Зал Мрамора

Зал Мрамора

После стольких часов терзания переполненных переулков SиGиL, что думает Трэйсон, когда он наконец пробирается сквозь толпу и видит впереди Синий Зал? Я знаю. Леди Боли всегда знает, и она скажет вам:

«Зал информации выглядел именно так, как и предсказывали двадцать или более сварливых указателей: внушительный монолит из бледно-голубого мрамора с крышей из черного сланца и тремя массивными колоннами, оседлавшими пару серых входных пандусов. На капителях трех колонн были написаны слова «Сотрудничество», «Соблюдение» и «Контроль» — странно зловещий девиз для того, что, как предполагалось, было сервисным бюро. Паутина линий излома окаймляла столб «Сотрудничество», который, несмотря на поддерживающую клетку из стальных распорок, казался на грани обрушения.

Сжимая амфору обеими руками и проталкиваясь сквозь поток существ в унылых плащах — людей и не только — Трэйсон двинулся по улице Кристальной Росы к пандусу между «Соблюдением» и «Контролем». Чем ближе он приближался к залу, тем меньше соглашался с простаками, которые называли Зал «зданием обстоятельного величия». Даже простой человек действия мог заметить, что здание страдало от неуклюжей попытки заменить вкус роскошью. Суровые полосы ониксовых угловых досок были насмешкой над мягкими завитками мраморного фасада, в то время как бирюзовые оконные рамы походили на нарисованные глаза обычной шлюхи. Дверные стражники с их алыми нагрудниками и ржавыми наплечниками добавляли лишь брызги крови из глаз внимательного, чтобы все это в итоге сливалось вульгарным беспорядком.

Действительно, Жемчужина Бесконечных Планов! — SиGиL до сих пор был горьким разочарованием для Трэйсона. Настолько густым был рыжий воздух, что он тянулся по его лицу, словно паутина; одно лишь вдыхание ужасной дряни наполняло его горло жгучим, едким песком. В некоторых районах проспекты были по щиколотку залиты помоями, а в других человек едва мог протиснуться сквозь толпу, заполнившую улицы. Везде постоянный моросящий дождь окрашивал унылые фасады зданий ручейками желтой серы. С каждым душным ветерком приходил смрад, более прогорклый, чем предыдущий, и нигде шум не утихал ни на мгновение.

Трэйсон слышал, что SиGиL имеет форму внутренней части плавающего колеса, и что если он посмотрит прямо вверх, то увидит крыши далеких зданий вместо неба. До сих пор он не видел ничего, кроме болезненной коричневой дымки. Говорили, что город был центром Мультиверса, что где-то в его пределах лежал портал в каждый из миров в бесконечных планах; Трэйсону казалось, что каждый из этих порталов был лишь необычным окончанием мусоропроводов из тех бесконечных миров. Он не хотел ничего, кроме как выполнить свою задачу и уйти из этого места.

Трэйсон поднялся по пандусу и пересек портик, не смущаясь, ответным суровым взглядам стражников. Он бы с радостью принял любой вызов, желая выплеснуть свое разочарование. В дополнение к трудностям с доставкой амфоры, никто в городе, казалось, не знал о нем. Он не ожидал, что они узнают его в лицо или что-то столь глупое, но казалось разумным предположить, что к настоящему времени его деяния были воспеты даже в самом низшем доме SиGиL. Тем не менее, когда он представился, ему все равно пришлось перечислить весь список своих подвигов — по крайней мере, тех, которые он мог вспомнить — и даже после того, как он описал повержение Ахерианского Гиганта, большинство людей просто равнодушно отвернулись. Единственными, кто интересовался им, были воры, разглядывавшие его тяжелый кошелек, и проводники, которые лишь услышав имя того, кого он хотел найти, спешили прочь, не назвав цены.

Когда Трэйсон приблизился к входу, часовые протянули руки и толкнули двери. Они не дали приветствия или комментария, и их лица не выдавали ни намека на уважение или презрение. Они просто придерживали двери для человека, нагруженного тяжелой амфорой.

