Часть первая Глава первая

«Освобождение»

Средиземье. Арендор. 1650-ый год.

Хмурые осенние тучи затянули небо свинцовым куполом. Ещё позавчера они, роняя на землю морось, ползли неровным строем и между ними нет-нет, да пробивались лучи солнца. К вечеру тучи слились в сплошной поток осенней хмурости и холода. Утро не предвещало изменений. Капли дождя падали на продрогшую землю, оставляя едва заметные точки. Казалось, непогода никогда

не закончится.

В западной стороне сверкнула молния, затем ещё одна. У Росли замерло сердце. Он не понял, что с ним, но чувствовал холодок, коим веяло от одного только взгляда в сторону леса. Именно в сторону древнего Дорбора вела серая полоса тракта. Именно там, над вековечными дубами произошло что-то неведомое, что преследовало Росли в дурных снах, не давало ему покоя.

Дурные времена наступали в Средиземье, и он это чувствовал.

Вдоль серо-зелёной равнины с еловыми и берёзовыми рощами и перелесками по обе стороны, тянулась извилистая лента тракта. Дорога была скользкой, размытой. Здесь изредка можно было кого-то встретить. Погода не располагала для путешествий и прогулок, но, тем не менее, иногда появлялись одинокие путники или повозки.

Дорборкий лес, о нём ходили дурные слухи, поэтому и в ясный день желающих идти по нему было не так много, не говоря уже о дне дождливом или ночью.

Дождь моросил уже двое суток. Маленький, остроухий пленник Росли, стоял в шеренге окованных в кандалы невольников. Лохмотья — всё, что осталось от его одежды. Холод пробирал до костей. Голову кружило, в носу неприятно щекотало. Очень хотелось согреться у костра и хлебнуть хотя бы глоток, пусть и мерзкого на вкус, горячего бульона, что готовили орки из подножного корма. Хотя бы глоток.

По лицу, с липких волос стекали капли дождя. Росли провёл языком по губам и ощутил привкус спасительной влаги. Руки и ноги окоченели. Знобило. Глаза слипались. Он попытался размять пальцы на отёкших ногах.

Неровная шеренга рабов состояла из орков, гоблинов и прочих жителей Средиземья. Они стояли на опушке леса Кантар, что недалеко от тракта. Это место для торговли рабами выбрали не случайно. Вряд ли кто из Арендорской стражи окажется на здесь в такую погоду. Рабовладелец Крант — невысокий, полный, с большим носом и поросячьими глазами, мужчина, укутался плотнее в серый плащ. Важно расхаживая вдоль шеренги рабов с плетью в руке, он с нескрываемым отвращением косился на них. Время от времени посматривал в сторону тракта.

Не вдалеке появились всадники на лошадях и свернули к опушке. Росли насчитал шестерых вооруженных мужчин в плащах. Один из них спешился и поприветствовал Кранта. Скорее всего покупатель, хотя напоминал простого воина. Может, Арендорского, может другой страны. В Арендоре рабство запрещено. Значит наёмник.

Росли выпрямился. Он должен пересилить в себе болезнь и притвориться здоровым, бодрым. Крант уже пытался его продать, но на него не обращали внимания из-за малого роста. На работе от него толку мало, но отпустить просто так раба не мог. Крант считал каждую монету и боялся хоть что-то упустить.

Росли мечтал стать воином и, если надо заслужить свободу. Вот и в этот раз он надеялся на чудо. Надеялся, что его купит этот воин или наемник, неважно кто. Росли часто мечтал, как наденет на себя доспехи, как станет сильным, а главное свободным воином. Пусть даже через боль и страх, но ради этого, Росли готов пройти через многое.

Впрочем, то, что произошло дальше, полностью изменило его жизнь...

Покупатель выбирал рабов, осматривал их очень внимательно, ощупывал мышцы рук, затем оценивал их зубы, глаза. Росли удивило, зачем проверять мышцы у орков? Все знают, что они сильны от природы.

