Возмездие

Возмездие

Кто знает, сколько времени Трэйсон съеживался в зловонной сырости, прижавшись коленями, локтями и холодным лицом к полу? Достаточно долго, чтобы вонь страха заполнила туннель, достаточно долго, чтобы рубцы превратились в волдыри, достаточно долго, чтобы волдыри раздулись, превратившись в стручки, а стручки начали пульсировать, достаточно долго, чтобы оболочки вытянули свои чёрные извивающиеся шипы и загнули кончики в острые, ловящие людей крючки.

Проверьте себя. Вы знаете, на что обращать внимание: на рубец, волдырь, нарыв или красный прыщ, нарыв, язву, которой вы хотели бы избежать. Теперь вы часть этого, один из проклятых и проклятых, один из путников, что привозят что-то лишнее из своего путешествия, один из ярко сияющих ангелов боли SиGиL. Вы спросите себя, когда наткнётесь на какого-нибудь остекленевшего бродягу, бродящего по улицам, или услышите, как раненый друг стонет в агонии, не вы ли передали ему стручок; вы будете немного страдать с каждым несчастным; вы будете тихо благодарны, что оболочка не была на вас, когда лопнула.

Вините меня, если хотите, но эти страдания вы заслужили. Надеюсь, вы перенесёте свои немногие лучше, чем Трэйсон свою тысячу.

Он всё ещё съеживается на полу, комок колючих пульсирующих стручков, больше похожий на яйцевой мешок бебилита, чем на человека. Сколько времени прошло? Больше нескольких минут, может быть, больше часов, а может, даже дней. Возможно, он собирается уморить себя голодом, хотя сомневаюсь, что даже он может это сказать: никогда ещё водоворот не вращался так быстро, как тот, что сейчас крутится в его голове.

Прижавшись головой к полу, он не видит тёмной руки, тянущейся в туннель. Он не видит чёрной ленты, выскользнувшей из её пальцев и скользнувшей по проходу к нему, и не замечает обрывка, обвивающего его тело, пронзающего массу цепляющихся стручков, словно копьё сквозь туман. Он помнит лишь себя, сгорбленного и плачущего, смотрящего из окна своего дворца на далёкий морской берег. Там лежит его сын Ипполит, раздавленный колёсами колесницы, когда морское чудовище поднялось и напугало лошадей.

«Смерть твоего сына — моя вина, царь», — раздаётся из-за спины Тесея надломленный голос слуги. «Если бы я рассказал тебе, как разгневалась Федра, когда твой сын осудил её ухаживания, ты бы никогда не наслал на него проклятие Посейдона».

В руках Тесей держит послание, найденное под качающимися ногами его жены Федры, в котором она обвиняет её пасынка Ипполита в осквернении женской чести. Трэйсон комкает свиток и чувствует, как внутри что-то сжимается.

"Нет!"

Наконец Тесей поднял голову с холодного пола туннеля. Первый чёрный стручок лопнул, покрыв его грудь сверкающим каскадом чёрного ихора. «Я не вынесу этого!»

«Мой дар тебе не нравится?» — Карфхуд шагнул в туннель. Он сворачивал новый пергамент с картой, и с его указательного когтя капала тёмная кровь. «Тогда прошу прощения. Я думал, ты хочешь восстановить память».

Тесей поднялся и с опаской взглянул на пергамент. Он выглядел слишком влажным и розовым, чтобы быть забытым где-то в сумке Карфхуда. Трэйсон помахал ему светящимся кончиком меча.

«Откуда ты это взял?»

«Сомневаюсь, что ты действительно хочешь это знать», — сказал Карфхуд. «Но не бойся. Я не убивал за это ни одного из твоих друзей».

«Откуда же ему ещё взяться?» — спросил Трэйсон. Возможно, Карфхуд вообще не видел Шебу. «Ты об этом думал, когда позволил Тессалии утонуть?»

Карфхуд покачал головой. «Тессалия не утонул, и твои друзья — не единственная добыча в лабиринтах».

«Но они — единственная добыча, которая, скорее всего, здесь, внизу». Тесей понюхал гнилой воздух, а затем добавил: «По крайней мере, единственная добыча, чью шкуру ещё можно использовать».

