3. Денис. Письмо Нику

Привет, Ник! Знал бы ты, как я рад получить от тебя письмо! Прости, что я только сейчас отвечаю, но меня совсем недавно выписали, а дни у нас так загружены, что поди еще доберись до компьютеров. Я тебе уже говорил о распорядке, да? Ну так вот. Тут все чуть не по минутам распланировано, и, по ходу, воспитатели только и заняты тем, что придумывают новые занятия нам. Как будто успех их работы заключается в том, чтобы у нас не оставалось свободного времени.

Утром, например, я успел поцапаться с Мерлином из-за всех этих правил и расписаний, которые искренне считаю дурацкими. Я тебе писал уже немного о Мерлине — этот тот парень с вороной, мой сосед по комнате. Так вот. Я, как встал, не застелил кровать. Ну, то есть, я ее просто прикрыл одеялом, и все. В старом интернате этого было более, чем достаточно. К нам, когда с проверкой комнат приходили, смотрели только, чтоб по углам мусор не валялся, куревом не пахло и на кроватях всякие неизвестные личности не лежали, особенно женского полу. А тут прямо как в армии! Белье встряхни и расправь так-то, застели покрывало так-то, подушку расположи под углом сорок пять градусов к краю кровати. Не, про сорок пять градусов я шучу, конечно. Но воспы… воспитатели, то есть, реально проверяют, как ты кровать застелил. И как полотенце повесил. Потому что висеть, блин, оно должно согласно санитарным нормам. И еще поднимают белье и матрасы смотрят. Они, суслик заспанный, должны тоже лежать определенным образом — для этого на них с разных сторон номера стоят. Прикинь, Ник! На матрасах. Номера.

Да, если ты хочешь спросить, при чем тут суслик, так это вместо плохого слова написано. Помнишь, ты сам просил, чтобы я хотя бы в письмах не ругался? Вот я и не ругаюсь. Я теперь вместо матерных слов буду про животных писать. Заодно повторю биологию.

Так о чем я? Да, со всех этих тупых инструкций я орал сначала, но потом мне стало не до смеха. Это когда наша воспитательница на Мерлина уже реально орала, потому что он меня заставил мою кровать по правилам застелить, а свою не успел. Он в тот день, как выяснилось, по спальне дежурил, так что с него за все косяки — двойной спрос.

Еще с утра пораньше в комнате надо убираться — на это отводится четверть часа, и качество тоже проверяют! Как будто за ночь спальня успела запачкаться — вечером же только намыли все. Я уже боялся, что воспитка за нами и в ванную попрется — будет контролировать, как мы зубы почистили, подтерли ли жопу и помыли ли руки после того, как кое за что в туалете подержались, но слава богу, обошлось!

В общем, я еще до завтрака не добрался, а так устал, что мне снова спать захотелось. И главное, плюнуть на все эти идиотские правила нельзя. Потому что из-за меня всей группе балл за состояние спальни понизят. Ну, кажется, подумаешь. Четверка будет или трояк. Кому от этого жарко или холодно? Вот только один трояк, потом другой, и всю группу из-за меня накажут. Могут запретить компьютерами пользоваться, или за территорию выходить, или на экскурсию не возьмут, или полдника лишат, когда сладкое дают и фрукты… Короче, уж что-нибудь, да придумают. Тут вообще очень любят коллективные наказания. Тогда провинившегося вся группа прессует, выполняет за воспа его работу. И в итоге ты становишься шелковый.

Так что, Ник, придется мне учится правильно застилать постель и при том на скорость. И еще правильно носить школьную форму — да, ее мне тут выдали, забыл сказать. Но я уже успел и за нее схлопотать замечание, потому что рубашка должна быть обязательно заправлена в брюки. И еще в первый день в школе я забыл сменную обувь, и это тоже непорядок. Хорошо, центр к школе так близко: я успел сбегать обратно и сменку взять, а то бы меня на занятия не пустили.

Ник, скажи, я, правда, такой бестолковый? Ты тоже со мной мучился? Мне тут кажется, что я ничего не умею, все делаю неправильно, и вообще какой-то тормоз-рукожоп.

Только ты не подумай, что, если я тебе жалуюсь, это потому, что мне здесь плохо. Вовсе нет! Вот я ворчу, а на самом деле, в центре много хорошего. Например, ребята, с которыми я живу. Они мне здорово помогают, хотя я их и не прошу. Мерлин, например. Все мне объяснил, показал, что и как. Еще тут всякие мероприятия постоянно бывают. Вот, пока я в изоляторе лежал, спонсоры к нам приезжали, был концерт. Только я его пропустил. А ведь Мерлин там настоящий цирк показывал со своей вороной. Она умеет говорить человеческим голосом и всякие штуки делает.

