Глава 13. Свадьба

Рэми стоял на балконе, смотрел вниз, на наполненный людьми зал, и едва не позевывал от скуки. Без службы у принца у него оказалось слишком много свободного времени, которое, как ни странно, девать было некуда.

Празднества поражали своим размахом. Огромная зала с белоснежными, уходящими вверх, в имитирующий звездное небо купол, колонами была украшена цветами. Стояли тут и там огромные столы, уставленные яствами: были там и диковинные фрукты из Самала, и нежные, тающие на языке паштеты, и так любимые дамами сладости. Специально из Ларии и Кассии привезли затейливо приготовленную дичь и рыбу. Из Самала – тонкие, слегка терпкие вина.

Виссавийцы выделялись среди кассийцев некоторым изяществом и сравнительно простыми нарядами. Они ели, да и то с опаской, только некоторые фрукты, посматривали с легким презрением на мясные блюда и больше отмалчивались, не стремясь лишний раз к общению. Они были предельно вежливы и милы, но в то же время равнодушны. Как вежливый хозяин по отношению к нежеланному гостю.

В глубине зала, на возвышении, стоял богато расшитый золотом и драгоценными камнями балдахин. Под ним был стол, за которым рядом с молодой парой сидел и Миранис. За спиной наследного принца Кассии, укрыв лица под тенью капюшонов, застыли четверо телохранителей.

На ступеньках, ведущих к возвышению с балдахином, появился тонкий юноша. Он поклонился вождю, сел прямо на мраморный пол и вдруг поднес к губам серебряную флейту. Закрыл глаза, погладил пальцами инструмент и заиграл…

Замерли восхищенно придворные, улыбнулся милостиво вождь, устремилась к музыканту душа Рэми. Все замолчали.

Казалось простая мелодия незваным гостем запросилась в душу. Вдруг стало на груди тепло и спокойно, ушли куда-то все обиды и переживания, расцвели на лицах гостей счастливые улыбки. Мелодия дарила радость. Тихую, мечтательную, полную надежды.

– Красиво, – прошептала рядом Аланна, и рука ее нашла руку Рэми, ласково сжала пальцы.

– Это не очень мудро, душа моя, – усмехнулся Рэми, отвечая на ее пожатие. – Подумают, что ты изменяешь целителю судеб с его собственным братом.

– А тебе не все равно ли, что подумают?

– Арман рад не будет…

– А я думаю, что Арман поймет.

Рэми оторвал взгляд от музыканта и повернулся к невесте. В золотистой тунике, с поднятыми вверх волосами, она была непривычной и даже слегка чужой. Но с разрисованного синими завитками лица смотрели на Рэми любимые глаза, смотрели ласково, со счастливой улыбкой.

– Арман никогда не глядит на меня столь тепло, – промурлыкала Аланна, когда губы Рэми коснулись ее украшенных драгоценными камнями пальчиков. – Давай потанцуем.

– Ты прекрасна в своем безумстве, – усмехнулся Рэми.

– Я просто не хочу тратить время, как тратит его мой глупый брат.

– Миранис не обрадуется, если услышит, что ты его называешь глупым.

– Но ты же меня не выдашь? – хитро усмехнулась Аланна.

Сказать по правде, Рэми не любил танцевать. Нанятый Арманом для вновьобретенного брата учитель вечно был недоволен своим учеником. И двигался тот недостаточно изящно, и не умел точно повторить, казалось, простых движений, и никак не мог стереть с лица скучающего выражения.

Рэми и в самом деле скучал на уроках. Он вспоминал полные страсти пляски в деревне, и не понимал ни чопорности медленных танцев арханов, ни их красоты. Лишь теперь, когда рядом была Аланна, когда рука ее то и дело касалась игривым жестом его ладони, чтобы вновь, подобно бабочке, спрятаться за ее спиной, он оценил легкий флирт аристократического танца. Оценил и глубоко запрятанную в нем страсть.

Арханы не имели право выражать свои чувства открыто. Они говорили полутонами, едва понятными, едва уловимыми. Они скрывали эмоции под щитами и масками невозмутимости. Они различали тонкие нюансы, неподвластные простым рожанам. Они говорили на запутанном языке символов, который недавно пытался вбить в голову Рэми учитель этикета. И теперь Рэми впервые пожалел, что уроки те считал откровенно скучными и никому ненужными. И впервые он начал понимать, чем дышит и живет на самом деле высший свет.

