Дабус

Дабус

На город опустился мрак. Было бы неправильно называть это сумерками; нет солнечных лучей, веером поднимающихся от линии горизонта, нет серебристых облаков, висящих низко по-над головами земли, нет углубляющихся оттенков синего, распространяющихся по небесному своду. Есть только нарастающий серый мрак, выливающийся из ниш и ниш сотен тысяч городских лачуг, распространяющийся по покрытым накипью булыжникам, поднимающийся, как приземный туман, чтобы заполнить проспекты сгущающейся пепельной мглой. В SиGиL у нас нет сумерек перед рассветом, нет концов, предвещающих новые начала, нет смертей, порождающих новые рождения; у нас есть только тот вечный пепельный миг, который следует за тем, что было, и предшествует тому, что будет, этот колеблющийся серый промежуток, который разделяет умирание и смерть.

Как только Амнезианский Герой проскочил мимо столов свежевальщиков, промчался мимо мрачной стойки Брилла и выскочил из дверей Врат Реки, он споткнулся именно в этот серый вечер. Улица уже заполнилась суетливыми обитателями ночи: спешащими фигурами в темных плащах, которые растворяются в тенях так же внезапно, как и появляются. Толпа уже поглотила Тессалию и красавицу в белом, унесла их в пепельный мрак и замела их следы. Трэйсон уже потерял свою добычу и свой здравый смысл; он пойдет за женщиной, будет искать ее в извилистых переулках, по которым он никогда не ходил.

Все еще сжимая кувшин вина из Дома Врат и высматривая в темноте впереди мелькнувшее белое платье, Герой Амнезии мчался по улице. Как только он увидел крадущиеся фигуры, замаскированные в серых плащах или в доспехах с шипами, он повернулся и бросился в противоположном направлении. Булыжники грохотали от звука когтей по камню, а воздух был пропитан едким, нижнепланарным потом. Отдельные крики боли поднимались и затихали в далекой темноте; лязг стали становился обычным явлением, а гул рычащих голосов превратился в постоянный грохот. Сумерки опустились на кровавый район.

Поняв, что он рискует заблудиться и вернуться в Врата Реки, Трэйсон прекратил свой бег. «Тессалия!»

Если бы эльф действительно ответил, Герой Амнезии, возможно, пришел бы в себя и задумался о своих действиях. Что бы он сделал? Попытался бы объяснить, что он не «спятил», а затем потребовал бы вернуть женщину, имя которой он не мог вспомнить? А так голос Трэйсона просто растворился в общем реве. Он обнаружил себя стоящим в одиночестве, игнорируемым, на улице, полной грубых существ, и его разум все еще был затуманен мощным возлиянием в Вратах Реки, и не в состоянии понять, как он снова потерял единственную женщину, которая могла бы назвать ему его имя.

Герой Амнезии устремил настороженный взгляд на темные фигуры, проносящиеся мимо. Если бы он увидел одну из этих жутких тварей, крадущихся по улицам Трасса, он бы тут же выхватил меч и выгнал ее из города. Теперь он обнаружил, что нуждается в их помощи и готов просить ее. Удивляясь, как он пал так низко, он сделал еще один глоток из своего кувшина и шагнул на путь тени с угольно-глазым взглядом.

«Если вы будете столь любезны и окажете мне снисхождение…»

«Прочь с дороги, козявка!» Пока существо говорило, его губы освещались слабым, огненным свечением глубоко в глотке. «Я тебя обожгу!»

Он обошел Трэйсона, ударив его темным крылом, которое внезапно развернулось из его спины. Амнезианский герой принял унижение с нетипичной сдержанностью, больше заинтересованный в поиске своей женщины в белом, чем в обучении надлежащим манерам. Он схватил следующую фигуру в очереди, долговязого покатого зверя в чешуйчатой броне, и потащил его к остановке.

«Минутка твоего…»

Что-то длинное и змеевидное хлестнуло парня по плечу и ударилось о бронзовую броню Амнезианского Героя. Трассон мельком увидел форму толстого чешуйчатого хвоста, изгибающегося дугой, затем почувствовал кончик кинжала, прижатый к его челюсти.

«Не мешайся на пути, чувак». Голос был хриплым, дыхание зловонным. «Может, я тебя и не убью».