Покупатель был совсем рядом, когда Росли почувствовал что-то неладное, какая-то тревога охватила его сознание, как двенадцать лет назад. Он смутно помнил, что тогда произошло: ночь… огни… тревожные лица… очнулся Росли в пещере и не понимал, кто он и что там делает? Какое-то время жил в лесу в полном одиночестве.

Потом попал в руки Кранту. Тот принял его за карлика, из-за малого роста, прозвал Росликом. Было всё — и жестокость хозяина и ненависть рабов, особенно над ним издевались орки. Они посчитали, что Росли — маленький гном. Попытались его убить и съесть. И съели бы, если не один из сородичей здоровяков, Гром. Орк защитил Росли, почему? Это осталось тайной.

Крант призвал его к себе, надеясь, что карлик будет смешить, но Рослик оказался никудышным клоуном. Тогда Крант использовал его, как личного слугу. Потом они грузили торговую лодку. Росли впервые увидел гнома: у того была густая, длинная борода, нос картошкой и широкие плечи. Он стоял на палубе небольшого торгового корабля, где они, рабы, грузили товар. С тех пор мечтал быть таким же сильным и уверенным в себе. Тогда гномы признали бы его своим и освободили. Или он сам, будучи сильным, завоевал бы свободу. Но он как считал Крант, обычный карлик.

И вот сейчас Росли стоял, пытаясь держаться молодцом и ожидал осмотра. Тревога не покидала его. Внезапно в воздухе что-то просвистело. Затем снова свист, и два всадника повалились на землю. В их спинах торчали стрелы. Ужасный звук повторился, только многократно, и остальные всадники, не успев защититься, упали замертво. Лошади заржали, встали на дыбы и забегали в разные стороны, стараясь не наступить на мёртвых. Покупатель выхватил меч и скинул с головы капюшон; в его взгляде было толи страх, толи недоумение. Из леса послышалось рычание. Через мгновение на опушку леса выскочили пять всадников на больших волках.

Волчьими всадниками оказались вооружённые степные тролли. Росли узнал их, среди рабов были их сородичи.

Несколько троллей стояли с луками наготове, один с топором за спиной, ещё один с мечом. У последнего через всё лицо виднелся шрам. По надменному лицу тролля с мечом можно было догадаться, что он предводитель.

"Вот и всё" — промелькнуло в голове у Росли. Тролли пришли сюда за орками. Ему уж точно не выжить. Если посчитают его молодым гномом, убьют. Росли посмотрел в сторону Кранта, тот застыл на месте. Покупатель встал в боевую стойку, хотя, было ясно, чем всё закончится. Два тролля держали заряженные луки в его сторону. Тролль-мечник сказал что-то троллю с топором. Тот зарычал что-то в ответ, достал из-за спины массивный топор. Подошёл к орку, что стоял среди рабов и что-то спросил. Орк ответил и вышел из шеренги. За ним последовали несколько его сородичей.

Тролль с топором подошёл к первому орку, размахнулся и резко ударил лезвием по цепям кандалов. Появилась еле заметная искра от удара, и звенья цепи разлетелись. Орк освобождён. Тролль освободил остальных орков и троллей. Крант и покупатель стояли на расстоянии друг от друга и наблюдали за происходящим, не решаясь пошевелиться.

И тут тролль заметил Росли, направился к нему. Внутри у Росли похолодело. Ему захотелось бежать, но куда? И кандалы на ногах не дадут этого сделать. Тролль подошёл вплотную к нему и что-то прошипел. Росли смотрел на него с низу вверх. Тролль окинул Росли надменным, насмешливым взглядом. Его лицо было страшным. Ноздри вздымались, как у быка, в кошачьих глазах мелькало пламя факела, из приоткрытого рта виднелись редкие, кривые зубы. Изо рта страшно разило. Росли чуть не стошнило.

