Глава семнадцатая. Болото

Комната была маленькой, и, наверное, надолго закрытой. Пыль и паутину с покрывавших стены темных панелей явно пытались стереть, о как-то наскоро, оставляя тонкой резьбе серые разводы; забыли поменять занавески; лишь вытряхнули, но не вычистили когда-то нежно-розовый балдахин над кроватью и серый, толстый ковер под ногами; оставили жить жирного паука в углу под балдахином, зато сменили на свежую постель, на которой лежал больной.

Риан улавливал мелочи обостренным чутьем целителя. Виссавийцы давно знали, что порядок в доме, отсутствие пыли и грязи ощутимо помогает больному выздороветь самому, что раны, подобно ране Ульфа, желательно держать чистыми, но хозяев не винил. Видел, что комната предназначалась когда-то для гостей, но, наверное, гостей в последнее время было мало, а в спешке многого и не сделаешь.

Да и не до этого Риану было. Сказать по правде, силы после болезни восстанавливались медленно, а отдыхать времени не находилось. Нельзя было отдыхать. Решением насущных проблем Риан убивал в себе сильные эмоции, набухающие внутри бутоном огненного цветка. Дать бутону расцвести нельзя ни в коем случае. Потому Риан бесконечно суетился, ведь стоило остановиться, как сразу вспоминался Рэн со своей проклятой жертвенностью. Сразу обжигала сердце злость на короля, которому абы упиться чужой мукой. Сразу же хотелось задушить кого-нибудь из советников Виссавии, что допустили подобное.

Арама, как и других виссавийцев, он не мог видеть, не мог с ними говорить. Боялся, что не удержит гнева, что цветок расцветет в полную силу и огонь убьет провинившегося виссавийца. Увы, но гнев вождя для виссавийцев смертелен. Потому, чуть поразмыслив, Риан взял с собой Виреса. Знал, что одного не пустят, придут умолять, попробуют поговорить… и нарвутся. А чтобы сорваться, Риану сейчас многого и не надо.

— Держи крепче! — прошептал он, пытаясь сосредоточиться…

Риан взмок в одно мгновение. Нижняя рубашка прилипла к хребту, по позвоночнику пробежала струйка холодного пота. Впервые магия давалась ему с таким трудом. Впервые с момента исцеления тело вспомнило о недавней болезни. Риану полежать бы пару дней, но кто ж ему даст? Да и сам он себе не даст…

Поняв, что руки опасно дрожат, Риан закрыл глаза, пытаясь стать единым целым со своей силой, забыть о слабом теле и о назойливо бьющихся в окно ветках яблонь. Слегка удивился, когда лба коснулась мягкая ткань, стирая льющийся в глаза пот. Девушка, ухаживающая за волком, очнулась слишком быстро, Вирес опять что-то сделал неправильно… Но мысли приходили и уходили, не вызывая эмоционального отклика. Надо думать только об Ульфе. О его боли. О том, чтобы не коснуться цепей и не принять на себя часть чужого проклятия.

Что-то сказал Вирес, Риан не слушал. Кто-то резко поднялся и распахнул широко окно, впуская холодный, осенний ветер. Вновь коснулась лба, лица, шеи, прохладная ткань. Но все это казалось чужим и далеким. Риан чувствовал лишь легкое покалыванье силы в пальцах, биение тепла в живой плоти под ладонью, чужую боль, когда срастались, изгоняя хворь, мышцы.

— Еще немного, — прошептал Риан, невесть кого успокаивая.

Может, себя?

Краем сознания уловил, как дернулся в стальных объятиях Виреса Ульф. Ладонь мягко повторила резкое движение больного, продолжая лить на рану целительную силу… но сделала это слишком медленно, коснувшись кончиками пальцев черного жгута цепей. Как издалека услышал Риан свое-чужое шипение, сменил ладонь над раной, ни на миг не прерывая поток белоснежного сияния, и резким, уверенным движением стряхнул с правой руки быстро растущий, пробирающийся к запястью, кусок чужой цепи.

