Глава седьмая. Пробуждение

Айвэ подошел к окну. И все же красив парк повелителя Кассии в рассветной дымке: розоватые лучи солнца золотили капельки росы на цветущей у окна розы, покрывали румянцем мрамор на небольшой площадке и делали воды фонтана похожими на разбавленное вино… Такое же, каким Вирес отпаивал мальчишку на кровати.

— Сам едва живой, а за слугой, как за родным сыном ухаживаешь… — сказал вдруг Айвэ, отворачиваясь от окна. — Как понять вас, арханов? Иногда мне кажется, что некоторые из вас слишком хороши для этого мира.

— Это не слуга, — поправил Вирес. — Это частичка моего ученика.

— Бывшего ученика, — Айвэ приказал духу замка подать ему завтрак, и на столе тотчас появилась мясная похлебка и мягкий, еще теплый хлеб.

— Ученики бывшими не бывают, — ответил Вирес, помогая харибу Нериана сесть на кровати. — Между учителем и учеником всегда остается связь… тебе ли не знать?

Айвэ лишь пожал плечами, принимаясь за еду. Откуда? О магии он знал лишь от цеха наемников или то, что открыл в себе сам. Только вот наемников вряд ли можно назвать учителями. Учитель заботится об ученике, цех заботит лишь собственная выгода и возможность кого-то использовать.

— Ты хоть знаешь, что виссавийцы не едят мяса? — сказал вдруг Вирес, косо поглядывая на Айвэ.

— Мне все равно, что они едят, а что нет.

— Ты ведь один из них, так почему не блюдешь их обычаев? Странный ты какой-то. Сначала рвешься куда-то, а потом всеми силами показываешь, что так оставаться не хочешь.

Айвэ поморщился, по мясную похлебку есть продолжил. А что ему оставалось? Он что, козел, чтобы травку щипать? Или дите, молоко пить?

«Я жду тебя», — прошелестело где-то в глубине сознания.

Айвэ слышал это уже третий раз, но перед очами «учителя» появляться не спешил. Если он заявиться к Элану сейчас, то, видят боги, придушит придурка. Так что лучше остыть, помолчать… и тогда… может, поговорить. Дайте боги, пройдет желание врезать Элану по морде. А счас ой как хотелось. За дурь.

«Мне приказать или ты изволишь явиться сам?»

Айвэ усмехнулся. Уж он-то не обманывался. Элан не мог его заставить. Не ему тягаться с Айвэ силой. Ни магической, ни телесной. Единственный человек в Виссавии, который был сильнее Айвэ, — вождь. Остальные как дети… безрассудные, шкодливые и сами для себя опасные.

А мудрых и сильных из себя корчат, это да. Но десяток боевых магов и, увы, корчить перестанут. Если бы не магический щит над кланом, да окружавший виссавийцев ореол таинственности — давно бы перестали. А так — за пределами клана просто понятия не имеют, насколько люди из Виссавии беззащитны, да и богини с ее покровительством пока побаиваются.

Но если кому придет в голову виссавийцев сломить… Мирных овечек, питающихся эльзиром…

«Значит, приказываю», — холодно сказал голос.

Ложка замерла в ладони Айвэ. Тело онемело и вдруг, перестав слушаться хозяина, медленно поднялось со стула. Как беспомощная марионетка.

— Что? — живо обернулся Вирес.

— Мне надо идти, — с трудом выдавил из себя Айвэ, поспешно направляясь к боковой двери: кукловод начинал уставать ждать и сильнее дергал за ниточки.

Объяснять, что не властен над собственным телом, вовсе не хотелось. Перед Виресом, который не был ни другом, ни врагом, а невесть кем, не улыбалось показывать своей слабости:

— Учитель зовет.

— Ну раз зовет, так иди, — живо потерял к нему интерес Вирес.

За дверью была небольшая приемная, заодно и кабинет, о существовании которого Айвэ знал, но пользоваться этой комнатой ему пока не доводилось.

