Глава тринадцатая. Страх

Рэн впал в прострацию. Он не знал, что ему делать, не знал, стоит ли после такого возвращаться к вождю. Как он Риану в глаза посмотрит?

Он мелко дрожал, понимая, что все разрушил. Все, ради чего они приперлись в Ларию, ради чего вождь терпел эту боль и теперь был на грани смерти… богиня, ведь Рэн не хотел ничего плохого!

«Твой господин настолько строг?» — ворвался в голову Рэна шепот призрака.

«Ты не понимаешь…»

Риан не строг. Наверное, на этот раз он даже наказывать Рэна не будет, просто отошлет подальше и «попросит» не показываться на глаза. А презрение вождя для Рэна хуже смерти. Для любого виссавийца хуже смерти.

«Ну так объясни…»

«Мы все живем ради него… и ради богини… Я… я его подвел…»

«Ты не должен был убивать короля, не так ли?» — продолжал вторгаться в сознание Рэна призрак. Да пошел бы он! Самое время сейчас разговаривать! Позднее нельзя?

Впрочем, какая разница — сейчас или позднее. Ничего уже не изменишь, предаваться горю поздно. Надо возвращаться к вождю…

Да и говорить с кем-то сейчас было неприятно и не хотелось. Но Рэна с детства учили отвечать за своих подопечных и исполнять данные обещания.

«Тебя не должно это волновать, — сказал он, поднимаясь с пола и отряхивая плащ от каменной крошки, а душу от едкого страха — еще не хватало в последний раз предстать пред вождем грязным и испуганным. — Я провожу тебя за грань, а потом пойду к остальным…»

«Тебя накажут?» — продолжал ныть призрак. Он действительно хочет нарваться? Действительно не понимает, что Рэн сейчас едва сдерживается?

«Есть вещи хуже наказания, — нервно улыбнулся Рэн. — Поторопись, у нас нет времени. У меня нет времени. Вождь должен знать, что тут произошло… а после того, как узнает… понятия не имею, что будет после… Потому сначала я исполню свое обещание, а потом…»

А что потом? И в какой раз? Рэн вспомнил предыдущий урок и рабыню, ожидавшую его в спальне. Вспомнил и вздохнул. Надо устроить эту девчонку… как все сложно. Как хотелось обратно в Виссавию, где было проще. Где не было этих двух на шее. Боги, кто же знал, что за пределами Виссавии каждый шаг влечет столь огромную ответственность? Почему здесь ничего не укладывается на две привычные полочки — хорошее и плохое? Почему здесь все, что Рэн не сделает, все, что он считал когда-то правильным, ведет к очередной беде и ошибке?

«Провались бы!»

Уже не беспокоясь, что его найдут, Рэн со всей силы шандарахнул ногой о стену. Боль в ступне вернула немного разума. И слегка усмирила муки совести…

«Скажи мне маг…» — не угоманивался призрак.

«Почему ты медлишь?» — протянул Рэн, стараясь, всеми силами стараясь не сорваться. Есть смысл срываться на невиновном? Есть смысл углублять ту пропасть, в которую летел сейчас Рэн? Есть смысл вообще на ком-то срываться? Все равно это ничего не изменит.

«Ты жрец смерти, не так ли?»

Ну к чему эти вопросы? К чему промедление?

Рэн ненавидел медлить и ждать. Если ему суждено получить свое наказание, то пусть это произойдет как можно раньше. А лучше сейчас! Жить в тягостном ожидании — что может быть хуже?

«Я не жрец! — вскрикнул Рэн и осекся, вновь заставляя свой голос звучать ровно. Призрак виноват лишь в своем глупом любопытстве, ни в чем больше. Остальное — работа Рэна. — Я служу своей богине и помогаю нашим людям уйти за грань. Но я не жрец ее… я один из слуг Виссавии, я одна из игрушек ее сестры…»

«Смерти…»

«Ты сомневаешься в моих способностях? — понял, наконец-то, Рэн, начиная всерьез раздражаться. — Даже после того, как получил мою клятву?»

«Да, я в тебе сомневаюсь, господин, — Рэн вздрогнул. — Как ты можешь не чувствовать приближение своей госпожи… или ее неприближение…»

Рэн еще раз вздрогнул. Тени смерти, призрак издевается? Над хранителем смерти? Этот урод прозрачный совсем страх потерял?

«Я поклялся провести тебя за грань, — выдохнул Рэн. — Но я не поклялся облегчать тебе путь. Если ты не успокоишься, я проведу твою душу через испытания… и будет чудом, если ты после этого сохранишь рассудок…»

«И все же, мой господин… почему ты ее не чуешь?» — продолжал настаивать призрак.

Рэн почувствовал, как поднимается в нем черная волна гнева, почувствовал, как всколыхнутая яростью хозяина, попросилась на выход сила, и вдруг обомлел…

Едва сознавая, что делает, он покачнулся, сделал неловкий, несмелый шаг вперед, не осмеливаясь усилить до отчаянного крика едва слышный шепот надежды. Богиня, ты не обманешь, правда? Поскользнувшись на влажных камнях, он упал на колени, разбил коленку, но, проигнорировав острую боль, бросился к стене, к заветному глазку, и замер у отверстия, не осмеливаясь поверить.

