Закрома

Олег осторожно высунул голову из кустов, внимательно осмотрел поляну и повернулся к Борису:

– Выходим, братишка! Веги уже далеко.

Охотники выбрались из убежища, в котором провели ночь и утро, и метнулись к месту привала. Мало что напоминало о стоянке тридцати человек. Кострища, прикрытые дерном, почти не бросались в глаза. Зато свежий земляной холм, усыпанный полевыми цветами, сразу привлекал внимание: над ним высилась сухая коряга с причудливо переплетенными ветвями.

– Целый час выбирали, – ухмыльнулся Олег, пощипывая черную бородку. – Не поймешь вегов!

– Наверное, ветки что-то символизируют, – задумчиво откликнулся Борис. – Жаль парня, зато не пришлось никого в плен брать.

Охотники положили колчаны на траву и сняли одеяния из оленьих шкур, оставшись в одних набедренных повязках. Короткими деревянными лопатками они быстро раскопали могилу и вытащили покойника.

– Наверное, мой ровесник, – вздохнул Борис, описав рукой несколько кругов над телом вега. – Да пребудет он с миром в лоне Природы! Олег, наши травники смогли бы его исцелить?

– Не знаю. Некогда грудь разрезать и легкие смотреть. Такой хиляк не то что от чахотки, от насморка умереть мог. Руки и ноги как веточки.

С мертвого вега сняли рубаху и портки из грубого холста. Борис побежал к ручью стирать одежду, а Олег аккуратно извлек из мешочка на шее усопшего свернутый в трубочку кусок бересты и вслух прочитал:

– Бенедикт Смирный. Дан Природой первого Травяного двести восьмидесятого года от обретения Истины, взят Природой двадцать третьего Красного трехсотого года. Природа-мать, прими достойного сына твоего…

Олег не стал читать дальше молитву, вернул бересту на место и стал разглядывать татуировку на левом плече покойного – дуб с замысловатым переплетением листьев. Крякнул с досады и достал из сумки кисточку и жестяную баночку краски. Уже Борис вернулся, развесил мокрую одежду прямо на могильной коряге, а Олег все еще с громким сопением перерисовывал знак мира вегов на себя.

– Похоже! – одобрил Борис, когда брат закончил. – Не сотрется?

– Неделю продержится, – ответил Олег. – Древние все делали на совесть, пусть даже Глоб им помогал.

Покойника одели в накидку из потертых волчьих шкур и снова похоронили, скороговоркой прочитав молитвы. Олег не без труда облачился в одежду Бенедикта и негромко выругался:

– Глоб побери! Будто связанный!

– А на Бенедикте мешком все висело, – ухмыльнулся Борис.

– Я заметил, он даже яйца в рот не брал, – ухмыльнулся Олег. – Из чистейших! Дай-ка, братишка, мясца кусок съем. Неделю придется на хлебе и овощах продержаться.

– Может, все-таки не пойдешь? – вздохнул Борис. – Вдруг никаких Закромов и нет? Сказки все!

– Как, вернуться? Да разве посмею я нашему старику после этого в глаза смотреть! Должны, должны быть Закрома! – Олег упрямо мотнул головой, пристально посмотрел на брата и достал из колчана прозрачный пакет: – Дед Харитон, храни Природа дух его, никогда не врал. Вот, глянь, что он отдал отцу перед смертью. Думаешь, зря отец это мне передал? Он на нас надеется!

Борис удивленно присвистнул и резко выхватил необычный материал из рук Олега.

– Тоже от Древних? – догадался юноша. – На бычий пузырь не похоже, – он извлек из пакета многократно сложенный ярко раскрашенный лист, испещренный непонятными мелкими буквами и значками, и попробовал на зуб. – Не береста. Похоже на осиное гнездо.

– Бу-ма-га, – Олег тщательно выговорил незнакомое слово. – Дед Харитон нашел в развалинах. Он от прадеда слышал, что к обретению Истины бу-ма-ги уже не было, Глобовы отродья все помнили и записывали. Но их можно было перехитрить, если заразить невидимыми червями. Поэтому тайну Закромов только бу-ма-ге доверили. Видишь, Большая Река, у Древних – Енисей. У этой излучины вход в пещеру. В ней Закрома. Братишка, пусть пакет останется у тебя. У меня весь план здесь! – он постучал себя по лбу. – На месте придумаю, как в пещеру попасть. Если не вернусь, будь Петру за отца.

