Глава 13. Тронный зал

По другую сторону перехода был бесконечный зал с растворившимися в полумраке потолком и стенами. Под ногами — широкая, а пять шагов, ковровая дорожка по обе стороны от нее — ровные ряды колонн и разодетые в церемониальные одежды придворные.

Придворных Рэми почти не замечал. Он застыл на миг позади Мираниса у перехода, ожидая, пока выйдут из тумана остальные телохранители. Когда коснулась ковра нога Лерина, Миранис, согласно протоколу, начал плавное движение вперед.

Дорожка казалась бесконечной. Придворные, которых было гораздо больше, чем обычно, склонялись перед наследником в низких поклонах. Миранис, одетый в темно-синие тона своего рода, изредка одаривал кого-то из них благосклонным взглядом, иногда — мягкой улыбкой, но гораздо чаще не спускал взгляда с фигуры ожидавшего его отца.

Рэми и другие телохранители на поклоны не отвечали, как обычно укрепляя щиты наследника и пронзая толпу внимательным взглядом в поисках опасности.

Вокруг царила тишина. Ковровая дорожка убегала вперед и поднималась по широким, в два локтя, ступенькам, ведущим к округлой площадке. Всего ступенек было шесть. На каждой из них, по обе стороны ярко-красной дорожки, восседали львы, вылитые из чистого золота. Их алмазные глаза поблескивали в полумраке, отражая неясный свет светильников, расположенных у их лап.

На площадке, вместо привычного Рэми змея, сегодня стояло три высоких трона. Из слоновой кости, богато отделанные темно-красным бархатом и золотом, они ярко освещались беспокойным светом свечей, горевших в высоких, в человеческих рост, подсвечниках. На спинке трона, стоявшего посередине, была вышита золотом роза, символ власти повелителя Кассии. Его же знаками был расшит тяжелый бархат, укутывавший подножие трона мягкими, аккуратными складками.

На спинке стоявшего слева высокого кресла раскинул серебряные крылья искусно вышитый, казавшийся живым, пегас, символ власти Виссавии. Трон справа был чуть поменьше, убран с меньшей роскошью и явно предназначался Миранису.

За троном Деммида, высоко поднявшись на хвост, переливался всеми цветами радуги тронный змей. Его плоская голова чуть покачивалась в воздухе над повелителем Кассии, а глаза внимательно, не отрываясь, следили за идущими к трону наследником и его телохранителями.

Рэми еще помнил, как в первый раз увидел тронного змея. Отуманенный зельями Тисмена, он тогда постыдно упал в обморок. Теперь страха не было. Теперь внимательный, холодный взгляд немигающих, мудрых глаз даже поддерживал, теперь Рэми был рад присутствию в зале редкого магического чудовища — змей охранял повелителя и всех, кто был ему дорог. Змей охранял Мираниса, а, значит, был Рэми другом.

Они медленно поднялись по ступенькам. Наследник, остановившись в шаге от отца, низко поклонился Деммиду. Опустились на колени перед повелителем все четверо телохранителей. Согласно обычаю, Миранис внятно произнес слова приветствия и попросил у богов благословения для Кассии и его правителя. Взгляд Деммида, обычно холодный, вдруг потеплел. Повелитель терпеливо выслушал приветствие сына, и крепко его обнял, гораздо крепче, чем этого требовал этикет.

«Встань!» — одернул зазевавшегося Рэми Лерин.

Рэми подчинился. Мир развернулся к все так же переливающейся туманом арке перехода и застыл перед предназначенном для него креслом. Рэми, подчинившись осторожному тычку Лерина, вслед за другими телохранителями отошел в тень, за трон наследника.

Они ждали.

По толпе придворных пронесся удивленно-испуганный шепот — в арке перехода появилась укутанная до самых глаз в тонкую, как паутинка, белоснежную ткань фигура. Одна. Без свиты. Без телохранителей.

Элизар, в отличие от наследника и повелителя Кассии двигался не величественно, а плавно и размеренно. Он, казалось, плыл над ярко-красной ковровой дорожкой. Темный взгляд его пронзал толпу придворных насмешкой, и Рэми почувствовал исходившую от его фигуры магическую ауру, настолько сильную, что она перебивала ауру самого Деммида.

Вождь Виссавии перед повелителем не склонялся. Остановившись в шаге от Деммида, он, не опуская взгляда, чисто, без запинки, произнес кассийские слова приветствия и добавил несколько благословляющих, слов на виссавийском. Его голос был тих и спокоен, а, тем не менее, разносился по всей зале.

