Глава 24

Беглый паршивец Алексей сидел себе как ни в чем не бывало у микроавтобуса, сложив лапки на груди, и виновато шевелил ушами, наблюдая, как бережно укладывают туда раненого дорогого хозяина. Подоспевшие местные тем временем упаковывали медвежат в зеленый бусик лесничества: по всему было видно, что все у внезапно осиротевших детенышей будет в общем и целом хорошо.

• Димка не набирается, — пожаловалась Гадючка. — Зачем-то отключил телефон.
• Жаль, — огорченно ответил Позвизд. — Теперь мы их упустили. Ничего не докажешь.
• Почему не докажешь? Снять и сверить отпечатки со следов покрышек и обуви, сравнить гильзы от патронов с их зарегистрированным оружием… Много чего можно сделать, если захотеть. Да и генетические следы можно найти: плюнул кто-нибудь, например.
• Ты случайно детективы не писала?
• Чего их писать, все по телеку каждый день показывают. Просвещают бесплатно бандюков.

• Полицию уже вызвали, — сухо сказал взбудораженный донельзя Профессор. — Садитесь уже быстрее. До Майкопа добрых два часа езды.

• А кенгуру? — спросила сердобольная Гадючка. — Не здесь же его оставлять. Мало ли что.
• Берите и кенгуру, черт с ним. Поехали скорее!

… Когда чернявая накрахмаленная медсестрица, прицокивая высокими каблучками, вошла в приемный покой Майкопской городской клинической больницы, ее глазам под накладными ресницами в стиле #metooeBarbie престала следущая картина: до смерти перепуганная древняя старуха в платочке, забившись в угол, мелко крестилась и дрожала, а ее внучка, вполне себе адекватного вида, пыталась успокоить богобоязненную бабушку:

• Я тебе в сотый раз говорю: это не бес, это кен-гу-ру, понимаешь? Перестань уже, перед людьми стыдно.

Бабка, вероятно, уже давно находившаяся с головой с непростых отношениях, продолжала креститься и что-то неприязненно бухтеть себе под нос. Женщина с мальчиком лет трех-четырех в забавном оранжевом комбинезончике прижимала малыша к себе и тоже опасливо поглядывала в сторону Алексея, в пулеметном темпе задавая вопросы тревожным голосом:

• Он у вас не кусается? Не блохастый? Прививки есть? Почему без намордника? Где ошейник с поводком? А он точно не кусается?

Великан Платон, усевшись на корточки рядом с сумчатым питомцем, пытался давить и очарованием, и авторитетом сразу:

• Женщина, я директор цирка, понимаете? А это наш главный артист, лауреат, между прочим, Государственной премии. У нас на всех животных вот такенная стопка документов, она ему бедному и в сумку не поместится. Прививки есть и такие, и бустер, все российского производства, как положено. Бабушка, перестаньте мельтешить рукой, вы мне артиста пугаете. Девушка, вы можете ей ручку придержать, а то мне уже самому плохо? Медсестра, что вы на меня, пардон, так смотрите? Вам нехорошо? Хотите, я врача позову?

Накрахмаленная из последних сил взяла себя в руки и выдавила, шевеля кукольными ресницами, из-под которых мир, видимо, представлялся лишь в строго определенном ракурсе:

• С животными нельзя. Выйдите вон.

На этих самых словах Алеша вразвалочку подошел к ней, бодро прянул ушами, пошевелил длинным хвостом, поморгал блестящими глазенками, а затем протянул мохнатую лапку и представился высоким тенором:

• Алексей Кенгурович.

Услыхав такое, медработница, совсем как кисейная барышня в докарбоновую эпоху, слетела с копыт и прилюдно грохнулась в обморок, напугав ребенка и почему-то очень обрадовав старушку, которая даже перестала креститься и кривенько заулыбалась.

• Может, у вас, милейший, и фамилия имеется? — по-деловому осведомился полный бородатый доктор, появившийся в этот момент из дверей операционной. Судя по его бывалому ироничному взгляду, в жизни местному Брагину приходилось видеть и не такое.
• Маффин… фыр-фыр… Марфин, — не замедлил откликнуться Алексей Кенгурович. — Тю-лю-лю.
• Вот это выздоровел! — с восхищением проговорил Позвизд. — Далеко пойдет.
• Очень хорошо, — и доктор невозмутимо обратился к четверке археологов. — Ранение неопасное, операцию мы провели успешно. Сейчас ваш приятель в реанимации, а к вечеру уже сможете с ним поговорить. Кстати, как его зовут?
• Синьор Робинзон, — без запинки ответил Позвизд.
• Понятно. А вас, простите?
• Позвизд Радзивиллович. А что?
• Нет-нет, ничего. У меня, знаете, был такой случай: пациент кума своего привел. Вот, говорит, кум с лестницы упал, ногу повредил. Я спрашиваю: а где кум-то? Да вот же он, говорит, на кресле сидит, ему стоять тяжело. Только вы, говорит, доктор, не удивляйтесь, что он такой зеленый, у них на планете все зеленые. Состав воздуха плохой, загазованность. Кстати, вам тут еще немного посидеть придется. Полицию вызвали, едет.

