Врата горя

Врата горя

Рёв прибоя ласкает его уши, морской воздух прохладно ласкает кожу, звёзды сладостно сияют в глазах; женщина — высокая красавица с оливковой кожей и изумрудными глазами — лежит юная и обнажённая на сгибе его руки. Мир таков, каким он должен быть для юных героев и их девушек: битвы выиграны, вино выпито, сон уснул — но они ошиблись, и тяжко. Они лежали обнажёнными под жадным взором богов, и что видят боги, то боги и получат.

Нежный, как поцелуй, ручеек вина щекочет губы Трэйсона, сладко стекает по его языку, согревает и желанен, как амброзия, в горле; он грезит, и не грезит: над ним стоит прекрасный юноша, льющий ему на губы сладкий нектар из серебряного кувшина. Лицо юноши — не просто плоть, натянутая на кость; оно высечено из мрамора, с чертами, более совершенными, чем у любого смертного, и кожей, сияющей, как жемчуг. Глаза бога пурпурные, как виноград; на голове он носит лавровый венок из растущих лоз, на губах — широкая улыбка, сверкающая озорством.

«Великий Тесей, знаешь ли ты, кто возносит тебе эту честь?»

Трэйсон кивает. «Дионис». Бог виноградной лозы, воплощение радости, веселья, товарищества, а также безумия, бреда и галлюцинаций. «Я возношу тебе хвалу».

Фиолетовые глаза бога сверкают. «Как пожелают боги, Тесей, — если ты исполнишь мой приказ».

Трэйсон ничего не говорит, ибо он знает опасность для тех, кто следует путями Диониса, так же как он знает глупость тех, кто отвергает богов.

«Ты хорошо потрудился, спасая дочерей царя Миноса». Дионис смотрит вдаль, туда, где на песке стоит небольшой корабль с единственным чёрным парусом, свёрнутым на мачте. «Их отец был тираном даже по отношению к своим детям, и все мы, боги, жаждали увидеть их свободными».

«Пусть я всегда буду радовать богов».

«Тогда ты должен отдать свою добычу, великий Тесей». На губах Диониса появляется кривая улыбка. Он переводит взгляд на красавицу, спокойно спящую на сгибе руки Трэйсона. «Оставь её на этих берегах, и я присмотрю за ней. Мы предназначаем тебе младшую царевну, Федру».

«Никогда! Я не брошу-»

«Возьми Федру, и с ней моё благословение». Бог схватил горсть прибрежного песка и поднёс её перед собой. «Хотя ты посадишь свои лозы на солёном берегу, они всегда будут плодоносить лучшими плодами в стране. В богатстве твоё вино купит тебе больше дворцов, чем ты можешь сосчитать, и наполнит их твоими сокровищами; на войне твои сокровища купят тебе лучшее оружие в стране, и ты никогда не будешь знать поражений; во славе твоё имя будет звучать на устах людей, пока у людей есть языки».

«А если я откажусь?»

Дионис позволил песку сыпаться из его руки. «Тогда твои лозы засохнут, хотя бы ты посадил их на холмах Олимпа; твой народ познает жажду и голод; твои враги убьют твоих голодных воинов; твоё имя станет проклятием на устах твоего народа, которое будет с радостью забыто, когда они сбросят твой обнажённый труп в море».

Уверен, именно последняя угроза заставляет Трэйсона бросить свою принцессу. Он ничего не любит так сильно, как славу, — и за неё мы все должны страдать:

Разве я не видел разбитую амфору, ленты чёрного паруса и пряди моих любимых золотых волос, развевающиеся из рваной дыры? Какой же теперь выбор, кроме как назвать их реальностью?

Слишком многое объяснено, слишком много кирпичей сложено и скреплено раствором, чтобы я мог отрицать стену. Посейдон посылает воспоминания, но Дионис посылает женщину, и эти двое — победа не будет общей для них, как и ложе. В небе висит тяжесть, низкий грохот под улицами, словно рык левиафана. В воздухе чувствуется, как эпоха подходит к концу, и я — всё, что стоит перед сокрушительным колесом.