— Рад тебя приветствовать в моей стране, друг, — сказал Деммид, протягивая Элизару руку. Ладонь вождя немедленно обхватила локоть повелителя, отвечая на рукопожатие. По толпе придворных вновь пронесся ветерок шепота.

— Давно уже у нас не было таких гостей.

Вождь мягко улыбнулся и одновременно с повелителем сел на трон по правую руку от Деммида. Миранис, согласно этикету чуточку помедлив, опустился на трон по левую руку отца.

Рэми вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он поймал на себе чей-то неприязненный взгляд. Но ощущение пришло и пропало, оставив за собой легкий привкус тревоги.

«Ты встревожен, Рэми, чего ты боишься?» — тихим шелестом пронесся в голове голос Виреса.

Гул голосов разорвался музыкой, выбежали на ковровую дорожку полураздетые танцовщицы, изгибаясь в такт все более ускоряющейся мелодии. Звякнули на их руках многочисленные браслеты, и змей, проскользнув к трону гостя, положил огромную, плоскую голову на колени вождя Виссавии.

Элизар даже не шелохнулся. Не сводя ленивого, задумчивого взгляда с танцовщиц, он погладил чешуйчатую голову тронного змея. С его пальцев посыпались серебристые искры, и чудовище почти ласково зашипело от удовольствия, высовывая из пасти раздвоенный язык.

«Кто сказал, что я встревожен?» — ответил Рэми.

«Я и без слов вижу…»

Вирес был прав. Рэми только сейчас понял, что именно его мучило с момента, как он вошел в залу. Облако… оно было не только над Миранисом, но и над его отцом и над телохранителями Деммида. Но не над Виресом.

«Когда ты перестал быть телохранителем повелителя, учитель?»

Еще не успев додумать фразу, Рэми понял, что попал в цель: Вирес вздрогнул, слегка побледнев.

«Осмелел, ученик, — зло ответил телохранитель. — Хотя вопросы ты задаешь правильные. Только забываешь, что и я могу их задавать. Почему ты не остался в Виссавии, с Элизаром? Неужели принц не хочет тебя отпускать… если это так, то я поговорю с повелителем…»

«Это я не хочу уходить!»

«Ты все так же упрям, — усмехнулся Вирес. — И все так же не понимаешь, где твое место.»

Рэми почувствовал, как кровь отливает от его щек. Вот и Вирес туда же.

«Щиты», — мягко напомнил ему Лерин.

Спохватившись, Рэми укрепил щиты принца и постарался сосредоточиться на изгибающихся в танце телах девушек. Это было гораздо безопаснее, чем пререкаться ни о чем с бывшим учителем.

Мелодия застыла на высокой ноте и рассыпалась хрусталем. Ее звуки, как и движения танцовщиц стали более плавными, приглушенными. Повелитель чуть повернулся к Элизару, и Рэми понял, что Деммид и его высокий гость беседуют. Он понятия не имел о чем, но по руке повелителя, сжимавшей судорожно подлокотник трона, догадывался, что беседа для Деммида была не слишком приятной. А ведь повелитель показывал эмоции так редко. Что именно сказал ему дядя?

И тут время будто застыло...

На ковровой дорожке за танцовщицами появился человек, один вид которого заставил кровь вспыхнуть в жилах Рэми. Обычная одежда рожанина сшитая из некрашеной шерсти, седые волосы, собранные в прилизанный хвост, и единственная живая черта на застывшем маской лице — насмешливый взгляд выпученных глаз. Он был так похож на рыбу. И этой серой кожей, и этими замедленными движениями, и холодной кровью, лишенной даже капельки жалости.

— Оставьте нас, — холодно приказал Деммид.

Умолкла музыка. Убежали куда-то танцовщицы. Исчезли из зала придворные. Рэми судорожно вздохнул, когда Деммид жестом остановил ринувшихся к Алкадию телохранителей:

— Еще нет, — сказал он.

Элизар и Миранис все так же остались сидеть на троне: вождь — изучая Алкадия скучающим взглядом, Миранис — нервно кусая губы и в каждое мгновение готовый ринуться в драку.

— Быстро же ты явился, — начал Деммид. — Ты слишком нагл, не находишь? Пришел убить моего сына? В моем замке?