– Элизар действительно оставил тебя в покое, – прошептала ему на ухо Аланна, бросив короткий взгляд на застывшую под балдахином молодую пару.

Рэми пожал плечами, улыбнувшись невесте. Он даже несколько сочувствовал дяде – на собственном празднике Элизар был подобен красивой кукле, за каждый движением которой наблюдает сотня чужих глаз. А вот Рэми… Рэми мог себе позволить обнять Аланну за талию, увлечь ее в новый танец и даже забыться в чарующих волнах мелодии.

Миранис? Рэми теперь гораздо реже думал о принце. Видимо, наследник исполнил свое обещание и ослабил связывающие их узы привязки. Но решения Рэми это не изменило. Через несколько дней он вместе со всеми вернется в Кассию и навсегда забудет и о вожде, и о Виссавии.

Миранис его друг. Миранис тот единственный, кому гордый Рэми был готов служить. И узы привязки здесь ни причем.

Эти дни дались Араму тяжело. Он почти не спал, он лично следил за поспешными приготовлениями к свадебным торжествам. Цветочные гирлянды, изящные подсвечники, только что приготовленные блюда, доставленные на рассвете, еще сегодня сорванные с деревьев сочные, отборные фрукты, тонкие, выдержанные вина и богато расшитые скатерти.

Чадившие по углам благовония успокаивали. Хорошо приготовленные, привезенные из Ларии, одетые в одинаковые парадные ливреи слуги сновали между гостями, подавая напитки и фрукты. Фокусники и циркачи из Самала развлекали кассийцев ловкостью тела, а хранители дара показывали гостям магические штучки, заставляя дам ахать при виде сотканных из света цветов, испускающих тонкий аромат. Лучшие музыканты сменяли друг друга, услаждая слух придворных Мираниса незабываемыми мелодиями.

Праздник удался. Арам едва стоял на ногах.

Высший свет. Шум, странные запахи их духов, чужие, раскрашенные синими завитушками лица, которые Арам, привыкший к тишине и одиночеству, сносил с трудом. Внимательные взгляды, что следили за каждым его шагом. Сплетни. Заигрывания кассийских девушек, которые Араму надоели хуже горькой редьки.

Скорее бы они уехали.

Лишь флейта в руках очередного музыканта спасала. Лишь ее хрустально-чистая мелодия позволяла рассеяться туману в голове, который был так некстати. Ведь самое важное дело, тревожащее Арама и днем и ночью, сделано не было.

Наследника они еще не нашли.

– Хранители смерти и целители проверили уже почти всех, бесполезно. – Рэн подобно его лучшей подруги, смерти, появился за спиной внезапно. Даже в этой нише от него не спрячешься.

В своих двадцать зим этот хранитель смерти добился очень многого. Пояс его почти достиг по ширине пояса главного хранителя, и не хватало лишь совсем чуть-чуть, чтобы Рэн, несмотря на свою молодость, занял бы место в совете.

Не хватало согласия вождя. Элизар недолюбливал Рэна за его нелюдимость, острый язык и темные, почти лишенные белка глаза. Вождь говорил, что смотреть в эти глаза все равно, что смотреть в глаза смерти. Ощущения были похожими.

Глаза, удивительные, огромные, были единственным, что казалось в Рэне взрослым и зрелым. На вид он казался тринадцатилетним, не более, задумчивым мальчиком с симпатичными черными кудряшками и полными, редко улыбающимися губами. Если не встречаться с ним взглядом – наивный, милый ребенок. Однако этот ребенок любил смерть, темноту и долгие, непонятные остальным виссавийцам ритуалы с другими хранителями смерти.

– Я бы все же советовал обратить внимание… – взгляд хранителя красноречиво скользнул к балдахину.

– Миранис не может быть наследником Виссавии, – живо ответил Арам, отводя взгляд от Рэна. – Это было бы слишком даже для богов.

– Но ведь есть еще и его телохранители…

– Не сходи с ума. Виссавия бы никогда не позволила привязки между своим наследником и наследником кассийского принца. Тем более, что к телохранителям ты и наши люди даже близко подойти не могут…

– Но есть кое-что очень интересное, – задумчиво протянул Рэн, глядя на Мираниса и застывшие за его спиной фигуры.