Такое же, как и в спальне, окно во всю стену, книжный шкаф, заставленный толстыми томами, письменный стол, над которым висел прямо в воздухе небольшой шарообразный светильник. Рядом с листом бумаги уютно примостился пук перьев в хрустальной, украшенной рунами, подставке и парная к подставке чернильница.

У книжного шкафа, с легким презрением проводя пальцами по корешкам пухлых томиков, стоял Элан.

— Не понимаю… — задумчиво сказал он, — зачем использовать для обложек кожу… от нее до сих пор пахнет смертью.

Айвэ ничего не ответил. Сказать по правде, никакого запаха смерти он не чувствовал. Да и если бы чувствовал? Смерть каждый день кого-то уводит за грань, таков уж закон богов. Потому и запах ее столь же част, как и запах соли у моря. Привычен.

— Как пахнет смертью и от тебя, — Элан резко развернулся и окинул ученика, замершего у дверей, чуть презрительным взглядом.

Айвэ учителя не услышал, лишь облегченно выдохнул: напряжение вдруг отхлынуло, нити кукловода с легким треском лопнули, и теперь собственное тело вновь начало ему подчиняться.

— До сих пор не понял, что ты в моей власти? — спокойно спросил Элан, выдвигая из стопки книг ни в чем не притязательный, на взгляд Айвэ, томик.

— Странно, — сказал он, показав ученику взглядом на стул. — Какая обширная и очень своеобразная библиотека. Странно, что тебе выделили покои, которые все так же ждут своего хозяина.

Виссавиец мягко провел пальцами по корешку книги:

— Магия двенадцати, — сказал он. — Тайные знания, подвластные только повелителю и его телохранителям. Двенадцать сыновей великого Радона, которые потеряли свои тела и теперь живут в телах обычных смертных… служа семье повелителя. Эти знаки на книге, на портьерах…

Айвэ бросил взгляд на синюю с серебристой вышивкой ткань и лишь пожал плечами, не найдя в ней ничего особенного.

— … на дверях, на чернильнице… даже на спинках стульев. Интересен был хозяин этих покоев… неужто один из двенадцати? Телохранитель повелителя… Вирес, так, кажется, его звали?

— Звали? — переспросил Айвэ.

— Телохранители умирают вместе со своим повелителем, — Элан вставил книгу на место. — Значит, эти покои ждут своего хозяина зря.

— Но вождь-то не умер?

Айвэ показалось, что невозмутимый до сих пор Элан вздрогнул. Но, когда учитель медленно развернулся и сел по другую сторону стола, ученик в его глазах увидел лишь обычный холод:

— Вождь? Нериан никогда не покидал Виссавии. Он и члены семьи повелителя никогда не встречались лично.

— Сам-то веришь в то, что говоришь? — прошипел Айвэ, наклоняясь вперед и пытаясь поймать взгляд Элана. Тщетно. Виссавиец уставился на перо, которое вертел в пальцах и, вне обыкновения, отказывался смотреть ученику в глаза. Будто был виноват. А ведь был, Айвэ знал.

— Хочешь, чтобы я вновь принял власть над твоим телом? — внезапно ответил Элан. — Наказал тебя болью? За дерзость?

— А мне плевать! — Айвэ, усмехнувшись, откинулся на спинку стула. — Думаешь, я боюсь боли? Это вы, виссавийцы, нежные…

— Не напоминай мне о Дериане, — холодно ответил Элан. — Не напоминай мне о своей прошлой жизни. Не понимаешь, как сложно было мне ее простить?

— А я просил?

— Ты хочешь быть виссавийцем и в то же время этому сопротивляешься, — слабо улыбнулся Элан. — Ты не понимаешь до сих пор, что та жизнь закончилась и началась новая? Знаешь почему мы не едим мяса? Потому что оно пахнет смертью! От тебя пахнет смертью. Ведь для тебя наши запреты — пустой звук.