— А ты думаешь, я не смогу? — холодно ответил Алкадий.

Тронный змей молнией метнулся в сторону мага и, наткнувшись на невидимую преграду, огромной тушей упал к ногам повелителя.

— Убери зверюшку, пока она не поранилась, — в голосе Алкадия промелькнула плохо скрытая усмешка. — Она нам еще пригодится.

— Хочешь занять мой трон? Купить кровью верность тронного змея? Не ожидал от тебя подобной глупости… — Однако змей из зала исчез, видимо, Деммид все же не захотел рисковать ценным чудовищем.

Повелитель медленно поднялся с трона. Мир хотел было броситься вслед за ним, но Вирес его остановил:

— Сначала мы.

— Сначала я, — холодно осадил его вождь.

Рэми изумленно вздрогнул. Он очень надеялся, что повелитель или Мир остановят Элизара, но, к его огромному удивлению, Деммид вновь опустился на трон, а Миранис отвел виноватый взгляд, не проронив не слова. Как будто оба ожидали вмешательства дяди.

— Как желаешь, — ответил Деммид. — Но я уже говорил, что место ты выбрал неудачное…

— Место выбрал не я, а он.

Рэн скользнул за колонну, кляня на чем свет стоит и вождя, и его странный приказ. Помочь ему уйти за грань… он и не знал, что приказ придется исполнять так скоро. А если Рэн ослушается… Третий раз ослушаться вождя он не может. А если Рэн умрет, Рэми и за гранью ему покоя не даст, найдет способ, чтобы высказать все, что он думает о его жертвенности друга.

Вождь сбросил в себя скрывавшую лицо, волосы и плечи шаль, оставаясь в короткой тунике и белоснежных штанах, плавным движением вытянул из ножен тонкий, виссавийский клинок. Рэн отвернулся. Он не понаслышке знал, что Элизар неплохо владеет этим оружием, но сегодня ему это не поможет. Магический упырь настолько обожрался всякой дряни, что даже все телохранители разом с ним теперь не справятся… да и никто не справится.

— Нет! — ожидаемо вскричал Рэми, бросаясь из-за трона Мираниса к вождю.

Элизар грустно улыбнулся, Рэн выскочил из колонны, перехватил Рэми и грубо толкнул его обратно к трону. Наследник упал на ступеньки, ощутимо ударившись о золотого льва. Но сегодня Рэн не заботился об ушибах Рэми. Рядом с другими телохранителями и повелителем Кассии у наследника будет гораздо более возможностей выжить, чем рядом с Алкадием и Элизаром. Хотя Рэн крепенько подозревал, что живым уйти с этой залы удастся только Алкадию.

— Не стой на пути! — вскричал в гневе Рэми.

Рэн замялся… ослушаться он не мог. Но если не ослушается…

— Не надо, наследник… — попытался он взять Рэми уговорами. — Он сам этого хотел. Он знает, что делает, я прошу...

— Да пошел ты! — вскрикнул Рэми поднимаясь. — Не позволю!

— Это я тебе не позволю…

Новый, режущий сталью голос, заставил Рэми замереть. Теряя драгоценные мгновения, наследник медленно обернулся. В глазах его отражалось недоумение и недоверие, медленно перерастающее в пламя гнева. Но Миранис злого удивления телохранителя, казалось, не заметил. Он продолжил:

— Я приказываю тебе, Рэми, остаться на месте.

— Как ты можешь? — прохрипел телохранитель.

— Ты сам дал мне клятву подчинения, не так ли? — холодно усмехнулся Мир. — И теперь за это расплатишься. Я приказываю тебе не вмешиваться, мой телохранитель…

— Мир…

— Сядь. И смотри!

— Мир!

— Он дает нам возможность выжить… — прошипел Миранис. — И потому ты сядешь и ничего не будешь делать. Я приказываю!

Рэн глазам своим не поверил, когда наследник бессильно опустился на ступеньки трона. Рэми и в самом деле дал наследному принцу Кассии клятву? Он совсем с ума сошел? Впрочем, от Рэми никогда не знаешь, какой глупости ожидать.