* * *

Сотни шалашей растянулись на целую версту вдоль Большой Реки. Олег быстро прошагал мимо, ловя на себе настороженные взгляды вегов. От такого скопления чужаков ему стало нехорошо. Подсчитав шалаши, он прикинул, что на юбилей съехались тысячи полторы человек. Видимо, от полусотни миров, догадался Олег: праздник же проводят раз в пятьдесят лет. В другое время к Святилищу даже вегов не пускают, только жрецов отправляют в их миры. Олег припомнил, как давным-давно отец прогнал посланца Святилища. Тот обещал, что их тоже пригласят на трехсотлетний юбилей, но отец не захотел взамен признавать, что мир Волка отступил от Истины.

Дед Харитон рассказывал внуку, как молодым хотел взглянуть на Святилище издали. Едва он добрался до земель жрецов, как угодил в сеть, взметнувшую его к вершине березы. Харитон успел перерезать толстые веревки из лыка и сбежать, лишь издали услышав проклятия стражников. Зато Олег добился своего хитростью: стражники на дороге, тщательно осмотрев рисунок на его плече, нашли точно такой же на бересте мира Вечного Дуба и не удивились, услышав, что он якобы отстал от своих.

За воспоминаниями Олег не заметил, как дошел до огромной поляны, окруженной стражниками в зеленой одежде. Невысокие и худые, они опирались на тупые копья без наконечников. Несколько десятков вегов под присмотром седобородого жреца в белом балахоне, расписанном зелеными листьями, собирали в траве жучков и кузнечиков. Несколько человек окуривали поляну дымом от факелов, разгоняя букашек помельче. Послышалось пение петуха, и Олег, повернувшись, в стороне от поляны увидел поля, сады и большую деревню. У реки высился утес с двумя вершинами, и у охотника сразу вспотели ладони: именно эта скала была изображена на старинном плане. Увы, вход в заветную пещеру закрывало Святилище – огромный деревянный дом, крытый щепой и корой.

Над крышей возвышалась искусно вырезанная из мореного дуба статуя Природы – прекрасной обнаженной женщины с длинными волосами. Казалось, она укоризненно смотрит на охотника. Олег смутился, но затем вспомнил умершую от чахотки Ольгу, лежащего без сил отца, постоянно заходящегося в кашле, и решил, что Природа простит его за обман.

– Помогай, вег! – прохрипел ближайший к Олегу стражник. – До полудня всего два часа.

– Не шуми, страж, – послышался рядом бас седобородого. – Ну и богатырь! Как тебя зовут, вег? Из какого мира? Пахом, проводи Бенедикта к жрецу Серафиму.

У Олега оборвалось все внутри. Неужели разоблачили? Он осмотрелся, прикинув, в каком месте лучше вырывать копье у охранника и нырнуть в Енисей. Переплыть Большую Реку нелегко, но можно – не раз получалось. Правда, там не мешали лодки со стражниками. Здесь их не меньше десятка.

– Пошли! – стражник заговорил миролюбиво. – Главный жрец Тихон тебе честь оказал!

У Олега отлегло от сердца. Они спустились с обрыва, пробрались через густой кустарник и оказались на усыпанной галькой площадке у залива. Здесь на кострах кипятили воду в больших чанах из обожженной глины. Под присмотром стражников и старенького жреца Серафима несколько десятков обнаженных мужчин тщательно мылись прямо на берегу. Многие забегали попариться в бревенчатую баню, из которой выскакивали раскрасневшимися и сигали в реку. Некоторые окуривали друг другу волосы благовонным дымом факелов, разгоняя вшей, после чего выбирали гнид и бережно складывали в стороне.

Олег отвернулся и брезгливо сморщился. Ему тоже велели раздеваться и мыться. Пришлось прикрывать ладонью картинку на плече, однако краска Древних выдержала испытание даже баней. Олег сидел там дольше всех, без устали поддавая пар. Веги, почти все невысокие и хрупкого сложения, с завистью поглядывали на него.

После бани мужчины натирались листьями черной смородины и березы и облачались в чистые белые халаты. Ни один из них на Олеге не сходился. Жрец Серафим с досадой посмотрел на солнце и велел Пахому сбегать за Любавой. Вскоре стражник вернулся в сопровождении жрицы в бесформенном балахоне и голубом колпаке в виде колокольчика. Она равнодушно прошла мимо десятков вегов и остолбенела при виде обнаженного Олега. Их глаза встретились, и ее невзрачное лицо сразу словно помолодело. Обмеряя мускулистое тело охотника, Любава как бы невзначай плотно прижималась к нему. Руки ее дрожали, и полоску ткани к халату она пришивала долго, украдкой бросая хищные взгляды на мужское естество.