Ульф, наконец-то, заснул. Хорошо… боли больше не будет. Полностью растворившись в белоснежном потоке силы, Риан задышал ровнее. Слышал, как ударила по стене дверь, как влетел в комнату кто-то чужой, принеся запах тревоги и тяжелого, черного страха. Слышал, резкий оклик Виреса:

— Не тронь! — глухой стук удара и треск сломанного прикроватного столика.

Всплеск чужой, не Ульфа, боли, тихий страх, смешанный с яростью. Чего хочет этот странный пришелец?

— Еще раз попробуешь тронуть вождя и убью! — прошипел Вирес.

Ему кто-то ответил, яростно, чуть ли не крича:

— Уходить надо! Сейчас! Спорить, старик, потом будешь!

Риан глубоко вздохнул, открыл глаза и заставил себя вернуться в скромно обставленную, запыленную спальню:

— Не кричи. Не даешь мне собраться…

— Уходить! — кричал молодой юноша-волк, столь же поджарый, сероволосый и золотоглазый, как и оборотень, что привел их к Ульфу. — Гвардейцы скоро будут тут. А с ними ищейки!

Риан вздохнул, чувствуя, что ему не удастся полностью сосредоточиться на исцелении. Гвардейцы полбеды, ищейки — гораздо хуже. Риан живо вспомнил поджарых, рыжеволосых оборотней из клана лис. Эти с детства приучены искать беглецов. Их со следа просто так не собьешь. Их вообще со следа не собьешь, потому и стоит их помощь дорого. Далай казну разорит на услуги этого клана. И тут одним потайным ходом не выкрутишься… ни один потайной ход не убережет от их нюха. И волк, что их сюда привел, тоже об этом знает. Потому и бледен, как снег. Потому и смотрит на них с Виресом, будто ждет чуда. Может, дать ему это чудо?

— Они знают кто такой Ульф? — тихо спросил Риан.

— Потом разговоры! — вскричал юноша и схватил волка за руку. — Отец! Нам надо бежать, сейчас!

— От ищеек не убежишь, Хринг, — возразил волк. — Послушай, что скажут господа маги.

Господа маги… Риан про себя улыбнулся. Хотя улыбаться было, наверное, некогда. Нужно было действовать.

— Они знают? — резко повторил вопрос Риан, не прерывая исцеления.

— Да, — прошептал старший волк. — К сожалению, мы были слегка… неосторожны.

От Риана не ускользнуло, что лицо Хринга пошло пятнами. Наверняка, юноша был причастен к разоблачению Ульфа, но это потом…

— Тогда вам не уйти, — спокойно продолжил Риан, с трудом борясь с желанием закрыть глаза и вновь отдаться во власть собственной силы. — Если они почуют запах Ульфа в этом доме, а от этого не оберегу даже я, потайной ход не поможет.

— Риан… кто этот человек? — подал голос Вирес. — Почему он для тебя так важен?

Риан вздохнул. Кассийца, как всегда, чужие хлопоты трогали мало. В умных глазах Виреса читалось только одно — будет ли это выгодно конкретно ему или хотя бы их отряду. В другое время Риан бы ему объяснил, только сейчас не время для объяснений, время для хлестких, коротких приказов. На иное сил не хватит.

— Сколько человек в доме? — резко спросил он.

— А тебе все знать надо… — вновь нахохлился Хринг.

— Ответь! — столь же резко одернул молодого волка Риан. — Если желаешь, чтобы они жили.

Лицо Хринга покраснело полностью, в золотых глазах волка вновь появился страх. Риан шкурой чувствовал, что страх не за себя, за себя волки не боятся, а за кого-то еще. Может, за ту так похожую на него девушку, на вид зим пятнадцать, не больше, что молчаливой тенью стояла рядом с Рианом и прислушивалась к разговору мужчин.

— Чего ты хочешь? — спросил старый волк, положил ладонь на плечо сына.