«Теперь ты становишься похожим на Сильвервинда. Воображение заменило тебе разум».

«Тогда успокойте моё воображение», — Тесей протянул руку. «Покажите мне пергамент».

Карфхуд сорвал кожу, в его бордовых глазах замерцали оранжевые огоньки. «Никому не позволено трогать мои карты!»

Ярость Тесея вскипела, словно желчь, обжигая горло. Не знай он, что рукоять выскользнет из его рук в тот же миг, как он поднимет меч, он бы бросился на демона и атаковал. Трэйсон не отрывал взгляда от двух жёлтых стручков, всё ещё висящих на теле демона, раздумывая, стоит ли отомстить. Однако, взглянув на своё тело и увидев массу свисающих с него шелух, он решил, что, пожалуй, разумнее воздержаться от возмездия. Просто причинив Карфхуду боль, он не отомстил бы за Тессалию и не вернул бы его.

«Мудрый выбор». Карфхуд шагнул вперёд и бросил на Трассона суровый взгляд. «Я уверен, что мы могли бы причинить друг другу много боли и не нарушить клятвы, но это не спасло бы Тессалию и не помогло бы тебе восстановить память».

Тесей нахмурился. «Ты хочешь сказать...»

«Да», — Карфхуд поднял карту. «Я нашёл логово царицы Савской».

«А Тессалию внутри? Живой?»

Демон пожал плечами. «Я бы солгал, если бы сказал, что заглядывал внутрь. Но я не видел никаких следов его присутствия где-либо ещё — и это не его». Карфхуд взмахнул новым пергаментом. «Но я уверен, что твоя амфора у чудовища. Воспоминание, которое я тебе дал, выскользнуло из её логова, когда она вошла туда».

Тесей с опаской посмотрел на танар'ри. «Откуда мне знать, что это не уловка?»

«Ты единственный, кто когда-либо придумывал трюки между нами», — возразил Карфхуд.

«Я этого не знаю». Тесей помолчал немного, а затем сказал: «Я пойду с тобой, после того как ты скажешь мне, почему ты хочешь напасть на Саву».

Карфхуд потряс пергаментом перед Тесеем. «Потому что мне нужно время, чтобы всё это закончить!» — голос демона был почти фанатичным. «И пока она не будет рассеяна по четырём углам лабиринтов, я его не получу».

«Это я уже вижу. Но ты ведь наверняка уже нашёл выход из лабиринтов?»

«Конечно. Думаешь, никто в Бездне не звал меня по имени за эти тысячи лет?»

«Тогда почему ты не явился на их зов?» — спросил Тесей. «Что такого важного может быть в составлении карт?»

Демон отвёл взгляд. «Тебе лучше позаботиться о том, чтобы найти свой собственный смысл». Он скрестил руки на груди и опустился на пол. «Но, если ты не уйдёшь, пока я не отвечу на этот вопрос, мы подождём здесь. Мне всё равно. Шеба в конце концов придёт за нами — когда покончит со своей другой добычей».

Холодная дрожь пробежала по телу Тесея, затем он внезапно почувствовал стеснение в груди и немалую тошноту в животе. Он испытывал подобные ощущения уже несколько раз, достаточно часто, чтобы распознать в них симптомы глубокого, инстинктивного чувства, которое мало кто из людей способен по-настоящему контролировать.

«Ты боишься?» — выдохнул Карфхуд. «Чудовища?»

«В ужасе», — признался Тесей. Он понял, что на самом деле его пугали именно оболочки. Он встречал смерть лицом к лицу чаще, чем мог вспомнить, не содрогнувшись, но одного воспоминания о том, как в последний раз лопнули его стручки, было достаточно, чтобы у него подогнулись колени. Он стиснул зубы и жестом пригласил Карфхуда встать. «Давай покончим с этим».

Несмотря на потрёпанный вид, демон вскочил на ноги с грацией акробата. «Я всегда говорил, что боги ненавидят трусов». Он оглядел туннель и добавил: «Хотя, полагаю, здесь это не так уж важно».