— Проклятие, — прошептал наследник… — Элизар…

Рэн в миг забыл о Рэми и вспомнив о вожде. Наследник теперь на рожон не полезет, а с его глупыми клятвами подчинения Рэн разберется позднее. Не осмеливаясь останавливать вождя, который уже подошел к застывшему на ковровой дорожке Алкадию, хранитель смерти скользнул за колонну. Он не сильно-то хотел попасть под магический огонь. А что тут будут использовать магию, Рэн не сомневался. И что его никто щитами прикрывать не будет — тоже. А потому надо по возможности не высовываться и не дать не себя убить…

— Ты с ума сошел? — спросил разноглазый колдун вождя и сразу же добавил странное: — Брат.

Рэн встрепенулся, не понимая. Откуда этот «брат»? И откуда искренне удивление в голосе Алкадия, будто тот ждал от вождя чего-то иного?

Элизара, видимо, слова Алкадия не удивили. Все так же холодно улыбаясь, он поднял меч.

— Может, хотя бы для вида посопротивляешься… — спросил он, — потому что щадить я тебя не буду. Хочешь умереть?

— Ты меня не убьешь.

— Ты так уверен?

Клинок Элизара запел смертоносную песню. Рэн не видел движений вождя, не успевал их улавливать, но понимал, что Алкадий, все еще безоружный, движется быстрее. Он легко уходит от ударов, уклоняется, и с лица его все еще не сходит маска удивления.

— Достаточно! — ладонь Алкадия перехватила острие клинка. — Целитель судеб загнал тебя настолько глубоко, что ты и выбраться не можешь, брат? Даешь своему носителю творить глупости с твоим телом?

— Это мое тело! — ответил вождь, пытаясь вырвать клинок из хватки мага.

Пальцы Алкадия сомкнулись на лезвии еще крепче, и рука его начала отливать металлическим блеском, покоряя себе знаменитое оружие виссавийских вождей.

— Один раз этот клинок попробовал моей крови. Второго не будет! — прошипел Элизар. — И я тебе не дам умереть! Не так просто!

Рэн даже не уловил мига, когда вождь вдруг оказался на полу, а Алкадий — над ним. Кончик меча прошелся по груди вождя, разрезая над сердцем тунику и уткнулся в грудь Элизара.

— С чего ты взял, что мне нужна твоя смерть? — усмехнулся Алкадий. — Да, целитель судеб загнал духа глубоко в твою душу… но мы оба знаем, что это ненадолго?

«Помоги мне!» — Рэн вздрогнул. Вождь пристально смотрел на хранителя, и в во взгляде его читался не приказ, искренняя мольба. И Рэн не выдержал.

Закрыв глаза и подавав в себе голос разума, он прижался спиной к прохладной колонне и начал вить нить заклинания. Тьма, родная, благословенная, сгустилась в зале. За ней — ярко-черными нитями силы — обозначилась грань… сколько раз Рэн подводил к ней души умерших? Сколько раз усилием воли разжижал нити, чтобы душа могла перейти за грань? И сколько раз учитель предупреждал… если нити разойдутся, если в густой сети узора появится прореха, кто-то обязательно будет должен уйти…

Рэн, подавив дрожь, мысленно дотронулся до магического узора, всей своей душой почувствовав знакомое биение магии в поглотивших свет нитях. Он осторожно расплетал один узел за другим, не позволяя нитям порваться, сгущал их узор на краях прорехи, и все более расширял дыру между тем и этим миром, создавая безопасный, быстрый проход для души… которая еще не покинула тела.

— Ты что делаешь, выродок! — спохватился Алкадий, почувствовав изменения в нитях грани. Ну да, лениво вспомнил Рэн, продолжая работу… он ведь тоже был когда-то хранителям смерти.

Как со стороны, уже лишенный эмоций, он видел, как пальцы Элизара сомкнулись на клинке, как на белоснежную ткань посыпались частые капли крови…

— На меня смотри, — прошептал вождь и ударил ногой по голени Алкадия.

Маг всеми силами старался удержаться на ногах, но уже разреженные нити не дали ему даже шанса. Они требовали жертвы. Алкадий повалился вперед, надавливая грудью на рукоять меча. Виссавийское лезвие, белоснежное, поблескивающее в свете свечей, вошло у грудь Элизара и остановилось, достигнув черного, уложенного каменными плитами пола.

— Не понимаю, — прошептал Алкадий.

— И не надо, — холодно прохрипел Элизар, булькая кровью.

Рэми закричал от ужаса. Он порывался встать, но дрожащий голос принца пригвоздил его к полу:

— Приказываю! Не вмешивайся!

— Мир… но… — не выдержал седой телохранитель. — Он же умрет…

— Он хочет умереть, разве ты не видишь?