— А мне плевать! — настаивал Айвэ. — Что вы сделали с вождем? Почему он не помнит, что был любимым телохранителем наследного принца Кассии?

Наконец-то Элана прорвало. Наконец-то он побледнел, сжал зубы, и на щеках его заиграли желваки. Наконец-то в глазах его засверкало беспокойство, смешанное с гневом, и взгляд его, острый как стрела, пронзил Айвэ насквозь.

— Прекрати! — воскликнул он. — Вождь… Никогда. Не был. В Кассии!

— Это он так думает! — ненавидяще прохрипел Айвэ. — Вернее, вы его заставили так думать… интересно, когда? Когда он лежал в горячке после смерти наследного принца Кассии? Был беспомощен? Да, я его мало знаю, но знаю одно… посмел бы я украсть без его ведома хотя бы одно воспоминание… и он бы меня придушил. А вы н-а-а-глые.

— Откуда ты знаешь, что без его ведома? — не выдержал Элан.

— Вижу по твоим глазам, полным страха и вины.

— Да кто тебе сказал, что это правда?

— Кто? — вскричал Айвэ, сметая со стола чернильницу. — Это важно? Да кто вы такие, чтобы решать, что ему помнить, а что нет?

Элан сглотнул. Посмотрел на растекающееся по дорогому ковру черное пятно и, более не сопротивляясь, едва слышно прошептал:

— Скажу и повторять не буду. Да, Нериан действительно ничего не помнит о своем прошлом, даже имени своего не помнит. И близких своих — не помнит. Его воспоминания — это измененные и поправленные воспоминания Арама, его советника. И моего воспитанника, — Элан сглотнул. — Потому вождь относится ко мне как к кому-то особенному. Арам меня любит, как отца. Теперь любит и вождь, но, хоть и готов я за него отдать жизнь, он мне не сын. И потому не смотри на меня как на преступника, Айвэ. Мне тяжело, гораздо тяжелее, чем тебе, сносить беспамятство вождя. Я тоже этому не рад. Но так решил Совет и ни ты, ни я, не можем этого оспаривать.

— Плевать я хотел на твой Совет, знаешь?

— Ты до сих пор ничего не понял, — спокойно ответил Элан, все так же не отрывая взгляда от глянцевой лужи на полу. — Виссавия тебе подарила свободу. Почти свободу. Есть на свете те, кого ты более не можешь ослушаться…

Элан встал, махнул рукой, и пятно с ковра исчезло, а чернильница, вновь полная, застыла на столе.

— В первую очередь ты должен слушать волю богини, — сказал он, подходя к окну. — Ее диктуют трое хранительниц. И дай тебе Виссавия никогда с ними не встретиться… их приказы частенько неприятны и ослушаться их может лишь вождь, — Элан вздохнул. — Если ослушаешься ты — умрешь в лучшем случае.

— Думаешь, я боюсь смерти? — протянул Айвэ.

— Дело не в том, боишься ты или нет, — ответил виссавиец. — Дело в том, что живой ты можешь бороться… что-то исправить. Мертвый ты можешь лишь платить за то, что сделал или не сделал в этом мире. Но речь не о том…

Элан сел на ковер, прислонился спиной к стене, и, все так же не отрывая отрешенного взгляда от вида за окном, сказал:

— … а о твоей свободе. Итак, ты должен повиноваться хранительницам, беспрекословно. Иначе смерть. Ты должен повиноваться вождю. Ослушаться можешь три раза. Два раза заплатишь за это болью, сильной, до безумия, третий — уйдешь за грань. А еще, — Элан пронзил Айвэ внимательным взглядом. — Ты должен повиноваться мне, своему учителю, и Совету. Потому их решения для тебя священны, как и для меня.

— А если я не соглашусь? — вскинулся Айвэ.

— Попробуй, — усмехнулся Элан. — Прямо сейчас. Скажи. Кто. Тебе. Рассказал. О вожде?