«Понял, наконец?» — беззлобно, с едва уловимым облегчением засмеялся призрак.

Рэн понял. Понял, что призрак хоть и едва не нарвался на его гнев со своими шуточками, а все же был прав — слуги смерти почему-то не спешили за душой Далая, и нити жизни в этой комнате не напряглись ни капли, будто… тут никто и не умирал.

Но смерть там была. Тело Далая отпустило душу. Рэн знал это так же явственно, как и то, что он виссавиец. Далай умер, во имя богини… Где аура смерти? Где скорбь? Где последнее дыхание агонии? Где слуги госпожи, с которыми Рэну так часто приходилось вместе работать? Где проводники, которые вершили суд — вести душу за грань или оставить ее в этом мире?

«Не понимаю…» — зашептал Рэн.

Почему в комнате все так же тихо и спокойно? Почему Ингвар поднимает бережно, осторожно Далая на руки и укладывает на кровать? И на лице его не ужас, не горе, просто какая-то странная, непонятная Рэну озабоченность? Он всего лишь обеспокоен? После недавних выходок? Или смерть короля мелочь? Для человека, которого чуть было не сломала смерть друга? Так не бывает… не у людей, соединенных узами магии. Не у кого-то, кто потерял в один миг все, ведь смерть Далая для Ингвара еще и смерть власти, богатства, почестей… конец всего. Так, богиня, почему?

«Ради слуг смерти, что он делает?» — спросил Рэн, когда Ингвар, как ни в чем не бывало, оставил короля на кровати, подошел к столу, налил из проклятого кувшина немного вина в нефритовую чашу, и, повертев чашу в ладонях, принюхался к запаху отравленного напитка.

— Никогда не видел такой гадости, — прошептал он. — И выпить охота, и нельзя. Убью подонка, который это сделал… дайте мне только боги до него добраться…

«Он так и будет тут торчать?» — не поверил своим глазам Рэн.

Он не позовет жрецов смерти? Невероятно…

— Ничего не чую, — прошептал оборотень… — когда успели подлить яду, ведь я пил… и я жив. Так когда же?

Что за идиотизм, задрожал Рэн. Ингвар совсем от горя свихнулся? Самое время сейчас задаваться глупыми вопросами, да еще задаваться так холодно, будто и не произошло ничего. Будто король… всего лишь спит.

— Найду и урою, — прошипел оборотень.

«Тебя ведь уроет», — засмеялся за спиной призрак.

«Пусть сначала поймает», — механически огрызнулся Рэн, продолжая смотреть в глазок. Вождь подождет. Призрак со своей гранью тоже. Тут происходило что-то, чего Рэн не понимал. Вот когда поймет… тогда за другие дела и возьмется…

— Живьем в землю гада…

Угу. Герой какой. То вождя уроет, то Рэна… пусть свой хвост полосатый бережет, пока цел… Страх постепенно ушел, вместо него появилось жгучее любопытство и знакомый огонь злости. Этот ублюдок чуть не угрохал вождя. А до сих пор не поплатился… не порядок.

Оборотень поставил чашу на место, бросил короткий взгляд на кровать и выгнулся дугой, глубоко вздыхая. Контуры его тела тронула сначала едва заметная, потом все более усиливающая рябь, кожа потемнела, пошла полосками, заискрилась в блеске свечей красивой, золотой в черных разводах шкурой. Тигр отряхнулся на ворохе одежды, медленно поднялся, поигрывая упругими мышцами, окинул комнату внимательным, золотистым взглядом и принюхался, навострив уши.

«Будь осторожнее, — предупредил призрак. — В облике зверя мы чуем гораздо более, чем в облике человека… Лучше будет, если ты не будешь шевелиться… и дышать не будешь… и запах… боги, и с запахом осторожнее…»

Рэн вздрогнул, но предупреждениям призрака внял, осторожно опустив между собой и оборотнем щит. Через такой ни звук, ни запах не проникнет, так что бояться нечего. Впрочем, Рэн и не думал бояться. Он просто наблюдал.

Тигр тем временем обошел комнату, все так же принюхиваясь и прислушиваясь. И ничего не нашел. Естественно. Каким бы растяпой не был Рэн, а уроки хранителей знаний усвоил хорошо. И следы заметать перед поездкой в Ларию научился отменно… Поймать его сложно, а какому-то придурошному тигру и вовсе не под силу.

Мягко, упруго оборотень подошел к столу и принюхался к чаше. Рэн не выдержал — осторожно миновав защитную сеть амулетов, он наполнил комнату ароматом смерти. Знал, что оборотень учует. Знал, что поймет. Знал, что испугается. И не ошибался.

В золотых глазах Ингвара мелькнул ужас. Тигр метнулся к кровати, ткнул тело короля носом и вмиг успокоившись, едва слышно заурчал.

Он лизнул ладонь мертвеца, мягко прыгнул на кровать и завозился, устраиваясь на подушках поудобнее.

«Что он делает?» — вновь выдохнул Рэн.

«Ждет», — невозмутимо ответил призрак…

«Ждет?»