– Ты теряешь время, Рэн, а время сейчас дорого. Я позволю тебе подумать над загадкой телохранителей принца, если ты найдешь нам наследника…

– Их слишком много, помеченных дыханием их бога смерти, – вздохнув, Рэн пронзил взглядом веселящихся придворных. – Даже помощь целителей многих из них не спасает. Они так любят своего бога смерти, так к нему стремятся. Или же ему помогают. Они травят себя, потому что устали жить, они травят других, потому что хотят жить лучше. Они рискуют на дуэлях, ломают себе шеи, падая с лестниц или с лошадей. Все время спешат… Зачем и куда?

– Ты опять за свое, – оборвал его Арам.

– Прости. Кассийцы столь интересный народ. Надо будет выбраться как-нибудь за границы клана вместе с целителями.

– Поговорим об этом позднее…

– Ты тоже спешишь…

Арам почувствовал головную боль.

– Вождь начинает терять терпение. Ты знаешь, что от тебя требуется, так будь добр…

– Мы проверили уже почти всех, – перешел, наконец-то, к делу Рэн. – А сейчас я бы хотел заняться этим…

Рэн показал взглядом на светловолосого, стройного кассийца, стоявшего у колонны рядом с хорошенькой арханой.

– Арман…

– Мне показалось, или я почувствовал в твоем голосе больше презрения, чем обычно…

– Он спит с женой собственного брата.

– А тебе какое дело?

– Мне жаль целителя судеб, – ответил Арам. – Он будет страдать и из-за брата, и из-за своей женщины.

– Тебе жаль кассийца? – зло усмехнулся Рэн. – Не поверю.

– Эррэмиэль очень своеобразный человек… – задумчиво ответил Арам. – Его слова… попадают душу… а он этого даже не замечает. Никогда не видел столь сильного дара… и никогда не… Однако, продолжай проверять. И не теряй времени на Армана. Не думаю, что наш наследник так низок, чтобы наставлять рога собственному брату. Арман вскоре умрет? Я даже рад.

– Как скажешь советник, – Рэн поклонился Араму, а сам уже посылал приказ ожидавшему брату: «Приглядись к этому светловолосому оборотню… проверь Армана».

Улыбаясь, он сбежал по лестнице, погружаясь в толпу кассийских придворных… их неосознанная жажда смерти его забавляла. Он любил таких… рисковых.

Но в то же время он мечтал поскорее вернуться в свой замок, в полумрак, тишину и шорох послушных страниц под пальцами. В те книги не осмеливались заглянуть ни хранители дара, ни хранители знаний. Они боялись. Рэн? Рэн любил вкус опасности. И не любил, когда его отвлекали. Потому и надеялся найти наследника как можно скорее. И не собирался слушать возражения Арама, что «наследник не мог».

Наследник такой же человек, как и все остальные. Он все мог. Тем более, архана была молода и красива, Арман, по глазам видно – влюблен по уши. А мужчины частенько делают глупости из-за прекрасного пола. Да и неизвестно никому, какие на самом деле отношения между целителем судеб и его братом. В высшем свете Кассии, судя по тому, что Рэн наблюдал, семейные привязанности не значат так многое, как в Виссавии.

«Загадка телохранителей» его волнует не особо. Если Арам не хочет знать, что облако над его любимым целителем судеб внезапно пропало, это дело советника. Рэн точно уж вмешиваться не станет.

Дериан отошел в тень колонны. Он устал. Рэн, которому не терпелось вернуться в замок, тиранил его по полной, заставляя проверять все новых и новых кассийцев. При этом братишка категорически отказался от сотрудничества с другими целителями:

– Я не смогу с ними договориться. Даже больше – я не хочу с ними договариваться. Целители и смерть это два извечных противника, которые никогда не будут жить в мире. Я же слуга смерти.

– Но я тоже целитель, – пытался возразить Дериан.

– И мой брат, – ответил Рэн. – Потому работать будем в паре.

Дериана перспектива работать с Рэном явно не нравилась, но выхода не было – пришлось согласиться. Против приказа советника вождя особо не попрешь. А Араму приспичило доверить поиск наследника именно Рэну… а так же дать хранителю смерти право самому выбрать себе помощника. Рэн и выбрал.

Проверять гостей надо было крайне деликатно, чтобы не спугнуть наследника. Подозреваемых становилось все меньше. Но все равно – слишком много.

Дериан, по приказу Рэна, обратил более пристальное внимание на молодого мужчину с необычно светлыми для кассийца волосами. На этот раз выбор брата Дериану не понравился: кассиец явно был оборотнем. Только время на него терять. А времени совсем мало. Сил же на то, чтобы проверять дальше, у Дериана почти не осталось. Скоро хочешь не хочешь, а придется уйти в опочивальню, иначе целитель падет прямо в зале. А если Дериан уйдет, Рэн обязательно с кем-нибудь, да поцапается. Младший братишка просто жить не мог без неприятностей.