Эта анонимная любезность заставила живот Трэйсона вспыхнуть негодованием. Тем не менее, поскольку бремя славы состояло в том, чтобы терпеть невежество с достоинством, он сделал паузу достаточно долгую, чтобы произнести таки несколько благодарственных слов.

«Избавь нас от этого, приятель», — ответил самый высокий охранник, парень с квадратным подбородком и двухдневной щетиной на щеках. «Мы бы сделали то же самое для существа любых кровей и высот. А теперь давай». Он мотнул головой в сторону входа. «Мадам Мок не любит, когда мы впускаем сквозняки».

Трэйсон вошел в мрачный вестибюль из голубого мрамора, где он оказался в конце змеевидной очереди посетителей. Очередь петлялавзад и вперед по коридорам дюжину раз, пока наконец не остановилась перед высокой, нависающей стойкой из черного мрамора. Массивный стол стоял прямо под светящейся люстрой из сине-зеленых кристаллов берилла. По бокам от него стояла пара серебряных, в форме рук, жаровен, из которых поднимались два столба розового, сладкого, как яблоко, благовонного дыма.

За высокой стойкой сидел одинокий клерк в очках, сгорбившись над скамьей и используя перо и чернила, чтобы царапать заметки в пергаментной книге. Из шерстяного ворса на макушке его головы поднимались двойные завитые рога бариавра, своего рода козлоподобного кентавра, которые бродили по многим планам Мультиверса. Трэйсон уже был удивлен сотнями бариавров, проталкивающимися по переполненным улицам SиGиL; в его собственном плане, Арборэе, бариавры были беспокойной и беззаботной расой, которая скорее прыгнет в выгребную яму, чем войдет в город. Ему было трудно поверить, что кто-то из них действительно обитал в SиGиL, не говоря уже о том, чтобы работать внутри мрачного здания, такого как Зал информации.

Трассон рассматривал очередь лишь мгновение, прежде чем решил, что ждать ниже его достоинства. Среди людей были разбросаны слаады с лягушачьими лицами, лысые и вполне волосатые дварфы с бородами, стройное трио эльфов, даже ящероподобный воин кхааста, но он не увидел ни одного человека, который соответствовал бы его собственному росту. Если бы он увидел мерцающие перья серафических крыльев астрального дэва, или возможно, дымящиеся рога великого лорда баатезу, он подождал бы. Однако, из того, как все обстояли, казалось очевидным, что его дело было важнее, чем дела любого другого в фойе.

Трэйсон протолкнулся прямо через петлеобразную линию, отдавая строгие, но вежливые команды тем, кто шел впереди, отойти в сторону. Люди, конечно, повиновались, хотя его удивило, как многие из них выглядели ошеломленными. Даже в SиGиL, по его поведению и прекрасной броне должно было быть очевидно, что он был человеком известным, любимым богами и заслуживающим всякого уважения.

Когда Трэйсон достиг хаасты, рептилия внезапно подняла хвост, чтобы преградить путь, и вытянула свою извилистую шею, чтобы посмотреть. Голова воина была типичной для лацертилии: плоский клин, который в основном был мордой, с длинной, глупой ухмылкой и глазами-бусинками с щелевидными зрачками, которые не выдавали никаких эмоций.

«Ты ждешшшшшь, как и оссссстальныыыые из нассс, придуууурок».

Трэйсон рассматривал хвост. Толщиной с человеческую ногу, он был бронирован кожистой чешуей и оплетен волнистыми сухожилиями расы, не так уж далеко уходящей от зверя. Этот отросток не шел ни в какое сравнение с выкованным звездой клинком в ножнах Трэйсона, но он не желал так сурово наказывать кхаасту. Он перекинул одну ногу через хвост, затем с силой опустил чешуйчатый отросток вниз, пока он не оказался зажат между коленями.

«Вы поступили бы мудро, если бы доверились лучшему в вас».

Голова кхаасты начала покачиваться, как у сердитой ящерицы, а затем ее чешуйчатая рука опустилась к широкому поясу из человеческой кожи.

Трэйсон резко дернул бедрами вперед, зажав хвост за одним коленом и перед другим, а затем скрестил ноги ножницами. С резким щелчком придаток изогнулся и обмяк. Рептилия взревела и вытащила стилет из ножен на поясе, но со сломанным хвостом, все еще зажатым между ног Трэйсона, она была бессильна развернуться и атаковать.