Рэн понял, что больше не выдержит. Знал, что это опасно, знал, что может попасться, но вытерпеть не мог. Вновь обойдя защитную сеть амулетов, он заставил себя перейти в грань, окунувшись в черное марево тлена. Комната потеряла краски, растворилась в мрачной поволоке. Очертания предметов расплылись, стали туманными, огонь в камине перестал дарить свет и заснул под слоем пепла. Одна за другой погасли свечи, заметно похолодало и еще недавно полный полутонов, шорохов и скрипа замок затих…

Рэн любил эту тишину. Упивался ею. Рэн знал, что биение жизни лучше всего слышится в тишине смерти.

Телохранитель так и лежал с закрытыми глазами, погруженный в тяжелый, навеянный магией сон. Не разбудил его не холод, ни ощутимое для оборотней дыхание темной госпожи. Ни даже уже совсем не тихие шаги Рэна.

Ковер, усыпанный мелкой, едва видной пылью, поскрипывал под ногами. Призрак плыл за спиной, боясь отозваться. Все вокруг все более серело, погружая Рэна в безмолвие грани, и лишь две вещи в этой комнате казались настоящими, живыми. На одну из них, переливающуюся тревожным, золотистым сиянием, Рэн не обратил внимания. Спящий телохранитель его сейчас волновал мало, зато до сих пор не покинувшая тела душа Далая…

Частая сеть синих нитей… как интересно. Рэн провел по одной из них пальцем, почувствовал упругое сопротивление, отдернул ладонь, инстинктивно боясь порезаться. Натянута. Опасна. Упряма. Каждая их них…

«Сеть жизни… никогда такого не видел…»

Рэн не надеялся на ответ призрака. Ему просто нужен был сейчас кто-то, кто тоже видел. Кто разделял бы эйфорию открытия, насыщая душу радостью сопричастия к чему-то тайному, доступному лишь богам.

Внутри окутывающей мертвое тело сети пульсировала и переливалась всеми цветами радуги душа. Душа плакала. Рвалась и умоляла отпустить. Душа стремилась к столь близкой для нее грани и исходила желанием и страхом. Желанием уйти и страхом, что не сможет. Душа чуяла разложение удерживающего тела, ее передергивало от отвращения, и тогда аура Далая резко вспыхивала серым.

«Он не может уйти, — сказал Рэн. — К чему все это?»

«Мы совершили ту же ошибку, — ответил призрак за спиной Рэна. — Мы не понимали, почему король прикрыл своим телом телохранителя, почему телохранитель, раненый, полуоглушенный, сбежал, оставив своего господина, того, кого должен был охранять. Я всадил королю кинжал в сердце по самую рукоять, я знал и твердо, что с такими ранами не живут. Я был счастлив, что успел, хотя меня и смертельно ранили. Никто из нас даже не думал догнать и добить тигра, мы слишком спешили. А во дворце начинала подниматься тревога. Мой брат тоже был магом. Он уничтожил наши следы, и ищейки так и не нашли входа в потайной проход… Я думал, что брат вернется… я думал, что брежу, услышав той же ночью голос короля…»

«Ты сказал, что король умер…» — Рэн слушал невнимательно, но по привычке улавливал каждое слово. Он думал над загадкой. Он видел разгадку так близко… совсем близко. В синих нитях. В уверенном спокойствии телохранителя. В дыхании смерти, что так и не пришло бы в эту спальню, если бы не Рэн…

Душа Далая не уйдет из тела. Тело его… Рэн положил руку на грудь мертвеца… тело его живет своей жизнью. Тело его готовится… принять душу обратно.

«Быть не может, — прошептал Рэн. — Он исцеляет сам себя. Еще немного…»

«Я так думал… Вместе с братом смеялся над королем, который всеми силами спасал жизнь собственного телохранителя».

Призрак частил, как бы спешил наговориться за все проведенные в одиночестве века. Рэн меланхолично слушал, все так же проводя пальцами по нитям, своей силой пробуя их на вкус. Когда еще придется? Когда еще будет возможность? Это чудо… обманывающее смерть. Хоть и ненадолго, Рэн это чувствовал.

«Мы не понимали, что, спасая телохранителя, король спасал свою жизнь. В ту ночь я понял… прежде чем смерть придет за принцем крови или королем, она должна прийти за каждым из его телохранителей. Далай не умрет, пока жив Ингвар. Потому Ингвар и спокоен…»

И правда, не умрет… почувствовав, что нити ослабели, закончили свою работу, Рэн со вздохом отступил, с каждым шагом к тайному переходу развеивая марево смерти. Он задыхался от восторга. Он прижимался лбом к влажной стене перехода, чувствуя, как проснулся в спальне оборотня и запылал ярко огонь, как сами собой вспыхнули огоньки свечей, как открыл затуманенные усталостью золотистые глаза оборотень…

Рэн улыбался. Боги, как он завидовал этому Ингвару. Как бы хотел бы тоже вот так… умереть раньше, чем умрет Риан, служить вождю преградой между ним и смертью. Как жаль, что это невозможно.

