Посольство Зуламуры

Часть 1

— Борис, сходи в погреб за водкой, а заодно

заряди ту оставшуюся со Второй мировой войны

пушку старыми балалайками и выстрели по нашему

спутнику, а то у американских сценаристов проблемы

с сюжетными завязками в фильмах про космос. И ради

святого Иосифа Сталина, покорми наконец медведя! ©

Обычный учебный полет. Практика у третьего курса заурядной земной космошколы №22. Первый у третьекурсников, восьмой у капитана, семьдесят третий у старенького пассажирского лайнера, списанного с рейсовых полетов семьдесят три года назад. Ничего из изложенного ниже не могло, не должно было случиться.

Третий курс был очень неплох. Дети играли в экипаж с азартом. Капитан (настоящий капитан) в который раз подумал, что надо бы таки отпустить усы, чтоб прятать в них улыбку. Ему все еще нравилось быть «взрослым» капитаном «детского» корабля. Семь предыдущих полетов прошли идеально, эта работа действительно оказалась синекурой. У студентов были свои капитан, помощники капитана, расчетчики, пилоты, механики и прочие. Олег Назарович Рудик присутствовал на мостике в «невидимом режиме», то есть он там был, но его никто «не видел». Невидимы были также первый помощник, штурман и врач.

«Пойду-ка я к Таньке в нарды играть, – подумал Рудик. – Скушшно. Выставлю декану претензии. Со второго курса, что ли, летать начинать? Или третьему приключения организовывать? Спрятать в трюме запасной экипаж на всякий… Не, попрятчики ж свихнутся от скуки. А так я свихнусь. Пойду все же, построю Татюне глазки».

Татьяна Александровна отнюдь не скучала. Она устроила внезапный зачет для своих двух студентов, и в данный момент наслаждалась созерцанием операции, которую ее недоврачи проводили на медицинском манекене.

Рудик тоже попытался понаслаждаться созерцанием. Зрелище было неаппетитным.

– Зуб пломбируют или роды принимают? – громким шепотом спросил он у Тани.

Студенты хихикнули.

– Подслушивали? – хмуро спросила Таня. – Эту фразу я им уже говорила. Придумайте что-нибудь новенькое, а то моё хамство слишком изысканно – не понимают. Приходиться материться, а я ведь леди…

– У меня фантазия еще в позапрошлом полете отказала. Танька, так я ещё не скучал. Давай мы им всем выставим по зачету, если они довезут до завтра домой.

– Не согласна. Мне весело. У меня ещё манекен целый. Вот когда мои его дорежут – согласна домой, носки тебе стирать. Сам придумай себе развлечение. Я вот смотри как веселюсь – два гуманоида второй час ищут воспалённый аппендикс у тарсусианина. Пациент дважды уже помер, а они даже исходный диагноз не проверили.

Студенты подняли на семейную пару потрясенные глаза.

– Куда пялимся? – злобно огрызнулась корабельный врач. – Нас здесь нет. Мы вам кажемся.

Хирург принялся зашивать растерзанный манекен, анестезиолог бросился перечитывать сопроводительные документы.

– Хороший анекдот, – грустно согласился Рудик. – Придумай и для меня.

– Легко. Периодически врубай по трансляции фразу «Риэл-кэптен, на мостик!». Ух, как они забегают! Кто звал?! Зачем звал?!

«Риэл-кэптен, на мостик!», – донеслось из транслятора.

– Поздно, – отметил Рудик. – Уже кто-то додумался. Зуб даю, первый помощник. Но знаешь, адреналин выделился. Хочется забегать.

– Забегай, милый. Я щас наберу валерьянки в шприц, возьму таблетку левомицетина и тоже забегу.

Рудик обернулся от двери.

– Валерьянку в шприц боюсь даже спрашивать, но левомицетин-то зачем?

– Шутнику под язык. Горчей таблетки нету.

– Шутнику нужен будет вазелин, – зловеще пообещал риэл-кэптен.

…На мостике Олега Назаровича встретила вся стьюднт-вахта во главе со стьюднт-кэптеном Зауром Спокойным. Заур отдал ему честь, как видимому.

– Олег Назарович, неучтенная ситуация. Неопознанный объект на экране. Позывных нет. Это выглядит, как мертвая спасательная шлюпка.

На экранах и вправду высвечивалась одноместная спасательная шлюпка. Опознавательных знаков не было. Не было также никаких номеров и никаких излучений. Маленький серый комочек просто невозможно было встретить в огромном пространстве. Им на редкость повезло.

Это был хороший приз. Стоимость кораблика окупала этот полёт и несколько последующих – и это не учитывая прибавку к стипендиям стьюднт- и зарплатам риэл-экипажей.