Во главе очереди старый бариавр нахмурился и поднял глаза от своей книги. «Вот и сейчас! Что это такое?» Он посмотрел поверх очков на рычащего кхаасту. «Люди работают. Если не можешь замолчать, я попрошу тебя уйти».

Хааста быстро убрал свой кинжал из виду. «Позсссспросить меня уйти?» Он указал одним желтым когтем на Трэйсона, который отпустил хвост и продолжил толкаться к стойке.

«Это придууууроккк, тоттт, ктоооо продираетссссся вперед!»

Бариавр осмотрел растрепанную очередь, затем обратил свой сердитый взгляд на приближающегося Трэйсона. «У нас в этом зале есть определенные процедуры. Вам придется встать в очередь, как и всем остальным».

«Вы меня не знаете, старый сэр?» — Трэйсон оттолкнул в сторону хмурого гнома и продолжил путь. «Разве вы не слышали об убийце Гидры Трассоса, укротителе Хевронского Крокодила, погибели Абудрийских Драконов, спасителе Дев Мраморного моря…»

Он подошел к стойке, и бариавр наклонился над столом, чтобы хмуро взглянуть на Трэйсона, который продолжал перечислять свои подвиги: «… чемпион илирийских королей, убийца Халкедонского льва…»

«Нет, я о вас не слышал», — прервал его бариавр, — «и мне все равно, что вы сделали. Если вы не можете соблюдать правила, вы будете удалены отсюда».

Клерк бросил многозначительный взгляд в сторону двери. Двое часовых теперь стояли в фойе, сверля Трэйсона взглядом, словно все это время ожидали от него неприятностей.

«Что ссс моим хвоссссстом?» — пожаловался кхааста. «Есть законы против ломки хвоссссстов, есссссть!»

Часовые кивнули, больше друг другу, чем кхаасте, затем щелкнули глефами в сторону авангарду и двинулись вперед. Толпа расступилась, пропуская их, а бариавр нахмурился на Трэйсона.

«Это правда? Вы напали на рептилию?»

«Я не нанес ему серьезного вреда». Тон Трэйсона был резким, поскольку именно кхааста нанес ему вред. «Он посмел преградить мне путь, и даже вы должны видеть, что мои интересы здесь важнее».

Бариавр выгнул бровь, затем поднял руку, чтобы остановить двух часовых. «Вы объявляете чрезвычайный приоритет?»

«Если это значит, что я имею право не ждать, то да».

Бариавр облизнул губы, затем сцепил руки на столе и оперся на локти. «В Соблюдение процедуры было бы объявить о чрезвычайном приоритете охранникам у двери, которые затем удостоверят, что у вас есть необходимые средства, и проводят вас в начало очереди, чтобы создать минимум помех и избежать неприятных инцидентов, таких как обламывание хвостов». Клерк кисло осклабился и взглянул на кхаасту, затем снова посмотрел на Трэйсона. «Однако, поскольку вы уже подошли к стойке, мы пропустим удостоверение и перейдем непосредственно к сбору. Теперь вы можете предъявить плату».

"Платеж?"

«Десять золотых монет». Глаза бариавра стали большими и угрожающими за очками. «Иначе каждый ублюдок, который входит в эти двери, объявлял бы о чрезвычайном приоритете, не так ли?»

Когда Трэйсон не сразу выдал плату, стражники снова начали наступать. «По приказу Зала Ораторов ложная декламация является преступлением против Ордена Леди», — сказал самый высокий из них, который уже говорил с Трэйсоном. «Преступления против Ордена Леди караются сроком не менее...»

«У меня есть чем платить!»

Трэйсон поставил амфору на пол и уравновесил ее ногой на стойке, затем открыл свой кошелек и отсчитал золото. Десять золотых монет купят много вина, но он всегда мог получить бесплатное вино в Трассосе. Он передал монеты бариавру, который подтвердил счет, внес сумму в свою книгу и бросил монеты в щель на поверхности своей скамьи.

«Вам нужна квитанция?»