Рэн вот видел. Он все так же стоял у прорехи в грани и звал к себе рвущуюся из тела душу Элизара. К чему продлевать страдания, если смерть вождя уже неизбежна… если грань ждет и благословенная тьма сгущается, обещая покой.

— Ты меня убил… — засмеялся последним усилием воли Элизар. — Теперь в тебе два духа… И их борьба раздерет тебя на части.

Рука вождя отпустила клинок и безвольно упала на грудь. Над его телом поднялось серебристое, рассеивающее темноту облачко, быстро сформировавшееся в потерявшуюся в темноте человеческую фигуру.

— Иди ко мне, — позвал Рэн, чувствуя, как по щекам его бегут жаркие слезы. — Иди ко мне, мой вождь…

Грань сомкнулась, узор нитей вновь стал густым и монолитным. Рэн медленно сполз по колонне, спрятав в ладонях залитое слезами лицо. Богиня… что он натворил?

Рэми рванулся с места. Куда там! Нити, связывающие его с Миром, вновь напряглись до предела, разрывая уставшую душу в клочья. Боль, лишающая разума, вернула телохранителю послушание, и Рэми вновь сел на ступеньки трона, уже не пытаясь сдержать стекающих за воротник слез бессилия.

Ничего нельзя было изменить. Дядя мертв, и Мир, друг, соратник, дал ему умереть.

— Проклятие! — прохрипел Рэми.

Его голос был единственным звуком в застывшей в безмолвии зале. И он, казалось, разбудил телохранителей.

— Теперь мы, — резко ответил Вирес. — Элэн, Лерин, держите щит над вождем Виссавией, наследником и повелителем. Этого оставьте нам.

Рэми не успел даже понять, кого это учитель назвал вождем Виссавии, как Алкадий вдруг засмеялся:

— Вы так ничего и не поняли?

Телохранители бросились вперед и остановились, напоровшись на щит мага. Алкадий почему-то не рвался в драку. Внезапно побледневший, но все так же сильный, он окружил себя преградой, через которую телохранители не могли прорваться.

— Долго ты еще будешь спать? — прошипел Алкадий. — Наш приятель хочет власти… он раздирает мое тело… я не выдерживаю. Долго ты еще будешь тянуть время и играться!!!

— Отец! — простонал за спиной Рэми Миранис.

Телохранитель дернулся, и вдруг с удивлением почувствовал, что принц и не думал его отпускать, что узы, связывающие его по рукам и ногам все еще сильны… хотя Миранис и стонет за спиной от неведомой Рэми боли… только боль эта…

Не веря своим глазам, да и бьющим внутри тревогу ощущениям, последним усилием воли, Рэми медленно обернулся и успел заметить, как повелитель бросился к наследнику, обнимая Мираниса за плечи.

— Да ты весь горишь! — прохрипел Деммид и повернулся к Алкадию. — Что ты сделал с моим сыном, отродье!

— Нет… — выдохнул Рэми. — Не делай этого…

На губах Алкадия появилась торжествующая улыбка. Рука Мираниса неуловимым взгляду движением скользнула за пояс и обнажила тонкий клинок кинжала.

— Миранис, мальчик мой! — шептал повелитель…

— А мне уже гораздо лучше, отец, — неожиданно холодно усмехнулся наследник и вонзил в спину Деммида острое жало родового оружия.

Не удовлетворившись результатом, Мир сомкнул пальцы на рукояти кинжала покрепче. Безумно улыбаясь, он вызвал из тела отца оружие и, окатив все вокруг красными брызгами, всадил его в спину Деммида еще раз.

Рэми дышать забыл. Телохранители Деммида застыли на месте, не осмеливаясь поверить своим глазам. Единственным звуком вокруг был теперь только безумно-счастливый хохот Алкадия, разносившийся по зале осколками эха:

— Наконец-то ты проснулся, брат!

Миранис оттолкнул от себя бездыханное тело отца и торжественно уселся на его трон, свободно откинувшись на высокую спинку и закинув ногу за ногу.

— Теперь я — повелитель! — усмехнулся он. — Какое счастье. Я. Наконец-то. Свободен!

Он вмазал ногой по набравшейся из-под тела отца луже, окатив Рэми градом густых, ярко-красных капель. Чувствуя, как медленно стекает по щеке кровь повелителя, Рэми сдержал рвущийся наружу позыв рвоты.