Он смотрел в глазок и уже не чувствовал злобы ни к королю, ни к его телохранителю. Он понимал, почему тигр ластится к рукам Далая. Понимал, Ингвар вовсе не дивится, когда ладонь короля отрывается от одеяла, гладит бархатную морду оборотня, скользит к ушам, на золотистую в черных полосках шею. Как будто в тот миг человек и оборотень были единым целым, как будто оборотень дарил уставшему человеку свои силы, хотя у него и самого сил после последних ночей осталось так мало.

— Что это? — тихо спросил Далай.

«Яд, мой король. Прости, я не думал… я действительно не знал…»

— Хорошо, что ты не выпил первым, друг мой.

Дальше было неинтересно. Нахлынувшее теплой волной облегчение тут же отхлынуло, уступив место новому плану. Значит, вот почему король так стремится сделать Риана своим телохранителем. Вот почему хочет отослать вождя клана барсов подальше… постараясь его спрятать и как можно дольше сохранить ему жизнь. Риан не из тех, кто так просто даст себя убить. А пока живы все телохранители, жив и король…

«Обойдешься!»

«Что?» — тотчас откликнулся призрак.

Рэн лишь осторожно вернул на место задвижку глазка и вновь зажег свечу, не забыв при этом проверить целостность охранных амулетов. Ему вовсе не светило привлекать к себе больше внимания, чем было необходимо. Тем более, что все изменилось… вернее, осталось прежним, но на новых условиях. И король, и его телохранитель должны были поплатиться и дорого за болезнь Риана. Смерть, которая оказалась вовсе не смертью, была платой явно недостаточной.

«Отведи меня в покои короля», — решился Риан, потеряв окончательно интерес к тому, что творилось в комнате за спиной.

«Ты же не думаешь…» — прошипел призрак.

«Ты поклялся мне повиноваться», — резонно ответил Рэн.

Призрак явно не хотел повиноваться, но у него не было выбора. Сейчас Рэн не был в том настроении, чтобы терпеть чьи-то капризы. Он тщательно обдумывал… каждый шаг своей мести. Он не хотел более подставлять Риана и должен был все сделать гладко, аккуратно, но как можно более эффективно.

Коридор изогнулся, стал несколько шире. Потолки, постепенно сужаясь, резко устремились вверх. Капала откуда-то вода, собиралась под ногами в холодные лужи, и пламя свечи извивалось под сквозняками. Эти оборотни действительно не знают, как обращаться с собственным замком, подумалось Рэну.

«Мы пришли», — в голосе призрака послышалось неодобрение. Обычно Рэн, наверное, обратил бы на это внимание, даже попытался бы успокоить нового, странного «друга» или, скорее, подопечного, но сейчас ему было не до этого. Посвятив свечой серую, в водяных разводах, стену, он достаточно быстро отыскал и тут заржавевшую заслонку глазка и, после нескольких неудачных попыток, сорвав в кровь пальцы от нетерпения, заставил ее отойти в сторону.

Внутри догорала одна единственная свеча, засыпал огонь за веером раскинувшейся решеткой камина, ходили неясные отблески по картинам, хрусталю люстры, украшенным затейливой лепниной и позолотой стенам. Поняв, что комната пуста, Рэн едва слышным шепотом приказал показать ему потайную дверь.

Насупившийся, горящий хмурым светом призрак приказ исполнил, то тут его словно прорвало. Он начал ныть… что это опасно, никому не нужно и даже странно, что один раз пронесло, так надо радоваться и возвращаться к вождю, а тут слуг много, не дайте боги кто заглянет бельишко сменить.

Рэн и не думал слушать. Он нажал на нужный ему камень с едва видным, уже стершимся от времени знаком льва, и панель с легким скрипом отошла в сторону, открывая узкий и низкий лаз. Рэн воровато скользнул внутрь и огляделся.

Комната была большой, полной дорогих картин, золотых и хрустальных побрякушек, резной мебели из цельного дуба, переливчатого золотого бархата и блеска роскоши, но в то же время в ней чего-то не хватало. Некой индивидуальности, души хозяина, знака, что это все великолепие принадлежит кому-то конкретному. Будто Далай чувствовал себя здесь неуютно, подсознательно старался не привыкать к этим покоям и знал, что занимает их не по праву.

Рэн подошел к письменному столу, провел пальцами по золотой чернильнице в виде свернувшегося в клубок льва, тотема короля, взял листок бумаги с королевскими вензелями, окунул перо в чернила и начал писать, благодаря от всей души, что магия хранителей знания позволила ему освоить не только ларийскую речь, но и ларийскую заковыристую письменность: «Я здесь и там, я везде. Я буду убивать одного телохранителя за другим, пока не доберусь до тебя. А я доберусь. Я неуловим. Я слишком быстр для твоей охраны, ты ведь уже и сам понял. Я не успокоюсь, пока ты не уйдешь за грань, мнимый король».

«Быстрее!» — прошипел призрак.

Рука Рэна дрогнула. Капля чернил сорвалась с пера и упала на бумагу, оставив некрасивую кляксу. Но переписывать письмо было некогда. Рэн воровато огляделся. Нет, этого мало. От души промокнув бумагу черным, невидимым обычному взгляду, страхом, он хитро улыбнулся, сложил письмо, вернул на место перо и нырнул обратно в переход, одновременно нажимая нужный ему камень. Вовремя. Не успела панель вернуться на место, а Рэн облегченно сползти по стене, как в спальне за спиной раздались едва слышные шаги. Рэн не стал выяснять, кто это был. У него были другие заботы — требовательный голос Виреса внутри, приказывающий немедленно вернуться.