— Да иди ты… — прошипел Айвэ и упал на колени.

Очнулся он на ковре у стола и замер, наслаждаясь возможностью дышать. Просто дышать, без, острой, безумной боли.

Такого унижения и беспомощности он не испытывал никогда — ни во время жестких тренировок наемников, ни когда сломал в детстве руку, упав с коня, ни когда выносил Йона из пожирающего их дом огня, чувствуя, как падают на спину и прожигают кожу горячие искры. Ни даже когда стонал ночами в подушку от боли, сжираемый болезнью.

— Ты… подонок.

Элан оторвался, наконец-то, от окна и окинул Айвэ спокойным, отрешенным взглядом.

— Ты же не боишься боли, правда?

— Я тебе что — раб?

— До сих пор не разобрался? — серьезно, без тени улыбки, ответил Элан. — Мой раб, раб Совета, раб вождя, и, в первую голову, раб богини. Ты сам отдал нам свою свободу.

Айвэ ничего не ответил. Пошатываясь, он поднялся с пола и тяжело опустился на стул.

— Мне повторить вопрос? — так же ровно спросил Элан. — В форме приказа? Или мы обойдемся без этого?

— Я, — раздался в кабинете еще один голос. — Я ему сказал.

Что за…? Айвэ медленно поднял взгляд и посмотрел на синеглазого мальчишку, гордо выпрямившегося перед вскочившим на ноги виссавийским ублюдком. Огромные глаза на бледном лице, сомкнутые упрямо губы, сжатые в кулаки ладони и этот огонь, знакомый до боли, отблеск того огня, что горел когда-то в глазах Нериана. Его хариб. Тень. Слабое отражение.

Айвэ усмехнулся. Судя по всему, с этим мальчишкой Элану так просто не поладить.

Хариб тоже раб. Но слушает он лишь своего архана. Только ведь Нериан и не думает теперь приказывать, так, получается, Эллис свободен?

— Эллис? — ошеломленно прошептал Элан.

— Надо же, — усмехнулся хариб. — А я-то думал, вы обо мне даже не знаете. Или предпочитаете не знать…

— Но как… ты же думал…

— …что Рэми мертв?...

— … и сам должен был…

— …умереть? Пока жив мой архан, не дождешься, виссавиец. Если бы меня сам оттолкнул, то да. Но если вы заставили его обо мне забыть… то, прости, а жить я буду.

— Ненавидишь?

— Нет, презираю, — неожиданно ответил Эллис. — Так же, как презирает тебя мой архан.

Айвэ заметил, как передернулся вдруг Элан. Не злится, не отвечает отчаянной ненавистью, а выглядит так, будто его грязью облили, да и за дело. Виновато?

— Настоящий архан, — резко ответил Эллис, — а не та красивая, утонченная кукла, которую вы из него сделали.

— Это не мое решение… — прохрипел Элан.

Опять отговаривается Советом…

— Мне плевать, чье это решение! Я хочу видеть Рэми.

— Чтобы открыть правду? Думаешь, Совет тебе это позволит?

— Открыть правду? — усмехнулся Эллис. — А надо? Ты думаешь, что кто-то вроде вас мог заставить его забыть?

Элан вздрогнул, будто его ударили.

— Рэми вспомнит сам, — холодно продолжал Эллис. — Но пока он не помнит… я буду с ним, и мне все равно, как ты это устроишь.

В глазах Элана появился страх, смешанный со смятением.

— А если нет? — спросил он.

— А если нет, — резко ответил Эллис, — то я пойду в храм Радона и потребую провести ритуал призвания. Но ты же ничего не боишься? И вы избавили моего архана от воспоминаний навсегда? Тогда почему ты бледнеешь, виссавиец? Или думаешь, что он все же откликнется? И придет ко мне?