«Нет. Я хочу…»

Бариавр поднял палец, призывая Трэйсона замолчать, затем достал из-за скамьи большой железный колокол. Он позвонил в него шесть раз. Хотя звон был не особенно громким, он разнесся под сводами зала так же ясно, как пение птиц. К тому времени, как затих последний заупокойный гул, по всему зданию разнесся тихий ропот. Трое человеческих юношей, все одетые в бледно-голубую форму с уродливыми красными погонами, завернули за угол и встали по стойке смирно. Из-за противоположного угла вышли еще шесть стражников, все в тех же красных пластинчатых доспехах, что и часовые у дверей. Эти люди расположились между толпой и стойкой, держа свои глефы на левом плече. Откуда-то из глубины здания раздался размеренный стук четырех копыт по мраморному полу.

Бариавр обмакнул перо в чернила, затем поднес его к своей книге учета и посмотрел на Трэйсона.

"Имя?"

Трэйсон колебался, не желая признавать свою единственную слабость на публике. Нетерпеливый ропот пронесся по вестибюлю, и охранники начали оттеснять толпу.

"Имя?"

«Я-э-э, почему мое имя так важно?»

Глаз бариавра дернулся. «У нас есть свои процедуры, чувак. Имя?»

«Ты смеешь называть меня...» Трэйсон прикусил язык, напомнив себе, что ему необходимо сотрудничество бариавра, чтобы сдержать данное им обещание. «Я-э-э-я не могу назвать тебе свое имя».

В глубине здания ровный стук копыт становился громче, и двое часовых у дверей подошли с флангов к Трэйсону. «Не можешь или не хочешь, берк?»

«Я не могу». Хотя стража его почти не запугала, Трэйсон заставил себя ответить вежливо. Его задача не требовала пролития крови, и отличительной чертой настоящего чемпиона было никогда не причинять ненужного вреда. «Я не знаю своего имени. Я ничего не помню до того, как проснулся на берегу близ Трассоса, где граждане были настолько добры, что заботились обо мне, пока я не смог отплатить за их гостеприимство, убив большую гидру. Вскоре после этого я услышал о могучем крокодиле, угрожающем рыбакам реки Гебрус, поэтому я отправился...»

"Да, да, я все это слышал, — фыркнул бариавр. — Но что мне записать в книгу? Того, кто убил Гидру Трассоса, затем приручил Хевронского Крокодила и так далее и тому подобное? У меня всего одна строка".

Трэйсон задумался на мгновение, и пока он думал, стук копыт в глубине здания продолжал становиться громче. Наконец он поднял глаза. «Люди Трэйсона называют меня Героем Амнезии. Это должно уместиться в одну строку».

Бариавр мудро кивнул. «Значит, это Амнезианский Герой». Он нацарапал что-то в своей книге, затем снова окунул перо. «И могу ли я записать Трассос, Слой Первый, Арборэю, как твой дом?»

Герой-амнезиец кивнул. «Это единственный дом, который я знаю».

Бариаур тоже это написал, затем посмотрел на Трэйсона. «Я допускаю, что незнание собственного имени — это серьезно, но вряд ли это Чрезвычайный Приоритет». Он окунул перо и, почти сочувственно, сказал: «Тем не менее, вы заплатили взнос, и я не могу вернуть его вам. Кого бы вы хотели видеть в первую очередь? Бюро по делам людей или, может быть, Комиссию по непланарным расам? Согласно Указу о Чрезвычайных Приоритетах Зала Спикеров, у вас есть максимум десять встреч, чтобы ответить на один вопрос».

Герой Амнезии почувствовал неожиданный трепет в животе. «Ты можешь сказать мне, кто я?»

Бариавр причмокнул. «Я не уполномочен разглашать эту информацию». Его перо оставалось на весу над гроссбухом. «Мои обязанности строго ограничены планированием встреч. Итак, кого вы хотите видеть?»

Герой-амнезиец был близок к тому, чтобы обратиться в Бюро по человеческим делам, но в последний момент нашел в себе силы устоять перед соблазном. Кем бы он ни был, он, безусловно, был человеком известным, а люди известные не ставят свои личные нужды выше своих обещаний.