— Мне нужно еще немного времени, — устало ответил Риан. — Мы можем вывести вас из этого дома так, что ни одна ищейка не найдет… но Ульф сейчас перехода не выдержит. Еще немного времени…

— Чего ты хочешь? — повторил волк. — Говори маг. Я все сделаю.

— Приведи в эту спальню всех, кто есть в этом доме.

— Безумие! — вновь взорвался Хринг. — Нас запрут в этой каморке и сожгут заживо. Отец… неужели ты не видишь. Даже если они маги, они не умеют ходить через стены! Даже если умеют, кто сказал, что они проведут нас! Отец, ради всего святого, образумься! Этим людям нельзя доверять!

— Я пойду за остальными, — вмешалась вдруг девушка и, посмотрев прямо в разгневанные глаза Хринга, сказала:

— Очнись, брат! Не оскорбляй этого человека, в нем сейчас единственное наше спасение!

Юноша побледнел, полоснул взглядом по Риану и быстро сказал девушке:

— Я помогу. Найдешь брата, я пойду за сестрой и матерью.

Риан кивнул и едва слышно ответил:

— Когда закончите, позовите…

Больше он не слышал. Он вновь отдался во власть белого пламени. Вновь почувствовал, как кто-то осторожно стер с его лица холодный пот, прошелся прохладной тканью по горевшим от напряжения ладоням. Хотел ответить, что не надо, не стоит, но пересохшие, бесконечно далекие губы отказывались слушаться… он шел к цели… шаг за шагом, но все равно слишком медленно…

— Мы привели всех… — продрался через туман тихий зов.

Еще немного…

Риан медленно поднял свободную руку. Дрожащим, не своим голосом, уверил кого-то, что бояться нечего, и, продолжая вливать в Ульфа целительные силы, окутал дом сетью паутины…

Вовремя. Скрипнула натужно входная дверь. Задев нить, влетела внутрь лисица, принюхалась, и сразу же идущий следом тихо, но внятно приказал:

— Он тут был. Убить всех.

— Как скажешь, — усмехнулся гвардеец-росомаха.

Риан вздрогнул. Тот же самый, что сегодня водил его к Рэну.

— Ну-ка, дружок, держи крепко сеть, — проник через туман сосредоточенности голос Виреса. — А я тебе пособлю…

Было бы Риану чуточку легче… не разъедала бы душу усталость, не дрожали бы от напряжения руки, он никогда бы не позволил. Но сейчас пришлось выбирать. Ульф, оборотни-волки, Вирес или эти… Тяжело вздохнув, Риан заставил себя вспомнить. Каждый гвардеец должен быть готов умереть, исполняя приказ короля. Каждая ищейка должна быть готова к тому, что беглец окажется излишне зубастым. Каждый нападающий может получить отпор.

— Давай, — выдохнул Риан, с головой погружаясь в темноту и молчание.

Все ушло, растворилось. Стало хорошо и спокойно. Тихим плеском лился невдалеке белоснежный поток силы. С легким стоном отзывались натянутые до предела нити частой паутины. Не дергаться, не дрожать от напряжения, оставаться спокойным. Не замечать синих всполохов чужой силы, бегущей по белоснежным нитям. Так должно быть…

Страх… Окружающие его волки-оборотни боятся. Их так много, защитить… синие искры силы Виреса, отделяющиеся от паутины острыми, смертоносными иглами. Красные разводы, на миг вспыхивающие в темноте. Звуки… скулеж, человеческие стоны. Золотые плащи, залитые кровью… коричневая шерсть, под которой медленно бухнет бурая лужа… золото шкуры ищейки, разрываемое ярко-алыми бороздами мяса. Вирес бил метко. Вирес убивал легко. С радостью, от которой воротило.

Сколько же этих росомах? И как долго он сможет удерживать сеть, дрожащую от напряжения?

— Ульф… его можно переносить… — сорвались с его губ слова целителя.

Слова дались нелегко. Еще сложнее решение… найти. Протянуть золотую нить зова… как звали того мальчика? Даг… Даг. Даг!

— Маг? — тихо позвал кто-то в темноте. — Куда его переносить?