— Хватит! — Айвэ решительно встал между зарвавшимся мальчишкой и своим учителем. — Тебе же сказано, не он это решил, Совет. Давить на него перестань, или я на тебя надавлю да так, что мало не покажется. И с ненавистью на меня не гляди, мальчик. Я тебе не виссавиец малохольный, перед вождем ни в чем не виноват, как-никак меня тогда и Виссавии не было, так что оружия у тебя передо мной нету. Совсем. А вот у меня — предостаточно. Хочешь, сверну тебе шею?

Айвэ и не думал исполнять угрозу. Он хотел лишь огреть мальчишку, да побольнее, показать ему свое место, показать, что ничего он не может на самом сделать ни Айвэ, ни Элану, ни кому-то из виссавийцев. Потому что если Эллис умрет...

— Айвэ! — одернул его с ужасом Элан. — Виссавийцы не убивают!

Айвэ не слушал. Он смотрел на хариба вождя, который, кажется, все же осознал свою ошибку: перестал дерзко смотреть, поник весь и прошептал:

— Я должен быть рядом с ним…

Хороший мальчик. Понял. Элан, судя по его глазам, не понял, а хариб оказался сметливее.

— И будешь, — пообещал Айвэ.

— И я, — появился в дверях Вирес. — Чему ты удивляешься, Айвэ? Я хочу знать, почему до сих пор жив. Тем более, что у меня есть что предложить нашему Эррэмиэлю.

Он повертел в пальцах блестящий шарик:

— Последний подарок Деммида. Видение Ниши, телохранительницы повелителя Кассии. Очень важное для вождя Виссавии видение.

Элан ошеломленно опустился в кресло, а Айвэ лишь улыбнулся. Он знал, что делать.

— Ты кричал во сне, мой вождь.

Нериан сел на кровати и потянулся за лежавшей на скамье белоснежной туникой.

— Скажешь, что тебе снилось? — настаивала Лана.

Риан промолчал, натягивая тунику через голову. Соскользнул с кровати, перетянул тунику широким поясом и пройдя к столику у окна, посмотрел в только-только начинавшее краснеть ночное небо, устало вздохнул.

Ведь знал же, что нельзя позволять Лане остаться на ночь в его покоях. Но вчера почему-то охватила такая тоска, что спать одному стало вдруг невыносимо. Ему было просто необходимо чье-то тепло… вот и доигрался.

— Если тебе снятся кошмары, то почему ты не пойдешь к целителям душ, мой вождь?

Почему? Риан провел ладонью по влажным от пота волосам, пытаясь хоть немного успокоиться. Он и сам не знал почему. Но держал свои кошмары в тайне, не рассказывая никому, что каждую ночь…

… разбиваются о пол камни. Летят осколки, стоит грохот. Еще миг, и тяжелый потолок упадет… а Риану все равно. Он сидит на полу и видит только свисающую с трона руку, по которой медленно стекает струйка крови. Утихает на запястье игра ярко-синих нитей татуировок, и кажется, что грохот вокруг замирает, что остается лишь один звук. Один единственный. Разбивающейся о пол капли.

Раз за разом, каждую ночь. Отчаяние, боль, подкатывающие к горлу рыдания. Раз за разом срывается с мертвых пальцев та капля крови, раз за разом летят вокруг ярко-красные брызги, и Риан вскакивает с постели в холодном поту…

Но к целителю душ он не пойдет. Потому что каждое утро кажется ему, что еще чуть-чуть, еще капельку, и он поймет тот проклятый сон… вот-вот… но видение ускользает, дразня и оставляя за собой неприятный привкус. Усталости, беспомощности и еще… какого-то разочарования. Будто мир на миг вспыхивает яркими красками и вдруг опять становится серым. Будто лишь в этот миг яркого осознания живешь, а потом жизнь становится безвкусной, чего-то лишается…

Риан каждое утро после смерти дяди видел это «что-то», держал его в руках, испытывал резкую, бьющую в жилах радость, и вновь терял.

