SEN - Лили

Какая же ты всё-таки тварь! Сожрал бы твою печень — ещё тёплую — и смотрел бы, как ты, истекая кровью, глотаешь боль со слезами и задыхаешься в предсмертной агонии! Такая вожделенная картина, такая сладкая месть!

Ты улыбнулась мне — я улыбнулся в ответ. Жаль, ты не знаешь, что я представляю в этот момент твоё трепыхающееся тело с содранной, словно с ошпаренного помидора, кожей. Огорчает меня и то, что твоя плоть не вечна, чтобы терзать её всеми мыслимыми пытками — ты слаба, поэтому мгновения твоего страдания, которые я жадно впитаю в свою память, будут такими короткими. Мне этого мало! Так мало, что я готов кричать от злости и отчаяния! Нужно что-то большее, что-то существенное, весомое, гораздо более длительное…

Мне будет приятно сдирать по живому мясо с твоих костей, но я могу чуть поступиться ради того, чтобы загнать тебя в самый ужасный кошмар, довести до грани полного отчаяния, чтобы ты умоляла пощадить тебя, а потом проклинала в агонии мою жестокость…

— Лили, прости, милая, что тебе пришлось так долго ждать!

Явился! Твой ненаглядный принц, само прилизанно-отглаженное очарование, мечта всех томных барышень. Да, вы — идеальная пара, которой все завидуют. Но меня от вас тошнит: ваша безупречность кажется фальшивым фасадом, скрывающим пороки. Вы оба беспредельно лживы! Но если сорвать с вас личину притворства, обнажить плоть и страх, окропить кровью ваши лица — тогда вы станете настоящими, тогда вы покажете свою истинную красоту!

— Марк, привет! Какими судьбами? — даже улыбка у этого принца образцово голливудская.

— Хотел узнать о заочном обучении в университете. Не знал, что ты здесь работаешь, — ложь, конечно же.

— Решил сменить профессию, получив второе образование?

— Да, — лаконично ответил я, не собираясь вдаваться в подробности.

— Молодец! Расширение границ помогает человеку развиваться, — сказал мне и тут же переключился на свою принцессу: — поехали, милая, я приготовил тебе сюрприз. У нас же сегодня годовщина.

— Ты не забыл?! — воскликнула ты, светясь от счастья.

— Конечно, не забыл! Ты ворвалась в мою жизнь, превратив её в сказку! Я не смог бы забыть этот чудесный момент!

От его сладких речей у меня заболели зубы. К счастью, долго слушать их лепетание не пришлось: парочка уже направилась к автостоянке. Ты, обернувшись, помахала мне рукой. Я улыбнулся, махнув в ответ.

«Лицемер!» — наверняка подумала бы ты, зная мои истинные намерения. Да, я притворяюсь добродушным и приветливым. Все привыкли считать меня хорошим малым. Наивные! Людей так просто одурачить.

Я сел на скамью под раскидистым ясенем и закурил, помогая сложиться элементам плана, зреющего в моей голове.

Я давно хотел уничтожить тебя — ещё со школы. Ты, будучи центром вселенной, вокруг которой вертелись многочисленные обожатели и подхалимы, травила меня как могла, превращая мою жизнь в ад. Я терпел многое, тайно восхищаясь твоей красотой, вплоть до того самого дня, когда оказался на дне сточного колодца. Твои слуги решили проявить рвение и изобретательность и заперли меня в ловушке, из которой было только два выхода: пешком по зловонным трубам к крохотному шансу на выживание или прямиком на тот свет после мучительных часов в удушливом смраде. С трудом помню, как выбрался. Наверное, мне просто повезло. Но я чётко помню, как в сердце зародилась жгучая ненависть, сменившая восхищение, и твоя красота перестала быть особенной и чарующей. Во мне что-то сломалось, раскололось, и я стал кем-то другим, новым, незнакомым, но гораздо более сильным. Но я скрыл эту перемену от всех: притворяясь прежним задохликом, продолжал терпеливо сносить нападки. Я вытерпел столько боли и унижения, что с лихвой хватило бы на троих. А потом школа закончилась.