Когда доктор ушел, ожил мальчишка, заерзал, освобождаясь от цепких материнских объятий и весело спросил:

• А он у вас настоящий?
• Настоящий, конечно, — подтвердил Платон, улыбаясь в ответ. — Можешь подойти погладить.

Малец вопросительно поглядел на мамашу, которая не преминула по этому поводу заново сыпануть горстью тревожных вопросов:

• Не кусается? Не блохастый? Ящура нет? Где намордник? Когти подпилены? Кормить можно?

• Все можно, — сказал Платон. — Иди сюда, не бойся.

Мальчик опасливо подошел.

• А можно погладить?

Платон дозволительно кивнул. Алексей всем своим видом изображал смиренную доброжелательность: шевелил ушами в разные стороны, умильно почесывал бок, пофыркивал и дружелюбно блестел большими карими глазами. Мальчик погладил его по рыжей с отливом шерстке, убедился, что животное настоящее и не укусит, а затем осмелел и уже как следует дал волю рукам. Со словами «надо кенгуру пожмакать» он с чувством, с толком и с расстановкой приступил к намеченному, не оставив без внимания ни одну часть алешиного тела, а затем, спросив «А что у тебя в сумке?» без промедления и зазрения совести запустил туда ручонку. Мамаша растроганно смотрела на то, как дитя проявляет любовь к природе, а бабка вперилась в сумку любопытным и вострым вороньим оком, словно оттуда непременно должно было явиться нечто нехорошее.

• Нашел! — торжествующе воскликнул мальчик, победно демонстрируя всем нетронутый еще кенгуриным зубом маффин. — Мое!

Веселый и находчивый уже вознамерился было впиться в законную добычу, но тут Платону пришлось мягко интервенировать:

• Мальчик, это сладости специально для кенгуру. Детям их есть нельзя. Дай сюда.

Лишившись добычи, мальчик надулся, развернулся ко всем спиной и прошествовал назад к матери, которой пришлось за него извиняться:

• Понимаете, он маффины очень любит. У нас этими «Черкашиками» весь шкаф забит. Ест их с утра до вечера, как не в себя, и колой запивает. Не знаем, как отучить. Вот, даже к детскому врачу записались на прием — может, он что-нибудь посоветует.

Покуда представитель подрастающего поколения несокрушимых россиян жмакал безропотного Алешу, Гадючка протянула Позвизду смартфон:

• Смотри, Димка только что написал. Мол, этот стихотворец Мамлей выложил в чатике еще одно творение. А под ним — фотка трактора «Беларус». И как следствие наша летучая гроза укропрайонов немедленно закрыла свой акк на «Мирах Тьмы», отрубила смартфон и не желает с нами больше иметь ничего общего. Как говорила когда-то одна несостоявшаяся особа, «у нас есть способность видеть то, что может быть, не обременяя себя тем, что было, а затем воплощать возможное в жизнь».

• Парниша приссал и пошел домой, — перевел Позвизд. — Наверное, ему намекнули, что лучше не в вампиров играть, а коровам хвосты крутить на батькиной ферме. А что, кстати, за стишок?
• На, почитай:

Крошка Цахес сырою зимой

Искала тропу, чтоб вернуться домой,

Волки и овцы смеялись ей вслед

Тропа вела к дому, которого нет.

Рассветный пожар охватил небеса,

Вспыхнули травы, сгорела роса.

Крошка Цахес плыла на восток,

Стикс ее нес, как осенний листок.

Растрескалась пыль, затвердела пыльца.

Криком кричали нагие сердца.

Шептали волны, шумел камыш,

Сидела крошка тихо, как мышь.

Сидела ждала, пока дрогнет земля,

Покуда свитком свернутся поля.

Затем, чтобы треснул в руке баян,

Затем, чтобы инь поменялся на ян.

Зачем тебе, сердце, осиновый кол?

Зачем тебе, горло, холодный ствол?

Зачем тебе вера, зачем тебе власть?

Крошка Цахес мечтает пропасть.

Спешите, гости: окончен бал.

Кто не ушел, тот навеки пропал.

Крошка Цахес была на балу,

Крошка Цахес уснула в углу.