«И чем это я его только так разозлил?» — подумал Рэн, перебирая в голове все свои проступки… вроде, в последнее время он ничего такого не сделал. Ничего такого, о чем мог бы узнать и так взбеситься Вирес.

«Мы возвращаемся, — приказал он призраку. — И как можно скорее».

Вирес рывком вынырнул из пелены тяжелого сна и сразу понял — что-то не так. Было холодно, очень холодно, несмотря на ярко пылающий в камине огонь. И какой-то странный полумрак, едва ощутимый, который не могли развеять свет многочисленных свечей. Все это раздражало… все это тревожило.

Вирес проверил охранные амулеты и резко сел на скамье, покрывшись холодным потом — спят. А раз не спят, значит, во сне их могли сто раз достать, и никто бы не заметил. Уход за Рэми выжрал всех. В таком состоянии они и крик богов могут не заметить, не то, что какой-то гадости, проникшей в комнату.

Вирес сжал кулаки прислушиваясь. Кто-то специально заставил умолкнуть амулеты. Кто-то из магов. А магов в замке не так и много… конкретно — лишь люди из отряда Риана. Так какая же сволочь? Или, скорее, дурак?

Вирес неловко встал, и, подойдя к креслу, мягко опустил руку на плечо Айвэ. Воин, несмотря на усталость, проснулся мгновенно. Открыл глаза, в которых не было и следа сонливости, взглядом выстрелил к кровати, в поисках причины, почему его разбудили. Убедившись, что Риан спокойно спит, вопросительно посмотрел на Виреса:

— Ничего странного не чувствуешь? — спросил Вирес.

Айвэ, судя по всему, тоже для начала проверил охранные амулеты. Так же как и Вирес, взмок, поняв, что они дрыхли без охраны. Сжал зубы, задумчиво положил ладонь на рукоятку меча, и, будто сообразив, что оружие тут не поможет, закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Вирес встал за его спиной, вновь положил руку на плечо воина, чувствуя, как бегут под ладонью по жилам Айвэ синие струйки магии. Шаг за шагом, аккуратно, внимательно, Айвэ мысленно осматривал каждый уголок комнаты, каждую тень, стремясь найти причину охватившего их души страха, а потом вдруг выкрикнул:

— Мать вашу! — и показал на кровать Риана, выкрикивая заклинание.

Вирес понял сразу. Темная тень над Рианом сгустилась, Айвэ покачнулся обессиленный заклинанием видимости и последними, для всех сложными днями, но Виресу уже не нужна была его помощь. Раньше, чем Айвэ успел прийти в себя, он вытянул вперед руку, аккуратно выпуская упругую, хлесткую волну. Качнулись тяжелые ткани балдахина, вцепилась в Риана, закрывая его своим телом, испуганно вскрикнувшая Лана, и наглого призрака, нацелившегося на тело вождя, снесло к стенке. Туда, где они могли действовать смелее, без опасности задеть кого-то еще.

Айвэ выкрикнул заклятие подчинения. Меньшее на эту тварь бы и не подействовало. Человека убило бы на месте, призрака растворило в туманах грани… через сотню лет, может, и соберется, не раньше.

— Проверь вождя! — крикнул Вирес всполошенному Дериану, — если какая тварь захватила его тело, нам будет всем в ближайшее время весело.

Виссавиец без слов склонился над вождем, а Айвэ и Вирес быстро восстановили защиту амулетов, начав муторный и долгий поиск.

— Каким чудом они заснули? — прошипел Вирес. — Ты забыл их разбудить после того, как вчера мы лечили вождя?

— За идиота меня держишь? — огрызнулся Айвэ. — Я что не понимаю, что в этом замке гадости выше крыши? Да я бы ни в жизнь…

— Тогда кто?

Виноватого надо было найти как можно быстрее. Идиот в отряде подвергает опасности их всех. Отуманенного лекарствами, бьющегося в лихорадке Риана — в первую голову. И если какой-то призрак получит силу вождя Виссавии… Вирес уже видел, к чему подобное приводит. Видел, во что превратился охваченный безумием дядя Нериана. Видел, и вовсе не жаждал повторения истории.

Вирес огляделся — испуганная Лана, жмущаяся к вождю. Уставший после нескольких бессонных ночей Эллис. Заглянувший в комнату, ничего не понимающий Элан. Не то… Кого-то не хватает…

Чувствуя, как нарастает внутри гнев, Вирес мысленно послал полный неистовства зов Рэну. Теперь он знал, твердо знал, кто ослабил охранные амулеты. Боги, ну кто же еще? Кто помимо этого мальчишки, который и дня не может просидеть без приключений!

— Убью Рэна, — прошипел он…

— Мой брат… — начал Дериан.

— Твой брат надоел! — вскричал Вирес. — В очередной раз!