Карфхуд развернул карту и двинулся по коридору, его морда скривилась в тревожной ухмылке. Когда танар'ри протиснулся мимо, Тесей попытался украдкой взглянуть на пергамент. Он увидел лишь отрезок прямой линии и полоску свежего хряща.

«А как насчет Серебряного Ветра?»

Карфхуд даже не поднял глаз. «Если хочешь спасти Тессалию, предлагаю не тратить время на поиски бариавра».

Стараясь не думать о том, что он не сможет сделать, если ответ демона окажется именно тем, что он задумал, Тесей последовал за Карфхудом по длинной извилистой сети пещерных ходов. Время от времени танар'ри останавливался на перекрёстках, чтобы повернуть карту так и эдак и что-то бормотать себе под нос. Большую часть времени он едва поднимал глаза, огибая углы и шагая по сырым туннелям. Трэйсон почти не пытался следить за их движением; даже если бы он каким-то образом позже нашёл дорогу обратно к водовороту, он не смог бы подняться по водосточной трубе — и понятия не имел, куда идти, даже если бы добрался до затопленного сада.

Тесей провёл большую часть пути, пытаясь понять, что ищет Карфхуд. Демон хотел выполнить, казалось бы, невыполнимую задачу — составить карту постоянно расширяющихся лабиринтов, но утверждал, что его побег не зависит от успеха. Только одно могло вызвать такую преданность у танар'ри: сила. Но как? Неужели он пытался проложить маршрут для вторжения? Были ли лабиринты каким-то образом связаны с бесчисленными порталами, соединяющими SиGиL с остальной частью мультивселенной? Трэйсон раздраженно выдохнул; сам факт того, что Карфхуд не пожаловался на ход его мыслей, означал, что он даже близко не приблизился к истине.

«Конечно, моё молчание тоже может быть обманчивым». Карфхуд оторвал взгляд от карты и презрительно усмехнулся Трэйсону. «Но я сомневаюсь. Лучше бы ты посвятил время себе».

«Благодарю за совет». Тесей чуть не подавился, говоря это. Хотя он заметил, что вонь гниющей плоти становилась всё сильнее по мере того, как они продвигались по лабиринту, он не ожидал, что почувствует её вкус, открыв рот. «Но мы оба знаем, что я ищу».

Карфхуд поднял морщинистую бровь. «Верно?»

Дьявол свернул в извилистый коридор, оставив Тесея обдумывать свой вопрос. Трэйсон не мог представить, что он может обнаружить в лабиринтах, чего у него не было бы больше шансов найти в Арборее. Несмотря на слова Карфхуда на болоте, ему казалось, что он ищет лишь свои воспоминания. Лучше, чем кто-либо другой, Трэйсон знал, что человек без прошлого — это пустая корка, хрупкая оболочка привычки, покрытая скелетом животного инстинкта.

Карфхуд согнул руку под немыслимым углом, засунув карту в сумку, и указал на пол перед собой. На сером камне лежал ковёр из костей: одни старые и рассыпчатые, другие — с пятнами крови и обрывками сухожилий, всё ещё державшимися на суставах — хотя ни одна из них не выглядела достаточно свежей, чтобы стать новым пергаментом для демона. Тесей покраснел, и его желудок сжался. Влажный воздух стал невыносимо спертым, то ли из-за ужасной вони, то ли из-за собственного нарастающего страха — он не мог сказать. Чтобы избавиться от налипшей массы шелухи, он бы содрал с себя кожу. Только мысль о том, что она лопнет, удерживала его от попытки.

«Ты можешь это сделать?» — спросил Карфхуд.

«Если я не смогу, убейте меня здесь».

«Если вы не сможете, у меня не будет возможности».

Осторожно пробираясь сквозь кости, демон привёл Тесея к небольшой трещине в стене. Приняв кривую щель за вход в логово Шебы, Трассон проскользнул вперёд и заглянул в тесный проход. Затем Карфхуд тихо схватился за голову и перевёл взгляд вверх по проходу.

Примерно в трёх шагах впереди туннель открывался в просторную, извилистую камеру, обвивающуюся вокруг огромной каменной колонны. Колонна была квадратной и почти такой же широкой, как дом, а её вершина была настолько высокой, что терялась в мраке свода. Помимо ковров из перепутанных костей, разбросанных у основания, единственным украшением шахты были декоративные столбы, вырезанные в каждом из её углов. Входа не было, по крайней мере, с двух сторон, которые мог видеть Трэйсон.

