Объяли меня воды...

Объяли меня воды до души моей, бездна окружила меня…

(Ветх. Завет, Ион.2:6)

Мы живем в многомерном, многослойном обмане. Но когда открывается правда — обнаруживаем, что она была рядом, на поверхности, и состоит из очевидных вещей. Были глаза — и не видели. Были уши — не слышали. Не задумывались, полагая, что там, наверху, лучше знают, какие законы принимать. Не придавали значения простым заповедям Бога, оставленным в священных книгах. Полагались на собственный самонадеянный разум, который, по нашему мнению, способен уберечь нас от перерождения в животных. И беспечная уверенность в том, что последствия грехов, которые мы давно уже привыкли совершать сообща, нас не коснутся — подменяла действительное желаемым.

Человек так устроен. Спохватываемся только тогда, когда какая-нибудь очередная античеловеческая гнусность из частного случая превращается в закономерность, а потом становится законом. И мы привыкаем к этому. Гораздо быстрее, чем нам казалось.

Сквозь «окна Овертона» в жизнь хлынули людоедство и педофилия, принудительный гомосексуализм, эксгибиционизм, инцест, шутовские ритуалы «поедания младенцев», вошедшие в моду в начале войны на Юго-Востоке Украины, ужасно похожие на обряды сатанинских культов. Люди не стесняются шутить на эти темы, но шутки становятся назойливыми, жуткими, не смешат.

Самые омерзительные, греховные, разрушительные вещи часто проталкиваются в наше сознание с помощью юмора и искусства. Мы привыкаем, что ничего такого в «этом» — нет. Это шутка, всего лишь тупая шутка! Или вот такая, особенная, неповторимая эстетика!

Но уже воды объяли нас, дошли до души.

И я думаю о маленьком тихом самоубийце, который выбросился в окно московской многоэтажки. Говорят, у него что-то не ладилось в школе. Детским садизмом никого сегодня не удивишь… Позже, после серии похожих смертей, выяснилось, что детей толкают на самоубийство неизвестные демоны, отравляющие неокрепшее человеческое сознание посредством сообществ смерти. Эмблемой и символом этих сообществ стал «Синий кит». Это не просто слова, картины, видеоролики. Это внушенное состояние, сродни тягостному, черному колдовству. Морок, охвативший разум десятков тысяч маленьких печальных зомби, одиноких и заброшенных, в благополучных семьях, при живых родителях. Я видел ролик с этим огромным китом, неотвратимо плывущим над городом. Дьявольщина. Такие видео стоят дорого, создавались они людьми неглупыми, обладающими изысканным, извращенным эстетическим вкусом. И предназначались нашим детям, с которыми нас разлучила наша жизнь, состоящая из дел, вещей, грехов и взаимной глухоты ...

Я думаю о кубанском феномене: в начале июля, в преддверие Ивана Купала, из окон многоэтажек только на Кубани, в Краснодарском крае, выпало пять детей. Это то, что было зафиксировано официально. Среди них был ребенок, чья мать была близка с одним из моих случайных друзей. Говорят, это связано с неонацистами-неоязычниками, которые похожи на обычных людей, живущих с тобой бок о бок. У них свои, пока ещё негласные, антихристианские заповеди, и свои понятия о справедливом мироустройстве. Не удивительно, ведь их родители спокойно обходились без Бога, были порядочными людьми, кормили птиц, кошек, платили налоги и не были обделены естественным человеческим чадолюбием. В конце концов, они же не были упырями, а необходимость выжить в «святые девяностые» не оставляла времени ни на евангельские истины, ни на общение с детьми, постоянно нуждавшимися в корме, модной одежде и многих других необходимых вещах.

Вспоминаю бесовские шутки сетевых обитателей о «колорадах и личинках» под фотографиями убитых на Донбассе детей, язвительные злорадные реплики о «майских шашлычках» под фотографиями людей, сожженных украинскими неофашистами в одесском Доме Профсоюзов 2 мая 2014 года. Этот шабаш случился после безумного нацистского переворота, тщательно выдаваемого за «революцию достоинства» и «справедливое народное волеизъявление». О веселом, скоморошьем лозунге, который скандировали, прыгая и кривляясь, сходящие с ума перед огромным тяжелым горем, вчерашние дети. «Москаляку на гилляку!», «Москалей на ножи!», «Смерть русне!».

А потом, через год — озорное новогоднее поедание торта в виде русского младенца, сатанинский ритуал, транслирующийся по телевидению в умалишенной стране в новогодний праздник, когда человек подсознательно закладывает себе скрытые программы своего неизвестного «завтра».

… Праздник мыльных пузырей, красок и презервативов на Крещатике, в столице давно сошедшей с ума страны, где людей убивают каждый день, под ободряющие реляции населения и правительства. Люди на этом безостановочном, бессмысленном, но красивом флешмобе, были похожи на сумасшедших, блаженных, спящих, в окружении замедленно летящих в небо огромных мыльных пузырей и фосфоресцирующих в воздухе нежных разноцветных облаков, разбрызгиваемых из пульверизаторов...

Я смотрел на них, как на невиданное, фантастическое, какое-то инопланетянское, зрелище. Некоторые в самозабвении раздевались догола и разукрашивали себя и друг друга, превращаясь в красочные артефакты уличного искусства. А внутри меня плыли другие кадры и картины — разбомбленные дома, искалеченные солдаты. Трупы детей. Женщин. Братские могилы. В памяти сердца — ежесекундный страх от приближающегося уханья артснарядов, залпы «градов», чей звук похож издалека на щелканье кастаньет.

Шутки кончились. Грехи перестали быть частным делом, превратились в средство разрушения мира, массового убийства и массового самоубийства. Труби, Гавриил...