— Мой брат просто не знал…

— Сколько он может не знать? Все неприятности лишь от него! То рабыня, то эта баба, дочь повара, а теперь еще и это! Вы что там, в Виссавии, совсем все с ума посходили! Лишить Рэми памяти! А теперь еще и души!

— Да что ты знаешь? Мой брат не хотел, чтобы вождя лишали памяти! — вскричал Дериан. — Мой брат был почти единственным из Виссавии, кто был против этого! Мой брат приказал стереть и свои воспоминания, потому что не мог врать вождю. Мой брат знает и понимает Риана лучше нас всех!

— И сам его губит…

— Мы все его губим! — прошипел Дериан. — И ты в том числе. Ты ведь тоже чего-то от него ожидаешь. Ты ведь тоже хочешь его использовать… целитель судеб. Самый сильный телохранитель. Тот, кто зовет каждую ночь своего повелителя. Поэтому ты здесь, не так ли? Из-за его силы? Риан больше всего ненавидит тех, кто не видит лишь его силу!

— Он мой ученик! — выкрикнул Вирес. — Его сила это часть его!

— Часть, дальше которой ты не видишь…

— Часть, которую он когда-то не мог контролировать, — зашипел Вирес. — Это я его научил. А вы… где вы были тогда? Где вы были, когда Риан убил первого человека? Где вы были, когда его виссавийская душа оплакивала его жертву? А ведь по кассийским законам он не сделал ничего плохого… Где вы были, когда он искал смерти, разрываясь между двумя вложенными в него дарами? Виссавия одарила его болезненной независимостью. Радон дал столь же болезненную страсть служить семье повелителя. Понимаете, как сложно было ему примирить в себе эти два дара? Понимаете, как сложно было Миранису и мне держать его характер в узде? Иначе он навредил бы и себе, и нам? Понимаете, что он настолько же одарен, насколько и опасен? Нет… вы не понимаете. Если бы понимали, никогда бы не лишили его памяти, силы воли и умения контролировать свой дар, которое досталось ему с таким трудом.

— Но мы… мы не знали… — прошептал за спиной Виреса ненавистный голос.

Кассиец резко обернулся к запыхавшемуся Рэну, который как раз появился в комнате:

— А ты, мальчик… чаша моего терпения переполнилась. Я не хотел этого делать… но пока Риан валяется в лихорадке, твой дар будет спать…

— Ты…— Рэн смертельно побледнел, пятясь к стене. — Ты не можешь…

— Ты хоть понимаешь, чего ты требуешь? — вступился за брата Дериан. — Ты сделаешь его слепым и глухим…

— Может, как раз это его успокоит, — холодно ответил Вирес, не испытывая и капли сочувствия к вздорному мальчишке. Поиграл и хватит. Когда Риан проснется, он потребует у вождя что-то решить с этим ребенком. Потому что это было смешно, правда, но постепенно становится невыносимым. И игра эта слишком опасна, чтобы совершать подобные ошибки и потакать подобной глупости.

— Сзади! — закричал, продолжавший искать духов Айвэ. — Рэн, ложись!

Айвэ не терял времени, читая заклинание подчинения. Глаза Рэна расширились. Вирес был уверен, что хорошо вышколенный мальчишка все поймет правильно, упадет на пол и даст руне одолеть замершего за его спиной призрака. Но мальчишка повел себя совсем странно — раскинув руки, встал на пути магической атаки и прокричал:

— Не тронь!

— Ты… — выдохнул Вирес.

Магия снесла Рэна подобно тряпичной кукле, швырнула о стену, оставляя на серебре вышивки черные разводы. Рэн тяжело шлепнулся на ковер, попытался подняться и вновь упал, поскользнувшись ладонями в быстро растекающейся под ним луже крови.

— Не трогайте его… — прохрипел он, теряя сознание. — Он мой друг.

— Друг? — не поверил собственным ушам Вирес, отходя в сторону и давая Дериану подбежать к брату. Айвэ вновь произнес заклинание, и над Рэном показалась призрачная фигура. Мужчина. Вроде, не собирается ничего делать или кому-то вредить. Просто застыл рядом с потерявшим сознание Рэном и смотрит на мальчишку с тенью сочувствия.

— «Друг», значит, — проглотил горький комок Вирес.

Рэна было жаль… очень жаль. Но и дать призраку приблизиться к Рэну или Риану нельзя. Телом человека в беспамятстве овладеть слишком легко, а выгнать призрака из ворованного тела слишком сложно.

— Туда, — Вирес показал рукой в дальний угол комнаты. — Попробуешь двинуться в сторону вождя или Рэна и сразу же отправлю твою душу в небытье… А это гораздо хуже, чем смерть.

«Вы убили его? — сказал вдруг призрак. — Жаль. Хороший был мальчик».

— Не убили, — выдохнул с облегчением Дериан, поднимая Рэна на руки.

Айвэ, очнувшись от изумления, помог целителю устроить брата на скамье. Вирес заметил про себя, что никому даже в голову не пришло отнести Рэна на широкую кровать, где мирно спал Риан. Впрочем, оно и понятно. Вождь для виссавийцев — нечто святое.

— Я остановил кровь, — сказал бледный Дериан. — Но исцелить его выше моих сил, надо звать кого-то из старших.