Дионис опрокидывает свой серебряный кувшин, и вино снова попадает на губы Трэйсона. На этот раз вино имеет отвратительный привкус плесени, но Тесей пьёт; он знает, что лучше не оскорблять божество, и жажда его велика, как озеро. Фиолетовые глаза бога становятся жгуче-бордовыми; его лоб нахмуривается и тяжелеет, лицо становится тёмным, как тень, и жестоким, как у зверя. Из его головы вырастает пара длинных изогнутых рогов, а рот выпячивается, образуя обезьянью морду.

«Сейчас не время для твоих мечтаний!» — прорычал сердитый голос Карфхуда. «Просыпайся, или, клянусь, я оставлю тебя тонуть!»

Угроза не тронула Тесея, который уже чувствовал, как холодная змея вины извивается у него в животе. Чем бы ни угрожал Дионис, Тесей не мог бросить свою возлюбленную на этом пустынном берегу! Он был человеком знатным, а такие люди всегда находили хитрый способ избежать тяжкого выбора. Наверняка он добрался до берега вплавь после наступления темноты, или победил бога в состязании по выпивке, или попытался как-то вернуть её!

«Откуда ты знаешь, Тесей?» Вино продолжало литься, но не из серебряного кувшина Диониса, а из грязного бурдюка Карфхуда. «Если ты перестанешь чувствовать себя виноватым и встанешь, мы ещё сможем вернуть амфору. Савская царица в бегах, и нам осталось только поймать её».

«А что потом?» Тесей оттолкнул бурдюк. Он лежал на оторванном крыле демона, которое всё ещё парило в воздухе на развилке, где они сражались с Шебой. Вход был задвинут, образовав единственный угловой проход там, где раньше был четырёхсторонний перекрёсток. «Если мы не сможем убить её…»

«Убить её?» Карфхуд стоял, морщась от боли. Его тело было изрыто ранами и покрыто золотистым ихором, но несколько маленьких скорлупок боли каким-то образом пережили битву, не лопнув; с каждым ударом сердца демона они становились немного больше. «Как же нам её убить? Проще было бы сравнять с землёй сами лабиринты!»

Тесей нахмурился. Если демон не хотел убивать чудовище, то почему он за ней гнался?

«У меня есть свои причины, как и у тебя… или ты боишься вспомнить, что сделал на том острове?» — демон поднял Тесея на ноги и вложил ему в руки меч Трэйсона, выкованный из звёзд. «А теперь помоги мне с воротами. Если поторопимся, то поймаем Шебу и положим этому конец».

Когда танар'ри повернулся к бронированному крыльцу, Тесей вспомнил приманку Шебы. У него защемило сердце, но затем он обернулся и увидел спутанную шкуру, лежащую на мелководье у дальнего конца ворот. Она больше не извивалась.

«Карфхуд, мы забыли о Серебряном Ветре».

Демон окинул взглядом ворота. «У нас нет времени тратить его на мертвецов. Прошло уже несколько минут с тех пор, как она сбежала»

«Если Сильвервинд действительно мёртв, это не займёт много времени». Тесей смочил меч кровью демона, затем поднёс его к липкой шкуре и воткнул остриё в пустое отверстие рта. «Сильвервинд? Ты там?»

Не получив ответа и не пошевелившись, он осторожно разрезал её. Внутри, с закрытыми глазами, свернувшись в плотный клубок, лежал старый бариаур. За короткое пленение он покрылся слизью и грязью, но его грудь равномерно поднималась, копыта подёргивались, как во сне, и он всё ещё был покрыт пульсирующей болью.

«Серебряный Ветер, просыпайся». Тесей наклонился и легонько потряс его. «Нам нужно торопиться».

Глаза Сильвервинда распахнулись, и он вздрогнул от удивления. «Тесей?» Старый бариавр поднял голову и огляделся. «Я думал, что взорвался! Представляешь? Мне пришлось бы всё это представить заново — всё!»

«Ещё успеешь», — прорычал Карфхуд, ожидавший у дальнего конца ворот. Дьявол перевёл взгляд на Тесея. «Ты уже закончил тянуть?»