Позволив Трэйсону осмотреть арену боя, Карфхуд махнул когтем в сторону разлома. «Жди там, вложив меч в ножны; Шеба не заметит его свет, прежде чем ты нанесёшь удар».

Тесей снова заглянул в тесный проход. Он был наполовину заполнен рассыпающимися скелетами тех, кто погиб в этом тесном пространстве, и, без сомнения, чудовище таилось где-то снаружи. Трэйсон легко протиснулся в щель, но его громоздкий кожух из стручков туда не пролез бы.

«Чего ты боишься?» — прорычал Карфхуд, заметив его нерешительность. «Только представь, что эти твои стручки достаточно мягкие и не ломаются. Они всё равно у тебя в голове».

«Если так, то вы тоже их представляли — или забыли об их укусе?»

Демон фыркнул с отвращением. «Мы могли бы поменяться местами, но ты вряд ли станешь приманкой. Шеба поймает тебя в мгновение ока».

Тесей заглянул в змеиный зал и увидел мудрость слов Карфхуда. Ноги демона, длиннее и мощнее человеческих, были более приспособлены для того, чтобы продираться сквозь нагромождение костей.

Трассон сделал глубокий вдох, а затем осторожно протиснулся в трещину. Большинство стручков, всё ещё пульсируя в такт его сердцу, словно призраки, прошли сквозь камень. Несколько крупных стручков, сжатых, словно виноград, пальцами, перестали пульсировать и покатились по его телу. Но только один лопнул. Это был большой изумрудный стручок, наполнивший его разум жгучим зелёным туманом; когда ихор пролился по руке, сердце заколотилось, а челюсти заныли от рвоты. Он стиснул рот и попытался убедить себя, что его беспокоит всего лишь запах гнилых костей.

Карфхуд просунул свою тёмную голову в расщелину и впился красными глазами в лицо Тесея. «Для меня загадка, какое безумие охватило тебя, но знай, Трэйсон: Карфхуд делга Талатор не связывает кровью трусов и негодяев». По сравнению с зловонным запахом пещеры, серный смрад из дыхания демона был почти облегчением. «Когда придёт время, ты поступишь как следует, иначе мы оба погибнем».

Тесей кивнул, хотя и не слишком энергично, чтобы не взорвать ещё один стручок. «Можете рассчитывать на это».

«Хорошо». Карфхуд высунул голову из расщелины и взглянул в сторону колонны. «Сохраняйте спокойствие, пока не услышите, как мы проходим через этот туннель. Я остановлюсь сразу за входом и погоню Шебу обратно к вам. Я не расположен к долгому бою, так что хватайте её за ноги сзади, и побыстрее. После этого мы сможем спокойно её разорвать».

Карфхуд ковырнул струп на запястье и предложил свою кровь, чтобы смазать выкованный из звёзд клинок Трэйсона. Затем, с последним призывом быть готовыми, демон отвернулся. Хотя кости лежали по колено в соседней комнате, танар'ри пробирался сквозь них в полной тишине. Тесей вложил меч в ножны, погрузив трещину в кромешную тьму, и старался не думать о том, что произойдёт, когда он выпрыгнет из своей щели. Возможно, танар'ри был прав; возможно, ему просто мерещились эти оболочки — но если так, то ему мерещилась и Леди Боли, а никто, казалось, не сомневался в её существовании.

Тесей старательно не беспокоился о Карфхуде, пока не началась битва, которая началась довольно скоро. Она началась тихо, с низкого, звучного рычания, прокатившегося по пещере, словно землетрясение, заставив кости затанцевать, наполнив проходы жутким стуком тысяч рёбер. Затем танар'ри издал оглушительный рёв — в нём слышались одновременно ужас и гнев — и Трэйсон понял, что пришло время действовать.

