6-3

Спуск к порту занял всего полчаса. Но это были незабываемые минуты. Капер, привыкший к необъятным просторам двух океанов, давно не оказывался в центре бешеного потока воды, несущегося к морю по узкой скальной расселине. Лодка горга была очень похожа на пироги туземцев Хайда и также маневренна. Айк Длиннорукий примостился в ее носовой части и укрылся от брызг промасленным кожаным пологом, высунув наружу одну лишь голову. Суденышко смело ныряло в желто-коричневые буруны Джерны, пулей проскакивало под заросшими мхом мостами Джаггертауна, замирало на сладкие мгновенья в неустойчивом равновесии, зацепившись за очередной подводный камень… Металл днища упрямо скрежетал, и, подчиняясь твердой руке крылатого кормчего, лодка вновь падала в пенную стремнину.

Горг застыл на корме в странной неестественной позе — казалось, он стал продолжением своей лодки. При этом его руки, словно существовали отдельно от своего хозяина, и, управляя пирогой, быстро и уверенно перекидывали с борта на борт длинное весло с блестящим набалдашником и лопастью, обитой медным листом. Монашеская хламида странника намокла, грубая ткань плотно облепила его худое тело и согнутые в коленях костлявые лапы, вцепившиеся в некое подобие насеста. Длинные крылья отчетливо проступали под плащом и в моменты самых рискованных маневров инстинктивно пытались расправиться и поднять отчаянного лодочника над бурными потоками Джерны. К ненастью добавлялся ливень из нечистот, смытых с мостовых столицы и извергающихся из разнообразных водостоков, пробитых в высоких стенах набережной. Пират ощущал себя непереваренным ломтем мяса, несущимся внутри кишечника многомиллионного голодного города…

Через несколько миль река успокоилась, разлившись по широкому устью… Вдали показались высокие стены доков, черные мачты парусников и серые от дождя баллоны ваншипов… Порт был уже рядом…

— Давно я не хлебал столько дерьма! — Длиннорукий скинул с себя полог, выбил о колено промокшую треуголку, шумно прокашлялся и сплюнул за борт. — Ворочай на три румба влево — во-о-он к тому рыжему бакену. И мы в расчете!

— Я могу быть вам еще чем-нибудь полезен, сэр? — горг слез с насеста и стал похож на горбатого уродливого человека.

Айк задумался. Он пока не знал, сколько народа уцелело на «Колибри». После показательной демонстрации Клостером «занимательных картинок» в Мастерских Блинкера, капитан не рассчитывал быстро собрать уцелевший экипаж. Лишние руки ему бы сейчас пригодились.

— С морским делом знаком?

— Два сезона на каботажной шхуне помощником боцмана, сэр, — горг ответил почти по-уставному.

— Можешь подождать меня на берегу. Не больше часа. Если вернусь — поговорим подробнее, — капер выудил из кожаного клапана за пазухой тяжелый револьвер и протер его сухой частью рубахи. Перевесил оружие на пояс и затянул ремни на сапогах — Вон там швартуйся — в кабельтове от створного знака…

… Видимо у мастеровых были проблемы. В первом из двух плавучих доков на стапелях стоял миноносец с штандартом Негроса, но рядом с кораблем не было видно ни единой души. Это было для трудяг-гномов очень странно — они зашибали деньги в любую погоду. Неожиданно в конторке на верхней палубе дока мелькнул фонарь, и, вглядевшись снизу в серые струи дождя, капер узнал… бороду самого Мартина Блинкера!

Коренастая фигура в дождевике медленно переместилась по палубе из конца в конец, посветив фонарем на стапеля внизу, и вновь скрылась в помещении. Один из старейших мастеров за сторожа! А рядом солидный казенный заказ и ни одного рабочего! Три трупа в «Умбре» этого явно не стоили — Айку ситуация нравилась все меньше и меньше…

Капер проскользнул за пакгаузами, миновал склад ремонтных приспособлений, холодные паровые насосы и подошел ко второму доку. Сердце защемило — на стапелях стояла его субмарина. На горизонтальных рулях по-прежнему болтались две петли, но в них уже никого не было. Кого-кого, а любителей мертвечины в Джаггере всегда хватало с избытком. В том месте, где к берегу к огромным кнехтам тяжелой цепью был пристегнут док, Айк увидел наскоро оборудованный навес из искореженных листов наружной обшивки. Но под навесом никого не было…

Внезапный порыв ветра принес ответ — с противоположного конца громадной плавучей конструкции донесся запах дыма. Айк присмотрелся — и в тени двух гребных винтов увидел проблеск небольшого костра… Весь бизнес Блинкеров традиционно держался на исключительной аккуратности и тщательности, и открытый огонь в доках мог появиться только с соблюдением массы предосторожностей и в сопровождении десятка брандмейстеров в брезентовых огнеупорных робах и с пожарными рукавами в руках. Но сейчас предосторожностями здесь и не пахло, а сквозняк доносил отчетливый запах жареного мяса…

Айк вытащил кистень и бесшумно миновал несколько десятков метров…

У костерка, спрятавшись от дождя под килем субмарины, сидели два орка в городской одежде. Один из караульных пригрелся в тепле и мирно похрапывал, другой сонно шевелил в углях длинным шампуром, с насаженным на него аппетитным четырехлапым куском мяса.