«Может, не стоит?» – осмелился-таки возразить Дериан Рэну, украдкой наблюдая за Арманом.

«Я сказал проверь…»

«Разве может лариец быть наследником?»

«А разве может им быть кассиец?» – резонно парировал Рэн.

– Может, хватит сопротивляться? – Рэн появился неожиданно. Застыв в тени рядом с братом, он внимательно посмотрел на увлеченного разговором со спутницей Армана. – Проверим и забудем.

– Почему сейчас забыть не можем?

– Потому что… – Рэн наклонился к Дериану. – У меня странное предчувствие.

Не то, что Дериан особо верил в предчувствия брата, но спорить ему надоело. Действительно, только силы тратить. Сейчас они проверят оборотня, убедятся, что это не наследник и спокойненько продолжат поиски дальше. Хотя с Рэном покоя не видать, как собственных ушей. Он сам по себе ходячее бедствие.

Дериан оценивающе окинув тонкую фигурку стоявшей рядом с Арманом девушки. Неплоха, чего не скажешь о большинстве их «красавиц» – широкоскулые, усыпанные драгоценностями, и пахнет от них… неприятно, неестественно. А это девушка иная – похожая на экзотический цветок. Нежная и ранимая. Хватило легкий порыва силы Дериана, коснувшийся ее кудрей, а она уже побледнела.

– Какой хорошенький мальчик! – воскликнула рядом толстая дама и осеклась, когда Рэн поднял на нее невозмутимый взгляд. А взгляда Рэна даже вождь не всегда выдерживал, что там говорить о слабой кассийке.

– Простите, – мило улыбнулся Дериан побледневшей архане.

– Не пугай гостей, – прошипел он на ухо брату, оттаскивая Рэна от ошеломленной дамы. – Иначе Арам тебе голову оторвет. И работать мне не мешай, если хочешь побыстрее вернуться к своим книгам.

Подействовало. Рэн прошептал:

– Живее давай, отвлекать больше не буду, – и опустил глаза в пол.

Дериан чуть усилил головокружение Аланны. Девушка побледнела и покачнулась, подняв правую руку к виску.

«Мне дурно, – прочитал по ее губам виссавиец. – Арман, я прошу тебя… давай выйдем…»

Арман немедленно схватил девушку за руку и потянул ее к высоким дверям в глубине залы. Дериан хотел последовать за ними, как вдруг рядом кто-то вскрикнул, и Дериан еще успел обернуться и поймать упавшую в обморок молоденькую архану.

– Я не хотел! – виновато сказал Рэн, – она сама меня зацепила.

– О богиня! – Дериан поднял девушку на руки и понес ее к боковой лестнице. У самых дверей его выручил другой целитель, а Дериан повернулся к Рэну и сказал:

– Армана мы упустили. Ищи себе другого.

– Нет, – в голосе брата послышалось знакомое упрямство. – Сначала проверим Армана.

– Мы можем искать целую ночь…

– Будем искать столько, сколько понадобится. Или других я тебе не покажу.

Дериан вздохнул. Вот оно, знаменитое безрассудство брата. И теперь что хочешь, то и делай, а Армана ему преподнеси на блюдечке. И дело уже даже не в оборотне, а в светившимся в глазах Рэна азарте. Рэн никогда не упускал своей жертвы, а Арман, увы, уже был для него жертвой.

– Пойду с тобой, – заявил Рэн.

Дериан не возражал. Сказать по правде, он уже так устал, что на возражения сил не хватало. Поспешно они вышли на улицу, сбежали по ступенькам, и Рэн, шагнув в тень черемухи, тихонько ухнул. Дериан вздрогнул. Он не любил ночных птиц. Еще менее он любил хищников, от которых пахло кровью и насильственной смертью.

Но Рэн был другой. Рэн обернул руку плащом и позволил опуститься на нее любимцу-сычу. Птица сложила широкие крылья, и Рэн, мило улыбнувшись, почесал ее белую, с бурым продольным рисунком, грудку.

– Хватит этих нежностей! – не выдержал Дериан.

Рэн усмехнулся, заглянул в круглые, поблескивающие в полумраке глаза птицы, и Дериан был уверен, что взгляд брата стал черным, испуская зловещее сияние.