— Мой вождь, — склонился перед ним хранитель границы. Еще неопытный, с поясом в два пальца, в темно-коричневом плаще, на котором высыхали пятна от росы. И пахло от него ночной свежестью.

Риану тоже не помешало бы выйти в лес, развеяться. Еще лучше — к морю, послушать шелест волн, ласкающих желтый песок. Успокоить грызшую сердце тревогу.

— Айвэ просит разрешения провести в Виссавию двух незнакомцев.

— Пусть проведет, коль просит, — пожал плечами Риан.

— Мой вождь… можем ли мы доверять…

— Виссавия его приняла, почему не можешь принять ты…

— Я принимаю, мой вождь. Но может ли мы доверять его друзьям? Айвэ все же человек, неопытный хранитель вести, и может ошибаться…

— А что говорит его учитель?

— Элан поддерживает ученика. Но кажется мне, что вижу в хранителе вести смятение. Он что-то не договаривает…

— Вот как… — Риан посмотрел на младшего хранителя границы немного внимательней.

Молод еще, оттого и пришел к вождю со своими сомнениями. Был бы постарше, либо «не заметил» бы странного поведения Элана (да кто же хранителя вести с многолетним опытом проверять-то будет?), либо сдал бы его сразу целителям душ, пусть те и разбираются. А к вождю с такой «мелочью» точно бы не пошел.

— Я приму их в тронном зале, — ответил Риан. — Если они и мне не понравятся, то дальше они не пойдут…

— Мой вождь…

— … или ты мне не доверяешь? Думаешь, меня так легко обмануть?

— Нет, мой вождь, но если я пропущу кого-то в клан и с тобой что-то случиться… я же…

— … жить не сможешь? — продолжил за него Риан, мысленно передергиваясь. Эта всеобщая одержимость его особой, сказать про правде, давно уже надоела. — Верь мне, я буду осторожным. А теперь впусти Айвэ и его друзей в клан. И Элану прикажи явиться в тронный зал…

«… хочу посмотреть на его «смятение». Что же ты скрываешь, Элан?»

Хранитель границы еще раз поклонился и растворился в воздухе. Лана молча встала с кровати. Видимо, решила оставить разговор о снах вождя «на потом». Но по решительному взгляду девушки Риан понял, что на этот раз ему не удастся отвязаться так просто. Впрочем… если уж совсем надоедать будет, прикажет ей забыть о сегодняшней ночи, и она ведь забудет. Но Риан не любил послушных кукол в постели, потому для начала попробует ее успокоить словами. А потом видно будет.

Обрядившись в ритуальные одежды, Риан перешел в тронный зал и устало опустился на трон. Странное чувство после кошмара все еще не отпускало. Привычно выпрямившись на троне и приняв величественную позу, Риан расправил складки тонкой как паутинка ткани, сотканной зинами. Сказать по правде, вождь не очень-то жаловал этих похожих на прозрачных паучков существ, которые плели для него ритуальные одежды, зато любил ту смесь страха и восхищения, что появлялась в глазах его просителей. Красота струящейся ткани лишала гостей клана осторожности, позволяя Риану аккуратно проникнуть в их разум. А узнать, что на уме у гостя, временами очень полезно.

«Пусти их», — приказал Риан хранителю вести.

Вспыхнули ярче факелы по обе стороны от трона. На дорожке появился Айвэ, немедленно склонившийся перед вождем и…

— Мой архан.

Риан напрягся на троне. На миг показалось ему, что он слышал этот голос, при этом слышал не раз. Будто беспокоил этот голос временами в полусне, как будто звал едва слышным шепотом у самой грани сознания.

— Я не архан, юноша, я вождь Виссавии, — холодно ответил Риан, стряхнув с себя наваждение.

Это все отголоски кошмара. Потому и кажется Риану, что упрямый, открытый взгляд пронзает его насквозь, что мальчишка этот видит смятение его души, хоть и скрывают душу плотные щиты.