Тролль злобно прошипел и замахнулся на Росли топором. В это мгновенье вся жизнь пронеслась перед его глазами. Росли зажмурил глаза и весь сжался. Послышалась возня. Он открыл глаза и увидел, что руку тролля, как тисками, держит Гром. Тролль бессильно выругался и отошёл. Гром что-то сказал мечнику. Они заспорили, но орк в гневе оказался убедительнее. Мечник кивнул троллю с топором и тот перерубил звенья цепи, что сковывали ноги Росли. Он лихорадочно пытался предположить, что будет дальше. Может, тролль промахнулся? Нет, он повернулся и ушёл к своим. Орк разогнул оковы Росли. Теперь он свободен, но сделать шаг не решался. Ноги болели и, казалось, сделай шаг и упадёшь. Гром толкнул Росли и он упал. Послышался гортанный смех. Росли пересилил себя, стиснул зубы и поднялся. В ушах зазвенело. Ноги дрожали, но он выстоял. Орк дал ему понять, чтобы уходил. Росли коснулся взглядом с Крантом. Тот гневно сверлил его глазами, но сделать ничего не мог.

Росли захромал в сторону леса. Не успел он пролезть сквозь кусты бредняка, как на опушке началась суматоха. Росли оглянулся — тролли и орки падали, сражённые стрелами. Кто успел, ускакал в темноту, на ходу пуская стрелы в невидимого врага. Рабы разбежались в рассыпную. Росли, забыв о них, хромая побежал в глубь леса. Ноги сильно болели, он задыхался от слабости, но страх попасть в руки Кранту, гнал его вперёд, похлеще плети. Спотыкаясь о корни, падая, скрежеща зубами от боли, Росли поднимался и бежал дальше.

Шальные стрелы ещё свистели в стороне. Росли боялся наткнуться на кого-нибудь из троллей или тех, кто на них напал. Внезапно он провалился в глубокую яму с высокой травой. Изрядно поцарапавшись, вытер со лба струившийся пот и посмотрел на верх — нет ли кого рядом. Тишину леса нарушали крики вдалеке. Сил ползти вверх не было. Перед глазами всё закружилось и Росли погрузился в бездну.

Очнулся он под утро. Дождь закончился и всё вокруг погрузилось в туман. Трава от лёгкого морозца покрылась изморозью. Внутри канавы было тепло, пахло сыростью и прелой травой.

Росли чуть протёр глаза и посмотрел на звёздное небо, по которому медленно плыли тучные облака. Поёжившись, осмотрел раны. Пробила дрожь. Голове стало легче, но ссадины и ушибы ныли, казалось, нестерпимой болью. Однако надо было идти.

Выкарабкавшись из ямы, Росли посмотрел в сторону, где проходил тракт. Ему всё ещё казалось, что его ждут и схватят, как только заметят. Убедившись, что вокруг никого нет, он продолжил путь.

Впереди лежало болото. Кроны деревьев скрывались пелене тумана. Сухие ветви, словно руки лесных великанов, тянулись в разные стороны, готовые схватить любого, кто осмелится подойти. Вдали, за болотом виднелись верхушки елей.

Пройдя вдоль болота, он остановился возле осоки. Набрав вершков сочной травы, он слегка поел. Тело трясло от озноба. Болезнь снова сковала его, словно когти хищной птицы тело беззащитной жертвы. На какое-то мгновение он не мог понять, что происходит? Перед глазами всё поплыло, но сознание, твердило: «надо идти». Превозмогая боль Росли поднялся и пошёл дальше, к ельнику.

Впереди рос бурьян. То и дело ноги натыкались на кочки, сухие залежавшиеся ветки. Каждый ушиб отзывался тупой болью в израненных ногах. На глаза навернулись слёзы, слёзы обиды. И за что ему всё это? Сначала издевательства Кранта, орков, теперь надо идти одному неведомо куда и… нет, он знал, куда — в Дорбор. Это на севере. Главное, дойти туда, а в древнем лесу его не будут искать.

Туман рассеивался. Слышалось лягушачье кваканье, пение неведомой птицы и перестукивание дятла. Запахи прелости и утренней свежести перемешались. Преодолев препятствие, Росли выбрался к лесу. Перед ним возвышались стройные ели. Хромая и изнемогая от усталости и жажды, Росли рухнул в густую сочную траву. Натруженные ноги гудели. Идти дальше сил не было. Доев оставшуюся осоку, он погрузился в сон.