Дериан не любил, когда Рэн использовал свою силу. В эти мгновения, как и сейчас, грудь пронзала стрела холода. Казалось, что еще немного, и все живое вокруг превратиться в черный лед и, повинуясь приказу Рэна, разлетится на тысячу осколков, покрывая землю блестящими, черными кристаллами. Рэн любил черный цвет. Рэн любил смерть.

Птица издала гортанный звук и, взмахнув крыльями, взмыла в небо. На душе Дериана внезапно потеплело. Стало легче дышать.

– И что теперь?

– А теперь подождем, – спокойно ответил Рэн. – А ты постараешься немного отдохнуть.

Ожидали они недолго – Дериану показалось, что он только что опустился на траву и закрыл глаза, провалившись в тяжелый, без сновидений сон. Когда он проснулся половинчатая луна чуточку сдвинулась к верхушкам деревьев, а Рэн сидел рядом на корточках, касаясь плеча брата холодной, как лед, ладонью.

– Мы нашли их, – усмехнулся Рэн.

– И все же… не теряем ли мы время?

Рэн лишь пожал плечами, поднимаясь. Раздалось рядом хлопанье крыльев и сыч уселся на милостиво протянутую руку хранителя.

– Любишь ты зверюшек, – прошептал Дериан.

– Не-е-е-е, – протянул Рэн. – Я люблю опасных зверюшек, как, говорят, и телохранитель наследного принца… зеленый Тисмен.

– Зеленый Тисмен любит всех зверюшек, а ты – только некоторых, – Дериан шагнул вслед за Рэном в лесную темноту. Птица взмыла с руки хранителя смерти, бесшумной тенью проносясь по ночному лесу где-то в пределах видимости. Рэн шел за нею, увлекая за собой брата.

Хранитель смерти чувствовал себя в темноте как дома.

Дериану, любившему день и свет, приходилось тяжелее: то и дело он натыкался на какие-то коряги, кротовые холмики и вырытые кем-то и зачем-то ямы, рискуя сломать себе ногу. Спотыкнувшись в очередной раз, Дериан выругался и потратил немного драгоценных сил на ночное зрение. Идти стало гораздо легче.

Вскоре под ногами их зашелестела прошлогодняя листва – Дериан и Рэн вошли под тень столь любимого их вождем букового леса. Сыч летел чуть впереди, указывая направление, и внезапно вспорхнул на низкий, толстый сук и замер у самого ствола уродливым наростом.

«Не шуми, они тут, – Рэн вновь перешел на внутренний диалог, увлекая брата за толстый ствол бука. – Смотри!»

Дериан посмотрел и тотчас почувствовал, как щеки его залило жаром. Видимо, Аланне стало гораздо лучше. Видимо, Арман времени не терял.

«Мы же не будем подглядывать?» – спросил целитель.

«Подглядывать? А что я там не видел? – съехидничал Рэн. – Чего нервничаешь-то? Они только разогреваются.»

Дериан вновь осторожно выглянул из-за ствола дерева. Впрочем, осторожность была излишней: парочка так сильно увлекалась друг другом, что вспыхни посреди ночи день, а и то не заметит.

Арман страстно целовал Аланну, прижимая ее к стволу бука. Пальцы юноши начали проворно мять дорогую юбку, собирая ее в складки, пытаясь добраться до подола. Прижавшись к девушке сильнее, он принялся целовать обнаженную шею, что-то шепча любимой на ухо, вплел тонкие пальцы в уже распущенные по плечам волосы кассийки, и девушка тихо застонала, откинув назад голову и показывая изящный изгиб тонкой шеи.

И все же хороша эта кассийка.

«Будешь на них смотреть, или делом займемся? – опять съехидничал Рэн. – Не, я конечно, не против еще подождать… но ты, кажется, спешил?»

Дериан вздохнул глубоко и мысленно обыскал пространство вокруг парочки. Ему повезло… и не повезло одновременно. Преодолев отвращение и тошноту от окутывающей насекомое ауры смерти, Дериан отдал приказ. Насекомое сопротивлялось недолго… и на некоторое время они с магом стали единым целым.

Ему не хотелось выползать из уютной норы, оставлять с такой любовью сплетенную паутину, но гнал вперед чужой приказ. Ползти по стволу дерева было тяжело и страшно – лапки так и норовили соскользнуть, и паук с удовольствием был бы осторожнее, бежал бы медленнее, но чужая воля гнала его вперед.

«Заберись ей на кожу».

