Осень Нея - Твари преисподней

Немон остановился, вгляделся в далекие холмы, наполовину скрытые волокнистым туманом. Тут, на краю леса, след был особенно четким, оставленный всего пару часов назад. Он присел, провел рукой по кромке отпечатка, растер в пальцах светящуюся пыль, глубоко вдохнул и посмотрел на небо. Будет дождь.

— Не больше двух часов, — сказала Ирри.

Немон кивнул и прислушался. Кто-то настойчиво пытался до него достучаться. «Невероятная концентрация силы, то идет сплошной волной, то рассеивается, скачет прямо через пространственные переходы, ломает временные туннели, течет…».

Мысли прерывались, взволнованно путались. Немон представил Мартина, своего направляющего: как всегда с копной нечесаных волос и взглядом, восхищенным новым открытием.

«Никогда такого не видел. Пока еще далеко, но вы на их пути, уходите как можно быстрее. Немон, как можно…»

Помехи?! Что за… И тут он услышал. Мощь, скорость, уверенность. Уверенность в своей неуязвимости, безнаказанности. Сметают все на своем пути, ни преград, ни ограничений.

— Быстро! Бежим! — он схватил Ирри за руку.

— Что случилось? Что это, Немон?

Он не ответил, на ходу пытаясь прощупать сгусток силы. Перед туннелем распались на отдельные сущности — животные. Но какие-то странные. Будто окутанные паутиной ионизированного газа, управляемые. Но кем?

Туман расползался, сгущая сумерки. Упали первые капли дождя. Ирри выдернула руку из его ладони и бежала чуть впереди, как он ее учил. Умница, никогда не пристает с лишними вопросами и, похоже, поняла, в каком направлении надо двигаться. Им не впервой убегать. Вот уже и луг, и холмы позади, они ушли с дороги, можно передохнуть. Ирри прижалась к нему, прислонившись мокрым лбом к подбородку. Ее волосы блестели в темноте, покрытые холодной моросью.

— Животные, что-то вроде волков, кажется, — ответил он на невысказанный вопрос.

— Мы ушли? — она заметила перемену в его лице и обеспокоено нахмурилась.

— Они повернули. В нашу сторону.

Случайность? Или… Они снова бежали, Немон попытался вызвать Мартина — глухо. Вязкая, пульсирующая преграда блокировала связь. Проскочив две деревеньки, он повернул на юг. Надо проверить. Впереди длинной полосой мерцали огни города.

— Стой! Стой! Сюда! — Немон развернулся на скользком асфальте, схватил Ирри за руку, увлекая под арку. Она резко затормозила, по инерции врезалась в него, обдав веером холодных брызг.

— Послушай, послушай меня, Ирри, — он обхватил ее голову ладонями. — Они за нами охотятся. Идут по следу, Мартин не отвечает, — он замолчал, в груди болезненно заныло. Может и хорошо, что она не до конца понимает…

— Они слишком сильны? Их много?

— Они проходят сквозь материю.

— Мы тоже, Немон, — она разгладила пальцем складку на его лбу. — Мы справимся.

Да. Только сейчас он в этом был не уверен. Проходить уже существующими туннелями и ломать всякие рамки — это не одно и то же. Ирри сжала его ладонь:

— Скорее!

Промозглый город застыл в полночной мгле, кутался в холодный туман, дрожал мелким бисером замерзших капель. Они проносились среди зданий, как порыв ветра, и люди, выглядывая в окна, смогли бы разглядеть лишь расплывчатую тень, бесследно растаявшую в темноте. Преодоление пространственных и временных искривлений отнимало много энергии, и расстояние между ними и преследователями постепенно сокращалось. Травля продолжалась уже несколько часов, и Немон не мог понять, хотят их подвести к засаде, или просто гонят, чтобы вымотать.

Сейчас он мог различить каждую тварь. Они бежали молча, без подвываний и лая, характерных для животных, и в ночной тишине были слышны лишь хриплые вздохи в такт движению. Лапы еле касались земли, и если бы не вода… Немон считал мерные шлепки: четыре, восемь, двенадцать… Шесть! Он не поверил. Всего шесть? И седьмой, в центре, обладающий во много раз превосходящей силой, подпитываемой незнакомой древней магией.

Ирри сделала сальто, перепрыгивая через трейлер, нырнула в туннель. Протискиваясь следом, Немон услышал вскрик, рычание. Бросился вперед.

