8. Мерлин. Слепые

Мальчик-слепой,

Что ждет тебя в этом

Заколоченном, визгливом пространстве?

Выпрашивать мелочь на грязных вокзалах?

Клеить картонки? Мычать на баяне?

ДДТ. Мальчик-слепой

Есть такое выражение: «Горбатого могила исправит». Враки. Вы когда-нибудь видели, как горбатого хоронят? Нет? А я видел. Когда в шестом виде жил, еще до Дурдома. Там у нас Костя Семухин умер, от пневмонии. У него спина вообще колесом была. Мы его Йогом звали, потому что у него всегда перед глазами собственный пупок маячил.

Весь интернат тогда обсуждал, распрямляется у покойников спина или нет, потому что вот говорят же про горбатых и могилу. И если нет, как Йога в гроб положат: может, боком? Или горбом кверху, и крышкой закроют особой, тоже горбатой?

Похоронили его в обычном гробу, лицом кверху, и был Костя такой прямой, каким его с рождения не видели. Но спину ему не смерть распрямила и не могила. Это сделали мастера ритуальных услуг: они ему весь позвоночник молотком размозжили.

Я тут к чему об этом. Если человек упертый по жизни, сильно упертый, то его уже не переделаешь. Разве что молотком и то после смерти. Андерсен наш тому пример. Болгарка его весь вечер по лестницам со щеткой гоняла, а он перед отбоем к нам в спальню приперся — все еще кормой кверху — и как начнет орать:

— Люди добрые, помогите! Разогните меня кто-нибудь! — И идет такой походкой истукана с острова Пасхи, только с головой между колен.

Я представил себе в красках, как хоронили бы Андерсена: это помогло мне заснуть. В школу он, к счастью, отправился уже прямоходячим — волшебный пендель Розочки помог. Ковбасюк тоже на уроках появился, несмотря на туалетное приключение. Смотрелись эти двое за одной партой как два сапога — непарных. Колбаса с заплывшим глазом, в натянутой на лоб шапочке и воспаленным профилем: небось, пемзой Розочкино граффити оттирали. Андерсен с распухшим носом и отпечатком подушки на роже. Сидели они как можно дальше друг от друга и даже взглядами пытались не пересекаться. Но лечение клеем помогло: рот у Ковбасюка как слипся. Все, что вылетало на уроках из этого поганого отверстия, — ответы на вопросы училки.

После обеда мы отправились на платформу. Андерсен, конечно, с нами — так решил Король. А с интуристом еще и Тля в нагрузку. Я подумал, что малек, скорее всего, сдвинутый, потому что идти спокойно он не мог: прыгал вокруг, издавал раздражающие звуки языком и прочими частями тела, пытался выдернуть у Вороны перо из хвоста и засыпал всех вопросами по поводу любого объекта, мимо которого мы проходили.

Я спрятал Ворону за пазуху от греха — ей еще работать, между прочим. Оттуда она следила блестящим черным глазом за передвижениями малька, иногда выкрикивая: «Атас!»

— Чот ты нервный сегодня какой-то, — заметил наконец мое состояние Розочка. — Из-за мелкого, что ли? Да пусть он жизни порадуется. Их вон только Дося за территорию погулять и выводит иногда.

— Доброе у тебя сердце, Колян, — вздохнул я. — Всякой твари в нем место найдется.

— Cам ты тварь! — тут же отозвался Иванов и запустил в меня мерзлым комком снега.

— Поди-ка сюда, насекомое, — поманил его Король.

Тля неохотно слез с серого придорожного сугроба и опасливо приблизился.

— Ну, скажи-ка дяде, к чему ты способный?

Малек покосился на «старшего брата» и громко засопел:

— Свистеть могу в два пальца. Еще ссыкануть могу дальше всех, — пацан обвел глазами возвышающихся над ним парней и поправился. — Ну, в младшей группе дальше всех. И еще чихнуть, рыгнуть и бздануть одновременно.

— Чо, правда, что ль? — заинтересовался Тухлый. — А ну-ка, покажь!

Тля задрал куртку и начал расстегивать штаны. А мы, между прочим, не одни на дорожке были: к электричке народ шел.

— Ты чо, дикий? — Тухлый смазал мелкого по уху. — Как чихаешь и бздишь одновременно, покажи.