Он старался не смотреть на объятых огнем телохранителей повелителя Кассии. Теперь он видел только Мираниса. Его холодный, незнакомый взгляд, презрительное выражение на его лице, кончик его сапога, толкающий в плечо тело отца.

— Куда претесь? — усмехнулся Миранис, когда Лерин, Кадм и Тисмен рванули к нему.

Рэми физически почувствовал, как опустился над ними щит, закрывая их от всего мира, и крики телохранителей, столь громкие мгновение назад, вдруг стихли. Мир сейчас не хотел никого слышать. Краем глаза Рэми видел, как заклинания Лерина раз за разом били в щит, и разбивались разноцветными искрами о магическую преграду, чувствовал, как помогала телохранителю магия Тисмена, но знал, что это бесполезно. До Мираниса сейчас не достучишься.

— Пока еще рановато выяснять с вами отношения, друзья мои, — задумчиво сказал Мир. — Мне надо уладить еще одно дельце… не так ли, вождь доблестной Виссавии?

Рэми понятия не имел, чего именно хотел от него этот, внезапно изменившийся Миранис. Принц продолжал удерживать его на месте, и даже целитель судеб, трепыхавшийся отчаянно где-то в глубине души, теперь не мог помочь своему носителю. Да и никто не мог.

— Я рад, что ты вспомнил, — ответил вышедший из-за трона Элизара придворный, имя которого Рэми вспомнил с огромным трудом. Ферин, кажется. Тот самый, кого Рэми взял когда-то с собой в Виссавию. Которого бессознательно презирал, как мерзкое, покрытое слизью насекомое.

— Я никогда ничего не забываю, ты же знаешь, — ответил Миранис. — Ты можешь говорить, Рэми… взывать к моему рассудку.

— Что ты творишь? — прохрипел телохранитель.

— Что я творю? — засмеялся Мир. — И в самом деле, что я творю?

— Ты так похож на Элизара… — выдохнул Рэми. — На того безумца, что мы встретили в Виссавии…

— На кого же мне быть похожим, как не на собственного брата? — безумно усмехнулся Миранис. — Красивая история… банальная до дури. Маленький паучок… в к нем душа духа-граллиона… паучок забрался на кровать нашего милого телохранителя… хотел быть им убитым… но попал под ногу наследного принца Кассии… тоже неплохой вариант.

— Это я должен был получить тело Мираниса, — резко ответил Ферин, — не ты!

— Планы слегка изменились. Неужели Виссавии тебе мало, брат, — засмеялся Миранис. — Но время бежит… скоро дух замка почувствует смерть повелителя, и этот зал начнет рушиться… а мне еще рано умирать… и надо уладить одно важное дельце, пока мой телохранитель не нашел способ уйти от моей власти. Встань, Рэми! Я приказываю!

— Когда-нибудь тебе придется ослабить эти узы, сволочь, — прошипел Рэми. — И тогда я освобожу душу принца.

— Сомневаюсь… — елейно улыбнулся принц, — тебе будет не до этого, друг мой… ты будешь думать не о душе Мираниса, а заботиться о своей.

Рэми, не в силах сопротивляться, подчинился приказу. Он все еще не верил, что все происходящее правда. Что дядя, повелитель Кассии и его телохранители — мертвы. Что Лерин, Кадм, Тисмен и почему-то живой Вирес пытаются пробраться через щит Мираниса, и что принц заставляет его встать перед собой на колени и холодно приказывает:

— Целуй мне сапоги, вождь Виссавии.

— Перестань играться, брат! — вновь прохрипел Алкадий, которого они почему-то все еще слышали. — Я слабею. Закончи это, дай брату власть над телом нового вождя!

— Какая жалость, — засмеялся Миранис. — Оказия унизить вождя Виссавии выпадает так редко… Брата же так не унизишь. Поднимись, Рэми! Я приказываю!

Рэми вновь подчинился и встал с колен. Он не узнавал своего Мираниса. Синие глаза принца блеснули стальным блеском, на губах вновь появилась безумная улыбка, и рука его скользнула по щеке Рэми, убежав под подбородок:

— Какая жалость… ты был забавным. И какая жалость, что это тело не стало моим… но теперь уже ничего не изменишь…

Принц внезапно нагнулся, оперся сапогом о спину отца и одним резким движением вырвал из его тела тонкий кинжал с вензелями рода повелителя. Ни на миг не спуская с Рэми насмешливого взгляда, он медленно вытер острие кинжала о плащ. Даже и не подумав заметить появившиеся на ткани синие разводы, Мир лизнул лезвие ножа и вновь безумно улыбнувшись, взял оружие за острие, властно протянув его Рэми.