Очнулся он от глухого топота копыт. Прислушался и действительно со стороны тракта кто-то двигался. Если это за ним, надо уходить, но вставать сил не было. Однако свобода дороже и Росли, с трудом поднявшись на ноги, побрёл на шум. Зайдя в молодой ельник, он разглядел небольшой отряд всадников, направлявшийся со севера. За верёвку они вели пленных орков.

Росли отправился назад и застыл на месте; вокруг его стоянки рыскали люди Кранта. Нырнув обратно в ельник, он побрёл прочь. От страха быть пойманным, появились силы. Загораживаясь от колючих еловых лап, не глядя под ноги, Росли шёл и шёл.

Сумерки сгущались. Ельник редел. Силы иссякли, когда Росли оказался на краю крутого склона. Внизу протекала речка, за ней берёзовая роща. Убедившись, что поблизости никого нет, он соскользнул вниз. Не успев схватиться за выступающие корни, Росли покатился со склона. Пытаясь зацепиться за редкие кусты, в кровь изранил себе ладони. Испачканный в глине, израненный о камни, он поднялся и, шатаясь от бессилия, побрёл к речке. Теперь ему было всё равно, увидят его или поймают, Росли хотел пить. Окунуться в речке и пить, пить, пить.

Утолив жажду, Росли переплыл на другой берег. Невдалеке он разглядел заводь, поросшую ивняком и там промыл раны. Стало намного легче, можно идти дальше. Река должна смыть его следы, но стоило торопиться.

Сгущались сумерки. Изредка слышалось стрекотание сороки да щебет вечерней птицы. Под ногами шелестела опавшая листва. Берёзы ещё не успели сбросить золото осени и с лёгким порывом ветра роща наполнялась листопадом. На полянах попадались стожки запасливых крестьян. В низинах, под листвой прятались благородные грибы. И чем не ужин для голодного путника? Но костёр разжечь было нечем, да и привлекать к себе лишнее внимание не хотелось.

В низине, ближе к реке Росли заметил рябину, усыпанную ягодами. Набрав сочных плодов, он устроился на ужин в стожке. Ночные морозы успели прихватить тёмно-красные гроздья, ягоды оказались сочными, кисло-сладкими.

Потянуло в сон, но надо было идти дальше. Росли решил чуть отдохнуть и, забравшись глубже в свежее, чуть сырое сено, задремал.

Он открыл глаза от чьего-то прикосновения. Потревожил его бородатый старик. В жилистой руке он держал грабли.

— Эй, ты откуда взялся такой? — лицо старика выражало удивление и беспокойство. — Уж не тебя ли искали в деревне?

Росли вскочил, никак не мог прийти в себя.

— Пойдём со мной, малыш, — старик оглянулся по сторонам. — Я тебя спрячу. Я живу рядом, — снял с себя кафтан и накинул на Росли. — Озяб, верно?

Кафтан оказался велик, до колен. Росли спросонья укутался. Старика он опасался, не доверял, но выбора не было. Старик шёл впереди и, заметив его опасение, сказал:

— Да ты не бойся. Стал бы я тебя спасать, ежели хотел золота, что за беглеца обещали? Идём быстрее.

Росли шёл вслед за стариком по холодной траве. И без того израненные ноги покалывало. Не смотря на кафтан тело пробирала дрожь. С пологого склона показалась речка, через которую чернел бревенчатый мост. На другом берегу Росли увидел небольшую избу, окружённую яблоневым садом. Красные и зелёные яблоки ярко выделялись в полумраке на голых ветвях. Из печи дома столбом к небу струился дым.

— Ночью морозно будет, — сказал старик так, будто они с Росли знакомы давно и идут с сенокоса. Обернулся и добавил:

— Я спрячу тебя на чердаке. Там безопасно.