«Если вы не знаете, кого хотите видеть, я уполномочен предоставить вам список».

Стук копыт в глубине здания стал таким громким, что Трассон ожидал увидеть огромного бариавра, обходящего стойку в любой момент. Голоса в нетерпеливой толпе начали выкрикивать предложения, некоторые более вежливые, чем другие. Охранники закричали в ответ, выкрикивая предупреждения о необходимости сохранять контроль и соблюдать правила. Чтобы его ответ был слышен сквозь шум, Герою Амнезии пришлось почти кричать.

«Я здесь не из-за своего имени. Я хочу увидеть Леди Боли!»

Старый бариавр сдернул очки, и, за исключением нарастающего эха копыт по мрамору, в зале внезапно наступила тишина. Клерк наклонился над прилавком и, сдвинув густые белые брови, уставился на Героя-амнезианца.

«Прошу прощения. Вы сказали «Леди Боли»?»

Герой-амнезиец кивнул. «Я сделал это». Он указал на большую амфору, которую все еще балансировал на стойке. «У меня есть для нее подарок».

Нервный смех пронесся по толпе, вызвав несколько суровых угроз со стороны охранников. По ту сторону стойки ровный стук копыт внезапно прекратился. Лицо бариавра приобрело глубокий багровый оттенок.

«Сейчас не время для шуток, чувак! Это ты объявил информационную чрезвычайную ситуацию!»

«Я не шучу, — ответил Герой-Амнезиец. — Я пришел, чтобы доставить дар Леди Боли. Мой вопрос: где мне найти ее дворец?»

Из-за стойки раздался короткий грохот, затем рядом с клерком появился второй бариавр. Она была намного крупнее, чем кто-либо из тех, кого когда-либо видел Амнезианский Герой — по крайней мере, из того, что он помнил, что видел — возвышаясь на целую голову над своим коллегой. Фактически, она была настолько большой, что шелковая драпировка ее широкой, козлиной передней части была видна над краем стойки. Ее лицо было изможденным и удивительно плоским, за исключением длинного узкого носа, свисающего, как бартизан, над ее раной рта. Ее волосы были окрашены в тот же бледно-голубой цвет, что и мраморные стены зала, и она носила их в длинной, непослушной копне, которая не могла полностью скрыть два золотых рога, завивающихся назад от ее висков.

Герой Амнезии почувствовал, как его рот раскрылся. Он тут же захлопнул его и отвел взгляд. Рога были своего рода уродством для самок бариавра, и было бы неприлично пялиться на них.

Женщина на мгновение сердито оглядела толпу, а затем перевела взгляд на клерка. «Ты звонил в аварийный звонок, Эрлик?»

Хотя она произносила его как «Эрлик», имя Эрлик было достаточно распространенным, чтобы Трэйсон заподозрил, что она намеренно его оскорбляет.

Не глядя женщине в глаза, Эрлик кивнул. «Я сделал это, мадам Мок». Клерк покосился на свою книгу и положил палец на соответствующую строку. «Человек, первый Амнезианский Герой Трасса, Арборэя, Слой Первый, объявил Чрезвычайный Приоритет и заплатил взнос».

Мадам Мок посмотрела на Героя-амнезианца, ее кислое лицо теперь полностью сморщилось. «А у этого Героя-амнезианца нет настоящего имени, Эрлик?»

«Ничего, что я могу вспомнить». Амнезианский герой устал от того, что с ним обращались так, будто его здесь не было. «Я ничего не помню до того, как проснулся на берегу возле Трассоса, где добрые граждане заботились обо мне, пока я не стал достаточно сильным, чтобы отплатить им, убив гидру, которая...»

«Тишина, чувак!» — рявкнула мадам Мок. «У нас в этом зале свои порядки…»

Герой Амнезии ощетинился от такого отпора, но вежливо склонил голову и позволил Эрлику ответить за него.

Эрлик сглотнул, потом облизнул губы. «Амнезианский герой не может вспомнить своего имени».

«Понятно. А Убийца Милосердия подтвердил свои слова? Или это очередная попытка Зала Записей опозорить нас?»