Амнезианский герой спокойно отпустил руку зверя и вместо этого схватил его руку с ножом. Быстро повернув сустав, Трэйсон отвел кинжал и тем же движением заставил своего противника встать на колени. Он обнаружил, что смотрит вниз на изможденное, чешуйчатое лицо с запавшими глазами, стреловидным носом и рядом крошечных бивней, торчащих из-за надутой нижней губы. Парень был одним из барбазу, расы мелких демонов, с которыми Трэйсон столкнулся, когда Аполлон послал его доставить сообщение Владыке Вонючего Болота.

«У тебя нет причин для беспокойства». Амнезианский герой крутил запястье барбазу, пока кинжал не вырвался и не упал на булыжники. «И тебе не нужно оружие».

Толпа расступилась и продолжила суетиться, оставляя дальний угол от конфронтации. Любой человек, который мог бы поставить барбазу на колени, не должен был быть потревожен — особенно в этой части SиGиL, где сила была единственным законом.

Герой-амнезиец сказал: «Я хочу спросить только о Тессалии».

«Кто?» Хвост демона появился над его плечом, но завис там и не ударил; в этом не было бы никакого смысла, поскольку костяной шип на конце сломался при первом ударе по броне Трассона. «Ты думаешь, я знаю все…»

«Эльф. С ним человек, прекрасная женщина».

Взгляд барбазу метнулся к кувшину с вином, который Герой Амнезии все еще держал в свободной руке, а затем к остальному телу Трассона.

«Доспехи эльфа красные?» Речь демона по-прежнему была хриплой, но теперь менее настойчивой.

«Боюсь, что нет». Трэйсон был разочарован; в этом грязном районе не могло быть много эльфов, и ему просто повезло, что барбазу увидел не того. «На нем был плащ со стразами. Женщина была в белом».

«О, да, вкусный кусочек». Барбазу оглянулся через плечо. «Я их видел. Они висели на этой эльфийке».

«Где?» — Трассон вгляделся мимо демона в сгущающийся мрак. «Как давно?»

«Пять золотых», — ответил барбазу. «Судя по всему, стоит больших денег».

«Вопрос простой». Амнезианский герой сильнее вывернул запястье своего пленника и развернулся, заставив демона лечь лицом вниз на булыжники. «Отвечай, и я не сломаю тебе запястье. Этой платы будет достаточно».

Барбазу покачал головой. «Два переулка назад, справа». Его голос стал злобным. «Ищу место, где можно было бы с ним покончить. Надеюсь, она это сделает».

Герой Амнезии отвернулся от барбазу, одновременно с этим яростно выкручивая запястье парня. У зверя не было выбора, кроме как начать катиться. Трассон мог бы легко сломать руку своему пленнику, но вместо этого он ограничился тем, что разбил свой винный кувшин о толстый череп демона.

«Тебе следует быть более сердечным в том, чего ты желаешь другим». Трэйсон положил одну руку на рукоять меча, затем, удивляясь глубине своей ярости, осторожно отступил. «В будущем я предлагаю тебе обуздать свой язык».

«Засунь свой, козявка». Барбазу собрался и, так же осторожно, как и Трэйсон, отступил в противоположном направлении. «Ты уже получил свое. Этот вкусный кусочек, она никогда не вернется к такому пьющему уксус ублюдку, как ты».

С этими словами демон растворился в толпе и исчез. Герой Амнезии повернулся к переулку, убежденный своими сильными эмоциями, что женщина действительно была для него кем-то особенным. Когда он найдет ее — и освободит от нежной опеки Тессалии — он, безусловно, найдет свое прошлое. К сожалению, он все равно будет обязан доставить амфору. Неважно, насколько сильно Посейдон преуменьшил сложность поручения, для человека с известностью отказаться от обещания, данного Рассекателю Земель, было бы столь же неподобающе, сколь и глупо.

Трэйсон добрался до устья второго переулка и остановился, чтобы сориентироваться. Хотя он помнил, куда повернуть, найти Дом Врат снова будет сложно. Он не мог отличить ни одну из хижин в округе. Все они представляли собой груды камней без окон, не скрепленные раствором и доступные только через туннелеобразные входы. После того, как он спасет таинственную женщину, ему нужно будет спросить дорогу, а это означало, что ему нужно будет вывести из строя своих преследователей, по крайней мере временно.

Надеясь, что его не заставят никого убить, Амнезианский Герой вытащил меч и двинулся по темному проходу. Как и многие из задних переулков Sайgn, этот казался тихим и пустынным; большинство людей, естественно, избегали таких мест, а те, кто этого не делал, предпочитали уйти или спрятаться, чтобы их не заметили. Переулок был усеян плоскими камнями, которые упали с полуразрушенных стен, образующих его нависающие стороны. Затхлый запах глины тяжело висел во влажном воздухе. В нескольких шагах впереди в сером мраке слабо мерцала большая грязевая лужа.