Тесей помог Сильвервинду выбраться из пустой шкуры чудовища, а затем они вдвоем присоединились к Карфхуду. Незадолго до этого, несомненно, ещё до того, как решил, что ему всё ещё нужна помощь Трэйсона, демон попытался отодвинуть тяжёлые ворота и сумел лишь взломать их — и это несмотря на то, что Шеба, тяжело раненная и в спешке, закрыла их одной рукой. Тесей начал гадать, кто на кого охотится.

«А это имеет значение?» — Карфхуд положил руки на железную обшивку и наклонился к перелазу. «У неё твоя амфора».

Тесей прижался плечом к воротам. «И чего ты от неё хочешь, если не можешь надеяться убить её?»

Карфхуд искоса взглянул на него. «Удивляюсь, что ты до сих пор этого не догадался, Трэйсон».

Из центральной оси ворот раздался громкий скрежет. Тяжёлая перекладина медленно начала открываться. Мгновение спустя Сильвервинд на полном ходу врезался в неё; раздался громкий хлопок, и Тесей с Карфхудом чуть не упали, когда ворота дернулись вперёд. Они напрягли ноги, чтобы догнать их, а затем плавно вернули перекладину в исходное положение.

В соседнем проходе стоял Тессалия, безвольное тело Джейк лежало на его обрубках рук. Сердце Тесея ёкнуло; на мгновение ему показалось, что она ещё жива, но потом он заметил, как её позвоночник искривился в неправильном направлении, а концы сломанных рёбер образовали кольцо вокруг вдавленной впадины в центре груди. Трэйсон не увидел на её теле ни капли ихора; по крайней мере, боль утихла.

«Тесей, она умерла с твоим именем на устах». Тессалия прошаркал вперёд, его обвиняющий взгляд устремился на Трэйсона. «Она просила тебя сжечь её тело и забрать прах с собой».

Тесей двинулся вперед, чтобы взять тело, но Карфхуд оттолкнул его.

«У нас нет времени на костры, Трэйсон. Если мы позволим Шебе собраться с силами, погибнет ещё больше нас».

Тесей пристально посмотрел в пылающие глаза дьявола, зная, что тот говорит правду, и молча проклиная его за это.

«Я не виноват. Ты герой, Тесей; ты должен нести бремя: готов ли ты рискнуть жизнями четверых, чтобы исполнить желание одного?» Карфхуд замолчал, нежно почесывая сломанные когти на подбородке. «Мне кажется, что твой выбор похож на тот, что предложил тебе Дионис; в любом случае ты предаёшь кого-то. Как жаль, что ты не помнишь, как разрешил эту дилемму».

«Будь ты проклят, Карфхуд!»

Демон нахмурил бровь и оглядел узкий проход. «Это? Вряд ли». Он усмехнулся и покачал головой. «Лабиринты — ничто по сравнению с Бездной».

Тесей нахмурился, услышав насмешливый смешок танар'ри, но жестом указал на Тессалию: «Пойдем со мной. Мы можем укрыть ее в крыле Карфхуда до окончания битвы».

Эльф взглянул на темную рану на лопатке, где крыло демона было оторвано, затем поморщился и снова посмотрел на Трэйсона.

«А что, если мы не...»

«Тогда мы сгниём вместе с ней!» — рявкнул Тесей. «Не думаю, что она могла бы нас за это винить».

Трэйсон задержался ровно настолько, чтобы осмотреть местность и убедиться, что чудовище забрало амфору — а она забрала, — прежде чем повести её обратно к перелазу. Он вытащил из воды изодранное крыло Карфхуда и запеленал в него тело Джейк, затем положил свёрток обратно в руки Тессалии и пошёл нарезать длинные циновки из сброшенной шкуры Шебы. Эльф следовал за ним, держа кокон, пока Тесей обматывал его липкими комками меха.

«Я бы вылечил её, знаешь ли», — сказал Тессалия. «Даже без моих рук и заклинаний я начал доносить до неё мысль. Не думаю, что она хотела умирать, в конце концов».