Мы встретились с тобой спустя много лет совершенно случайно — на работе. В тот момент, когда я увидел твоё лицо, во мне проснулось всё то, что дремало внутри, в самом чёрном закоулке моего сердца. Вспыхнуло, взорвалось и затопило меня без шанса вернуть прежний покой. И я решил, что ты станешь моей новой и самой главной жертвой. Красивая снаружи и уродливая внутри — мне так хотелось показать истину, содрав с тебя кожу, вывернув, как платье, наизнанку… и сейчас время пришло. Но мне понадобиться терпение, если я хочу изувечить не только твоё тело, но и душу.

В тот момент, когда от сигареты остался один окурок, все части плана встали на свои места. Довольный собой, в предвкушении предстоящего действа, я направился обратно в университет.

* * *

Лили не понимала, как она могла столь сильно ошибаться в Эдварде. Он же был таким милым и обходительным! В его заботе и ласковых словах, казалось, не было ни доли фальши. Неужели только казалось? А ведь она так любила его… и до сих пор любит.

«Это всё ложь! Поверь мне!» — отчаянно твердил Эдвард, но она в который раз прогоняла его, бросала трубку, не читая, удаляла мэйлы. Зачем теребить и без того разбитое сердце? Но перед глазами то и дело всплывали обличающие фотографии, на которых был её уже бывший жених и две обнажённые студентки. Как он мог?!

Лили, пытаясь заглушить ноющую боль в сердце, больше времени проводила вне дома — ей не хотелось снова встретиться с Эдвардом, который, лишившись не только своей суженной, но и работы, начал сходить с ума и караулил Лили у порога каждый вечер. Она часто оставалась ночевать у подруг, но понимала, что не может вечно навязываться. Выход из положения нарисовался сам собой: Марк охотно согласился притвориться её новым парнем и отвадить Эдварда.

Затея сработала: после нескольких попыток противостоять Марку, оказавшемуся довольно сильным для своего хрупкого телосложения, Эдвард наконец отстал и больше не показывался. Лили вздохнула с облегчением.

Однако её кошмар только начинался: регулярные ночные звонки тревожили сон и отвечали тишиной на том конце провода. Неужели так Эдвард решил отомстить ей за разрыв отношений? Лили стала отключать телефон.

Тогда на смену звонкам пришли письма с односложным текстом: «Я ненавижу тебя! Я уничтожу тебя!». Страх рос и множился. Лили перестала спокойно спать, пробуждаясь от каждого шороха. Всё чаще звала к себе Марка — с ним было спокойнее, но страх всё равно не отступал, как и не прекращался поток писем. Нужно было с этим что-то делать, и Лили обратилась в полицию. Но, продолжая играть на нервах, мучитель останавливаться не собирался. Наоборот, он перешёл от простого запугивания к существенным угрозам — прислал посылку. Это была небольшая коробочка, обвязанная розовой лентой. Внутри неё лежал, обёрнутый в кружевной платок, безымянный палец с кольцом, одним из парных — Лили сразу узнала его по узорчатой гравировке. Коробочка тогда выскользнула из её рук и шлёпнулась на пол, палец выскочил и откатился в сторону.

Полиция приехала снова, и что-то спрашивала у напичканной успокоительными Лили, но она смутно понимала, что именно от неё хотят. Каждый раз, закрывая глаза, она видела отрезанный палец её бывшего жениха. Кто мог такое сделать? Неужели сам Эдвард? И чего он хочет этим добиться? Вернуть её? Да он совсем спятил! Поскорее бы его нашли, пока он не наделал больших глупостей!

Но Эдварда так и не нашли. Посылки же продолжали приходить. По две в неделю. Лили, получая симпатичные коробочки, обвязанные цветными лентами, не открывала их и сразу звонила следователю, который приезжал и забирал «подарки» — у Лили не хватало смелости прикасаться к ним, и ещё меньше она хотела знать о том, что лежит внутри.

Прошёл месяц. Посылки внезапно перестали приходить. Не стало ни их, ни писем с угрозами, ни ночных звонков. Затишье обернулось мирной тишиной, медленно возвращая жизнь на круги своя. По совету следователя Лили взяла отпуск и уехала к бабушке в другой город. Действительно, ей нужно было отдохнуть от постоянного страха, который держал её в напряжении так долго.