Думая найти следы мокрых ног на дальней стороне, Герой Амнезии бросился вперед и перепрыгнул через грязевую яму. Хотя его выкованные богом доспехи весили не больше кожаной куртки, лужа была большой; его задняя нога немного не дотянула, погрузившись в ил с долгим чавканьем. Прежде чем он успел вырваться, грязь сжалась вокруг его лодыжки и зажала ее на месте. Он потерял равновесие и упал плашмя. Трассон проклял свою неуклюжесть и попытался вытянуть ногу вперед.

Он обнаружил, что скользит обратно к луже. Запустив кончики пальцев свободной руки глубоко в грязь, Герой Амнезии потянулся вперед и сильнее потянул за ногу. Он почувствовал, как теплая грязь скользит вверх по его икре. Незнакомый стук раздался в ушах; неужели он действительно испугался? Трассон вытянул шею, чтобы посмотреть через плечо, обнаружил, что ничего не видит, затем заглянул под руку и решил, что у него есть веские причины для беспокойства. Змеиный усик грязи поглотил его ступню, и даже сейчас он тянулся из лужи, извиваясь, как угорь, и неуклонно продвигал свою пасть вверх по его ноге.

Герой Амнезии поднял торс, затем размахнулся мечом, чтобы атаковать. К своему ужасу, он едва мог коснуться странного существа. Его нога, казалось, тянулась к луже, и, по крайней мере там, где она не была прикрыта бронзовой броней, его плоть становилась такой же серой, как сама грязь. Он больше не мог видеть разницы между усиком и собственным коленом; грязь уже поглотила все ниже, и он чувствовал мертвое, покалывающее чувство в пальцах ног.

Трассон вонзил кончик своего меча, до которого мог дотянуться, в грязь. Звездно-кованая сталь достаточно легко прорезала усик, но грязь просто сочилась обратно за лезвие. Он перекатился на бок, затем изогнулся к ногам и атаковал основание придатка. Удар начисто отрубил его, но его нога осталась привязанной к луже завесой грязи, стекающей с его голени. К тому времени, как он прорезал это, основание щупальца снова прикрепилось.

Герой Амнезии больше не чувствовал пальцев ног. Его бедро стало серым, как жемчуг, а колено превратилось в аморфную массу грязи. Он не мог поверить, что простая грязевая лужа способна сделать то, чего не смогли Гидра Фрассоса и Ахерийский Гигант.

Трассон посмотрел в темный переулок, пытаясь разглядеть свою жертву. «Помогите! Тессалия!»

Ответа нет.

«Тессалия, это Герой Амнезии! Я не причиню тебе вреда. Возможно, я даже сдамся!»

Ничто не шевелилось в темноте. Трэйсон почувствовал, что скользит обратно к луже, и вот тогда он понял, что не видел никаких следов на земле перед собой.

Лужа поглотила и отряд Тессалии.

Амнезианский герой заклинил свой меч между камнями стены переулка, закрепившись на месте. Любое обычное оружие сломалось бы, но потребовалось бы гораздо большее усилие, чтобы сломать — или хотя бы согнуть — его звездно-кованый клинок.

Грязь достигла края набедренной накладки Трассона. Он чувствовал, что его лодыжка, все, что он еще мог ощущать от своей ступни, находилась в двух шагах от его бедра. Он мог бы спасти себя, используя свой звездный клинок, чтобы отрезать себе ногу, но он отказывался рассматривать такой трусливый поступок. Кто когда-либо слышал о знаменитом одноногом человеке? Лучше претерпеть позорную смерть сейчас.

Герой Амнезии обернулся к земле.

«Чем я оскорбил тебя, о Великий и Злой Аид, что ты так со мной обращаешься? Я заслуживаю смерти более славной, чем эта!»

«Но, Зумби, я же сказала тебе — ты уже мертв».

«Джейк?» Герой Амнезии вытянул шею, чтобы увидеть тифлинга, несущего свою амфору по переулку. «Воистину, боги присматривают за мной».

«Ты не должен быть таким абсурдным, Зумби!» — усмехнулся Джейк. «Я слышала, как ты звал Тессалию».