— А-а, ща! — Просиял Иванов.

Зажмурился и...

— Фо-ой! — Розочка помахал пятерней у себя перед носом и рванул вперед по дорожке.

Мы устремились за ним. Прохожие зеленели, входя в ядовитое облако. Если честно, я аж заплакал: газ из Тли исходил слезоточивый.

— Мда, — задумчиво обратился Король к Андерсену. — Навряд ли именно эти таланты твой брателло должен на публике демонстрировать.

— Он быстро учится, — встал Андерсен на защиту своего подопечного. — Он способный. Верно, Тля?

Малек закивал пушистой башкой так, что я испугался, как бы не переломилась хрупкая шея.

— Слышь, бздельник, — подал голос Лопасть, как всегда, пребывавший в мирном удавьем отупении после обеда, — а чо ты без шапки? Андерсен, чего у тебя ребенок сопли морозит?

— Она у меня в мусорке потерялась, — ответил сам за себя Тля.

— А чего у завхоза новую не попросил? — удивился Тухлый.

— А он не дает, — мелкий ловко высморкался с помощью пальцев, украсив снег зелеными соплями. — Говорит, нету у меня на тебя шапок больше. Иди ищи ту, что посеял.

— Вот жлоб! — Розочка расцветил характеристику завхоза трехэтажной бранью. — Правду про Кентавра говорят: с виду человек, а внутри скотина.

Тем временем мы поднялись на платформу. Судя по количеству народу вокруг, вот-вот ожидалась электричка.

— Значит, так, — начал инструктаж Король. — Как все заметили, у нас пополнение. Рационально перераспределив рабсилу, мы повысим общую прибыль. Розочка, Тухлый — вы берете первый состав. Мерлин садится во второй с Андерсеном и Тлей...

— Эй-эй! — возмутился я. — А чего это они со мной?! Какой от них, вообще, прок? Что, малек будет по нотам пердеть, а Андерсен вместо ударных башкой в стену биться?

— От Андерсена очень большой прок, — терпеливо объяснил Король. — Ты же сам говорил, что один ходить по вагонам стремаешься — на слепых можно нарваться. А если с Розочкой вместе калымить будете, то заработаете только половину того, что вам по отдельности бы дали.

— А Лопасть? — не сдавался я. — Почему он со мной не пойдет? Андерсен с семьей пусть вон реперам помогает. Может, Тля станцует там. Этот ваш… хип-хоп, вот. Или подпоет.

— А я не умею, — нагло заявил Тля, размазывая кулаком сопли.

— Он будет бабло собирать, — поддержал Короля Розочка — тоже мне, предатель! — Мелким, белым и пушистым хорошо дают, — он взлохматил лохмы Иванова.

— На Лопасть у меня другие планы, — завершил дискуссию Король и повернулся к Андерсену. — Денис, ты просто смотри в оба. Бывает, продавцы к нашим вяжутся, мол, мы им бизнес портим, клиента отвлекаем. Так вот, херня это полная. Начнут наезды, сразу говори, пусть Вовану звонят — это смотрящий их на нашей линии. Если быковать станут, можешь и пугнуть. Еще на щипачей нарваться можно: тут у них команда целая, но Мерлин их всех уже морды наизусть знает, он покажет. С ними лучше не связываться, эти урки могут и на перо поставить. Да даже если мирно разойдетесь, они спиздят что, а на вас подумают. Оно вам надо? Теперь слепые...

Пока Артур проводил инструктаж моего телохранителя, Розочка с Тухлым благополучно отчалили на электричке, а теперь к перрону подкатила следующая.

— Ладно, Мерлин тебя насчет слепых просветит, — Король хлопнул Андерсена по плечу и подтолкнул к вагону. — За мелким приглядывай там, а то потеряется — с нас голову снимут.

Пока мы ждали в тамбуре, чтобы все расселись по местам, Денис спросил:

— Так что там со слепыми? Я вообще не втыкаю, чего они в электричке забыли, и как тебе могут помешать.

Я тяжело вздохнул: невероятная наивность!