Тесей подозревал, что перемена в настроении Джейк была вызвана скорее её недавним разговором с Карфхудом, чем мудростью Унылых, которой её наделил Тессалия, но он придержал язык. Эльф уже достаточно потерял; если он находил утешение в подобных заблуждениях, не Трэйсону было его разубеждать.

Заключив кокон Джейк в липкую шерсть чудовища, Тесей взял свёрток и прикрепил его к перекладине, закрепив как можно выше. Хотя он не видел в лабиринтах ни падальщиков, ни брошенных трупов или скелетов, а трупы должны были куда-то деваться.

К тому времени, как Тесей и Тессалия вернулись к остальным, Карфхуд уже достал из своей потрёпанной заплечного мешка пергамент с картой и отметил расположение прилегающих проходов. Он жестом велел Трэйсону следовать за ним, а сам, не говоря ни слова, двинулся по противоположному коридору. Несмотря на состояние Карфхуда — он сильно хромал и сгорбился из-за сломанного ребра — он продвигался по кривым, узким проходам почти молча, по пути зарисовывая перекрестки и боковые коридоры. Тумана не было, поэтому они видели, что стены испещрены бойницами и окошками, расположенными гораздо выше досягаемости даже Карфхуда. Время от времени высоко над головой они замечали тяжёлые деревянные ставни или дубовые двери, защищающие какой-нибудь портал, но таких проходов на дне лабиринта никогда не было.

Как и прежде, им не составило труда преследовать чудовище. Хотя во всех коридорах ручьи были глубиной по щиколотку, течение было спокойным и медленным. Чёрная кровь Шебы отмечала её путь так же отчётливо, как и в болоте; спутники находили капли липкой жидкости повсюду: на стенах, в углах, на острых камнях, усеивающих полы проходов.

Савская, похоже, тоже с трудом удерживала содержимое разбитой амфоры. Время от времени они натыкались на пряди золотистых волос, парящие во влажном воздухе, и дважды им попадались обрывки чёрной парусины, плывущие по проходу. Первая лента трижды обогнула Тесея: он увидел, как проводит золотым гребнем — тем самым, который был с ним, когда его выбросило на берег близ Трассоса, — по каштановым волосам своей покойной жены Антиопы, погибшей от рук своего народа за любовь к нему.

Когда вторая лента обвилась вокруг него, Трэйсон увидел себя, гораздо более постаревшего, держащего серебряное пальмовое зеркало — то самое, что лежало в его сумке вместе с золотым гребнем, закрывавшим рот и нос другой покойной жены, Федры. Это воспоминание тревожило его сильнее первого, ведь Федра была сестрой… даже сейчас Тесей не мог вспомнить имени своей любимой царевны, лишь голос Диониса уговаривал его оставить её.

Тесей пытался успокоиться, отмечая, насколько старше он стал в этом втором воспоминании с тех пор, как с ним заговорил бог. Между этими двумя событиями прошло много лет; то, что он женился на Федре, не обязательно означало, что он бросил её сестру.

Когда они шли по тёмному следу Шебы всё глубже во дворец, тихий хлюпающий звук, приглушённый расстоянием и извилистыми проходами лабиринта, начал эхом отдаваться от каменных стен. Карфхуд склонил голову и махнул Тесею, чтобы тот шёл впереди, но демон продолжал окунать коготь в собственную тёмную кровь и обводить лабиринт на своём пергаменте. Высоко на стенах они начали замечать всё больше дверей и ставней, многие из которых были полуоткрыты и криво висели. Вода начала течь быстрее, затрудняя преследование монстра. Несколько раз им приходилось останавливаться на перекрёстках, пока Трэйсон обыскивал боковые коридоры в поисках её кровавого следа. По крайней мере, они наверстывали упущенное; каждая тёмная капля казалась чуть более бледной и липкой.

Эхо хлюпающего звука становилось всё громче, а вода текла всё быстрее. Вскоре течение закружилось вокруг их лодыжек, цепляя за ноги и делая каждый шаг по усыпанному камнями полу опасным. Кровавый след Шебы исчез, хотя это уже не имело значения. Тесей уже понял, что чудовище движется вместе с водой, которая превратилась в журчащий поток, струящийся по единственному руслу лабиринта.