Трэйсон покраснел. «Ты понимаешь, что у меня не было настоящего намерения сдаваться?»

«Ну конечно, Зумби». Джейк ухмыльнулась, затем прислонил тяжелую амфору к ближайшей стене. «Кто сдастся, если он может позволить порталу из слизи засосать его в Параэлементальный План?»

Один из камней, удерживающих Трэйсона на месте, выскочил. Он возобновил свое плавное скольжение к луже. «Джейк, пожалуйста, освободи меня от этой грязи?»

«Я попробую, Зумби». Тифлинг полез под плащ. «Это может быть очень сложно. Возможно, моя магия будет работать лучше, если ты поможешь мне с Тревантом, да?»

Трэйсон почувствовал, как его свободная нога коснулась поверхности лужи. Он попытался ее поднять, но было слишком поздно; длинный шнур грязи поднялся вместе с его пальцами.

Герой Амнезии снова посмотрел на тифлинга. «Если ты думаешь, что я куплю свою жизнь за счет невинного…»

«Как вы можете говорить, что Тревант невиновен? Он предал меня!»

«Как бы то ни было, я тебе не помогу». Схваченный теперь за обе ноги, Герой Амнезии начал быстрее скользить к луже. Он уставился в грязь. «Ты поможешь мне или нет?»

«Полагаю, я должна это сделать». Голос Джейк был одновременно резким и смиренным. «Ты слишком красив, чтобы стать единым целым с Оозом».

Тифлинг бросила в грязь небольшой осколок стекла, одновременно произнося слова простого заклинания. Ил начал застывать, извивание щупалец замедлилось, и по поверхности лужи разлился стеклянный блеск. Глубокий, пронизывающий холод пронзил ногу Трассона, затем он перестал скользить.

«Чего ты ждешь, Зумби? Освободись!»

С обеими застрявшими ногами Амнезианский Герой обнаружил, что добраться до грязи гораздо сложнее. Однако, когда он все же врезался в ледяную грязь, она осталась порезанной, и вскоре он освободил недавно застрявшую ногу. После этого было просто вырубить большой блок из лужи. Волоча за собой ногу, которая была в два раза длиннее ее обычной длины, он прополз небольшое расстояние по переулку и начал молотить по замерзшей грязи.

Несколькими ударами позже он сбил с ног большую часть ледяной грязи. В тусклом свете он не мог сказать, как быстро цвет возвращался к его холодной плоти. Он почувствовал легкую, ноющую боль, когда его удлиненная нога вернула свои нормальные пропорции, затем его кожа начала чесаться, как это бывает после сильного холода. Он все еще не чувствовал ниже лодыжки, а сама ступня светилась тем же слабым свечением, которое он ранее наблюдал на поверхности грязи.

Трэйсон поднялся и захромал по краю лужи, одновременно проверяя свои ноги и ища подсказки относительно судьбы Тессалии и женщины в белом платье.

«Зумби, что ты ищешь?»

«Следы Тессалии и женщины, которую мы видели в Вратах Реки. Они должны были пройти по этому переулку».

«Кто вам такое сказал?»

Герой-амнезианец остановился и поднял глаза. «Барбазу».

«И ты ему веришь? Я видел Тессалию на улице — ищет ту блестящую девчонку в белом». Джейк грустно покачала головой. «Бедный Зумби, он даже извергам доверяет».

Трэйсон снова покраснел, чувствуя себя глупо из-за того, что позволил своему энтузиазму взять верх над суждением. «Я действительно поставил его в невыгодное положение». Тем не менее, он вложил меч в ножны и, не видя другого пути назад к Джейк, подошел к краю портала из ила. «Могу ли я пройти по этому?»

«Пока не растает».

Герой Амнезии хромал по льду, затем остановился рядом с Джейк. «Я у тебя в долгу. Возможно, я смогу помочь тебе вернуть твои книги заклинаний, но я не буду...»

«Вредить Треванту…, я знаю. Это нормально. Ты должен жить по правилам своих заблуждений». Джейк посмотрел на свою обутую в сандалию ногу, затем добавил: «Теперь нам пора идти. Мы должны найти целителя, пока твоя нога не оттаяла».

Трэйсон нахмурился, глядя на свою мерцающую ногу. «Что же будет потом?»

«Возможно, это не имеет значения, если ты все еще хочешь увидеть Леди Боли». Джейк повернулся к выходу из переулка. «Но ты слишком долго был в жиже; она забрала твою ногу. Если целитель не восстановит ее до того, как грязь растает, портал закончит свою работу».