Олег же не сводил глаз с новенькой стальной иглы: в мире Волка он видел лишь костяные. Только у бабки Палаши была стальная, но сильно источенная чисткой: дед Харитон разыскал в развалинах. «Из Закромов!» – догадался Олег, и дыхание перехватило. Но вот жрица закончила шитье и надела халат на охотника, завязав пояс. Рука ее украдкой скользнула под ткань, коснувшись на мгновение мужской плоти. Олега бросило в жар, и он заспешил к вегам.

К началу церемонии они немного опоздали. Полторы тысячи человек на поляне уже слушали седобородого жреца Тихона. Веги расступились, пропустив колонну мужчин в белых халатах вперед. У Олега пересохло в горле, и он с волнением слушал зычный бас старика, усиленный деревянной трубой:

– Настал две тысячи сотый год от рождения ложного божества, и познавшие Истину поведали: «Сто раз двадцать один! Проклятое число из карточной игры! Природа отомстит за поругание! Идите за нами, живите просто, мирами малыми! Не живет на земле ни один зверь скопленьями многотысячными!» Но остались Древние в смрадных городах в окружении машин, отродий Глобовых. И тогда мудрейшие из антиглобов создали невидимых червей и заразили умные машины. Остановилась жизнь в городах! Иные из Древних прозрели и пошли в леса и степи к вегам, но упорствующие пытались оживить отродья Глобовы. И разрешила Природа во имя будущего в последний раз пролить кровь. Чистильщики освободили города от упорствующих и сожгли дотла. А потом умерли сами в искупление страшного греха. С той поры не смеет вег убить ни одно живое создание, а особо червей невидимых, вирусов, ибо они освободили Мир от исчадий Глобовых и право имеют забирать жизнь нашу. И повелели первые раз в пятьдесят лет двадцать пятого Красного при наивысшем солнце собирать посланцев каждого мира на праздник в память Чистильщиков, а через триста лет показать потомству одно из исчадий Глобовых! Настал этот день! Молитесь, веги!

Послышалось бормотание, а через несколько минут раздался пронзительный женский визг: это жрецы выкатили из-за угла Святилища за рога блестящую машину красного цвета. Некоторые из вегов при виде ее упали в обморок, а Олег, мелко дрожа, жадно разглядывал механизм с двумя колесами и длинным кожаным седлом.

– Кто хочет укротить исчадие Глобово? – громко выкрикнул Тихон.

Какая-то сила заставила Олега подбежать к машине. От нее пахло чем-то необычным и резким. Охотник закашлял, описал круг рукой, уселся в мягкое седло и ухватил механизм за рога. Жрецы отпрянули в стороны, положив перед Олегом несколько скрепленных вместе листков отличной бумаги. «Ин-струк-ция по экс-плу-ата-ции мо-то-цик-ла...», – с трудом прочитал он. К счастью, уже на втором листке оказалась картинка с объяснениями. Потратив не меньше получаса и вспотев, словно полдня преследовал кабана, Олег понял едва ли треть прочитанного.

Наконец, с замиранием сердца он нажал на красный выступ на ручке мотоцикла. В ту же секунду внутри что-то зашумело, а из трубы с треском вырвался сизый едкий дым.

В толпе снова дико закричали. Олег едва не выпал из седла, когда машина, втянув в себя упоры, плавно покатилась вперед, но удержался. Чуть поворачивая руль, он медленно повел мотоцикл по кругу. Вращая ручки, Олег то увеличивал, то уменьшал скорость. Сделав несколько кругов, он привел мотоцикл обратно, выключив машину. Лицо его раскраснелось, сердце бешено колотилось. Толпа в восхищении взревела и смолкла, едва седобородый поднял руку.

– Наградить старейшину мира Вечного Дуба! – прокричал жрец. – Куда он пропал? Его Бенедикт – герой! Но он укротил одну маленькую машину. А их было неисчислимое множество. Для них выкачивали соки матери-земли и сжигали, отравляя воздух. Запомните навсегда, в какой Мир нельзя возвращаться! А теперь – ликуйте, веги! Из каждого мира мы взяли двух прекрасных дев, и сейчас они выберут по достойному мужу. Дети, которые родятся после священного праздника, – будущие жрецы и ученые!

Под громкую музыку дудок и барабанов Любава вывела из Святилища сотню молоденьких девушек в белых халатах. Кружась в танце, они с любопытством поглядывали на отобранных для них мужчин. Жрец Серафим взмахнул рукой, и те разом развязали и слегка распахнули халаты. Девушки стыдливо потупили глаза, но ненадолго. То одна, то другая бросали быстрые взгляды на мужское естество. И вот уже зарумянились щеки, а глаза загорелись при виде оживающей плоти. Избранницы Природы словно опьянели – даже без вина. Они извивались под музыку и призывно покачивали бедрами. Олег до крови закусил нижнюю губу. С него градом катился пот, когда сразу два десятка девушек заторопились к нему.

