Голоса (114)

В темных углах комнаты что-то шуршит, перемежаясь тугими шлепками и шипением. Змеи. Ничего другого не представляю.

Все здесь очень странное и опасное. В черном тумане посреди комнаты стоит она. Да есть ли она там? Но мне так нужно увидеть!

— Чего ты хочешь? — Голос из тьмы неожиданно сочный и глубокий.

— Все говорят: я слепа. Хочу видеть, что видят они.

— Плата будет велика. Не боишься?

— Я люблю его. Сколько тебе нужно?

— Глупая. Я заберу часть твоей радости, часть твоей жизни. Готова?

— Да! Я люблю его. И они не правы.

Тьма редеет, обнажая фигуру женщины. Она — моя ровесница, но в ее темных глазах — ум и презрение старухи. Она подходит, обматывает мою голову тканью.

Мне смешно: чтобы увидеть, надо запечатать глаза!

Она берет меня за руку. Я вздрагиваю.

Он едва держится на ногах. Запах сивухи, как тугой шарф, не дает мне дышать. «Дорогая, да! Я немного выпил». На его щеке размазана губная помада. Он валится на меня, пытаясь задрать подол ночной сорочки, прямо в прихожей.

— Хватит, — возмущенно выдыхаю я. — Это не он.

— Он. Через год, — дышит она мне в ухо. Дыхание у нее холодное и чистое.

Кухня. Перекошенное в ярости любимое лицо. Он кричит, срываясь на фальцет, словно сел на кактус. «Стерва! Дура деревенская, как и твоя мать! Ты мне всю жизнь испоганила!»

— Остановись! — теперь кричу я. — Не может быть, чтобы… он меня так ненавидел!

— Подожди. Всего через три года, — она кладет холодную и нежную руку мне на грудь. Туда, где сердце.

Шкафы с распахнутыми дверцами вывернули свои утробы. Клочки фотографий делают нашу кровать похожей на гроб, усеянный лепестками черных и белых цветов. На зеркале жевательной резинкой приклеен листок. «Я ухожу. Я устал. Ты невыносима. Я, наконец-то, нашел любовь. Кстати, деньги я забрал. Мне они нужнее».

Я срываю повязку.

— Какие-то семь лет, — смеется она, — и ты прозреешь. Хочешь оставаться слепой?

Я жую губы, не зная, что ответить. Она обнимает меня и становится легко.

Он пробегает на кухню прямо из прихожей. Чмокает меня в щеку. Я улавливаю четкий запах чужих духов. Говорю ласково: «Сейчас ужинать будем! Мой руки!» Он ворует горячую котлету со стола и, прожевав, тараторит скороговоркой: «Хозяюшка моя! Женушка моя любимая! Кстати, у меня для тебя сюрприз. Ты видишь, какой я у тебя славный!» Я улыбаюсь ему в ответ. У ножа такое чистое и холодное лезвие. Я теперь всё вижу.