Герой Амнезии бросил беспокойный взгляд на свою мерцающую ногу, затем поднял амфору и повернулся, прихрамывая, чтобы последовать за Джейк.

В двух шагах от них тифлинг остановилась, чтобы поглазеть на четыре стройные фигуры с облаками белых волос, высоко уложенных на макушке. У них были маленькие монетовидные носы, глубоко посаженные глаза и приземистые брови с двумя парами рогов — одна пара прямых и одна пара завитых. Все четыре существа спокойно складывали камни поперек входа в переулок, занятие, странно не сочетающееся с их струящимися, искусно вышитыми одеждами.

Джейк подняла руку ко рту и отступила, пятясь к Амнезианскому Герою. Она остановилась, но не обернулась и не заговорила.

«Что здесь происходит?» — спросил Трассон. «Почему ты так боишься?»

"Пыль!"

Когда Джейк не дала дальнейших объяснений, Амнезианский Герой сунул амфору ей в руки. Положив одну руку на рукоять меча, он шагнул вперед и указал на стену.

"Что ты здесь делаешь?"

В унисон дабусы наклонились, словно чтобы что-то поднять. Хотя Герой Амнезии не видел свободных камней на земле, когда они снова поднялись, каждый держал в руках плоский камень. Они положили камни на стену, затем наклонились, чтобы поднять еще один.

"Ответьте мне."

Трэйсон шагнул вперед и ударил пяткой в стену, пробив ногой небольшую щель. Обычно он никогда не был бы столь груб, но его встревожила реакция Джейк. Дабус просто подобрал смещенные камни и вернул их на место.

Герой-амнезиец снова пнул камни. «Ответь мне».

Дабусы прекратили работу и, по-прежнему игнорируя Трэйсона, повернулись друг к другу. Их рты начали работать, извергая в воздух длинные потоки символов. Звуков не было, только странные комбинации картинок и знаков, которые висели над их головами, как колибри.

После краткого совещания два дабуса наклонились и достали пару боевых топоров из того же таинственного места, откуда они вытащили камни. Когда они перешагнули через стену, Амнезианский герой впервые заметил, что их ноги — если они у дабусов были под подолом их длинных одежд — не касались улицы.

Трэйсон отступил назад и выхватил меч.

Джейк мгновенно оказался рядом с ним. «Нет, Зумби! Ты не должен их бить!» Она сунула амфору ему в руки, исключая любую возможность того, что он это сделает. «У нас и так достаточно проблем!»

"Беда?"

«Они строят лабиринт. Тебе следует призвать Леди Боли сейчас, пока ты еще можешь».

Герой-амнезиец обвел взглядом переулок. «Значит, она где-то рядом?»

«Леди всегда рядом», — ответил Джейк. «Все, что тебе нужно сделать, — это помолиться ей».

"Молиться?"

«Да. Она всегда является тем, кто молится ей».

«И что потом?»

Лицо Джейк побледнело до жемчужно-серого цвета. «А потом она сдерет с нас кожу — живьем, да?»

«Нет, не у нас». Амнезианский Герой не стал спрашивать, почему Леди хочет сдирать с них кожу. Много раз объяснив, что он пришел только для того, чтобы доставить дар, он начал понимать, что жители SиGиL не понимают свою королеву. «Тебе незачем здесь находиться. Я помолюсь один. Эти доспехи выковал сам Гефест, и даже стрелы Аполлона не могут их пронзить. Сомневаюсь, что гнев Леди Боли разорвет их».

Тень вернулась на лицо Джейк, но она не сделала ни единого движения, чтобы уйти. «Лучше принять нашу боль здесь, чем быть запертой в лабиринтах навсегда».

«Фах! В Арборее мы играем в лабиринты ради развлечения». Трассон прислонил амфору к стене переулка. «И нет причин тебе оставаться. Это не твоих рук дело».

Джейк улыбнулась и взглянула в сторону входа в переулок, где дабусы уже подняли свою стену до уровня талии. Она покачала головой. «Это не тебе решать».

«Возможно, и нет, но Леди уже намерена заточить меня в тюрьму. Что я теряю, заставляя ее дабусов освободить тебя?»

Трэйсон шагнул вперед и встал лицом к двум вооруженным дабусам. Он указал мечом на Джейк. «Она не имеет к этому никакого отношения. Как люди — э-э, существа — чести, я прошу вас освободить ее».