Кожа… что такое кожа?

«Мягкое, живое, пахнущее кровью, – подсказывал голос. – Ищи… ищи...»

Паук искал. Он чувствовал, что если выполнит приказ, то его оставят в покое, позволят вернуться в любимую нору, покачаться на любимой паутине, терпеливо ожидая жертву. Он не любил вылезать наружу. Он не любил ветер, что скидывал его со ствола, он не любил спешки.

Голос внутри спешил. Он приказывал. Он заставлял паука переставлять лапки быстрее, стремясь поскорее добраться до этого «мягкого и живого».

Порыв ветра пришел неожиданно. Паук не удержался и полетел вниз, повиснув на тонкой, липкой паутине.

«Еще раз!» – настаивал голос.

Ветерок качнул паутинку и бросил паука на что-то мягкое, шелковистое. Ткань, подсказал голос. Паук не хотел знать, что это такое. Он был голоден. Он мечтал вернуться к вкусной, уже наверняка созревшей для пищи мухи, которая попалась вчера в его сети. Он устал и вовсе не хотел выполнять чьи-то приказы, но чужая воля была сильнее.

Ползти оказалось гораздо легче, и паук усердно заработал лапками, подбираясь ближе к чему-то, от чего пахло горячей кровью...

«Быстрей!» – подгонял голос.

«Это «кожа»?» – спросил паук.

«Все равно, жаль!»

Дериан дернулся, разрывая нить между ним и пауком. В голове вспыхнуло болью. Где-то вдалеке вскрикнула девушка.

– Молодец! – усмехнулся Рэн.

Укус паука, ядовитость которого увеличила во много раз магия, был болезненным и смертельным, если не вмешаться вовремя. Дериан об этом великолепно знал, но помогать Аланне не спешил. Он просто наблюдал.
Арман отпрянул от девушки и спросил:

– Что?

– Меня что-то кольнуло… тут… Жжет...

– Где?

– Шея… жжет как! Больно!

Дериана который раз за этот день душила совесть. Он привык исцелять боль, а не причинять ее. Неосознанно целитель шагнул к парочке, стремясь поскорее закончить мучительную для всех «проверку», но Рэн схватил его за запястье, удерживая. Дериан обернулся. Глаза брата поблескивали в полумраке интересом, на губах появилась странная, довольная улыбка:

– Смотри, – прошептал Рэн.

Дериан превозмог все еще не утихшую после связи с пауком боль и посмотрел на Армана.

Оборотень и в самом деле вел себя странно. Вместо того, чтобы, как и другие проверяемые этим вечером кассийцы, суетиться и звать на помощь, он оставался столь же спокойным, мягко касаясь шеи Аланны кончиками пальцев.

– Сейчас, сейчас, – шептал он. Дериан знал, что видел кассиец – разрастающуюся на глазах опухоль. Если ничего не сделать, то Аланна скоро перестанет дышать.

Ладонь Армана вдруг накрыла шею девушки. Дериан даже дышать забыл. Он смотрел и не верил в то, что видел: с пальцев оборотня шел знакомый до боли зеленоватый свет.

– Я знал, – усмехнулся Рэн. – Смотри, твоей красавице ведь даже не больно…

– Может, это не он… если мы ошибаемся…

– Он… магия кассийцев испускает синее сияние. Этот лечит, как и мы… нет, гораздо лучше нас.

Девушка закрыла глаза и облегченно вздохнула, а Рэн вновь удержал Дериана, что чуть было не бросился перед оборотнем на колени:

– Забыл? Мы не должны ему показывать, что его нашли. Но я рад…

– Чему ты рад? – выдохнул Дериан.

– Будущий вождь мне нравится все больше и больше… пожалуй, древние книги подождут. Впервые не хочу я кого-то отдавать своей подружке смерти.

– Вот и все, моя хорошая, – усмехнулся Арман, поднимая девушку на руки. – А теперь продолжим? Но лучше в спальне… м? Там нет всякой дряни.

– А свадьба?

– Какая свадьба?

Флейта в руках молодого мальчишки-виссавийца умолкла. Калинка тихонько вздохнула, и Мир понял, что она давно уже устала от этих празднеств.

Вождь внезапно улыбнулся так лучезарно, что Миранис вздрогнул:

– Что-то случилось?

– Ничего особенного, – задумчиво ответил Элизар. – Я просто только что получил еще один свадебный подарок.

«Самый важный для меня. Попался, мой мальчик.»