Через некоторое время они обогнули угол и вошли в небольшой вестибюль, где сходились полдюжины более мелких коридоров. В одном конце ограды, под огромной каменной аркой, висели, криво и полуоткрытыми, огромные дубовые ворота. Нижняя треть ворот давно сгнила, позволяя воде беспрепятственно устремляться в большой двор. Хлюпающий звук перестал быть эхом; теперь это был ровный, полуприглушенный всасывающий звук, достаточно громкий, чтобы заглушить журчание ручья. Карфхуд проскользнул в вестибюль рядом с Тесеем, и вместе они прокрались вперёд, чтобы заглянуть за дубовые ворота.

Через затопленный двор они увидели огромный дворец с тёмными окнами, плоской крышей и остатками замысловатых, ярких узоров, отслаивающихся от бледных известняковых стен. Сам двор, вероятно, когда-то был великолепным затопленным садом, поскольку поверхность воды повсюду нарушалась головами древних статуй и выступами декоративных арок. Близ центра квадратного пруда бурлил источник хлюпающего звука — серебристый водоворот шириной почти с размах крыльев Карфхуда — если бы у демона ещё были крылья, чтобы расправить их.

Тесею потребовалось мгновение, чтобы заметить Шебу, неподалёку от края водоворота. Она пряталась под сводом затонувшей арки, по шею в воде, окружённая тягучей чёрной кровью. Её красная, жилистая голова, пронизанная чёрными венами и всё ещё блестящая полупрозрачной мутной слизью, оставалась неподвижной, как у статуи. Трэйсон мысленно застонал. Вода будет выше его головы, и он искренне ненавидел необходимость плыть, пока сражается.

Шеба отступила из-под арки. Затем, не отрывая тёмных глаз от ворот, где прятались её охотники, она поплыла на спине. Она держала амфору на сгибе руки, закрывая своей массивной рукой обе дыры, проделанные Тесеем. На мгновение Трэйсон и спутники подумали, что она просто насмехается над ними, но затем она начала дрыгать ногами, подталкивая себя к водовороту.

«Я не могу поверить своим глазам!» — выдохнула Сильвервинд.

«Она знает, что потерпела поражение, — сказала Тессалия. — Она топит себя».

«Мне бы так повезло, что ты такой глупый, эльф», — Карфхуд свернул пергамент, над которым работал. «Она сбегает в другой лабиринт, а у меня закончились шкуры для картографирования».

Дьявол согнул руку назад, чтобы засунуть сложенную карту в сумку, одновременно бросив взгляд искоса на бледную кожу эльфа.

«Карфхуд, ты же знаешь лучше», — предупредил Тесей.

«Теперь ты тоже умеешь читать мысли?»

В пруду Шеба начала кружиться, подхваченная течением на краю водоворота. Карфхуд шагнул через арку и начал спускаться по затопленной лестнице. Тесей последовал за ним, но остановился и посмотрел на тяжёлые дубовые ворота. Он постучал по дереву. Звук был достаточно весомым, по крайней мере, на уровне его груди. «Карфхуд, можешь снять одни из этих ворот?» Дьявол повернулся, чтобы взглянуть на ржавые петли, затем обнажил жёлтые клыки и снова поднялся по лестнице. Он ухватился за правую, висевшую на единственном скрученном металлическом ремне, и уперся ногой в стену.

«Ты же не собираешься на этой штуке нырнуть в водоворот!» — выдохнул Тессалия.

Тесей кивнул. «Еще как». Он отступил от Карфхуда, который изо всех сил пытался открыть ворота, сотрясая весь вестибюль своим грохочущим хрипом. «Раньше мне это казалось проще, чем плавать».

«Ты не думаешь, что мы утонем?» — вопрос Сильвервинда был скорее вопросом, чем возражением.

Тесей взглянул на середину пруда, где Шеба исчезала в самом сердце водоворота. «Только если чудовище утонет первым».