Росли молча кивнул. Он всё ещё не доверял старику. Ему казалось, что сейчас, того гляди из-за угла дома выйдут люди Кранта. И бежать-то некуда. Росли возле моста осмотрелся, надеясь заранее запомнить возможные пути для побега. Смысла в этом не было, если за ним погонятся, да ещё на лошадях, ему не уйти. Но надежда оставалась.

Изба внутри оказалась такой же простой, как и снаружи. Росли в нос тут же ударил запах печёной картошки, от чего в пустом животе заурчало. По одинокой лавочке возле стола и кровати у стены, Росли понял, что старик живёт один. На столе, покрытой скатертью, стояли кувшин с кружкой, да миска с деревянной плошкой. Из маленьких оконцев в горницу лился сумрачный свет. Старик чем-то щёлкнул, и Росли вздрогнул. Затем ещё щелчок — появились искорки, и ещё. В руках старика испуганный он увидел свечу. Зыбкое пламя робко разгоралось. Горницу осветило дрожащим светом.

— Ну, присаживайся, гость дорогой, — старик учтиво пригласил Росли к столу. — Как звать-то тебя?

— Росли, — он сел с краю лавки. — А ты здесь один живёшь?

— Один, — как-то горестно протянул старик, полез в печку и вытащил дымящийся горшок. Горницу заполонил запах печёной картошки. Росли стало дурно, хотелось есть, но он держался с осторожностью.

Росли съел одну картошину и икнул. Старик усмехнулся и налил ему в кружку молока.

— Запей.

Уговаривать его не надо. Росли залпом осушил кружку.

— Не увлекайся только, — старик отодвинул кружку и горшок со вкусно дымящейся картошкой. — Не ел давно, небось. Худо будет. Усвоится это, ещё поешь, — нахмурил брови и принялся чистить картофелину. — Меня Филипом зовут. Один живу, уже давно, — посмотрел в окно. — Сегодня у кузнеца был. К нам всадник подъехал, спрашивал про беглеца, карлика.

Росли заволновался. Ему захотелось бежать дальше, но боль в теле и страшная усталость не давали двинуться с места.

— Они меня ищут, — еле шевеля губами, прошептал он и, пересилив себя, слез со скамейки.

— Да не бойся ты. Не выдам, — Филип положил картошку, так и не дочистив. — Пойдём, провожу тебя на чердак. Заночуешь у меня, а утром пойдёшь дальше. Если кто и наведается, я тебя не видел.

На чердаке пахло соломой. От трубы веяло теплом. У крохотного оконца стоял сундук. Филип достал из сундука одежду и протянул Росли.

— Тебе как раз в пору будет, — пригляделся. — Постой, сейчас приду, — спустился вниз и скоро вернулся с глиняной баночкой. — Возьми, это бальзам на мёде. Раны смажешь.

Росли смазал раны и оделся. Старик приготовил соломы и сел на сундук. Одежда пришлась Росли в пору. Он заглянул в глаза старика, глаза у Филипа заблестели. Он горько вздохнул и прошептал:

— Сын у меня был, единственный. Пропал он, годков восемь уж, как минуло с того дня. Семь лет ему тогда было. Поздний он у меня. И жена у меня была, мать его, молодая красавица… — Филип смахнул скупую слезу со щеки. — Сбежала, сразу, как сына родила. И никому я не нужен.

Росли не понял, почему старик всё это ему рассказывает? Первому встречному, да ещё и карлику? Беглецу?

— Я это к чему, — будто прочитал мысли Росли Филип. — Если встретишь его, Дунар — его имя, скажи, мол, ждёт его отец дома.

— Скажу, если встречу, — Росли лёг на солому. Раны от бальзама чесались. Ему даже показалось, что теперь стало хуже. Росли скривил зубы.

— Это раны заживают, — Филип улыбнулся, накрыл его одеялом. — Спи спокойно, на рассвете я тебя разбужу, — спустился вниз.

Как ни старался, Росли так и не заснул. Тело не болело, но зудело. Хотелось чесаться, но нельзя. Постоянно прислушивался к ветру на улице. Казалось, вот-вот нагрянут гости и ему конец. Пару раз Росли хотел бежать из этого дома, но он передумал. Лучше переждать ночь, неизвестно, что и где его может ожидать?