— Слепые — это интернатские, из второго. И на самом деле, они далеко не все слепые, многие просто слабовидящие. Ты по очкам их сразу вычислишь — они у них темные или с толстенными стеклами, а некоторые косоглазые еще. Обычно один у них идет с палочкой, а с ним вроде как поводырь. Но на самом деле их часто трое или четверо, просто остальные в стороне держатся, и вот эти вообще без очков быть могут. Тот, что с палочкой, пытается втюхать пассажирам какую-нибудь самодельную фигню, что они в мастерской у себя клепают — доски там разделочные, бумажные цветочки, прочую никому не нужную хрень. Люди у них из жалости берут, понятно?

Андерсен задумчиво потер нос и поморщился:

— Ясно. А мы-то тут причем? Мы же им вроде не мешаем.

— Это ты так думаешь, — фыркнул я. — Мы со вторым интернатом давно территорию делим. Они монополию на электрички хотят. Но вот хрен им, убогим! — Я сунул под нос Андерсену дрожащую фигу.

Тот вдруг закрутил головой:

— Эй, а Тля где?!

Точно. В тамбуре кроме нас двоих никого не было.

— Блин, Малышев! Ну нафиг ты дитё с собой потащил, если уследить не можешь?!

Андерсен распахнул дверь с мутным стеклом, ведущую в вагон, и посветлел лицом:

— Да харэ истерить! Я его вижу.

Через минуту Тля был возвращен на исходную позицию, счастливый и измазанный шоколадом:

— Это мне тетенька дала, — продемонстрировал он пустую бумажку от батончика. — Я еще ее щенка погладил. Она его в сумке везет, а голова торчит.

— Все, щенок! — не выдержал я. — Нам работать надо.

— Тогда шляпу давай, — и малек потянулся к моей башке шоколадными руками. — Деньги всегда в шляпу собирают, я по телику видел.

Я заметался по тамбуру, пытаясь спасти свою собственность. К счастью, Тля удовлетворился шапкой Андерсена, хотя вид у малька был разочарованный.

Наконец мы зашли в вагон. Я с Вороной на плече начал, как обычно:

— Здравствуйте, дамы и господа! Позвольте вас познакомить с моей очень хорошей подружкой. Ворона, поздоровайся со всеми!

— Здра-а! — с готовностью заорала птица, счастливая от того, что снова оказалась в центре внимания.

Послышался смех, хмурые или печальные лица расцвели улыбками. Какой-то карапуз у окна крикнул на весь вагон:

— Баба, баба, птичка разговаривает!

Вороне только этого и надо было.

— Как зовут? Как зовут? — тут же заголосила она, прыгая про моей вытянутой в сторону мальчика руке.

В общем, шоу началось. Мы потихоньку продвигались по вагону, причем Тля сперва совершенно забыл о своих обязанностях, пялясь на мою артистку с разинутым ртом. Но тут Андерсен ткнул его в спину, и дело пошло. Краем глаза я заметил, что давали сегодня особенно щедро: то ли потому, что Ворона была в ударе; то ли из-за малька. Неприятно это признавать, но в словах Розочки имелась доля истины. При виде пушистой шапки одуванчиковых волос, тощей цыплячьей шейки и умоляющих серых глаз сердца пассажиров таяли, и в шапку Андерсена сыпались не только рубасы, но и конфетки с печеньками. Последние, конечно, тут же исчезали в карманах малька.

Мы спокойно прошли электричку, пересели в следующую. Все шло совершенно мирно и гладко. Контролеры меня хорошо знали, денег за проезд никто не требовал, и даже встретившиеся пару раз продавцы сушилок для обуви хлопали Вороне вместе со всеми.

— Закончим этот состав, перерыв сделаем, — предупредил я Андерсена в очередном тамбуре. — Птица устала. И покормить ее надо.

Мы вошли в следующий вагон… и вот тут-то нарвались на слепых. Примерно посредине прохода стояла девчонка моего возраста — с белой тростью, в черных очках на пол-лица и увешанная гирляндами бумажных цветов, будто только что с Гавайев прилетела. Только одета она была совсем не по-гавайски: тяжелое красное пальто с плюшевым воротником, шерстяные рейтузы домашней вязки в уродскую желто-зеленую полоску и той же вязки голубой берет. В общем, так вырядиться мог только слепой или дальтоник. Модель от кутюр держал за руку пацан лет двенадцати, тоже в очках, линзы которых превращали его глаза в мутные плошки. Один смотрел явно внутрь. Второй — куда-то вверх и вправо.