Карфхуд издал последний звучный стон, и под громкий треск дерева ворота открылись. Демон пошатнулся под тяжестью ношы, едва успев повернуться лицом к пруду, прежде чем его тяжёлая ноша начала опрокидываться. Он отпустил её и отступил назад, позволив воротам с громким треском плюхнуться. Их новый плот тут же начал уплывать, поэтому Тесей вложил меч в ножны и спустился по подводной лестнице, чтобы ухватиться за неё.

Ворота были настолько тяжёлыми, что начали оттягивать «Трэйсона» от берега. Ему удалось замедлить движение плота, впиваясь ногтями в его древнее дерево и просунув пальцы импровизированной ноги в илистую трещину в ступеньке. Но даже тогда он чувствовал, что его неумолимо тянет к центру пруда, пока он не оказался наполовину в воде, а его болевые стручки колыхались вокруг него, словно рой колючих чёрных губок.

Тесей услышал позади себя резкий треск, затем, вытянув шею, увидел, как Карфхуд отрывает длинную доску от края других ворот. Сильвервинд и Тессали стояли чуть дальше по проходу, изумлённо наблюдая за демонстрацией силы демона.

«Может быть, небольшая помощь не будет слишком большой просьбой?» — позвал Трэйсон.

Все трое спутников Тесея резко повернули головы. Тессалия подошёл к краю лестницы, но, казалось, не знал, что делать, а Сильвервинд поскакал вперёд и прыгнул на ворота, чуть не сбросив Трэйсона при приземлении. Карфхуд просто оторвал доску от ворот, бросил её на плот и прыгнул в воду.

«Возможно, нам стоит поменяться местами». Демон протянул руку мимо Тесея, вонзил когти в ворота и потянул их обратно к берегу. «Помоги эльфу».

Тессалия отступил. «Ты же серьёзно? Спускаться на плоту в водоворот — это безумие!»

«Это небольшой водоворот». Тесей вылез из воды, но не стал тянуться к руке эльфа. «Но ты можешь подождать здесь, если хочешь».

«Конечно!» — в голосе Карфхуда слышалась лишь насмешка. — «Мы заберём тебя, когда вернёмся, чтобы сжечь тифлинга».

Тессалия бросил на демона пронзительный, словно стрела, взгляд, но пожал плечами и неохотно подошел к краю лестницы. Тесей помог эльфу запрыгнуть на плот, затем поднял длинную доску, которую Карфхуд бросил на борт, и сунул конец в воду, удерживая судно на месте, пока демон садился на борт. Они расположились так, чтобы равномерно распределить вес — массивный танар'ри полностью прижимал к себе переднюю часть ворот — и Тесей оттолкнулся.

Карфхуд стянул с себя заплечный мешок и принялся его туго затягивать. Остальные просто ждали, прислушиваясь к всё более громкому плеску водоворота. Ожидание не продлилось долго. Течение подхватило громоздкий плот и понесло его к центру пруда. Когда стало ясно, что толкать особо не придётся, Тесей положил доску на задний край плота — чтобы при необходимости можно было отбросить её ногой — и обнажил меч. Хотя он понятия не имел, где именно начинается водоворот, он был уверен, что Шеба ждёт их на другом берегу. Она хотела, чтобы они последовали за ней, иначе бы не стала ждать, прежде чем спуститься в водоворот.

Плот проскользнул мимо мостика, где скрывалось чудовище, затем набрал скорость. Он начал изгибаться, приближаясь к водовороту, и в этот момент Тесей услышал сзади слабый, знакомый крик, едва слышный сквозь чавкающий шум впереди.

«Тесей, любовь моя!» — каким бы приглушённым ни был голос, он узнал голос своей любимой торговки вином. «Ты забыл меня?»

Трэйсон обернулся и посмотрел в сторону огромной арки входа. Там, на затопленной лестнице, по пояс в воде, стояла его торговка вином в белом плаще. Её тёмные волосы свободно ниспадали на плечи, а под изумрудными глазами он едва различал блестящие дорожки слёз, стекавшие по её щекам.

Тесей вложил меч в ножны. «Мы должны вернуться!»

«Хорошая мысль», — выдохнул Тессалия.