У бабушки было хорошо. Окружённая заботой, Лили становилась прежней: весёлой и жизнерадостной. Было жаль лишь, что отпуск скоро закончится, и ей придётся вернуться домой, в пустую квартиру, остывшую и одинокую. Лили уже начала подумывать остаться здесь, но в этом маленьком городке не было подходящей работы. Поэтому Лили дала себе обещание оставшееся время провести весело, радуясь времени, свободному от забот.

В предпоследний день отпуска, который она провела на местном фестивале урожая, Лили вернулась затемно. Бабушка спала в любимом кресле в гостиной. Лили выключила напрасно работающий телевизор, укрыла бабулю пледом. Приняла душ и уже собралась ложиться, как раздался звонок. Кого это принесло так поздно?

— Марк? Ты что здесь делаешь?

— В гости пришёл. Извини, что так поздно.

— Но как ты узнал?..

— Ты же говорила, что поедешь к бабушке.

— Но я не сказала адрес.

— Всё верно. Но так вышло: на днях меня отправили в командировку. И кто бы мог подумать, что я попаду именно сюда! Удивительно, правда?

— Да…

— Я заметил тебя ещё на фестивале, но не успел окликнуть — ты уже садилась в машину.

— Следил за мной, значит? — Лили смотрела испытующе, но уголки губ подрагивали, едва сдерживая улыбку. Приятный сюрприз. Всё то время, пока Лили страдала от нападок маньяка, Марк её поддерживал, и они сдружились. А ещё он ей нравился — пусть он и не был писаным красавчиком, но было в нём что-то притягательное.

— Ой, извини, не хотел быть навязчивым, но я соскучился, — Марк тепло улыбнулся.

И Лили не удержалась — обняла его:

— Как хорошо, что ты приехал!

— Я тоже рад. Ты голодна? Я принёс мясо для стейков.

— Проходи, только тихо: бабуля спит.

Они проскользнули на кухню, расставили приборы. Марк жарил мясо, пока Лили готовила овощи для гарнира. Он всё время шутил, и их смех звучал наперебой с шипением сковородок.

— Вкусно? — спросил он, как только первый кусочек отправился в рот Лили.

— Очень! Ты просто мастер!

— Не льсти мне, стейк приготовить — это просто, — Марк распечатал принесённую бутылку вина, — давай лучше выпьем за то, чтобы у тебя всё было просто замечательно!

Вино подогрело веселье, и они быстро справились с ужином.

— Лили, у меня есть для тебя маленький подарок, — Марк положил на стол небольшую атласную коробочку.

— Что это?

— Открой — узнаешь.

Лили уже инстинктивно побаивалась таких сюрпризов: всё ещё было живо воспоминание о присланном отрезанном пальце. Но, отбросив глупые страхи — с чего ей бояться Марка? — она взяла подарок, открыла крышку и тут же отпрянула: внутри лежал её возродившийся кошмар — отрезанное ухо.

— Ч-ч-ч-что это? — выдохнула Лили. К горлу подкатывал первый приступ тошноты.

— Правое ухо твоего дражайшего принца — голос Марка вдруг изменился: похолодел, стал колючим и хриплым.

Лили замотала головой. Она не могла поверить, что всё это происходит на самом деле.

— Не узнаёшь родимое пятно на мочке? Хм, странно, вы же вроде как были идеальной парой и знали друг друга очень хорошо, — он усмехнулся.

— Т-т-ты… — только и смогла выдавить из себя Лили, не в силах справиться со сковывающим страхом.

— Я, — Марк кивнул, прекрасно понимая, что она хотела сказать, и оскалился. Этот звериный оскал был так далёк от той милой улыбки, к которой Лили уже успела привыкнуть. — Тебе же понравились те фото принца с юными студенточками? Как он терзался, даже не понимая, за что его наказывают. Несчастный! Стал таким жалким! Но зато он неплохо послужил своими, как бы это выразиться, не очень нужными частями тела. Но ты не волнуйся, он пока ещё жив. «Пока», потому что ему недолго осталось…

— Ты монстр! — её голос предательски сорвался на шёпот.

— Да, пожалуй, — не стал возражать Марк, и провёл пальцем по краю тарелки, — кстати, мясо было всё же слегка горьковатым: привкус страха подпортил его нежную сладость.

