сюда, предлагая ту же ужасную сделку, которая принесла ему столько страданий: жизнь, одну-единственную жизнь, в обмен на вечную славу и известность; Ф(Т)ессалию за все воспоминания о славе и известности. На этот раз Тесей знал, что лучше не соглашаться. С чёрными лентами, всё ещё кружащимися вокруг него, и чёрными стручками, всё ещё льющими ихор на его грудь, Трэйсон поднял меч и бросился в чёрную дверь.

Он оказался в тёмной, сводчатой комнате, пропитанной запахом пота и страха, где мрак, словно дым, лип к потолку, а хрип мучительных лёгких эхом отдавался от каждой стены. Комната была заставлена железными клетками всех размеров и форм: квадратными, круглыми, грушевидными, такими большими, что в них поместилась бы сама Шеба, а в других едва поместился бы гном. Десятки кандалов и наручников свисали с опорных столбов; во многих из них всё ещё висели истлевшие останки последних пленников.

Посреди комнаты Тессалия висел на длинной верёвке, дрыгая ногами и жадно хватая воздух. Руки его не были связаны, и он тёр обрубки запястий о петлю, тщетно пытаясь не задохнуться. Чудовища нигде не было видно, хотя Трэйсон знал, что она прячется где-то в пределах досягаемости эльфа.

Тесей побежал рывком, не приняв никаких мер предосторожности, кроме как развернуться, чтобы подойти сбоку. Хотя он и мчался в верную засаду, у него не было времени проявить осторожность — по крайней мере, если он хотел спасти Тессалию.

Приблизившись к хриплому эльфу, Трэйсон чуть не одурманился едким запахом пепла. Он юркнул за колонну, едва избежав удара когтями, а затем развернулся за колонной, чтобы проскочить мимо спины Шебы. Глаза Тессалии уже вылезли из орбит, а лицо исказилось от удушья, так что Тесей не мог передать, насколько удивился эльф, увидев его бросившимся на помощь. Трэйсон быстро преодолел несколько шагов по полу в прыжке, его сияющий голубой меч сверкнул, словно молния, когда он перерезал верёвку.

Клинок Тесея едва успел перерезать леску, как в ушах раздался оглушительный рёв. Он почувствовал, как его отбрасывает в сторону, а затем приземлился скрюченной, ноющей кучей под зверем. Стручки боли лопались горстями. Он открыл рот, чтобы закричать, но его крик заглушила склизкая красная шкура чудовища. Она начала протягивать пасть к его горлу. Трассон попытался поднять плечо, чтобы защититься, но она была слишком сильна, чтобы сопротивляться.

Внезапно между их телами образовался просвет. Тесей перевернулся на спину и увидел, как верёвка обвилась вокруг горла Шебы, тянув её голову вверх и в сторону. Позади чудовища, зажав один конец верёвки в зубах, а другой обмотав вокруг локтя, стоял Тессалия.

Это был идеальный комплект. Тесей издал громкий боевой клич и занес меч, дугой устремляясь к горлу Шебы — но чудовище лабиринта живёт внутри каждого из нас. Она — тёмный, пожирающий голод, который не утолить, крадущаяся тень, вечно играющая роль демона для наших серафимов, тайная ярость, скрытая в наших сердцах; отречься от неё — и мы станем её рабами; сразиться с ней — и мы сделаем её непобедимой. К этому моменту вы должны знать, что ни одно чудовище не может быть убито, по-настоящему — и поэтому звёздно-кованая сталь «Трэйсона» рассекает воздух идеальной сапфировой дугой, которая едва не рассекает гитъянки надвое.

«Осторожно, придурок!»

Парень отпрыгивает в сторону и наносит Тесею быстрый удар ногой в голову.

Когда нога гитьянки отстраняется, он не видит пульсирующего жёлтого стручка, прилипшего к его лодыжке. Он видит лишь избитого, вонючего Трэйсона, сидящего на твёрдой мостовой, с открытым ртом глядящего на ругающуюся, суетящуюся толпу, на убогую, необработанную каменную хижину по обе стороны улицы и, самое главное, на оборванного эльфа с безумным взглядом, стоящего перед ним.