— Возьми, — ядовито улыбнулся принц.

— Зачем? — прохрипел Рэми.

— Я не прошу, ты же знаешь, — улыбка принца стала еще шире. — Я приказываю. Бери!

Рэми сомкнул дрожащие пальцы на холодной рукояти кинжала. Глаза Мираниса опасно сузились.

— Умница, хороший мальчик, — елейным голосом сказал Миранис. — А теперь новый приказ… какая жалость, последний… убей Ферина!

— Что? — не понял Рэми.

— Ты слышал… — улыбка вдруг исчезла с губ Мираниса. — Убей Ферина и не заставляй меня повторять!

Рэми выдохнул, чувствуя, как вновь напрягаются нити власти. Не в силах сопротивляться, подобно послушной марионетке, он шагнул к стоявшему рядом Ферину и поднял руку с кинжалом. Этот идиот и не думает сопротивляться? Почему стоит и смотрит… будто ждет… смерти? С нетерпением?

Рэми решительно не понимал, что сейчас происходит и чего именно добиваются от него эти двое. По позвоночнику пробежала змейка холода, сжала горло холодным кольцом и вдруг отпустила, одарив волной слабости. Колени подкосились, Рэми чуть было не рухнул на пол, но даже этого ему не позволили. Нити власти напряглись, удержали, и как сквозь туман Рэми услышал тихий шепот Рэна: «Ты не можешь убивать, богиня не простит!»

— Своему единственному наследнику? — засмеялся Миранис, уловив шепот хранителя смерти. — У нее нет выбора… еще как простит… убей, Рэми. Не тяни время. У нас его нет…

Как бы подтверждая слова Мираниса, отвалился от потолка кусок лепнины и рухнул вниз, разбиваясь о каменные плиты острыми осколками. Рэми почувствовал, как завибрировал под ногами пол, как начал плакать где-то в глубине замка его дух, и как один за другим убегали, охваченные ужасом, из рушащегося здания.

Рэми не мог убежать, хотя в этот миг он очень этого хотел. Сопротивляясь изо всех сил, но не в силах противостоять нитям власти, наследник Виссавии послушно размахнулся и…

— Мой принц, ты испачкался.

Миранис так сильно удивился, что удерживающие Рэми нити на миг ослабели, и телохранитель смог остановить роковое движение. Ферину, уже давно готовому к смерти, это явно не понравилось. В остром, недобром взгляде его вспыхнул гнев, смешанный с нетерпением.

— Уйди! — приказал Мир своему харибу. — Не мешай мне, если хочешь жить.

— Я тебе не мешаю, я тебе помогаю, мой принц, — хариб невозмутимо забрал у Рэми кинжал. — Знаешь, что не выносят такие как ты, дух? Боли!

Хариб вонзил кинжал в правую ладонь Мира, соединил ее с подлокотником кресла. Принц закричал. Одна за другой разорвались нити связи, вспыхивая в воздухе болью, но Рэми почувствовал, что в душе принца пошла трещинами и осыпалась стена, обнажая его истинную натуру.

— О боги! — дрожа, Миранис откинулся на спинку трона, — боги, что я творю…

— Мой архан, — опустился перед ним на колени хариб. Тон голоса его, еще миг назад холодный, вдруг согрел теплом и любовью.

— Идиот, вернись! — закричал Ферин. — Прикажи мальчишке, пока его не спрятали! Вернись! Пока не проснулся в Рэми целитель судеб!

— Целитель мне не поможет, — выдохнул Мир… — он возвращается… Ты ведь сделаешь… все… правда?

— Мой архан… — мягко улыбнулся хариб. — Я все сделаю…

— Мир! — вскочил на ноги Рэми.

— Стой! — крикнул принц. — Не вмешивайся! Приказываю.

Вновь окутали Рэми силы власти и заставили в бессилии опуститься у ног Мираниса. Рэми уже раз сто за этот вечер пожалел, что дал тогда принцу ту клятву. Что же ты делаешь, Мир?

— Прости, — через силу улыбнулся принц.