Краска отхлынула от лица Эрлика. «У меня н-нет полномочий, чтобы ав-торизировать…»

«Конечно, нет». Мадам Мок повернулась к Герою-амнезианцу, затем указала на одного из часовых у двери, стоящего рядом с ним. «Ты посмотришь в глаза Убийце Милосердия и повторишь свое имя».

С каждым мгновением все больше встревоженный Герой Амнезии повернулся к страже. Хотя в Арборэе было не так много Убийц Милосердия, Трэйсон уже слышал это имя. Это была группа фанатиков, которые вершили «правосудие» над «виновными» — хотя никто в Арборэе, похоже, не имел ясного представления о том, кто были виновные или какое правосудие им положено.

Герой-амнезианец встретился взглядом с Убийцей Милосердия, и зрачки часового внезапно показались такими же мерцающими и темными, как пещерные бассейны. Трэйсон почувствовал легкое покалывание за бровью и понял, что парень смотрит куда-то за пределы его глаз. Для Героя-амнезианца это не имело значения; лучшее, что могло с ним случиться, это если стражник обнаружит, что он знает его имя.

«Я не могу вспомнить свое имя», — сказал Трэйсон. «Я ничего не помню до того, как проснулся на…»

«Достаточно — мне не нужна вся твоя история жизни». Убийца Милосердия повернулся к мадам Мок и кивнул. «Он говорит правду».

Она довольно лукаво улыбнулась. «Теперь, когда мы установили, кто вы — или, скорее, кем вы не являетесь — что вам нужно от Зала информации? Кажется, я подслушала что-то о подарке?»

«Для Леди Боли». Амнезианский Герой положил руку на свою амфору. «Мой вопрос: где мне найти ее дворец?»

И снова нервный смешок раздался из толпы. Даже мадам Мок усмехнулась от удовольствия. «И этот подарок, он от тебя?»

Герой-амнезианец нахмурился. «Разве я не тот, кто заплатил добрым золотом, чтобы получить ответ на свой вопрос?»

«Вы заплатили за ускорение приема — как это и было», — поправила мадам Мок. «Но я здесь контролирую ситуацию. Если вы хотите получить ответ на свой вопрос, вы должны следовать моим порядкам».

Герой-амнезианец стиснул зубы и ничего не сказал.

«Это ваш собственный дар?» — спросила мадам Мок.

«Нет, я только носитель. Дар исходит от Посейдона, Господа Морей и Рассекателя Земель».

Лицо мадам Мок стало бледным, как алебастр. По фойе прожужжал изумленный дрон, и люди, простоявшие в очереди весь день, начали пробираться к выходу. Охранники отвернулись от толпы и образовали кольцо вокруг Героя Амнезии, который, хотя и был удивлен реакцией, был рад, что ему наконец оказали должное уважение.

«Посейдон?» — спросила мадам Мок. «Бог Посейдон?»

«Конечно. Какой смертный осмелится послать дар правителю SиGиL?»

Мадам Мок устремила на Героя-амнезианца свой самый суровый взгляд. Трэйсон стоял гордо, пока она разглядывала его аристократические черты, насыщенный красный оттенок его бронзовых доспехов, серебряно-позолоченную рукоять его звездно-кованного меча, даже полированную кожу ремешков его сандалий. Когда ее взгляд наконец вернулся к его лицу, выражение ее лица изменилось с властного на подозрительное. Она отошла от переднего края стойки.

«Значит, ты доверенное лицо?»

«Вряд ли. Доверенное лицо — это слуга. Я человек известный, любимый народом и пользующийся благосклонностью богов, как и подобает носителю дара от Короля морей».

Цвет начал возвращаться к лицу мадам Мок. «Значит, ты не наделен силой Посейдона?»

«У меня и своей мощи предостаточно». Амнезианский Герой презрительно взглянул на кольцо клинков-глейвов, направленных ему в грудь. «А теперь, если ты направишь меня во дворец Владычицы, я доставлю дар и уйду из этого копошащегося города».

«А этот подарок, что это такое?» Мадам Мок наклонилась над прилавком, чтобы заглянуть в амфору. «Немного того прогорклого соснового сока, который вы, Трэйсоны, называете вином?»