— Мои люди о нем побеспокоятся, — ответил столь неожиданный голос в комнате, и Вирес сразу же напрягся, повернувшись к не умевшему стучаться гостю:

— Что притащило тебя в Ларию, Арам?

Арам, как и большинство виссавийцев похожий на хрупкого, тонкого подростка с темными глазами, чистой кожей и черными волосами, был на год младше валяющегося в лихорадке вождя Виссавии. Сын героя Акима, хранитель знаний и разумный не по годам, он рано стал советником вождя Виссавии, Элизара, позднее и советником нового вождя, Нериана. Практически единственный человек в Виссавии, который, несмотря на свой юный возраст, вызывал в Виресе уважение.

— Хранители дара избавят покои от лишних существ, которых тут набралось многовато — сказал Арам. — Стены этого замка долгое время были под защитой… к сожалению, ларийцы не понимают, что их защита не дает некоторым духам покинуть этого места. Этот, — он показал взглядом на призрака, — пока посидит за щитом. А мы… мы должны поговорить, Вирес.

Вот как… Мы? Впрочем, не удивительно. Захотел бы Арам поговорить с кем-то из виссавийцев, церемоний бы не потребовалось. Впрочем, то, что советник вождя церемонится с каким-то «чужаком», тоже странно. Арам был из тех, кому приход Виреса в Виссавию явно не понравился.

— Говори.

— Не здесь.

— Почему со мной? — непонимающе повел плечами Вирес.

— Разве не понятно? — глаза Арама чуть блеснули. — Пока вождь в бреду, ты принимаешь решения.

Это что-то новое. Впрочем, задумался Вирес, это правда. Все то время, пока Риан валялся в лихорадке, виссавийцы почти беспрекословно выполняли все его приказы. Окинув внимательным взглядом настороженных людей Риана, Вирес со вздохом вошел в арку приготовленного для него перехода. Видимо, виссавийцам эта странная таинственность Арама тоже не нравилась.

По другую сторону опалило жаром, и тело мгновенно отреагировало, покрываясь липким потом. Они с Арамом стояли на вершине башни, внизу которой раскинулась голая, потрескавшаяся земля. Воздух плавился от зноя подобно бесцветному желе, во рту мгновенно пересохло, и каждый вздох отзывался в легких нестерпимым жаром.

— Во что вы превратили Виссавию? — выдохнул Вирес.

Единственное, что ему было здесь знакомо — замок вождя у его ног. Но совсем недавно стремящееся ввысь белоснежное и хрупкое здание любовно окружала бахрома леса, с драгоценными камнями прохладных озер, вышивкой серебристых рек и сладкими запахами вечно цветущих растений.

— Во что превратила ее болезнь вождя? — тихо ответил Арам. — Ты до сих пор не понял? Виссавия это душа ее вождя. Пока Нериан счастлив, она цветет и благоухает, пока он горит в лихорадке, горит и она.

— Почему вы позволяете Риану…

— А разве мы можем ему что-то не позволить? — глаза Арама стали задумчивыми и несколько грустными. — Все вожди Виссавии свободолюбивы. Все не подчиняются никому… Нериан был первым…

— Кто подчинялся принцу Кассии?

Арам вновь улыбнулся, скользнув взглядом по собравшимся над Виссавией тяжелым, кроваво-красным тучам. Вирес продолжил:

— Ошибаешься. Он его просто любил, как любит любого из вас. Но ты позвал меня не за этим…

Камень жег ноги через подошвы сапог. Коснувшись окружающей площадку зубчатой стены, Вирес отдернул руку.

— Горячий? — правильно понял его Арам. — Здесь все сейчас горячо. Мы страдаем вместе с нашим вождем. Такова наша плата за дарованную богиней силу и защиту.

— Странная плата.

— А ты? — Арам пронзил Виреса внимательным взглядом. — Ты за свою силу не платишь?

Вирес прикусил губу. Ни семьи, ни близких, никого, кроме повелителя Кассии и его телохранителей. И теперь только неведомый ребенок, которого он никогда не видел, сила внутри… и Риан. Друг и любимый ученик. Почти как младший брат.

Нельзя о нем так думать. Неправильно. Соратник и носитель целителя судеб. Не более.

Но… человек не может быть совсем одиноким… это его убивает.

— А ты как думаешь? — спросил он, поняв, что Арам ждет ответа.

— Совсем недавно к нам пришел посланец от короля Ларии, — отвел взгляд Арам, сменяя тему. — Как вождь и приказал, я принял его в тронном зале…

— … в одеяниях Риана?

— Все должны думать, что мой вождь все еще тут, не так ли? — усмехнулся Арам. — Но просьба… требование гонца меня слегка… гм… удивило. Что вы сделали, чтобы так напугать Далая?

— Не понимаю… — недоуменно посмотрел на Арама Вирес.

— Далай потребовал, чтобы мы исцелили его друга и спасителя. Риана. Если мы это не сделаем… он пообещал снести наши пирамиды связи и выгнать виссавийцев из Ларии.

— Не… понимаю… — повторил Вирес, чувствуя себя полным идиотом. — Далай с ума сошел?