Где-то в глубине змеиного зала раздалось несколько приглушённых ударов, а затем послышался далёкий треск тяжёлых ног Карфхуда, топтавшихся по груде костей. Тесей ни на мгновение не допускал мысли, что демон намерен оставить его в живых после битвы. Как бы мало Трэйсон ни знал о картах, он был уверен, что танар'ри предпочли бы, чтобы он ничего не знал — а повелители Бездны имели привычку получать ровно то, что им хотелось.

Резкий звук разрывающейся плоти пронзил проход, за которым последовало проклятие танар'ри и громкий, влажный шлепок. Монстр взревел, отчего у Тесея зазвенело в ушах и почти не было слышно, как хрустят кости под ногами двух огромных чудовищ. Трэйсон начал осторожно выбираться из трещины, молясь, чтобы не раздавить слишком много оболочек. От него было мало толку, если он будет лежать на земле, корчась от боли. И что бы ни задумал Карфхуд после битвы, демон говорил правду, по крайней мере, в одном: если они не уничтожат чудовище вместе, то вместе погибнут.

Тяжёлые шаги Карфхуда разнеслись мимо входа в проход, а Шеба последовала за ним. Тесей высвободил ногу из трещины и почувствовал хлопок. Что-то тёплое и липкое потекло по его бедру. Он чуть не прокусил язык пополам, чтобы не закричать, но затем его нога онемела и стала бесполезной, обжигающая волна боли прокатилась по всей её длине. Колено подогнулось, и он вывалился из трещины на тёмный, усеянный костями пол.

Сколько стручков лопнуло и какие именно, Тесей сказать не мог. Он просто провалился в кипящий океан боли. Какое-то мгновение — не дольше, хотя ему показалось, что целый час — он лежал, пытаясь не кричать, не корчиться, не бить ногами об пол и не делать ничего, что могло бы привлечь внимание монстра. В полудюжине шагов от себя он слышал бушующую битву: рычание, стук, разрывы, храп, хлопки, треск, раскалывание и приглушённый треск. Карфхуд рычал, Шеба ревела, он визжал, она вопила. Запах серы и пепла, крови танар'ри и чудовищ наполнял проход.

Тесей поднялся на ноги. От этого усилия реки расплавленного шлака закипели в его жилах, но он заставил себя, спотыкаясь, идти навстречу грохоту. Он не побежал; если бы побежал, то мог упасть. Если бы он упал, ещё больше трупов пролили бы свой ихор, и тогда с ним было бы покончено. Но каждый пульсирующий, обострённый нерв в его теле умолял его отвернуться от водоворота, бежать во тьму; он сдерживал их, лишь концентрируясь на боли, которую почувствует, если Шеба выживет и застанет его одного позже.

Что-то влажное и вонючее пронеслось сквозь тьму, так близко к лицу Тесея, что он почувствовал, как воздух коснулся его щек. Карфхуд издал низкий, глубокий стон, а затем нанёс мощный, влажный удар. Липкая кровь Шебы брызнула на лоб Трэйсона.

Когда Тесей начал вытаскивать свой сверкающий меч, он услышал, как Карфхуд отступил на шаг. Бой затих лишь на мгновение. Шеба стояла в темноте, хрипя и, несомненно, пытаясь понять причину странного затишья, и тут Трэйсон понял замысел Карфхуда.

«Чего ты ждёшь?» — закричал танар'ри. «Бей!»

И Шеба так и сделала, начав такую яростную атаку, что они с танар'ри рухнули на пол под оглушительный грохот старых потрескивающих скелетов и новых, ломающихся дьявольских костей. Карфхуд закричал от боли, а чудовище взревело от восторга.

Тесей прыгнул в темноту, прошептав одно слово и обнажив меч: «Темная Звезда».

Клинок, выкованный из звёзд, вырвался из ножен, чёрный, как эбеновое дерево, и пронзил что-то толщиной с оливковое дерево. Шеба взвыла и рухнула на землю. Тесей, атакуя вслепую, снова ударил. На этот раз его сталь глубоко вонзилась в толстый живот чудовища. Оно зашипело от боли и покатилось по скоплению скелетов. Трэйсон последовал за ним, слепо размахивая мечом во тьме и рассекая лишь кости. Однако он не зажег оружие; если бы кончик его меча сиял, как луна, он бы привлёк внимание чудовища к себе, предоставив Карфхуду возможность не спеша разобраться с беспорядком.