«Я не подозреваю». Посейдон сказал Герою Амнезии только то, что в кувшине находится сокровище, которое Леди Боли потеряла до основания SиGиL. «Однако, поскольку Рассекатель Земель приказал мне никогда не вынимать пробку, я не могу сказать, что в амфоре, — и не сказал бы, даже если бы знал. То, что происходит между Посейдоном и Леди Боли, не мое дело, — и не твое».

Лицо мадам Мок налилось и покраснело. «В этом зале я решаю, что мое дело, а что нет!»

«Тогда выньте пробку». Амнезианский Герой махнул рукой в сторону амфоры. «Если содержимое действительно касается Зала Информации, то Госпожу не обеспокоит то, что вы открыли предназначенный ей подарок».

Насмешливая манера Трэйсона не вызвала ожидаемых усмешек у охранников. Вместо этого мадам Мок несколько мгновений изучала его взглядом, прищурившись, пока, наконец, тень улыбки не скользнула по ее губам.

Она пожала плечами. "Как пожелаешь. Содержимое амфоры меня не касается. Я просто хотела оказать тебе услугу, Трэйсон".

«Я уверен, что вы собираетесь рассказать мне, как выполнить мое дело».

Мадам Мок кивнула, приняв сарказм с удивительным смирением. «Скажи, что ты помнишь о Госпоже Боли?»

«Я знаю только то, что мне сказал Повелитель Морей», — признался Герой Амнезии. «Она — обаятельная правительница SиGиL, одинокая и отчужденная, и очень грустная».

«Все это, конечно, правда, но она также быстро приходит в ярость. Если ей не понравится подарок, она наверняка убьет тебя».

«Благодарю вас за предупреждение, мадам Мок». По крайней мере в это, из того, что она сказала, Амнезианский герой поверил. Условия в SиGиL, безусловно, предполагали, что правитель города был бессердечным и жестоким. Тем не менее, Трэйсон имел все намерения доставить амфору. Посейдон обещал восстановить его память, как только Леди Боли получит его дар.

«Мы, люди прославленные, должны идти на такой риск, поэтому я был бы признателен, если бы вы направили меня во дворец Владычицы».

Мадам Мок кисло улыбнулась ему. "Конечно. Мне будет приятно вытащить вас из моего зала. Надеюсь, в вашем тяжелом кошельке есть еще пять золотых монет?"

Хотя Трэйсон с радостью расстался бы с монетами, чтобы просто узнать местоположение и отправиться дальше, к стойке подошел Убийца Милосердия и направил глефу в грудь Мадам Мок.

«По указу Палаты ораторов: взяточничество или подстрекательство к взяточничеству карается...»

Мадам Мок отбросила глефу в сторону. «Захлопни свой костяной ящик! Я не охочусь за гарниром». Она повернулась к Герою Амнезии. «Так есть или нет?»

Трассон открыл свой кошелек и вытащил пять желтых монет, затем поднял руку к стойке. Мадам Мок покачала головой и указала на Убийцы Милосердия с квадратным подбородком, который обвинил ее в вымогательстве взятки.

«Отдайте это Квально».

Герой-амнезианец передал деньги охраннику, который держал монеты на расстоянии вытянутой руки и кривиился, словно сжимая в руке горсть скорпионов.

«Что мне с этим делать?»

Мадам Мок указала на дверь. «Выйди на улицу и найми восемь мальчиков-фонарей и портшез для Героя Амнезии».

«Кресло-палантин?»

"Конечно. Ему нужно будет проявить должное достоинство, когда он пойдет к Госпоже". Мадам Мок посмотрела на Амнезианского Героя, затем взглянула на его открытый кошелек и презрительно усмехнулась. "На самом деле, я уверена, что у него есть монеты и для каждого из вас, Убийц Милосердия. Почему бы вам не устроить ему полный эскорт и не убедиться, что он прибудет в Дом Врат с шиком?"

«Ты уверена, что это сработает?» — Герой Амнезии сунул руку в кошелек. «У меня есть еще золото. Может, ты тоже хочешь пойти?»

Мадам Мок ухмыльнулась и покачала головой. «В этом нет необходимости. Восьми Убийц Милосердия будет достаточно — даже для тебя, Трэйсон».