А ведь необычно приятен Нериану этот взгляд. И по груди растекается странное тепло, как будто вновь встретил давно потерянного друга. И проникать в сознание юноши Риан не спешил… знал откуда-то, что тот не только заметит, но еще и сам откроется. А вождь почему-то побаивался того, что может увидеть.

— Как зовут тебя и чего ты просишь?

— Эллис, мой… вождь. Позволь мне стать одним из вас, — на одном дыхании прошептал юноша. — Позволь мне возложить ветвь на алтарь Виссавии.

Риан лишь горестно улыбнулся. Теперь он понимал, почему так беспокоился Элан. Айвэ решил притащить в Виссавию обиженного жизнью щеночка. Только примет ли и этого новичка богиня:

— Ты маг?

— Не очень сильный, мой архан, — открыто ответил Эллис. — Но обученный.

— Рожанин и обученный?

— Я должен был стать харибом, — в синих глазах юноши мелькнула тоска. — Но мой архан ушел из этого мира раньше, чем нас успели привязать.

— Ты еще жив?

— Я был слишком мал, решали за меня. Брат моего архана был добр ко мне, оплатив мое обучение в магической школе.

— Почему тогда не служишь ты брату своего архана, а пришел служить мне? Которому не должен ничего.

— Я всего лишь рожанин, вождь, — сказал юноша, показывая золотые татуировки на запястьях. — Такие как я, если обладают магическим даром, не имеют права жить. Даже мой покровитель более не мог меня охранить от гнева жрецов.

— Понимаю… но если возложишь ветвь на алтарь, то не я решу твою судьбу, а богиня.

— Думаю, что Виссавия примет меня, — в тихом голосе Эллиса послышалась уверенность.

— Возьми, — вождь протянул юноше ритуальную ветвь. — И знаешь, я попрошу за тебя богиню. Ты мне чем-то нравишься.

— Спасибо, мой вождь, — слабо улыбнулся Эллис, с трепетным уважением принимая ветвь. — Надеюсь, что и богине твоей я понравлюсь.

Риан сделал знак рукой, приказывая Эллису отойти в сторону, и обратился к синеглазому мужчине, который стоял рядом с Айвэ и внимательно прислушивался к их разговору:

— Как тебя зовут, незнакомец?

— Вирес, — сразу же отозвался он, поклонившись вождю.

Достойно поклонившись, как равному. Да и на запястьях его, в отличие от Айвэ и Эллиса, горели не золотые, а синие татуировки. Архан. К тому же — высший маг, каких даже в Кассии наберется не так и много. А этот что забыл в Виссавии?

— И чего ты хочешь попросить?

— Всего лишь исцеления. Как и Айвэ.

— И не хочешь стать одним из нас?

— Я могу попробовать, но Виссавия меня оттолкнет. Я знаю. Я верный слуга ее брата, Радона.

— Жрец? — нахмурился Риан.

— Никогда не был жрецом, и жрецом не буду. Но когда-то в детстве убил очень много людей… скорее по глупости… хочу искупить свою вину. Пока еще есть время и пока я жив.

— Ты не болен, — заинтересовался просителем Риан. — Лишь изнеможен. И ты прав, цепи у тебя имеются. Но что-то внутри их сдерживает, не дает твоему телу начать гнить… как ты того заслуживаешь.

— Так ли? — лучезарно улыбнулся незнакомец. — Или ты не знаешь, что необученный, не умеющий управлять своей силой маг, может убить и случайно…

Риан сглотнул. Он знал. Но откуда? На его теле никогда не было цепей, но слова Виреса всколыхнули что-то в душе, отозвавшись смутно знакомой тревогой.

— Если сам можешь контролировать свои цепи, — холодно продолжил Риан, — то почему приходишь ко мне, Вирес? Ты не нуждаешься в помощи. Так и не проси о ней.