Риан покачнулся. Удержал сеть, на которой сражался Вирес, и наскоро, немного небрежно создал арку перехода.

— Вирес! — позвал он.

Синие всполохи вновь поползли по сети, исчезая один за другим. Почувствовав на плече руку Виреса, Риан рывком вернулся в запыленную, полную людей комнату. Покачнулся от боли, посмотрел на забаррикадированную дверь, потом на спящего тяжелым сном, уже кем-то одетого, Ульфа, кивнул на переливающуюся серым туманом арку и прохрипел:

— Быстрее!

Вирес вошел в арку первым. Вслед за ним скользнула знакомая Риану девушка. Серьезная женщина подхватила на руки двухлетнего ребенка, толкнула в арку десятилетнего сына и вошла туда сама. Взвалив на спину спящего Ульфа, двинулся в переход старший волк.

Риана трясло после недавней битвы. Огненный цветок внутри, питаемый пропитавшей душу жаждой крови Виреса, начал раскрывать хищно переливающиеся красным лепестки. Невыносимо… надо сдержать. Только вот надо ли?

— Идем, маг! — несмело потянул его за рукав Хринг.

Уже не боится? Неужели не чувствовал, что там, за дверьми этой спальни, умирали?

— Давай, маг! — настаивал юноша.

— Я должен уйти последним, — застонал Риан.

— Пойдешь последним! — упрямо потянул его к арке мальчишка. — И я тебе помогу.

Риан покачнулся от усталости и вдруг понял, что его собственное упрямство его и погубит. Вдвоем с Виресом они не справятся. Слишком много людей под защитой. Если нарвутся… от Риана пользы будет мало. А Вирес только один. Хоть и боевой маг, а все же…

Решившись, Риан посмотрел на упрямого волка и кивнул. Оперся на любезно подставленное плечо и, создав за спиной вторую арку, тихонько позвал:

— Айвэ!

Воин явился немедленно, будто только и ждал зова. Даже не спросив, что случилось, он подхватил вождя с другой стороны и, прислушавшись к стонавшему от пролитой крови дому, уверенно вошел в арку. Риан вздрогнул. Огненный цветок, расцветший в полную силу, вырвался из его спины, и, радостно заурчав, начал жрать стены. Входя в проход, Риан уже знал, что от дома вскоре ничего не останется. Что же. Погребальный костер для убитых Виресом гвардейцев и ищеек получился на славу. Хотя бы это.

Айвэ уже час не сиделось на месте. Как бешенный сновался он из угла в угол в спальне вождя, где склонилась над вышиванием Лана, и перебирал какие-то бумаги Элан. И как они умудряются оставаться спокойными? Арам сказал, что после исцеления вождя по Виссавии пролетел ураган, что с нескольких домов снесло крыши, но, на счастье, Виссавия уберегла своих людей от смерти. Да не людей, вождя она уберегла. Узнай Риан, что из-за его гнева под завалами погибли виссавийцы, мучился бы долго…

А вождь был даже не в гневе, вождь был в ярости, хотя и не показывал. Но выражение глаз его было таким, что было решивший с ним поговорить Айвэ лишь отшатнулся, всерьез встревожившись за собственную шкуру. Риан как никогда раньше был похож теперь на заносчивых арханов. Айвэ знал, что к архану в гневе лучше не подходить. Пусть погуляет слегка, остынет. В городе, да еще в компании Виреса, ничего с ним не станет. Этот кассиец Риана знает лучше, чем все виссавийцы вместе взятые. А его мудрость, да боевые навыки не позволят вождю в очередной раз куда-то вляпаться.

Наверное, Айвэ был слишком наивным. От вождя и его сопровождающего ни слуху ни духу, а Виссавию вновь лихорадит. Вновь проносится по ней знойный ветер, увядают, будто лишенные воды, цветы, покрывается больной, прорезанной трещинами корками земля. А эти… снова сидят сложа руки!

— Сядь и поешь! — не выдержал Элан, оторвавшись, наконец, от исписанных столбиками цифр листа. — Если будет на самом деле тяжело, он позовет.