Тесей, всё ещё прорубавший себе путь по полу пещеры, предпочитал всё как есть, особенно когда слышал слева грохот ломающихся костей и рычащие глотки. Он споткнулся и начал рубить тьму, не заботясь о том, что ударит, лишь бы удар пришёлся на что-то живое. Трижды он чувствовал, как эта звёздно-кованая сталь разрезает что-то размером с его талию, и трижды слышал рёв чудовища. Он слышал и Карфхуда, но тот тихо стонал. Трассон не обращал на это внимания; он продолжал размахивать мечом, пока наконец из темноты не вылетел коготь, сбив его с ног на заваленный пол.

Тесей чувствовал, как оболочки лопаются одна за другой, и теперь не мог сдержать крика. Тем не менее, он вскочил на ноги, потерял ноги и нырнул в чан кипящей, бурлящей боли. Он пополз обратно к месту битвы.

Тесею потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он понятия не имеет, куда идёт. Его собственные крики заглушали любые крики Карфхуда или чудовища, которые он мог слышать, а нос был слишком полон собственной крови, чтобы учуять их по запаху. Постепенно ему удалось протащить сквозь измученный разум мысль о том, что нужно замолчать, что если он продолжит кричать, то привлечёт к себе врагов, словно падальщиков к павшим в битве. Трэйсон закрыл рот, и в этот момент он услышал жуткую тишину.

В комнате было тихо, но не совсем тихо. Где-то впереди раздавался тихий и ровный стон Карфхуда. Вокруг демона словно тихонько скреблись, словно крысы уже вылезли, чтобы грызть его пальцы. Раздался ужасный, воющий хрип — Тесею потребовалось мгновение, чтобы распознать в нём собственное затруднённое дыхание.

«Звёздный… свет…» — казалось, трудно было поверить, что слабый голос, с трудом отдающий команду, принадлежит Карфхуду. «Рассекай… ночь».

Сапфировый свет ожил на кончике меча Тесея, открыв вид, лишь немногим более ужасный, чем до начала битвы. Одна из ног Шебы, покрытая чёрными венами, лежала у его ног, пальцы всё ещё подергивались, лодыжка и колени всё ещё двигались — существо медленно продвигалось к логову. По всему залу, там, где они случайно приземлились после того, как меч Трассона отрубил их, были разбросаны другие части чудовища: ухо, клин туловища, спутанная кисть руки, отрубленной в болотном лабиринте. Как и тело, все они извивались, возвращаясь к центральной колонне.

В нескольких шагах от него, в яме из раздробленных костей, лежал Карфхуд, обливаясь лужей собственной клокочущей крови. Его изуродованное лицо было наполовину разорвано, а чёрные рёбра торчали из груди в десятке мест. Хотя его бордовые глаза выцвели до оранжевых углей, они смотрели не менее злобно, чем прежде, и не отрывали взгляда от лица Тесея.

"Трус."

Тесей покачал головой. «Возможно, предатель».

Танар'ри покачал головой. «Нельзя… меня… обмануть». Демон поднял сломанный коготь, маня Трэйсона ближе. «Дай мне… немного крови».

Тесей остался на месте.

«Последняя… просьба», — сказал Карфхуд. «Я… скажу…»

Тесей покачал головой. Даже после смерти танар'ри вряд ли раскрыл бы секрет своих карт.

«Не… карты. Ты… никогда… этого не узнаешь, но… о… друге? Есть… секрет…»

Трэйсон проклял это мгновение. Тессалия, вероятно, уже погиб, но Тесей не мог уйти отсюда, пока не узнает правду.

«Конечно… можешь», — выдохнул Карфхуд. «Кто… знает? Твоя… слава… не пострадает…»

Тесей направился к демону. «Моя слава не главное, важен Тессалия».

Если бы Карфхуд не отвёл взгляд и не изрыгнул проклятие, Тесей, возможно, никогда бы не задумался над своими словами. Он так долго был знаменит, что привык оценивать свои подвиги не с точки зрения того, как они помогали другим, а лишь с точки зрения славы, которую они ему принесли. Он забыл о том качестве, которое изначально сделало его героем — о своей истинной заботе о других — и сосредоточился на атрибутах славного воина. Возможно, именно поэтому он и потерял память: он потерял себя.