— Ты в ней нуждаешься, — холодно ответил тот, доставая из-за пояса серебристый, кажущийся невесомым меч. — Разве нет? Разве тебе это не знакомо?

Раньше, чем кто-то успел пошевелиться, тонкое лезвие полетело в Риана.

— Стой! — одернул вождь гневно метнувшегося к Виресу Айвэ. — Не тронь его…

Риан ошеломленно посмотрел на свою ладонь. Он и сам не ожидал, что так легко сумеет поймать клинок. На лету, сомкнув пальцы на лезвии. Он с удивлением смотрел, как струится по белоснежному металлу кровь, пачкая ритуальное одеяние. Он остановил жестом дрожавшего Элана, который хотел бросился к нему, чтобы перевязать рану до прихода целителей, и с удивлением встретился с холодным взглядом Эллиса.

Будто мальчишка знал, что чувствует вождь. Не боль… странную радость, воодушевление. Огонь в крови.

— Кого ты привел ко мне, Айвэ, — прошипел вождь.

— Вирес, мать твою! — взвился Айвэ. — Ошалел? Счас пинка под зад получишь и полетишь в свою Кассию! И не посмотрю на то, что ты…

— Долго ты будешь любоваться на клинок, Риан? — оборвал Айвэ Вирес. — Или все же возьмешь меч вождей Виссавии так, как положено. За рукоять.

— Как он оказался в Кассии? — выдохнул Риан, узнавая играющие серебром на рукояти руны.

— Как? Когда твой дядя погиб в тронном зале вместе с моим повелителем, твои виссавийцы забрали его тело, но забыли взять его оружие. Ну да… вы, маги-виссавийцы, не цените красоту настоящего, живого клинка. Вы же не знаете, что смерть может быть не только врагом, но и лучшим другом. В бою.

Риан улыбнулся, легким всплеском магии залечивая свою ладонь. Он подбросил меч в воздухе и поймал его за рукоять, ловя себя на том, что ему все это нравится. Очень нравится. И что никогда раньше он не чувствовал себя столь живым, как сейчас.

Запела сталь зачарованного клинка, отражая удар Виреса. Никто и понять не успел, как кассийский маг оказался рядом с вождем. Никто не успел отреагировать, когда он поднял на Риана меч, лишь тело вождя успело…

— Вижу, что ты не столь плох, как я опасался, — сказал Вирес. — Поиграем?

— Вирес, оставь! — вновь пытался вмешаться Айвэ.

Но ни Вирес, ни Риан не слушали. Не хотели слушать.

Риан медленно скинул на пол мешающее ритуальное одеяние, чувствуя, как ударяет по венам дикое возбуждение. Вновь сомкнул пальцы на прохладной рукояти и в тот же миг отскочил в сторону, спасаясь от поцелуя меча. И начался бешенный танец. И запел тонкий клинок. И фонтаном ударил по венам дикий восторг, и мышцы заплакали от радости, впервые за долгое время почувствовав, что они живые…

Риан засмеялся, когда оказался вдруг на полу, а меч Виреса коснулся его шеи, надрезая кожу.

— Понравилось, вождь Виссавии? — Вирес подал Риану руку, помогая подняться. — Я не прошу у тебя помощи. Я предлагаю сделку. Ты меня избавишь от цепей, я выучу пару твоих магов воевать.

— Зачем нам уметь воевать? — пожал плечами Риан.

— Может, за этим? — Вирес подал Риану блестящий шарик.

Вождь невозмутимо отдал меч ошеломленному Айвэ и задумчиво присел на краешек трона, внимательно рассматривая переливающийся на ладони сгусток энергии. А потом внимательно посмотрел на Виреса:

— Я тебя знаю? — сказал вдруг он.

— Сам ответь на этот вопрос, — неожиданно серьезно протянул Вирес.

Риан, все так же не спуская с Виреса внимательного взгляда сжал пальцы, разламывая сгусток энергии.