На рассвете он спустился с чердака. Филип собрал ему узелок в дорогу. Росли хотел отказаться, но старик настоял на своём. Проводив до реки, Филип удивился его намерении идти в Дорбор. Место это опасное, все обходят лес стороной. Росли не смог объяснить своё желание, сославшись на то, что в Дорбор люди Кранта не сунутся. Росли и сам боялся этого леса, но что-то тянуло туда. Распрощавшись с Филипом, он пошёл дальше.

Солнечные лучи проникали сквозь ветви берёз, ласково согревая обветренное лицо. Росли посмотрел на небо и прищурился. Всё лето он, будучи рабом, выполнял непосильную работу. В основном ему приходилось таскать тяжёлые мешки с зерном. Но это пол беды. Тяжелее всего было на плантации у богатых. Весь день в поле, не важно, жара на улице или проливной дождь. Теперь он вспоминал об этом, как о дурном сне. Росли ещё и не добрался до Дорбора, но очень надеялся, что прошлое, связанное с Крантом позади. Два дня он брёл по лесу. Узелок доброго старика Филипа оказался как никогда кстати. И грибов в лесу предостаточно, но, чтоб их съесть, необходимо зажарить. Филип предусмотрительно положил ему огниво. Но разжигать костёр опасно. Его ищут и даже дым от маленького костра, лучше всякого маяка.

К краю леса он выходил редко, если слышал конский топот или крики людей. Но ничего опасного не происходило. То были крестьяне или стражники.

По ночам его намного меньше мучали боли. Медовый бальзам очень помогал. Он часто вспоминал Филипа и ему становилось жалко одинокого старика. Просыпался Росли с первыми лучами солнца и, не смотря на боль в теле шёл дальше, гонимый страхом попасться обратно в руки Кранту.

До Дорбора оставалось не долго. Проснувшись до рассвета, Росли вылез из стога сена и поёжился. Изо рта шёл пар. Небо с восточной стороны было тёмным, облачным. По телу пробежала дрожь. Трава белела от изморози. Ноги Росли от долгой дороги ныли, в носу неприятно щекотало, но жара, как раньше не было. Попасться крестьянам он не хотел и поспешил обратно в лес. Пройдя какое-то время, попал в ельник. За ним виднелся просвет. Росли опустил еловые лапы, полоса Дорборского леса виднелась довольно отчётливо. Он ушёл глубже в лес, в котором он провёл три дня, здесь он заканчивался. Теперь ему предстояло пройти по равнине. Как он это сделает, не имел понятия. До Дорбора рукой подать, но придётся идти на открытом месте, у всех на виду.

Дождавшись темноты, Росли решился бежать к заветному лесу. Главное, добраться до старого заброшенного тракта. Там, кажется, был пруд, насколько ему помнилось, вокруг него поросли ивняка. Сердце бешено колотилось в груди. Сейчас решится его судьба. Надо только добраться до старого леса. Росли крадучись вышел из леса и побежал вперёд. Бежать было больно, но надо. Никого по близости не было. Весь мир теперь исчез. Только он и Дорбор, что приближался с каждым шагом. «Боли нет» — твердил Росли сам себе.

Благополучно добравшись до старого поросшего молодыми березками и ивняком тракта Росли сбавил шаг. Пруд остался позади. Вдалеке послышался скрип и Росли оглянулся. По полю медленно ехала одинокая подвода. Кажется, запоздалый крестьянин, которому до него нет никакого дела.

Дорбор был рядом. Не смотря на осень древний лес не хотел сбрасывать золотисто-бордовую листву. Исполинские дубы красовались под серым небосводом, восхищая взор загадочностью и величием. Трудно представить, что там, за увесистыми ветвями, могло скрываться что-то жуткое, страшное. С каждым шагом лес становился ближе. В груди Росли что-то предательски щекотало. Страх. Страх перед древним лесом, но ещё больший страх гнал его в обитель жуткой неизвестности — попасть в руки Кранту. Что его там, в лесу ждёт, чудовища или убийцы, сбежавшие от казни. А может быть и что-то более страшное. Но, что такое страх неведомого, по сравнению с рабством. Лучше смерть в загадочном лесу, чем постоянные издевательства Кранта или орков.

