5-4

…Главная улица сплеталась с руслом в одно целое, переходила с одного обрывистого берега на другой через пару старинных мостов, перескакивала со стороны на сторону через тройку полусгнивших деревянных, переползала через десяток широких бродов. В ясную погоду река мгновенно мелела до тихого горного ручья, в дождь еще быстрее превращалась в бурный поток ледяной воды, уносивший всю грязь вниз к Джаггертауну. Обитателям деревни хватало ума не сопротивляться стихии, а приспосабливаться к ней. Поэтому за улицей ухаживали только там, где вода не имела возможности ее размыть. На этом готовность к компромиссам у аборигенов исчерпывалась, и все они отгораживались от факта примирения с природой высокими добротными каменными заборами с широкими коваными воротами, верхняя кромка которых обычно была украшена устрашающими шипами. Кто-то их делал в виде рыбацких гарпунов с обратным острием, кто-то предпочитал обоюдоострые наконечники орочьих охотничьих стрел, кому-то были по душе сложные гномьи букеты из разнонаправленных лезвий. Когда Айк проходил мимо высоких оград, за ними тихо звенели цепью да глухо рычали матерые полудикие псоиды. Четвероногие не опускались до того, что бы впустую брехать на случайного прохожего, им было не до этого. Впрочем, как и их немногословным хозяевам…

Покинув стены «гостеприимного» предместья, Длиннорукий закутался в длинный плащ, а широкополую шляпу натянул по самые глаза. При ясном утреннем небе это выглядело весьма странно, но жители не спешили удивляться. Их просто не было видно. Деревня выглядела исключительно «приветливо». Капер быстрой походкой шагал вниз, благо уклон позволял это легко делать, руку держал на револьвере, нос по ветру, а глаза на затылке… Широкая спина отчетливо ощущала, как в нее впиваются редкие бронебойные взгляды из-за узких бойниц и замочных скважин…

Времени на пешие прогулки у капера не оставалось. Но сколько он ни смотрел по сторонам, нигде ни видел ни одной пасущейся лошади. Вся нужная в хозяйстве тяговая сила пряталась за заборами. Одиночество пирата слегка разбавляли лишь большие пегие свиньи, совершавшие неторопливый променад вдоль всей улицы…

Капитан «поспешал, не спеша», справедливо считая, что излишняя суета является первым признаком слабости и неуверенности. И хотя новое оружие позволяло надежно продырявить несколько десятков деревенских жителей, перспектива быть задавленным толпой и забитым тяжелыми сельскими цепами пирату совсем не улыбалась. Здесь в узкой долине посреди зеленых отрогов он не чувствовал себя в родной стихии.

Дорога спешила вниз, а с ней спешил и Длиннорукий. Вдруг за очередным поворотом он увидел открытые ворота и стоящую рядом телегу, в которую был впряжен большой рыжий мерин. В глубине двора мелькнула широкая гномья спина, с висящими на ней двумя тяжелыми медными бидонами. Рачительный хозяин уже успел съездить к своему стаду в горах и вернуться к завтраку с двумя десятками галлонов свежего овечьего молока… К воротам тихо вышел лохматый черный псоид ростом метр в холке, вперил свой взгляд в незнакомца и тихо заворчал… Айк откинул полу плаща так, чтобы была видна рукоять револьвера и почесал спину мерина… Конь довольно всхрапнул, дернул мышцами спины, и облако мух с низким гудением взлетело с его потного тела… Рядом с псоидом теперь стоял и его бородатый хозяин, рыжий под стать своему коню. Гном молча смотрел на Айка, страха в его глазах не было никакого…

Капитан кивнул на мерина, запустил руку в карман бушлата и, нащупав среди имущества, реквизированного у щеголя-орка, тяжелый золотой криланг, бросил монету гному.

Гном ловко схватил широкой мозолистой ладонью золотой и неторопливо надкусил его, тщательно анализируя свои ощущения. Затем он вновь безмолвно уставился на человека…

Каждый товар имел свою цену в свой момент времени, и капитан это знал всегда. Поэтому он нашарил в кармане еще один криланг и бросил его рыжебородому, повышая ставку…

Бородач вновь попробовал золото на вкус, молча хлопнул себя по бедру, указывая место псоиду рядом с собой, подошел к коню и начал его распрягать… Когда этот процесс закончился, гном достал из телеги старое седло с войлочной подкладкой, ловко пристроил его на спину мерину, застегнул и проверил подпругу, вложил в седельную сумку небольшой бурдюк с молоком и только после этого в его глазах мелькнуло что-то похожее на грусть… Бородач ласково хлопнул коня по крупу и молча скрылся в глубине двора… Псоид на прощанье окинул капера предупреждающим недобрым взглядом и поспешил за хозяином. Похоже, в этой деревне не любили разговаривать попусту…

…Мореход неловко взгромоздился за коня и тронул поводья. Человек, гном и псоид расстались с взаимным удовлетворением…