— Ирри!

Тварь отпрыгнула, ощерилась, в уши ударил отвратительно мерзкий хохот. В темноте она светилась, будто крупное безволосое тело было покрыто…в памяти возникли следы, мерцающие по краям. Плазма! Осенило Немона. Он подхватил Ирри на руки, вытащил наружу. Ладонь намокла липким и горячим. Опустившись на газон под слабым светом фонаря, Немон сбросил заплечный рюкзачок, ножом распорол ткань на бедре, внимательно осмотрел рану и облегченно выдохнул. Не слишком глубокая, крупные сосуды не задеты.

— Что это было… Немон? — хрипло прошептала Ирри. Оно меня просто укусило. Зачем?

— Не знаю, — бросил он, торопливо вытаскивая аптечку, не переставая сканировать передвижения преследователей. Они разделились, рывками подбирались все ближе, заходили со всех сторон.

— Быстрее, Немон, быстрее.

— Сейчас… — он обработал рваные края раны, наложил повязку. Вопросительно заглянул в лицо.

— В порядке… я смогу.

Конечно сможет. Будет бежать, упрямо стиснув зубы, не показывая боли и слабости. Вот только все это напрасно.

Небо посерело, отступили густые тени, близился рассвет. Дождь перестал, тонкий слой воды на тротуарах превратился в лед. Немон держал Ирри за руку, но она все равно падала, оскальзывалась, чертыхалась и, наконец, совсем остановилась, тяжело дыша и кривясь от боли. Повязка и штанина пропитались сочившейся кровью.

— Немон…

— Молчи. Я знаю, что ты скажешь. Даже слушать не желаю.

— Пожалуйста, умоляю тебя. Пожалуйста. Ты сможешь… — Ирри всхлипнула и села на землю.

— Нет. И твои слезы не помогут. Вставай, я понесу тебя.

Она отняла руку и почти прокричала:

— Это бессмысленно! Нам не уйти. Немон… сделай это ради меня, умоляю.

— Прекрати. Просто прекрати… — он стиснул зубы, рывком поднял ее, усадил на спину.

Да, им не уйти. Возможно, один он мог бы попытаться. Нет, не мог. Бросить ее? Бред какой.

Тварь выскочила из глубокой тени под деревьями. Жесткий толчок, Немон упал плашмя на живот, чтобы Ирри успела скатиться в сторону, и они проскользили несколько метров по спуску дороги. И вокруг — никого. Несмотря на разгорающийся рассвет, город был совершенно пуст, будто время застыло в одной точке.

— Он-ни… играют с-с н-нами, — всхлипнула Ирри, мелко стуча зубами.

— Дай, посмотрю, — Немон отрезал штанину чуть ниже колена, снял повязку. Рана кровоточила, отекла по краям. Бедная девочка. Сколько же она крови потеряла? Лицо бледное, синие губы дрожат. Немон отвел глаза, наложил новую повязку. В больницу бы… и горько усмехнулся про себя. Господи, о чем он думает? Убегать бесполезно. Ждать помощи неоткуда. Связь напрочь блокирована. И он был уверен, что Мартин даже не может определить их местонахождение.

— Не-емон… это в-все, да? Конец?

Он крепко прижал ее к себе, согреть хоть немного и чтобы не видела его лица. Убить самому? Быстро и почти безболезненно? Неуверен, что сможет. Рука не поднимется. Ирри вдруг с силой отпрянула от него, юркнула за спину, Немон оглянулся и едва успел ее оттолкнуть. В одно мгновенье взгляд выхватил летящую стрелу, сверкнувшую в первых солнечных лучах золотой искрой.

Грудь обожгла резкая боль, разливаясь по внутренностям потоками пламени. Глаза застлал красный туман. Невозможно дышать. В горле хлюпала кровь, заливая рот солоноватой сладостью. Сквозь шум в голове пробивался отчаянный крик Ирри.

— Немон! Немо-о-он! Н-е-е-е-ет!

Крик оборвался и затих. Ни звука. Он больше ничего не чувствовал. Ни боли, ни холода, ни страха. Плотная темнота сковала сознание, оставив мелькающие обрывки мыслей, воспоминаний. У нее была удивительно фарфоровая кожа, глаза цвета растаявшего шоколада и вкусные губы.