Кстати, вот еще я чего не понял. Вообще тут очень следят за тем, чтобы все делали все одинаково и по правилам. Постели застилали одинаково. Ходили одинаково и строем. Выглядели одинаково. Отвечали хором. Когда мы в школу идем, в форме, с синими рюкзаками и пацаны, и девчонки, то точно выглядим, как инкубаторские. Думаю, воспы бы оценили, если бы мы начали еще и пердеть в такт. То есть, если ты выделяешься, этого не любят — ни воспитатели, ни воспитанники.

Но вот Мерлин — он другой, и это все принимают, как должное. Про Ворону я уже говорил. Он с ней везде ходит, ну, разве что кроме школы. Она в клетке сидит только, пока он на уроках. А вся остальная живность у нас исключительно в зооуголке у мелких на этаже — в клетках и террариумах. Вопрос: почему Мерлину можно, а другим нельзя?

Или вот еще: Мерлин всегда ходит в шляпе. Ник, когда я говорю всегда, это значит ВСЕГДА. Он даже спит в шляпе! Когда мы утром умываться пошли, я думал, Мерлушкин ее снимет. Но нет, сумчатый енот! Он даже умыться умудрился, не снимая этот уродский гриб, явно надыбанный на каком-то стихийном развале в подворотне. То есть что получается? Мне рубашку навыпуск нельзя, а ему шляпу на нос можно? У нас, кстати, один пацан в столовку как-то в бейсболке зашел, просто снять забыл, так его воспитка обхаяла и выгнала с обеда. А Мерлин сидел себе за столом и суп наворачивал. В шляпе!

Конечно, из любого правила могут быть исключения. Но чем Мерлин такой особенный? Этого я пока не понял. Конечно, он больной. Ну, в смысле, не знаю, что с ним, но руки у него все время трясутся мелко-мелко. Иногда это почти незаметно, но если он волнуется там, или злится, то дрожь сильнее становится, и контролировать он это не может. Но навряд ли причина особого отношения в этом. У многих ребят тут проблемы со здоровьем.

Я уже стал подумывать: может, у Мерлушкина с лицом не так что-то? Ну, в смысле, он такой страшный, что решил под шляпой прятаться, чтоб людей не пугать? Потому что из-под его гриба видно только кончик носа и подбородок. Но вот же Розочка своих шрамов не стесняется, и Настя ожоги волосами не прикрывает. И ничего, все привыкли, и никто в них пальцем не тыкает. Что же тогда у Мерлина там такое, под шляпой?

В общем, любопытство не дает мне покоя. Боюсь, еще немного, и я не выдержу: встану ночью, когда все спят, и шляпу мерзкую с него сдерну. Может, я бы уже это сделал, если бы не ворона: она всегда в изголовье у Мерлина сидит, и клюв у нее ну о-очень твердый.

Ладно, я, наверное, тебя Мерлином уже утомил. Расскажу тебе лучше о ком-нибудь другом.

Знаешь, ты очень удивишься, но еще у меня тут появился «брат». Это Толя Иванов из младшей группы, но называют его все почему-то Тлей. Вышло так, что я мелкому помог, а он вдруг всем стал рассказывать, что мы братья, представляешь? Такую историю сочинил, что я бы сам поверил, будь Толик помладше. Но ему девять уже, а значит, сам понимаешь, никак мы с ним родственниками быть не можем. Я пытался до пацана донести, что мы по-дружески общаемся. И помогать я ему могу просто так, а не потому, что мы «братья». Он кивает, но продолжает в том же духе. Фиг знает, может, я сам виноват? Назвал мелкого братишкой пару раз. Ну, как бывает в разговоре: бро, брателло, братан… А этот клоп как-то не так меня понял.

И что мне теперь делать? Ты вот студент, умный, ты скажи. И ладно бы Тля этот просто меня братом звал, фиг с ним. Так нет! Он еще вечером в нашу группу приперся и предложил мне носки постирать. Тебе брат когда-нибудь предлагал носки постирать? Да, он у тебя сводный, знаю, но все же настоящий. А у меня вроде как понарошку, но…

В общем, я, конечно, отказался. Свои носки я уж сам как-нибудь постираю. Он бы еще труселя мне предложил освежить! Так Тля вроде как обиделся, представляешь? А эти мутные даманы, с которыми я спальню делю, только масла в огонь подливают. Мол, раз брату твоему ничего постирать не надо, наши носки возьми. Кстати, даман — это такое мелкое млекопитающее, которое в Африке водится. А ты не знал?

Да, так о чем я… Прикинь, Тля насупился, но реально носки их вонючие взял и стирать потащил. Я его остановил, конечно, и с пацанами реально закусился. Потому что эти здоровые лбы мелких эксплуатируют. Любую грязную работу на них сваливают, стоит воспитателям отвернуться: пол помыть — гони рабов, ну, мальков то есть. Постирать — тоже. Я уж не говорю о подмести, пыль вытереть и прочем. Мелкие, конечно, все это делают, потому что знают, что иначе звездюлей получат.