Жуткое подозрение заскреблось на дне желудка Лили.

— Ты всё ещё считаешь, что оно было вкусным?

Позыв толкнулся в животе, и Лили вывернуло на пол.

— Ай-ай-ай, как нехорошо! Не ценишь мой труд. Я же так старался! Бережно срезал филе с твоего принца, чтобы он не умер раньше времени от болевого шока и потери крови…

Лили вывернуло повторно. Голова закружилась, пол с исторгнутым ужином завертелся каруселью. Она почувствовала чужие пальцы на своей шее и прикосновение ледяного металла к щеке.

— Ты же меня не узнала, верно? А ведь мы учились в одной школе. Маленький мальчик, которого все так любили унижать. Помнишь? Я был грушей для битья твоих неуёмных обожателей! — прокричал Марк почти в самое ухо, от чего в голове зарезонировала боль.

Так они были одноклассниками? Лили попыталась вспомнить школьные годы, прорываясь сквозь сковывающую её разум пелену страха, и уловила образ сутулого мальчишки с затравленным взглядом. Замкнутый, странный и молчаливый, он одним своим существованием умел вызвать презрительное раздражение. Выкидыш, чудом сумевший выжить. Она любила изводить таких, как он. Лили никогда об этом не сожалела, оправдывая свои действия вполне естественным для неё желанием поддерживать статус королевы и лидера. Она никогда не винила себя в том, что сделала. До этого момента.

— Мне пришлось многое из-за тебя стерпеть! И сейчас ты расплатишься за то, что сотворила со мной!

«Нет-нет-нет! Не может быть, чтобы всё было именно так!» — лихорадочно думала Лили, с трудом веря в происходящее. Ей всё ещё не верилось в то, что её друг и опора Марк оказался чудовищем.

— Мне нравилось наблюдать со стороны за твоими страданиями, но сейчас пришло время испытать боль другого рода. Я давно мечтал изуродовать твоё красивое личико, изрезать в месиво, чтобы нельзя было разобрать, где нос, где рот, где глаза…

— Нет, прошу… отпусти меня… — едва выдавила из себя Лили, дрожа всем телом.

— Хорошо, — неожиданно согласился он.

Ей не послышалось? Он действительно собирается её отпустить? Короткий укол страха сменился робкой надеждой. Мир остановился, перестав вращаться как сумасшедший, тошнота смиренно затихла на дне желудка.

— Я отпускаю тебя. Иди. — Марк махнул в сторону двери. В его руке блеснул нож.

Лили с опаской, едва справляясь с ослабевшими ногами и одеревеневшими мышцами, протиснулась в коридор. Ещё несколько шагов — и она окажется на улице, а там можно будет добежать до соседей и позвонить в полицию.

— Лили! — вдруг рявкнули с кухни, — но учти, что я не могу гарантировать неприкосновенность твоей любимой бабули!

Лили забыла как дышать. Бабушка! Она же в гостиной! Лили метнулась в комнату, но не успела — Марк уже был там, пройдя коротким путём через дверь в столовую.

— Не трогай её! — Лили неожиданно осмелела: голос звучал громко и почти не дрожал.

— Почему я не могу? Ты же выбрала свободу. Вот и иди. А я развлекусь тут немного, — Марк, зацепив ножом край пледа, смахнул его на пол. — Не волнуйся, бабуля не почувствует боли: она сегодня выпила много снотворного. Так что умрёт она тихо-мирно, даже не заметив.

Отодвинув на задний план слабость и страх, в Лили вспыхнул гнев. Схватив первое, что подвернулось под руку — настольную лампу — она отчаянно кинулась на Марка.

* * *

Лили открыла глаза. Долго смотрела в потолок, слушая своё дыхание. Память возвращалась рывками: Лили смутно видела, как в дом бабушки пришёл Марк, как они смеялись, ужинали, как он вдруг изменился, перестав быть тем Марком, который всегда поддерживал её. А потом всё терялось в чёрно-белом тумане, проявляясь только смутными картинками и бледными отблесками.

Лили осмотрелась. Сбоку от кровати высились монитор и капельница. Значит, она в больнице. Она жива и в безопасности — с этой мыслью пришло успокоение. Слабость взяла верх, и Лили задремала. Когда она проснулась, рядом с её кроватью стоял врач:

— Очнулись? Как самочувствие?