— До этого не звал! — одернул его Айвэ.

— И до этого звал. И когда с тем волком подрался — звал. И когда недомерки его в ловушку заманили — звал. Верь вождю. Он прекрасно знает, чем рискует и куда суется. Просто верь! Нериан так просто не умрет…

— Так просто? — Айвэ пинком откинул попавшийся под ноги пуфик и все же опустился на стул, когда наткнулся на полный страха взгляд Ланы.

Девушка резко отложила в сторону пяльцы, сжала тонкие губы и подняла с подноса серебряный купол. Налив в чашу еще теплого горохового супа с бараньими ребрышками, она подвинула чашу Айвэ и четко сказала:

— Ешь!

Ослушаться Айвэ не посмел.

— Рэна действительно изувечили? — тихо спросил Айвэ, принимаясь за суп.

Судя по запаху, суп был восхитительным, но вкуса Айвэ почему-то не чувствовал.

— Теперь уже легче, — ответил Элан. — Наши хранители вести аккуратно дали понять королю, что живой и, еще лучше, непосиняченный Рэн на закате будет смотреться гораздо выгоднее. К Рэну допустили целителей. Так как наш малец хоть и скор на язык, а никого и никогда не убивал, цепей у него нет и исцелить его было легко. Нас заверили, что Рэна переведут в отдельную камеру и не дадут к нему подойти излишне рьяным гвардейцам. Еще всех присутствующих во дворце хранителей вести пригласили полюбоваться наказанием, что им, боюсь, не сильно понравится. К сожалению, ларийцы не понимают, что мы не сильно-то склонны получать удовольствие от наблюдения за чужими страданиями… но ради вождя хранители согласись.

Суп начал приобретать вкус. Когда чаша опустела, Лана с тем же упрямством пододвинула к Айвэ тарелку выловленными из супа, копченными ребрышками.

— Кажется, ты ненавидишь мясо? — удивленно сказал Айвэ.

— Тут нет эльзира, а нам всем нужны силы. Тебе нужны силы…

Поесть нормально он все же не успел. Глаза Ланы приобрели радостный оттенок и, резко обернувшись, Айвэ увидел еще подергивающуюся рябью арку перехода. Тихий зов заставил воина вскочить на ноги, неловко опрокинув столик.

— Айвэ! — вскрикнула Лана, по светлому платью которой разлилось пятно от супа.

Айвэ не слышал. Эллис чудом успел накинуть на его плечи плащ, и воин бросился в арку раньше, чем ее очертания успели полностью оформиться. Увидев на другой стороне слабого, едва державшегося на ногах вождя, он посмотрел на незнакомого юношу-оборотня, кажется, волка, и проследив за его взглядом, уверенно потащил Риана во вторую арку. Он шкурой чувствовал, что в этом доме им оставаться смерти подобно и даже не вздрогнул, когда за его спиной занялись огнем занавеси. Что ему за дело до чужих занавесей?

По другую сторону перехода Айвэ взмыл в воздух, не давая Риану и скулящему от страха юноше-волку свалиться в небольшое озерцо посреди медленно умирающего в болоте соснового леса. Чуть поодаль грязный и злой Вирес вместе с какой-то девушкой за шиворот вытаскивал трясущегося мальчишку из глубокой грязи. Огромная волчица плыла по озеру уверенными, сильными рывками, вытягивая на сушу доверчиво державшуюся за ее шею девочку с пепельно-серыми волосами. Рядом, удерживаемый в воздухе силой Виреса, аккуратно опускался на сравнительно сухое место еще один волк с еще одним оборотнем на спине. Да… Риан позвал не зря. Со всем этим одному Виресу справиться вряд ли, а бледный как снег вождь от усталости и уже и говорить не может.

— Мать твою, Риан! — воскликнул Вирес. — Не мог нас вывести куда посуше!