Несмотря на это, заметил нас косоглазый сразу. Как, впрочем, и двое крупногабаритных парней, маячивших на заднем плане. Я понял это по тому, как они мгновенно подобрались и, не сговариваясь, двинулись по проходу в нашу сторону.

— Шухер, Андерсен! — Я притянул Тлю за шкирку поближе к нам. — Слепые!

— Вижу. — отозвался тот. — И чо делать будем?

— Это ты меня спрашиваешь?! — Я не выдержал и сорвался на фальцет. — Ты вроде как нас с Вороной охранять должен!

— Так, — Андерсен отобрал у Тли звенящую монетками шапку и решительно сунул за пазуху. — Выходит, трое их против двоих нас. Девчонку и малька я не считаю.

— Против одного нас, — быстро поправил я, плотнее прижимая к себе Ворону. — Мне птицу беречь надо. Она нас кормит.

— Тогда бежим, — решил Денис. — Ходу!

— А я им могу… — начал, было, Тля и лягнул воздух.

Но я сгреб его в охапку и поволок в ту сторону, откуда мы только что пришли. Двое интернатских амбалов бросились за нами, расталкивая стоящих в проходе пассажиров. Что там делали девчонка с поводырем, я не рассмотрел.

Мы неслись через электричку. Тля визжал. Ворона орала: «Атас!» и «Сатана!» Я пыхтел от непривычной нагрузки. Андерсен молча прикрывал тыл.

Электричка на ходу, как все знают, представляет собой замкнутую систему. В конечном итоге нас ожидал тупик. Единственная надежда оставалась на то, что мы успеем доехать до очередной станции и выскочить на перрон. На бегу я пытался сложить кусочки пейзажа за окнами в знакомую картину, что было непросто: уже начало темнеть. Вывод напрашивался неутешительный. Догонят нас прежде, чем откроются двери. Но я продолжал скакать вперед: что еще оставалось делать?

Вот и последний вагон. Если нас зажмут в тамбуре, Андерсену представится случай стать героем. Возможно, посмертно.

Вдруг я почувствовал, что бежать стало легче. В руке чего-то не хватало. Тля!

Мелкий растянулся посреди прохода в полный рост — споткнулся, наверное. Андерсен по инерции налетел на него и тоже покатился на пол. В этот момент в дверях вагона эпично появились преследователи. Блин, пипец!

— Тетенька, тетенька! — Это Тля голосил, уцепившись за мощные икры какой-то бабищи с авоськами. — Помогите! Эти двое чужих за мной гонятся, я их не знаю!

Из его прозрачных глаз брызнули крупные слезы, и вагон огласил отчаянный рев: «Они меня хотят похи-итить! Педофи-илы!»

Слепые, которые слепыми не были, ошарашенно притормозили. На их лицах читалась растерянность. А тетка с икрами уже поднялась с сиденья, угрожающе помахивая увесистыми сумками.

— Ах вы, охальники! — Она сделала шаг по направлению к «братьям Кличко». — Вам чего от мальчонки надо, а?!

И тут один из интернатских сделал стратегическую ошибку.

— Шла бы ты, бабка, — пробасил он. — Не лезь не в свое дело.

Это были его последние слова. Авоськи взлетели в воздух, как нунчаки. Не знаю, что там у нее было в них, у этой тетки, но подозреваю, что либо мороженое мясо, либо сахар в расфасовке по десять кило. Вагон огласился воплями боли и матюгами.

Поезд тем временем стал приближаться к станции. Мы выскочили в двери, едва они открылись, и дернули по перрону, чтобы побитым Ёсидой (это не мат, это японская чемпионка по борьбе) не пришло в голову отыграться на нас.

Забежав за здание станции, я обессиленно привалился к стене. Тля упал рядом, Андерсен выдохнул заботливо:

— Все в порядке?

— Виват, Король! — ответила Ворона, выбираясь из-за пазухи мне на плечо. — Виват!

— Виват, Тля! — поправил ее Андерсен. Сгреб малька в охапку и закружил в воздухе. — Я же сказал: у него фантазия о-го-го!

Возразить мне было нечего.