Взмахнула рукой Любава, и в мгновение ока полетели на траву халаты. Стихли дудки, и под барабанную дробь десятки нагих прелестниц с диким визгом ринулись к мужчинам, притопывающим от вожделения. Около Олега возникла настоящая давка. Наконец, бесцеремонно растолкав соперниц, на шею ему бросилась рослая девица с длинными русыми волосами.

– Я Ольга! – прошептала она. – Ты мой, Бенедикт!..

* * *

Завязывая на ходу халаты, они выбрались из своего шалаша последними – над остальными уже реяли на ветру простыни. Толпа радостно взревела, когда Ольга привязала и свое полотнище с огромным бурым пятном к шесту. Любава с улыбкой поднесла им чашу с ароматным вином. Олег с Ольгой выпили и швырнули сосуд наземь.

– Празднуем! – воскликнул жрец Тихон.

Музыканты поднесли к губам дудки, но тут Олега что-то резко укололо под ухо. Удар по шее – и на траву упал убитый слепень. Глаза Ольги округлились, она отшатнулась от мужчины и зарыдала.

– Это не наш Бенедикт, – громко сказал подоспевший к Тихону пожилой горбун, в котором Олег узнал потерявшегося было старейшину мира Вечного Дуба. – Смирный позавчера взят Природой.

– Отщепенец! Трупоед! Убийца! – завопили со всех сторон.

Олег прыгнул в толпу, легко расшвыряв с десяток хилых вегов. Но к нему уже спешили стражники с сетью, и в борьбе с ними он продержался лишь полчаса…

Несколько часов пролежал Олег в темной каморке привязанным к кровати, прежде чем услышал скрип двери. Он повернул голову, увидел Любаву со свечой и впервые услышал ее приятный голос:

– Как твое имя, отщепенец?

– Олег, – прохрипел он.

Она поставила подсвечник на стол, напоила пленника, внимательно посмотрела ему в глаза и сбросила балахон. Без одежды жрица выглядела совсем молодой, не старше тридцати. Олег, забыв о путах, залюбовался изящными округлыми формами. Любава, тяжело дыша и постанывая, развязала халат на мужчине, приласкала восставшую плоть и лихо запрыгнула на пленника. Его естество утонуло во влажной жаркой пучине, и Олег забыл обо всем на свете.

– Я дала стражникам сонное питье, – прошептала Любава через четверть часа, прильнув к волосатой груди Олега. – Остальные веселятся. Обещай не убивать, и я помогу тебе.

– Мы убиваем только лесных и домашних зверей и птиц, – пояснил Олег.

Жрица опустила руку к балахону, достала из кармана стальной нож и рассекла веревки. Олег подпрыгнул с кровати, разминая затекшие члены и глядя на блестящий клинок.

– Из Закромов? Веди!

– Нет! – отрезала Любава. – Беги! Отщепенцы в плену не выживают.

Олег хмыкнул и обнял обнаженную жрицу. Его грубые ладони мягко скользнули вниз и нежно сжали плотные полушария. С губ Любавы сорвался стон.

– Уйдем вместе, Любушка! – ласково сказал Олег. – Моя жена умерла, теперь отец при смерти. Он старейшина мира Волка, разрешит взять жену из вегов. Но его пожирают проклятые невидимые черви! Зато Древние знали от них множество средств!

– Но в Закромах таких нет! – прошептала Любава.

– Я найду!

Через несколько минут они пробрались мимо спящих стражников, и Любава ключом открыла дверь в другой подвал. В свете пламени свечи сверкнул мотоцикл, стоявший в углу.

– Не успели спрятать! – пояснила Любава, отпирая еще одну дверь.

Они оказались в длинном туннеле, плавно спускающемся в глубь скалы, а через полчаса стояли перед огромными стальными воротами.

– В жизни не видел столько металла! – воскликнул изумленный Олег.

– Замок сломан, – пояснила Любава. – Наверно, еще со времен Очищения. Створку открывают десять жрецов.

Олег ухватился за ручку и с силой потянул ее. Лицо его налилось кровью, на висках вздулись вены, но охотник не сдавался. И вот пядь за пядью створка со скрипом медленно открылась на полсажени.

– Какой ты сильный! – восхитилась Любава, скользнув за Олегом в хранилище. – У меня внутри все задрожало, как тебя увидела. От жрецов-то одних мертвых рожала. И Ольгу не могут успокоить. Рыдает, тебя зовет. Колдун ты, а не отщепенец!