Волчица доплыла до ленты грязи, окружающий заросший высокой осокой берег. Встав на лапы, она сразу же увязла в черной, густой жиже по самую морду и посмотрела на Виреса так жалобно, что маг, продолжая ругаться, вошел в грязь и вытащил из нее на диво спокойного ребенка, передав стоявшему на берегу мальчику. Волчица на берег выползла сама — отчаянным рывком вырвала мускулистое тело из объятий разочарованно чмокнувшей жижи.

Не обратив внимания на испуганный взгляд мальчика-оборотня, Вирес коротким всплеском магии осушил и очистил свою одежду и одежду детей. Он все еще был недоволен переходом через арку, но, заметив Айвэ и почти потерявшего сознание Риана, прикусил язык, явно сдерживая рвущиеся наружу гневные слова.

Осока колыхнулась под порывом ветра, качнув коричневыми шишками. Тихо зашуршал растущий неподалеку у берега камыш, надрывно заскрипела чудом державшаяся вертикально сосна. Довольная волчица потянула носом воздух, отряхнула от грязи серую шкуру, лизнула мальчишка в шею и благодарственно посмотрела на Виреса. Айвэ, плавно подлетев к берегу, опустил обессиленного Риана в густые заросли осоки, усадил на кочку повыше, и сел рядом, давая вождю опереться на свои руки. Почва была полна воды и штаны на коленях сразу же стали мокрыми. Проклятое болото!

— Риан! — опустился перед ними на корточки Вирес, присматриваясь внимательно к бледному вождю.

— Рад тебя видеть, — сказал он Айвэ, оглянувшись на оборотней. — Действительно рад, что у Риана хватило ума тебя позвать.

И тут же добавил, наклонившись над вождем:

— А ну-ка дружок, встаем… — прошептал он, помогая Риану магией. — Ради бога смерти, почему мы здесь оказались?

Волки, кажется, тоже не знали — почему. Самый старший из них, устроив спящего поудобнее на своем плаще, посмотрел внимательно на редкий, гниющий заживо, сосновый лес, на нечесаные, сухие колтуны высокой травы, заляпанные черными пятнами грязи.

— С одной стороны озеро, с другой — болото, — начал волк. — Дальше, судя по всему — трясина. Не зная дороги отсюда выбраться не так и просто… тем более, с детьми и раненными на руках.

Не раненым, ранеными. Судя по всему, вождя он тоже уже списал на обузу.

«Там кто-то есть», — вмешался в его слова женский голос.

Волк внимательно проследил за взглядом жены и, переметнувшись зверем, бросился в заросли осоки. Мальчик спокойно поднял одежду отца, аккуратно сложил ее в рюкзак и, казалось, даже не удивился, когда в осоке кто-то в ужасе закричал, потом гневно зарычал, потом начал хрипеть.

Айвэ вздрогнул. Сидевший рядом юноша понимающе предложил:

— Давай я.

Не сильно-то охотно доверив вождя этому странному оборотню, Айвэ перебросился взглядом с Виресом и метнулся вслед за волком, туда, откуда доносились крики и приглушенное рычание. Бежать по осоке было неудобно — ноги так норовили соскочить с разросшихся кочек в холодную, неприятно пахнущую воду. На счастье Айвэ, через несколько шагов земля пошла чуть вверх, и за огромным, поросшим мхом камнем, в объятиях вечно зеленой, жесткой осоки, трепыхалось под огромным волком человеческое тело. Волк утробно рычал, сжимая клыками шею рыжеволосого юноши. Некрепко. Так, чтобы полуоглушить, не дать вырваться, но еще не убить.

— Пусти его! — приказал Айвэ.

Волк недовольно отошел в сторону. Айвэ, нагнувшись над мальчишкой-недомерком, не знал, радоваться ему или смеяться. Эта семейка рыжеволосых ему изрядно надоела. Сначала девчонка-рабыня, которую спас Рэн. Теперь еще раз эта неудавшаяся жертва королевской охоты, которую Айвэ сам уводил когда-то в лес. Видимо, не судьба им расстаться так просто.

— И я рад тебя видеть, Даг, — подал он руку юноше, потирающему покусанную шею.