В общем, я пытался до этих верблюдов горбатых донести, что так неправильно, но они только поржали с меня. Понимаешь, они реально не видят в том, что делают, ничего плохого. Мол, вот подрастут мелкие, наступит и на их улице праздник, сами других шпынять будут, а пока пусть жопу рвут. Ну, я тогда сказал, что они могут делать, что хотят, но я в этом участвовать не собираюсь. Это всех здорово развеселило. Я себя чувствовал, как юморист в телике. Что ни скажу, включается смех публики.

Кончилось все тем, что Тлю я вытолкал в шею, а носки полетели обратно в их обладателей. Некоторые упали со стуком. В смысле, носки, не парни. Зашибись, просто, енотовидная собака!

Ладно, все, Ник! Обещаю, ворчать больше не буду. Давай я тебе лучше про школу рассажу.

Хожу я в один класс с Мерлином и Горелой, остальные у нас все домашние. Класс маленький, всего десять человек. Это потому, что он коррекционный. Я думаю, это хорошо, потому что тут я с ровесниками учусь, в восьмом классе. А если бы меня записали в обычный, то мне в восьмом было бы слишком трудно, и пришлось бы сидеть с семиклашками или шестиклашками какими-нибудь. Я это понял, когда у нас русский был. Говорю-то я нормально, как все, но вот с письмом у меня просто песец. Особенно плохо с запятыми обстоит дело, вообще не понимаю, где их ставить. Да и с орфографией тоже проблемы, не говоря обо всем остальном. Сегодня нам как раз диктант давали, так у русички от моей работы волосы встали дыбом вместе с заколкой. Хорошо хоть, с математикой у меня вроде все нормально, даже пятерку по ней получил.

В общем, я что хочу сказать. Ник, я теперь понял, сколько ошибок в моих письмах. Так что ты прости, пожалуйста, что я такой безграмотный. Я постараюсь писать лучше, правда. Вот даже нашел в интернете словарь орфографический, потому что почтовая программа не все ошибки подчеркивает.

Наверное, тебе интересно, кто со мной в классе учится. Ну, кроме троих «дурдомовских», у нас еще четыре пацана и три девчонки. У одного паренька эпилепсия, один — диабетик, один шепелявый, а последний дерганый какой-то, ни секунды сидеть спокойно не может. Да, я забыл тебе сказать, что ККО — это для детей, как в Дании говорят, «с особыми потребностями»; тех, кому слишком сложно было бы в обычном большом классе.

Девочка одна тоже странная есть: никому в глаза не смотрит и говорит редко и тихо-тихо, неслышно почти. Очень стесняется, наверное. А остальные две — обычные совсем. У них только от физ-ры освобождение из-за каких-то хронических болячек. С девчонками у меня сразу нормальные отношения сложились, а вот с пацанами мы никто не общаемся. В смысле мы — это дурдомовские. Домашние парни вроде как на нас сверху вниз смотрят. Как будто мы второго сорта, потому что в детдоме живем, а не в семье. Я с одним таким домашним, который эпилептик, за партой сижу, потому что других свободных мест нету. Так этот енот банановый попросил у нашей классной руководительницы поменяться местами с той самой девочкой, которая в глаза не смотрит. Ей типа все равно, с кем сидеть, а от меня, мол, воняет, и это может вызвать у него приступ. Не, прикинь, Ник! Приступ!

А я, между прочим, мылся накануне. Ну да, мыло и шампунь у меня, конечно, казенные, и никакого там аромата жожоба от них ожидать не приходится. Но чтобы прям вонять?! В итоге никуда этого плоского червя от меня не отсадили, но классуха мне велела получше следить за личной гигиеной. Сама она гиена, по моему честному мнению. А эпилептик теперь сидит, отодвинувшись как можно дальше от меня, и даже локтем старается случайно меня не коснуться, будто я заразный. Но знаешь, Ник, мне пофиг. Потому что все-таки таких вот козлов в классе всего четверо, а нормальных, выходит, большинство.

Фух, каким длинным письмо у меня получилось! Я тебя, наверное, уже утомил. Ты спрашивал, когда мы сможем поговорить по Скайпу. Знаешь, тут это проблематично. Когда у нас свободное время, за компами вечно кто-то тусуется, а я не хочу, чтобы половина «Дурдома» слышала, о чем мы разговариваем. Хватит уже и того, что они мне то и дело через плечо заглядывают. Блин, как меня достало, что одному тут остаться почти невозможно.

Так вот, Скайп. Я попробую прийти в интернет-класс попозже. Может, после отбоя, который тут вообще в девять часов, прикинь! Конечно, в девять у нас только мелкие спят, а старшаки к компьютерам пробираются, хотя по распорядку нам тоже спать положено. Так вот — играют-то они в наушниках, так что, может, со Скайпом что и получится.

Ну, я заканчивать буду, потому что на мой комп уже очередь образовалась, и какой-то бобер пихает мой стул своим копытом. Привет всем, особенно Асе, которой я снова написать не успеваю.

Денис.