Рудик молча ожидал действий Заура. Слово «капитан» произнесено пока не было. Если Спокойный оставит пост за собой, то ему это зачтется ой-ой как здорово. Если же отдаст командование риэлу, то находка добавит ощутимых плюсов лично ему, Рудику.

– Передаю командование риэл-кэптену Рудику. Стьюднт-кэптен Спокойный пост сдал.

– Пост принял. Капитан Рудик на мостике. Светова, Гулан, Захаров! Шлюпку на абордаж, проверка дейнджеров по полной, при норме – пристегнуть к третьему люку. Пилотам готовность два. Связист – дублирование камер.

Реальные первый помощник и штурман уже находились в инвизибл-зоне. Но их стьюднт-дубли посты не сдавали.

Подошла Таня со своими медиками, все трое были уже в «пузырьках» – костюмах повышенной органической защиты.

– Риэл- и стьюднт-врачи – к третьему люку.

Медики слиняли.

Светка Светова за своим пультом сосредоточенно касалась джойстиков. Внимание всех было приковано к ее мониторам. Теперь стало видно, что шлюпка едва заметно вращается.

Мощные и чуткие лапы манипуляторов дотянулись до кораблика. Светова не глядя перебирала россыпь джойстиков на пульте.

Левый манипулятор бережно, двумя из шести пальцев коснулся шлюпки, остановив вращение; она замерла неподвижно в ласковых сильных когтях.

Сложенный ковшиком правый манипулятор был медленно подведен под шлюпку, и принял ее в ладонь, как мать поддерживает головку младенца. Пауза – и ладонь матери плавно подносит голову ребенка к груди – так манипулятор доставил шлюпку к люку третьего шлюза. Чуть слышный щелчок – есть контакт!

Вахта шумно выдохнула. Послышалось тихие возгласы «Светка рулит!» и «Мать, ты сильна».

– Светова, – потрясенно сказал Рудик, – от меня автоматы до самого диплома…

Светка повернулась вместе с креслом и цыкнула зубом. Хамка. Хотя… имела сейчас право.

– Спасибо, конечно, Олег Назарович. Но я уж как-нибудь и сама…

Вниманье вахты переключилось на другие мониторы. Захаров и Гулан целились в закрытый пока входной люк шлюза из страшненького вида аппаратов – универсальных обнаружителей излучений.

«Ноль» – пальцами показал Захаров, и Гулан хлопнул ладонью по разблокировке. Плита люка плавно отъехала. Показался борт шлюпки – яркий, блестящий. Необожженный и не битый микрометеоритами. Новьё, одним словом. Идеально круглый вход в шлюпку находился идеально по центру входного люка шлюза.

– Светова зверь, – пробормотал Гулан, отступая.

Медики бросились ближе.

Вежливое космическое суеверие – стук в закрытый люк мертвого корабля. Десять секунд ожидания.

– Есть! – воскликнул Хирург. – Есть ответ, слышали?

На мостике слышно не было, но никто не усомнился в ответном стуке.

Таня, целясь в люк уже своим аппаратом – диагностом биоопасности, жестом отослала из шлюза абордажную пару и жестом же велела Хирургу открывать.

Медик отщелкнул крышку над кнопкой внешнего открывания. Анализатор над кнопкой одобрительно зашипел, почуяв атмосферу. Хирург нажал кнопку – люк ушел внутрь шлюпки.

Таня долгих пять минут ещё водила диагностом из стороны в сторону, потом небрежно уронила его на пол и рванула внутрь тесного пространства. Снаружи осталась торчать только аппетитная задница, обтянутая к тому же блестящим белым «пузырьком».

– Носилки! – скомандовала она оттуда.

Ее студенты мгновенно разложили носилки на гравитационной подушке.

Пятясь, Таня вытащила пассажира из шлюпки. Как шаман, замахала над ним поднятым с пола диагностом; затем, швырнув его обратно (анестезиолог привычно-безропотно поднял), другим, поменьше, вытащенным из кармана.

– Зуламурийка! Живая! – восторженно сообщила Таня в пространство, пряча гаджет обратно в карман. – Впервые сталкиваюсь! Ох, как же это будет интересно! В лазарет!

Студенты повели носилки по коридору.

– Стоять! Что?.. – Таня склонилась над гостьей.

– Шлюп…– шептала та невнятно. – Отстрелить… не активировать… важно…

От усилий корка на пересохших губах треснула. Капли крови были настолько вязкими, что даже не стекали.

– Шлюп отстрелить не активировать важно! – скороговоркой озвучила Таня для всех. – Вперед, крошки мои, время дорого!

Медики галопом убежали в лазарет, едва разминувшись с Захаровым и Гуланом, которые стремились обследовать шлюпку.