Лицо его покрывали капельки пота, между бровей залегла морщинка, а глаза затуманились. Принц явно то уплывал из реальности, то вновь в нее выныривал из волн боли, стараясь все же оставаться в сознании, но нити власти и не пускающий к трону других телохранителей щит Мир держал на славу. Рэми видел, как другу плохо… но помочь, увы, ничем не мог.

— Освободи меня, Мир, — простонал он. — Я исцелю тебя, освободи… проклятие, Мир! Я не понимаю, зачем?

— Потерпи еще немного, у меня нет сил объяснять, — ответил Миранис и добавил своему харибу:

— Поторопись…

Хариб кивнул и направился к застывшему в двух шагах от них Ферину. Придворный будто очнулся от ступора и начал медленно пятиться от трона принца, не спуская подернутого ужасом взгляда с хариба Мираниса. Наткнувшись на золотого льва, он упал на ступеньки, скатился вниз и вновь попробовал подняться. Но дрожащие руки не держали. Без сил свалившись на ярко-красный ковер, Ферин начал умолять:

— Не надо… не так.

— Боишься? — протянул хариб. — Правильно. И куда ж ты собрался, скотина этакая? От меня бежать вздумал?

— Поторопись… — умолял Мир. — Еще немного, и я не смогу удержать телохранителей… они не должны меня спасти… поторопись…

— Да, мой принц! — хариб резким движением выхватил из-за пояса метальный нож и швырнул его в Ферина.

Рэми даже понятия не имел, насколько слуга принца был меток. Нож легко полоснул по шее Ферина и полетел куда-то дальше, в темноту. Придворный схлипнул сначала облегченно, потом отчаянно, и, давясь кровью упал.

Все как-то легко и сразу о нем забыли. И Рэми, которого теперь интересовал только Миранис, и хариб принца, холодно, будто и не произошло ничего, направившийся к принцу, и телохранители, с новыми силами тиранившие идущий трещинами щит, и даже Алкадий, исчезнувший в тумане перехода.

Миранис, явно из последних сил державшийся за собственный рассудок, протянул здоровую руку опустившемуся перед ним на колени харибу.

— Ты ведь знаешь, что это не все.

— Знаю, — ответил слуга, целуя руку своего архана.

И добавил:

— Прости…

— Поспеши… — вновь попросил Миранис.

Хариб еще раз поцеловал ладонь принца, поднялся с колен, и, медленно обхватил рукоять кинжала, все так же пронзающего ладонь Мираниса. Взгляд его, ясный, успокаивающий, не отпускал взгляд принца, на губах играла тихая, грустная улыбка, а из уголка глаза сбежала по щеке скупая, почему-то неуместная здесь слеза.

— О боги, мой архан, прости! — прошептал он и одним движением выхватив из подлокотника кинжал, по самую рукоятку всадил его в сердце Мираниса.

— Прости.

Плечи его вздрогнули. Хариб вновь упал на колени, ладонь его нашла на поясе еще один метательный нож, и поцеловав дрожащую руку Мираниса, он резким движением перерезал себе горло.

Нити власти оборвались, полоснув по натянутым нервам красной вспышкой. Рэми ничего не замечал. Застыв в ногах у принца, он тихо смотрел, как мерно стекали со свисающей с подлокотника руки и разбивались о пол ярко-красные капли.

Упал над ними щит. Подбежали к принцу телохранители, но трогать Мираниса и его хариба никто не решился. Лерин поднял с пола тело повелителя Кассии, усадил его на трон, предназначавшийся Элизару и до шеи укрыл его своим плащом, скрывая под аккуратными складками испачканную кровью грудь. Все молча ждали смерти.

— Поднимайся! — кричал кто-то в ухо Рэми, заставляя его встать на ноги. — Поднимайся, сволочь! Слышишь! Немедленно!

— Пусти! — закричал Рэми, чувствуя, как его тело охватывает пламя.

— Никуда я тебя больше не пущу, — Рэми поднял удивленный взгляд и увидел залитое слезами лицо хранителя смерти. Он почему-то удивился… Он и не знал, что Рэн умел рыдать вот так… не замечая своих слез. Что умел смотреть отчаянно, разрывая душу своей болью. На собственную боль сил уже не осталось.

— Поздно…

— Никогда и ничего не поздно! — прошипел Рэн, упрямо подхватив Рэми под руку и потащив куда-то в темноту, где разбивался осколками и шел трещинами тронный зал. — Хрен ты у меня умрешь…