Дабусы держали топоры у левого борта и внимательно следили за ним, но не реагировали. Амнезианский Герой махнул Джейк идти вперед. Когда выражения лиц слуг Леди не изменились, он вложил меч в ножны и повернулся к ним спиной.

«Подожди меня снаружи». Герой Амнезии наклонился, чтобы обнять Джейк, одновременно вытаскивая золотую нить из своего кошелька. Он вложил ее в ее ладонь и прошептал: «Когда услышишь, как я молюсь, держи конец и брось катушку через стену. Пройдет немного времени, прежде чем я вернусь, чтобы помочь тебе забрать твои книги заклинаний».

«Зумби!»

Джейк отстранился и откинул ей подбородок назад, ее губы едва приоткрылись. Несмотря на искушение, Герой Амнезии не принял приглашения. Глаза тифлинга были закрыты, а рот не был открыт достаточно широко, чтобы увидеть, опустились ли ее клыки. Он схватил ее за талию и развернул к стене, подняв одним быстрым движением. Не нарушая ритма, один из строителей дабусов снял ее с Трассона и поставил на землю.

Герой Амнезии вздохнул с облегчением. Прежде чем предпринять такой опасный подвиг, как призыв Леди Боли, истинные мужчины славы всегда отводили своих прекрасных дев в безопасное место. Он достал амфору, затем вышел в центр переулка и преклонил колени в медитации, пытаясь придумать подобающую молитву для правителя SиGиL.

Поскольку он знал о ней так мало, задача была трудной. Конечно, молить ее о пощаде было невозможно, как и воспевать боль; по его опыту, худшая мольба — неискренняя.

К тому времени, как он вспомнил странные загадки из Дома Врат и понял, что сказать, дабусы подняли свою стену до уровня груди. Амнезианский герой положил амфору на землю перед собой, аккуратно расположив ее так, чтобы она лежала точно параллельно стенам, затем сел на корточки и скрестил руки на груди.

«Жаждем перемен и эмоций,

Жаждою невыносимых вещей,

Отчаянием, рожденным близнецом преданности,

Удовольствием, которое содрогается и жалит,

Наслаждение, поглощающее желание,

Желание, которое опережает наслаждение,

Жестокостью глухой как огонь

И слепой, как ночь,

Хищными зубами, которые поразили

Сквозь поцелуи, которые расцветают и произрастают,

Губами переплетенными и искусанными

Пока пена не приобретет привкус крови,

По пульсу, который то поднимается, то падает,

По рукам, когда они ослабевают и напрягаются,

Заклинаю тебя, отзовись от алтарей твоих,

Богоматерь Боли.»!

«Молитва, я думаю, самая прекрасная из когда-либо произнесенных в SиGиL. Как она говорит со мной! О безрассудных стремлениях, преследуемых до страдания, о тайных похотях, которые сами по себе являются невыносимыми муками. Удовольствие и боль, они едины; надежда питает отчаяние, любовь порождает потерю, радость порождает печаль — этот Трэйсон, он знает меня такой, какая я есть. Его прекрасные слова я бы простила, если бы могла.

Но это SиGиL. Сюда не может войти ни один бог — и если Трэйсон молится мне, кем я стану, как не богом?

Этого не должно быть. Двери откроются; сам город рухнет, и я буду стоять там, один против всех богов Мультивселенной. С цепями звездного света и топорами огня они придут за мной, плохие и хорошие, и устроят войну, чтобы расколоть сами планы.

Что тогда? С Болью, запертой в глубочайшей Бездне и связанной волей Демогоргона или Динкаразана или какого-то другого бога зла, что тогда? Я скажу вам: тирания и трусость, тьма на каждом плане и страх в каждом дыхании; один грязный правитель, которым правят отвратительные, невообразимые голоды, и весь Мультиверс в его власти, чтобы грабить и насиловать по своему желанию.

И что еще хуже, если восторжествует добро: бесконечные миры бесконечной легкости, где нет страданий, укрепляющих силу, нет мук, порождающих мужество, нет страха, способствующего хитрости; мультивселенная посредственных страстей и пресных желаний, где ничто не рискует, потому что ничто не может быть потеряно, где нет всепоглощающего гнева, нет страстной любви и нет жизни, достойной того, чтобы ее прожить.

У меня нет выбора в этом вопросе. Ради блага Мультиверса я должна наказать Трэйсона — но не думаю, что я забуду и тифлинга. Она научила его молиться, и за это я буду мстить.