– Какой отщепенец? Это вы глупцы! Учите, что звери – неразумные твари, потому едят мясо. Мы знаем: у Природы для всех одни законы. Она нам силу через мясо дает. Ого!

Олег, забыв о споре, с горящими глазами метнулся к полкам, уставленным бесчисленными ящиками. В них хранилось столько ножей, топоров, пил и прочего инструмента, что миру Волка хватило бы не на одно поколение. Олег с полчаса усердно читал надписи, но не обнаружил настоев от невидимых червей.

– Я же предупреждала, – вздохнула Любава.

– Здесь должны быть другие хранилища, – резко сказал Олег.

– Вход заперт, – пояснила жрица. – Замка нет, только кнопки. Давным-давно жрец нажал на них, и его испепелило.

– Где?

– От греха досками закрыли.

Олег метнулся в угол хранилища, и доски тотчас полетели в стороны. Под ними оказались стальные ворота, на них – кнопки с цифрами. Олег мгновенно догадался, что означало длинное число на старинной бумаге.

– Ага! – радостно воскликнул он. – Любушка, не бойся!

Он лихорадочно нажимал одну кнопку за другой, и – о, чудо! – внутри створки что-то щелкнуло, и она легко откатилась, стоило Олегу едва потянуть за ручку.

Длина нового тоннеля поражала воображение. Внутри было прохладно и сухо от легкого сквозняка. У Олега закружилась голова от обилия непонятных машин и множества ящиков, а Любава прикрыла глаза, шепча молитву. У охотника рябило в глазах, в руках догорала уже пятая свеча, прежде чем он увидел коробки с красным крестом и надписью «Медикаменты». Упаковал сразу две в прочный мешок и взвалил на спину.

– Бежим! – рявкнул он.

Олег захлопнул ворота, и через полчаса вышел с Любавой из первого хранилища. В подвале у приоткрытой створки стоял седобородый Тихон.

– Будь проклята, жрица! – пробасил он. – Ты предала нас отщепенцу! Стража!

– Не мешай старик! – зарычал Олег. – Я пальцем никого не трону. Мне нужно только спасти отца от невидимых червей-убийц!

Старый жрец и не помышлял о сопротивлении, однако в подвал уже бежали стражники. Их оказалось всего трое – без копий и сетей. Несколько ударов ногой в живот – и троица закорчилась от боли на полу.

– Где вам справиться со мной, травоядные! – зарычал Олег. – Стае слабых овец не одолеть волка!

Он кинул мешок Любаве, схватил мотоцикл, поднялся с ним по деревянным ступеням и наконец-то оказался на поляне. Ярко светила полная луна, хмельные веги пели и танцевали у костров. С ними веселились стражники, побросавшие копья. Но вот взревел мотоцикл, и веги с криками разбежались.

Олег пронзительно засвистел. За плечи его держалась Любава, прижимая животом к спине охотника драгоценный мешок. Колпак она давно потеряла, и теперь длинные черные волосы развевались на ветру.

– Скорее! – кричала она Олегу.

Тот гнал мотоцикл мимо пустых шалашей. У крайнего сидела рослая девушка, обхватив колени. Услышав рев машины, она подскочила и громко закричала:

– Не бросай меня, Бенедикт!

– Ольга! – обрадовался Олег, останавливая мотоцикл. – Садись передо мной. Вот так, всем места хватит. Что ж, будет у меня две жены!

Ольга вытерла слезы и улыбнулась. Любава покосились на нее, но ничего не сказала. Через час они были у границы земель Святилища и промчались мимо ошеломленных стражников, хохоча во все горло.

– Я снова доберусь да Закромов и развею заблуждения вегов! – перекрикивал Олег рев мотоцикла. – Я укрощу создания Глобовы! От подлинной Истины начнем новое летоисчисление!

Он еще долго развивал свои планы. А когда начало светать, мотоцикл плавно затормозил и остановился, выпустив упоры. «Заправьте бак бензином!» – появилась перед Олегом светящаяся надпись.

– Бензин – ядовитая вода, сделанная из соков матери-земли, – пояснила Любава и виновато потупила взор. – В Закромах есть бочки, но я не успела тебе рассказать.

– Ничего, – улыбнулся Олег и погладил бывшую жрицу по щеке. – Нас уже не догонят. День пути – и встретим моего брата с лошадями. Там уже до нашего мира рукой подать.

Он спрятал мотоцикл в чаще, взвалил мешок на плечи и быстро зашагал по лесной тропе. Женщины заторопились следом, веря, что и вправду идут навстречу новой эре.