— … думаю да. То письмо, что принес гонец, оно было пропитано страхом. Далай боится смерти, Вирес, и боится не зря. Если отдал своего первенца, а вместе с ним и всех нерожденных детей демону, если убил своего брата, то грани ему не видать долго… его душе придется скитаться по этому миру веками, пока он не искупит все, что натворит. И он это знает…

— Но почему Риан? Рисковать так из-за Риана?

— Ты мне скажи почему, — Арам повернулся к Виресу и посмотрел ему в глаза.

К демонам эту привычку виссавийцев смотреть прямо в глаза!

— Откуда мне знать? — резко ответил Вирес. — В последнее время я не выхожу из покоев Риана, стремясь изгнать из его лихорадку. И тебе это должно быть известно лучше, чем кому либо.

Арам отвернулся, вновь посмотрев на раскаленную Виссавию, по потрескавшейся земле которой гулял жаркий ветер:

— За последние несколько часов король как с ума сошел. Резко увеличена охрана замка, телохранители не отходят от короля не на шаг, Далай приказал не оставлять его ни на миг одного… и перенести кровать в зал, в котором будут дежурить вооруженные отряды. Его еду и приносимое ему питье приказано проверять множество раз, как и еду его телохранителей… это уже не страх. Это ужас, сжирающий разум. Чего он так боится?

— Смерти еще одного телохранителя… — предположил Вирес.

— Не то, — покачал головой Арам. — Это что-то еще… но… нам надо решить, что делать с его требованием. Мы не можем исцелить Нериана, не вызвав подозрений, ты сам знаешь. Нериан… убийца, — Арам на миг подавился словами и продолжил:

— Если мы это сделаем, мы нарушим собственные, установленные уже давно правила. Ты понимаешь, почему мы их не можем нарушать… исцеление «нечистых» ставит под угрозу наших целителей, видеть же цепи научились пока только единицы.

— Я понимаю, — оборвал его Вирес.

— И тем не менее безумие Далая нам на руку… Нериана нужно как можно быстрее поставить на ноги… но вождь не будет доволен, если мы позволим королю Ларии безнаказанно угрожать.

— Ты понимаешь, что не так и безнаказанно, — криво улыбнулся Вирес.

— Я знаю… — оглянулся Арам. — Но угрозы Далая столь глупы… он не может нас сейчас выставить из Ларии, это знаем и ты, и я, и Далай. Поддаться на эту глупую ересь… ниже нашего достоинства…

— Но вы хотите поддаться?

— Иначе давно бы отказались, — ответил Арам. — Но ты сам знаешь, мы жаждем помочь Риану.

— Чего вы ждете от меня? — усмехнулся Вирес. — Чтобы я сказал, что это мое решение?

Арам чуть покраснел и ответил:

— Вождь приказал в сомнительных ситуациях слушать тебя.

— Когда успел? — прошептал Вирес.

— Прежде чем ушел на встречу с тем оборотнем… он знал, что так может случиться. И сказал, что ты… лучше знаешь тот мир… так вот… мы сомневаемся. И мы слушаем…

— Не слишком ли много доверия? — усмехнулся Вирес.

— У меня больше причин тебе доверять, чем у вождя, — ответил Арам. — Учитель никогда не предаст своего ученика, иначе кара от богов будет слишком уж жестока… Ты это знаешь. Риан же полагается лишь на свое чутье… он целитель душ, ему можно.

— Приведи ко мне этого целителя, — Виреса начал утомлять этот разговор, да и надолго Риана оставлять не хотелось. Эти виссавийцы временами беспомощны как дети, никто не знает, что они еще выкинут.

— Гнев вождя… — начал Арам.

— … я возьму на себя, — окончил за него Вирес. — Заставьте ларийцев дорого заплатить за эту помощь.

— Уж не сомневайся.

И все же виссавийцы не так добры, какими хотели казаться, подумалось Виресу, когда он глядел в сощуренные глаза Арама. Далаю придется дорого заплатить за свои угрозы… но и Виресу легко не будет.

— Еще ненадолго… — остановил его у самой арки перехода Арам.

— Слушаю…

— Постарайся, чтобы все, кто пошел за Рианом, дожили до его выздоровления.

Вирес вспыхнул:

— То, что случилось с Рэном не моя вина.

— Я думаю, что твоя, — холодно ответил Арам. — Пока вождь борется за свою жизнь, ты несешь ответственность за его людей. Ты не успел закрыть Рэна щитом, отбить атаку Айвэ. И ты ведь воин…

— Не смей… вождь тоже отпустил его в город одного…

— Под наблюдением, — поправил его Арам. — Но когда узнал, что ты пошел следом, наблюдение снял. Он доверяет тебе все… даже жизнь своих людей. Если обманешь его доверие… — голос Арама зазвенел сталью. — Мы достанем тебя раньше, чем тебя достанет кара богов.

— Ты мне угрожаешь? Мне?

Арам молча толкнул его в арку перехода, и Вирес, разгневанный, взлохмаченный, потный, вновь оказался в спальне Риана.

— Вождь… — кинулся к нему бледный Эллис. — У него снова приступ…

Забыв обо всем на свете, Вирес бросился к кровати ученика. Все остальное потом, потом…

— Держись, мой мальчик, недолго осталось…