Вернуться к реальности Росли заставил конский топот. Обернувшись, он разглядел вдали двух всадников. Они скакали по тракту в его сторону, что-то кричали. Росли прищурился, пытаясь их рассмотреть. Его привело в ужас, когда он, на линии горизонта узнал грузного Кранта! Росли окатило холодным потом. Мгновенно придя в себя, ринулся дальше, к лесу.

— А-а-а! — послышалось сзади. — Стоя-ять!

Росли бежал со всех ног, всадники нагоняли его. Сердце в груди бешено колотилось, в висках стучало молотом, дыхание становилось прерывистым. Он молил Создателя о спасении, когда топот копыт стал совсем рядом. Теперь всё решали мгновения. Впереди его ждали нависшие над землёй, отяжелевшие от густой листвы и желудей, массивные ветви дуба. Росли набрался сил и прибавил шагу. Ветви совсем рядом, он нырнул в густую чащу. Жухлые листья осыпались, ветви оцарапали лицо в кровь, будто дуб пытался остановить наглого непрошенного гостя. Росли оказался внутри леса, но тут же его грудь сцепило арканом. Руки сдавило и, упав на спину, его потащило назад. Росли сопротивляться, переваливался с боку на бок, старался зацепиться ногами за крупные корни, но ловец был сильнее его. Вот уже Росли тащат мимо тех веток… Надежда покинула его. Росли отчаянно бился, рычал и цеплялся всем телом за корни и ветви. "Всё! — промелькнуло в голове. — Теперь мне конец!"

На мгновение его ослепило что-то блестящее и, со свистом разрезая воздух, воткнулось в землю позади его головы. Росли замер, грудь его тяжело вздымалась. Аркан, сжавший грудь и руки, ослаб. Росли лежал недвижим, опасаясь пошевелиться, не понимая, что произошло. За ветвями, шагах в десяти позади от него слышалось лошадиное ржание и топот копыт.

— Будь он не ладен! Вырвался, маленький червяк! Ну, ничего! Из этого леса ещё никто не возвращался! Слышишь?! — выругался Крант.

Росли слышал его, но даже если бы и хотел, не ответил. Дыхание его сбилось, силы иссякли. Перед собой он увидел массивные кованые башмаки. Росли поднял голову, чтобы рассмотреть неизвестного. Бледный свет, выглянувшей из-за облаков луны, грозно отразился на опоясанной кожаным ремнём кольчуге. За спиной виднелась притороченная кирка. Из-под шлема кудрявилась рыжая челка. Из-под густых, нахмуренных бровей чернели глаза. Смуглое обветренное лицо обрамляла небольшая рыжая борода. В большой жилистой руке, размером, чуть не с голову Росли, зажат массивный топор, с двумя лезвиями.

Росли открыл рот от изумления. Это был гном! Как часто Росли мечтал о свободе, о том, что этот народ, когда-нибудь признает его своим. Росли мечтал стать таким же сильным. Но даже и подумать не мог, что вот так встретится с одним из них. Гном спас его от гибели! Вот только, что он здесь делает?

По-прежнему хмурый взгляд спасителя заставил Росли задуматься и даже насторожиться. Гном наклонился. Схватив его свободной рукой за шкирку, вытащил из-под ветвей дуба и поднял на ноги. Росли не знал, как себя везти, да и что он может сделать против этого здоровяка? Лезвие топора оказалось настолько близко к его лицу, что стало не по себе. Гном срезал тугую верёвку с груди Росли и отступил на шаг. Вставил топор за спину, крест-накрест с киркой и, сложив руки на груди, ухмыльнулся. Росли внезапно почувствовал себя плохо. В израненное тело вернулась боль. Деревья закружились перед глазами и Росли вдруг почувствовал, что лежит на земле. Затем — чёрная бездна.