«Не… тратьте… много… времени… на поздравления…», — выдохнул Карфхуд. «Я… могу… не… долго продержаться».

Тесей опустился на колени у головы Карфхуда и провёл ладонью по лезвию меча. Клинок открыл чистую кровавую рану. Трэйсон сжал кулак, но не позволил ни капли своей крови капнуть на губы танар'ри.

"Скажи мне."

Карфхуд ответил лишь протяжным булькающим хрипом. Злодей облизнул губы, но покачал головой. «Ты… уже обчистил меня… однажды».

Тесей замахнулся рукой на губы танар'ри и сжал кулак, выдавив в рот Карфхуда длинную красную струю. Он позволил демону напиться несколько секунд, а затем снова отдёрнул руку.

«А теперь скажи мне, как найти Тессалию».

Карфхуд слизнул кровь с потрескавшихся губ, затем из глубины его груди вырвался хриплый смех, и угли в его глазах погасли.

Тесей не терял времени, пытаясь оживить демона, ибо прекрасно понимал, когда его обманули. Вместо этого Трэйсон перевернул тяжёлое тело танар'ри на бок и разрезал потрёпанный заплечный мешок демона. Если бы существовал секрет входа в логово, Карфхуд непременно отметил бы его на своих любимых картах. Тесей перебрал пергаменты, пока не нашёл самый свежий, затем вытащил его и, развернув карту, обнаружил клок пушистой белой шерсти бариавра, всё ещё державшийся на одном розоватом краю.

Это правда, несмотря на все мои обещания, кто-то ещё погиб. Случилось это так: пока мы смотрели в сторону, Карфхуд напал на бариавра сзади. Прежде чем Сильвервинд успел опомниться, все его ноги и обе руки были сломаны, кожа сдиралась со спины, и он уже строил планы, что он вообразит лучше в следующий раз.

Хотелось бы сказать, что мультивселенная бариавра быстро закончилась, но танар'ри так не поступают. Они — мастера медленной смерти, и у них есть тысячи способов продлить мучения, и каждый из них мучительнее предыдущего. Иногда пытки длятся и после смерти; бариаур избежал этого, по крайней мере, ценой превращения в карту.

Конечно, жаль Сильвервинда, что он так и не нашёл выхода из лабиринтов, но для нас он не был большой потерей: скучный, самовлюблённый старый дурак, каких можно найти в любой канаве SиGиL. И, в самом деле, чего вы ожидали от танар'ри? Мудрости и доброты? Считайте, что вам повезло, что демон довольствовался шкурой бариавра, когда мог получить первоклассного человека с оливковой кожей.

Трэйсон, конечно же, был прав насчёт карты. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы найти колонну, ещё мгновение, чтобы увидеть три круга, и совсем не было времени, чтобы понять, что ему нужно сделать. Он уже зашвырнул извивающиеся части Шебы обратно в прилегающие проходы; уже дважды обогнул колонну; уже отбросил развёрнутую карту и принялся за дело.

С ноющими пробитыми рёбрами и пульсирующей кровоточащей болью от порезов, Тесей в третий раз обогнул колонну, не заметив дара мира на своём пути. Он лишь увидел, как перед ним открывается тёмная дверь, затем услышал, как его нога разбивает глиняную посуду, почувствовал, как осколки рассыпаются под ладонью чужой ноги, и, опустив взгляд, увидел чёрные ленты, которые кружатся и кружатся, поднимаясь одна за другой, обвивая его тело один, два, три раза. Он вспомнил, как однажды стоял у входа в тёмную, наполненную зловонием пещеру. Его молодая виночерпийца была там с ним, вложив ему в руки клубок золотых нитей.

«Я буду держать конец, храбрый Тесей. После того, как ты убьёшь Минотавра, следуй за нитью обратно ко мне».

«Можете быть уверены, я так и сделаю, царевна». Тесей поцеловал её в губы долгим поцелуем. «А потом я унесу тебя от жестокого Миноса через сапфировое море и сделаю Ариадной, царицей Афин».