Лили открыла рот, чтобы ответить, но вместо своего голоса услышала только тихий сип.

— У вас были повреждены голосовые связки. Потребуется время, чтобы вы снова смогли говорить. Кивните, если ничего не болит.

Лили кивнула.

— Вот и хорошо!

Врач приподнял край одеяла, осматривая бинты.

— Кровотечения вроде нет. Сегодня вам сделают перевязку и переведут в палату общего режима.

Перевязку… она была ранена? Лили плохо соображала, возможно, из-за лекарств, поэтому сначала не поняла, что не так, взглянув на бинты. Осознание пришло медленно, но накатило хлёсткой волной ужаса: её руки, замотанные чуть выше локтя, там же и заканчивались! По телу пробежал озноб, потом бросило в жар. В голове яростно пульсировала мысль: «Это не может быть правдой!». Но это было так. Слёзы потекли по щекам, пощипывая обветренную кожу.

— Сожалею, нам не удалось спасти ваши руки, — в голосе врача слышалось сочувствие. — Но сейчас делают хорошие протезы: вы сможете вести полноценную жизнь.

Лили хотелось кричать. Ударить врача за то, что сделал её калекой! Даже если он не виноват, даже если виноват кто-то другой. Лили просто хотелось излить на кого-то свою злость и отчаяние.

Она долго плакала и думала о том, что при первой возможности покончит жизнь самоубийством — зачем ей жить без рук? Зачем ей жить, если она неполноценна? Кому она нужна с такими уродствами?!

Вечером её перевезли в общую палату, поменяли бинты. Потом медсестра принесла букет багряных роз и поставила их на тумбочку рядом с кроватью Лили.

— Ваш жених просил передать. Милейший человек! Приходил каждый день, пока вы были в реанимации, и приносил свежий букет! Вам с ним очень повезло — я даже завидую!

Эдвард?! Лили была в замешательстве: она думала, что он мёртв. Марк ведь… Марк! Нет! Какая же она эгоистка! Совсем забыла за собственными страданиями о бабушке! Она жива? С ней всё в порядке? Лили терзалась этой тревогой, но не могла спросить, не могла даже написать об этом!

Ночь в ожидании ответов тянулась нарочно медленно. Утро принесло с собой раздражающее спокойствие. Лили, как младенца, покормили с ложечки, что вызвало в ней новые тяжкие мысли и желание в ту же секунду выпрыгнуть из окна. Но самоуничижение внезапно оборвалось радостной встречей — пришла бабушка. С души будто упал камень — с бабушкой всё хорошо! Она принесла банановый пирог, подбадривала Лили как могла. И сказала, что тот маньяк, который преследовал Лили, наконец-то пойман.

Марка поймали! Это же просто замечательно! Значит, Эдвард действительно был жив! Но радость сменилась печалью: теперь он тоже калека, как и она. И во всём виноват Марк! Лили так хотела извиниться за то, что не поверила Эдварду — он не изменял ей, теперь она это знала. Она очень хотела его увидеть!

И он пришёл. Огромный букет роз показался в проёме открытой двери палаты, подплыл к ней осторожно, будто боясь быть отвергнутым. Кремовый костюм сидел идеально на подтянутой фигуре — Лили всегда нравилось, когда Эдвард так одевался: он буквально был рождён утончённым джентльменом и выглядел сногсшибательно в строгом пиджаке и брюках.

Радость согрела сердце, наполняя его надеждой: они, как и прежде, будут вместе! И, пусть многое в их жизни произошло, вдвоём они справятся с чем угодно! Мысль о суициде вылетела из головы, будто её там и не было вовсе. Лили заплакала, но уже не от горя, а от счастья.

Букет опустился ей на колени, навеяв лёгкий розовый аромат. Лили сморгнула слёзы, превращающие мир в размытый калейдоскоп, и… похолодела. Надежда выветрилась вмиг, радость утонула в вязком ужасе. Лили закричала, но вместо крика вырвалось только слабое шипение, разрывающее горло осколками боли — единственное, на что теперь был способен её умерший голос.

— Ну, здравствуй, милая! — сказал Марк и ласково улыбнулся.

_