Стиснуло шею стальною рукой.

Во всей Вселенной мертвый покой.

Крошка Цахес вернулась домой,

Крошка Цахес проснулась немой.

• Опять мрачняк какой-то, — скривился Позвизд.
• Тебе тоже впору идти быкам хвосты крутить, стажер, — фыркнула Гадючка. — Классные стихи. Где-то я что-то подобное уже читала. У Мамлея акк, естественно, пустой, инфы ноль, персонаж бинтуется. А вот мы загуглим сейчас кое-что на пробу… Ну-ка, ну-ка… секундочку… ага, есть контакт: Лина Тьма. Притом я знаю эту особу.
• Какие у тебя знакомства интересные.
• Да приходила к нам в издательство когда-то одна такая девочка-фефочка, типо с веером и с плеером. Фиолетовые волосы, макияж, прикид такой соответствующий. Ну, со стихами в издательском бизнесе, сам понимаешь, полная тьма. Пришлось вежливо отправить домой.
• Девочка, небось, обиделась смертельно.
• А то. Жаль, стихи хорошие были.
• И что с ней теперь?

Гадючка постучала маникюром по дисплею:

• Смотрим дальше… На «Мирах Тьмы» есть персонаж LinaDark. Средневековая ведьма, пережившая какой-то местный апокалипсис. Пролистываем биографию на самый конец… так: убита Графом Ройбеном, который заколол бедняжку мечом. Вроде бы как сама нарвалась, жить надоело.
• Бывает, — вставил Позвизд.
• Так, не звиздеть мне под руку. Идем по ссылочке дальше… Оп-па! Вот это номер, ты понял?
• Ничего я не понял.
• «20 березня 2022 року вiдома росiйська поетка Лiна Темрява добровiльно вступила до iнтернацiонального батальону «Бандершалом» як снайперка. З того часу на прикладi гвинтiвки Темряви вже 18 рисок — по однiй на кожну елiмiновану ворожу цiль». Вот она как. Темрява по-украински — тьма.
• То есть, эта гребаная Крошка Цахес положила восемнадцать наших парней?
• Выходит, так.

Но не успели они переварить неожиданное мрачное открытие, как в коридоре появился лощеный старлей с трендовой стрижкой в новенькой полицейской форме:

• Вам придется проехать с нами как свидетелям. Для дачи показаний.

Старлеев кабинет ничем не отличался от своего брата-близнеца в Черноморске — разве что Президент на портрете глядел еще строже и даже как-то с укором. Лощеный, видимо, стремился как мог подражать наивысшему начальству: старательно строил супную мину, недоверчиво морщил бровь и косо поглядывал на новенький смартвотч на запястье: наверное, чтобы не пропустить паче чаяния важное сообщение с самых что ни на есть заоблачных верхов.

• Так-с, господа. Ваши показания я записал, вам остается только прочесть и подписать, после этого вы свободны. А теперь выслушайте меня. Ваш Синьор Робинзон, то есть Аруханов Рафаил Гафурович — нкакой не дрессировщик, и ни с какими представлениями он в жизни никуда не ездил. Аруханов 15 лет отбывал срок в колонии строгого режима за убийство с отягчающими обстоятельствами. До этого тоже имел впечатляющую криминальную карьеру, а именно: как профессиональный мошенник и вымогатель. Уверен, что трюки с говорящими животными — из той же серии.

Забившийся в угол Алеша обиженно фыркнул. Старлей смерил его президентским взлядом:

• Он что — действительно умеет говорить? Ну, скажи что-нибудь. Как тебя зовут?

Алеша молчал и меланхолично ковырял коготками шерсть на животе.

• Вот видите. Еще и блохастый, наверное. Документы на него есть? Прививки сделаны?
• Это не наше животное, — ответил за всех Профессор. — Его хозяин сейчас в больнице.
• Значит, до тех пор кенгуру побудет в приюте, — безапелляционно заявил старлей. — Потом разберемся, сейчас времени нет на такие мелочи. Ситуация в стране сложная. Подписывайте, и если возражений нет — всего доброго.

Археологи уныло встали. Алеша, съежившись, смотрел на них по-человечески грустными глазами и шмыгал носом, словно готовился разреветься.

• Может, мы его все-таки с собой возьмем? — с надеждой спросила Гадючка, в глазах которой тоже стояли готовые пролиться слезы. — У вас и так дел по горло, ведь правда?
• Будет сидеть! — неумолимо отрезал старлей. — Если говорить умеет, снимем показания. Если не умеет, посидит в карантине. Я сказал.

• Тю-тю, — грустно произнес временно задержанный сумчатый свидетель Алексей Кенгурович Марфин. — И тю-лю-лю.