Ирри?! Вакуум разорвался оглушительным хлопком. Слух и зрение вернулись. И он увидел внизу. Высокую фигуру в белом балахоне. Она тянулась навстречу бледным лучам рассвета, запрокинув лысую голову, увенчанную золотыми рогами, и ее торжествующий смех рассыпался звенящими монетками по мостовой. Никогда еще он не видел подобного исчадия ада. У ее ног прижались к земле твари, насторожили уши и терпеливо ждали.

Потом он увидел себя, распростертого на асфальте. Мертвенно-бледное лицо и торчащее из груди древко стрелы. И увидел ее. Боль резанула так, что он закричал: Ирри! Но ничего не услышал. У него больше не было голоса. Не было рук, чтобы разорвать веревки, стягивающие тонкие запястья и щиколотки, не было ног, чтобы унести ее отсюда. Теперь все, на что он был способен — в бессильном отчаянии смотреть на ее обнаженное тело, привязанное к деревянной раме, на спутанные волосы, прикрывавшие одну грудь, на искусанные до крови губы и лихорадочно горевшие глаза. Смотреть, беззвучно кричать, метаться и плакать. Нет, даже слезы ему были недоступны. Они не затуманивали взгляд, нельзя было прикрыть глаза веками, чтобы не видеть, заткнуть уши, чтобы не слышать.

И он смотрел. Как восходящее солнце окрасило ее фарфоровую кожу в розовый перламутр, пробежало белыми искрами по мокрому газону и засверкало на кончиках золотых рогов. Псы встрепенулись, фигура в белом повернулась к своей жертве и Норман, наверное, задохнулся, если бы мог дышать. Совершенное в своей красоте, мертвенно-бледное лицо было искажено звериной алчностью, серые губы трепетали в предвкушении. Бесцветные глаза, лишенные прозрачности и блеска, пугали своей неподвижностью. Наклонившись над мелко и часто дрожащим телом, она шумно втянула воздух, обнюхивая добычу, затем провела длинными когтями от горла к животу, оставляя глубокие царапины.

— Пора, — она щелкнула пальцами.

Один из псов поднялся, подошел к Ирри и принялся старательно ее вылизывать, словно самка своего щенка. И Норман вдруг ощутил, как по заледеневшей коже горячим шершавым слизняком ползает язык, оставляя липкие следы. Как пар, вырывавшийся из пасти, оседает на волосках туманной пылью. Ирри не кричала, не молила о пощаде, не дергалась, пытаясь вырваться, только судорожные вдохи сменялись тихим прерывистым плачем, полным ужаса и отвращения. И это безмолвное смирение, принятие неизбежного конца, причиняло Норманну невыносимую боль. А рогатая демоница запела и ее чудесно нежный, переливчатый голос заполнил тишину.

Порыв ветра прошел сквозь него, и Норман обнаружил, что может перемещаться. Медленно, все время сбиваясь, он изо всех сил старался приблизиться, сделать хоть что-то, дать знать о себе, дать почувствовать, что он рядом. Псина замерла, сосредоточившись на пупке жертвы, и заработала языком с новым рвением. Услышав протяжные, подсасывающие звуки, Норман отчаянно заметался, пытаясь или сжать, или разорвать пространство. Что угодно, лишь бы достать эту тварь. Он ощущал все: как тонкая кожа раз за разом все глубже засасывается в пасть, как острые зубы режут, а язык слизывает выступающую кровь. Голос демоницы стал пронзительным, заглушая крик жертвы. Норман уже ничего не чувствовал. Дикое, нестерпимое желание убить затмило все. Он ринулся на зверя, с остервенением выплескивая всю боль и ненависть, налетая на него снова и снова. Пес резко пригнулся, заскулил жалобно, остальные взвыли, забегали, демоница прервала пение, наклонила рогатую голову, словно прислушиваясь.

Резкие перемещения, подпитываемые неукротимой яростью, давались Немону все легче, он нацелился на демоницу, рывок — и неожиданно наткнулся на препятствие. Упругое и легкое, оно прильнуло к нему, обдав теплом и трепетным участием. Ирри?! Он ощутил ее щекочуще-подрагивающий шепот, еще пропитанный страхом, болью и робкой надеждой:

— Ответь мне, Немон. Сейчас. Мы вместе?

Он знал, что она всегда хотела, но не решалась спросить об этом.

— Да, Ирри, я с тобой. Навсегда.

И всей душой ощутил сияющее ликование. Она потянула его вверх, к облакам, к розовому рассветному небу.

— Идем, нас ждут.

_