Я открываю глаза, и Леди Боли стоит перед ним, ее ноги все еще касаются земли, так что он не может ее видеть. Он ждет, скрестив руки на груди, а амфора лежит на земле перед ним. Он умный, этот Охотник. Если я прощу его молитву — по-прежнему самую прекрасную из когда-либо произнесенных в SиGиL — его хозяин первым ворвется в мои двери; однако, как только я накажу его, он откроет свой кувшин и выпустит зачарованную сеть, которую он несет.

Но он забыл моих детей. Мне стоит только пожелать, и дабусы исполнят. Двое топорщиков уже двинулись вперед, чтобы вытащить амфору. Они останавливаются возле нее.

«Оставьте это!» Глаза Героя Амнезии становятся круглыми, как монеты. «Посейдон послал это для Леди Боли!»

Мои дети чтут его ответом, но если Трэйсон может читать их ребусы, ему все равно, что они действуют по моим желаниям. Он встает и тянется к своему мечу. Один дабус поднимает амфору, а другой поднимает свой топор, чтобы сражаться. Я поднимаю одну ногу от земли, затем другую, и…»

… внезапно Леди Боли оказалась там. Подобно дабусу, она немного зависла в воздухе, подол ее длинного парчового платья завис всего в нескольких дюймах над землей. Герой Амнезии забыл о своем мече — и о дабусе, и о своей амфоре — и позволил своей челюсти отвиснуть. Леди была поразительной красавицей, высокой и стройной, с классическими чертами лица и аурой нерушимого спокойствия. У нее был нимб из стальных клинков вместо волос, губы черные, как сурьма, и немигающие желтые глаза, которые разжигали болезненный, лихорадочный страх в груди Трэйсона.

Все еще стоя на коленях, Герой Амнезии положил руки на бедра и низко поклонился. Его ладони были горячими и влажными на бронзовых поножах.

"Приветствую. Я — амнезианский герой Трасса, принёсший дар от бога Посейдона, К-короля морей и Рас-С-секателя земель". Он указал за спину, где дабус отступил к стене с амфорой. "С вашего р-разрешения…"

Леди подняла руку, и Герой Амнезии замолчал. Она устремила на него свой серный взгляд и, впервые, казалось, действительно увидела его. Думая, что она собирается заговорить, Трэйсон держал свое лицо и образ. Хотя он оставался абсолютно неподвижным, он держал пальцы ног согнутыми, чтобы иметь возможность быстро вскочить на ноги. Если она нападет, как все, казалось, думали, он был полон решимости защищаться.

Леди согнула пальцы с черными ногтями и провела им вниз по воздуху. Позади Трэйсона раздался громкий металлический визг, и что-то толкнуло его лицом к земле. Он ухватился за руки, затем оглянулся через плечо. За ним не было никого, кроме стражников-дабусов, стоявших в нескольких шагах, неподвижных, как статуи, и все еще державших амфору. Их двое спутников почти закончили стену; гребень был всего на ряд ниже человеческого роста.

Герой Амнезии почувствовал, как несколько бронзовых гребней вдавливаются в его спину, затем понял, что его выкованная богом броня на самом деле помята. Он снова посмотрел на Леди Боли. Несколько ее ногтей были сломаны, а бровь слегка приподнята. Трэйсону пришло в голову, что он только что пережил нападение грозной правительницы SиGиL. К своему удивлению, он обнаружил, что был не столько напуган, сколько сбит с толку относительно того, что делать дальше.

Поскольку Дама не показывала никаких признаков продолжения атаки, он решил поднять ладони вверх и широко их развести, чтобы показать, что не намерен причинять вреда. «Пожалуйста, миледи, не бойтесь меня».

Тень ухмылки мелькнула на ее губах. Она вытянула один палец.

«Я пришел с миром». Трэйсон снова указал на амфору. «Я только хочу передать этот дар от Посейдона».

Леди провела пальцем по воздуху, и снова скрип пластин металла раздался от стен переулка. Трэйсон качнулся назад, уступая ужасающему давлению на грудь. Он посмотрел вниз и увидел длинную канавку, проходящую по всей длине его нагрудника, как будто какое-то зачарованное оружие нанесло ему мощный удар. Несмотря на миролюбивый характер его миссии, в его животе начал нарастать бурлящий гнев.

«До сих пор я старался вести себя мирно». Трэйсон вскочил на ноги, опустив руку на рукоять своего звездно-кованного меча. «Но предупреждаю тебя, эти доспехи сделал сам Гефест. Я не потерплю, чтобы им нанесли какой-либо урон».