Тихо прошелестел кистень — и «главный повар» рухнул пробитой головой в огонь… Спящий орк проснулся… Но лишь для того, чтобы услышать хруст собственного проломленного черепа… Запахло паленой шерстью. Меню ужина неожиданно расширилось до трех блюд…

Айк вынул из холодеющей руки короткий топор с двумя лезвиями, еще раз обошел просторную нижнюю палубу дока и, не обнаружив больше никого, стал осторожно подниматься по лесам к рубке родной субмарины…

…«Колибри» была пуста.

На низком подволоке в металлических сетках висели пузыри со светящимися водорослями. Растения отживали последние часы, и их слабый свет едва рассеивал сумрак. Трупов не было. Никого из команды и никого из гостей. Лишь в нескольких отсеках стоял сладковатый запах крови, да трубопроводы высокого давления были иссечены картечью в трех местах. Если здесь и вели разговоры, то преимущественно на абордажных клинках. За долгие годы Айк мог бы найти путь к своей каюте и в абсолютной темноте. …В тесном помещении все было перевернуто вверх дном — кто-то искал корабельную казну… И, конечно, нашел ее… Среди рассыпанных по палубе навигационных приборов и карт валялась сорванная с петель бронированная дверца сейфа. Айк ощупью проверил два глубоких отсека хранилища… Пустота! В деле явно не обошлось без магии. В Джаггертауне всегда было так — незыблемость любого табу измерялась в звонких крилангах. Правда «меряли» прочность любого запрета исключительно гномы, никогда не посвящая в свои секреты других обитателей Системы.

Под ногой звякнул секстан, Айк поднял инструмент и машинально сунул его в карман. Длиннорукий был на своем корабле за штурмана и всегда собственноручно рассчитывал свои походы. С помощью секстана, измеряя высоты трех парцелл и Люмена, всегда можно было определить свое местоположение на сфере Внутреннего океана… Капитан сложил свой стол, пристегнул его к переборке, затем открыл один из перепускных вентилей и, сосчитав до двенадцати, сдвинул вправо вентиляционную решетку. В тишине послышался шепот пневмопривода, и в дальнем углу сдвинулся кусок палубы…

Об этом тайнике не знал никто, кроме капитана. Айк рассовал по карманам небольшой кошель с драгоценными камушками, крохотный изящный дерринджер с богатой инкрустацией и большим карбункулом в рукояти и увесистый двенадцатиствольный пеппербокс с дополнительным комплектом снаряженных стволов. Прицепил к поясу обоюдоострый эльфийский морской клинок, лезвие которого извивалось подобно языку пламени. Бывший хозяин этой затейливой игрушки был давно переварен чудными летучими рыбами Внешнего океана. Последним за пазуху последовал загадочный пенал. Его острая грань больно впилась каперу в ребра. Подчинившись внезапному порыву, Длиннорукий приложил к узкой грани коробки лезвие топора и стукнул по топорищу. Пенал раскрылся, будто давно ждал этого момента. На черном бархате лежали два каменных шара по дюйму в диаметре. По центральной оси каждого из них было просверлено маленькое сквозное отверстие, а по окружности от него располагались шесть отверстий покрупнее. Внезапно бусина на шее капитана резко похолодела…

«Требуха Атанота! К такой находке прилипнет куча любознательных бородачей!» — выругался капитан про себя и вновь сунул шары в футляр. Пенал захлопнулся, на его поверхности не осталось и следа взлома… А бусина вновь стала обычным малозаметным шариком на шнурке…

Айк дернул столик за бронзовую рукоятку. С хрустом повернулись шарниры, и предмет меблировки занял свое обычное положение. А панель палубы с щелчком вернулась на место, скрыв тайное хранилище…

Длиннорукий стал пробираться на выход к главной шахте. Проходя центральный пост, капитан не удержался и положил ладонь на рукоять машинного телеграфа. Внезапно им овладело желание продуть летательные баллоны, оторваться, к дьяволу, от стапелей… А там куда сдует ветер и выведет кривая…Человек бросил взгляд на манометры газовых цистерн — стрелки четырех приборов уперлись в нулевой ограничитель… «Пустая затея! На моем гелии сейчас развлекаются мародеры «Черного Круга».

Айк подошел к центральному трапу, быстро поднялся по его скобам, тихо закрыл люки и бережно погладил отполированное бронзовое кольцо. «До встречи, птица!..»

На очереди был визит к пассажиру…

… Дождь прекратился, но ему на смену на залив посыпалась густая морось. Капризный ветер закручивал ее в замысловатые серые непроглядные клубы, закрывая от глаз случайных свидетелей узкую лодку, отчалившую от Мастерских Блинкера…

… На берегу на старой железнодорожной колее друг на друга смотрели две отрезанные орочьи головы. Вместе они составляли странную композицию — язык у каждой головы был высунут и зажат между зубами «соседки». В переводе с языка прошедшей войны на язык нынешней дипломатии этот безмолвный диалог означал: «Переговоры переносятся на более высокий уровень"...