Леди слегка прищурила глаза, затем сжала руку в кулак. Скрежет сминаемого металла раздался в ушах Трэйсона. Его грудь наполнилась стреляющей болью, и он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как его корсет принимает форму песочных часов. Только боль в его теле убедила его, что он видит что-то реальное. Ни один враг никогда не оставлял вмятин на его выкованной богом броне, и он едва мог поверить, что Леди Боли крушит ее без единого удара.

Тело Трэйсона поверило. Его ноющие ребра издали тихие хлопающие звуки, а дыхание покинуло его и не вернулось. Ему было слишком больно, чтобы кричать, он упал на колени и вытащил свой кинжал из ножен. Он просунул кончик под первую пряжку и перерезал ремень. Его легкие наполнились воздухом, но сокрушительная боль в животе усилилась. Не беспокоясь о том, что лезвие может соскользнуть и порезать его, Герой Амнезии вонзил нож в кривой шов и перерезал два других ремня. Броня упала, тихо звякнув в грязь.

Еще до того, как боль начала отступать, Герой Амнезии был на ногах и тянулся за мечом. Он не выиграл бы ни одного боя против Леди Боли — или любого, кто, как и сами боги, использовал магию без заклинаний — но Аид услышал его молитву о славной смерти, и Трэйсон не растратил бы честь, умерев жалко. На самом деле, он обнаружил, что с нетерпением ждет битвы; доблестные усилия обеспечат ему славное имя — или, скорее, его легенду — местом в песнях бардов по всему Мультиверсу.

Но этого не произошло. Его меч еще не успел выскочить из ножен, как с дальней стороны стены раздался громкий стук.

«Зумби!» Золотая нить, описав дугу, вылетела в переулок, разматываясь на лету, а затем камни в стене дабуса начали дрожать.

Леди Боли повернула голову, увенчанную ореолом клинка, в сторону звука. Трэйсон вытащил меч, но удержался от желания атаковать. Несмотря на внешность, он был совершенно уверен, что его могущественный враг не забыл о нем.

Джейк втащила туловище на стену, а затем застыла в шоке, обнаружив, что смотрит вниз на Леди Боли. «Клянусь Единой Смертью!»

Дама подняла руку, словно желая помочь тифлингу перебраться.

Лицо Джейк стало бледным, как жемчуг, затем камни возобновили дрожание. Она оглянулась и нахмурилась, затем смирилась и начала молотить ногами по чему-то.

«Не дерись со мной!» — голос принадлежал Тессалии. «Это для тебя — ха!»

Джейк нанесла удар ногой, затем полностью подтянулась на стену и, словно канатоходец, побежала по гребню. Длиннопалый эльф схватил ее за лодыжку, и она головой вперед рухнула со стены, рухнув на двух дабус-охранников. Амфора вырвалась из их рук и с грохотом упала на землю, покатившись, когда за ней рухнула спутанная куча из тифлинга и дабусов.

Герой Амнезии бросился к банке, молча поблагодарив Аполлона за то, что тот не дал ей разбиться, и тут он заметил трещину в ее горлышке. Петля тонкой золотой нити протиснулась сквозь крошечную трещину и, казалось, вырывалась наружу. Трэйсон опустился на колени и зажал свободной рукой трещину. Нить протиснулась между его пальцами и продолжала свободно работать.

«Боюсь, твой дар был поврежден». Все еще держа меч, он повернулся к Леди Боли. «Каковы бы ни были твои намерения относительно меня, возможно, тебе стоит открыть их сейчас».

Подол платья Дамы развевался наружу, как будто она шла вперед. Она как будто шагнула вниз, затем ее платье снова затрепетало, и она исчезла из виду.

"Миледи?"

Со стены раздался еще один стук, а затем голос Тессалии позвал: «Мне нужна еще одна сеть. Они обе здесь!»

Герой Амнезии повернулся и увидел, как сумасшедшая сеть кружится в воздухе над его головой. Он потянулся и поймал несколько нитей в руку, затем, прежде чем Тессалия успел потянуть за шнур, отдернул своего нападавшего от стены. Едва эльф коснулся земли, как меч Трэйсона уже резал сеть взад и вперед, разрезая ее на куски.

К тому времени, как он снова повернулся к амфоре, золотая нить уже полностью освободилась из трещины. Она поднялась в воздух и начала кружиться.