– Гулан, Захаров! Не активировать! – скомандовал Рудик. И тише добавил: – Но и не отстреливать…

Часть 2

И Томлинсон взглянул наверх и увидал в ночи

Замученной в Аду звезды кровавые лучи.

И Томлинсон взглянул к ногам, и там, как страшный бред,

Горел замученной звезды молочно-белый свет.

(Киплинг)

Рудик спустился в инвизибл-зону, сел в кресло около риэл-штурмана. Люция улыбнулась ему, легонько пнула кулачком в плечо.

– Адекватно, капитан.

– Сам знаю, дорогая, спасибо. Хорош подкалывать. Обидно то, что Заур и сам бы справился. С чего он? Вроде бы ответственности никогда не боялся…

– Позови да спроси. Вишь, как мается.

– Пусть помается. Сам должен додуматься, с чего бы мне в инвизибле сидеть.

Спокойнов сейчас совсем не соответствовал фамилии. То подпирал плечом стенку, рассматривая свои ногти с явным желанием их погрызть, то ходил туда-сюда по узкому проходу между пультами и переборкой. Останавливался лицом к ней, вглядываясь в тусклый ничего не отражающий металл, словно раздумывая: а не побиться ли башкой о стену?

Однокурсники тактично на него не смотрели.

Оба стьюднт-пилота замерли над своими пультами. Команды лететь дальше либо ложиться на обратный курс не поступало. Капитана на мостике не было никакого – риэл расслабленно сидел в инвизибле, стьюднт занимался маетой.

Рудик терпеливо ждал, пока студент поймёт намёк. Хотелось, конечно, сбегать в лазарет, или хотя бы связаться с Танькой. Но корабельному медику сейчас было пофиг – капитан там её вызывает или муж отвлекает от работы. В кои-то веки пациент, да еще такой сложный! И по связи нахамить может, а в глаза так и пошлёт, о субординации забыв… Впрочем, будет что доложить – свяжется сама. Абордажи Гулан и Захаров ребята тоже ответственные, а ещё любопытные, аккуратные и дотошные. Минут пятнадцать им дать еще на дообследование шлюпки – и только тогда можно дергать, если сами не выйдут на связь…

О, вот и Заур.

Люция, подхватив риэл-первого под руку, потащила его к кофе-машине.

– Олег Назарович…

– Садись.

Стьюдент-кэптен присел на самый краешек кресла, вполоборота к капитану.

– Порефлексировал?

Дернул плечом в неопределенном жесте. Потом кивнул.

– Выводы изложишь?

Заур поднял плечи, нахмурился.

– Я был прав.

– Капитан всегда прав, даже если лев. Я как риэл сделал что-то, чего ты бы не смог?

– Нет.

– Ты всё сделал бы так же?

– Да.

– Тогда в чём ты прав?

Заур молчал.

– Студент, отвечайте вашему преподавателю.

– Именно студент. Если у шлюпки найдётся владелец, то мои команды могут быть оспорены в суде. И капитанские призовые… Мне без надобности, а Вам нужны…

Рудик крепко задумался. С такой точки зрения он своего студента еще не рассматривал. Вождение на отлично, оценки высокие по всем предметам, а вот умение продумывать действия на ход вперед он и не замечал…

– Это как же это – студенту деньги не нужны?

Заур недоверчиво уставился на Рудика.

– Вы правда не знаете, чей я сын? Нет? Надёжный у нас ректор какой… Хотите, скажу?

– Знаешь, не хочу. Чего я хочу, так это в шахматы с тобой как-нибудь сыграть. Хорошо ты ход с владельцем просчитал. А прецеденты были?

– Да, один. «Корибант» как приз «Ред Эйнджела».

– Слышал что-то, подробностей не помню. То есть ты считаешь, что в этом полёте тебе командовать больше не стоит?

– Не стоит. А жалко. Понравилось.

– Через полгода пойдешь с пилотами D-курса. Я их капитану обещал страшную месть еще в сентябре.

В ухе пискнула серьга связи.

– Капитаны? Медик. Кому докладывать-то? Рудик, Спокойный?

– Капитан Рудик. Слушаю внимательно.

– Находка наша жива и уже почти здорова. Обезвоживание, истощение, эндемический авитаминоз, талессанемия и прочее по мелочи. Сейчас в «аквариуме». Капитан, может, зайдёте?

– Да, сейчас буду.

Рудик вернулся на мостик, встал у своего кресла.

– Капитанство оставляю за собой до конца полёта. Действия стьюднт-кэптена Спокойного объявляю правильными. Команда сработала адекватно, молодцы. Риэлы остаются в режиме невидимости. Пилоты, расслабьтесь пока. Повисим на месте до полного прояснения ситуации.

Татьяна Александровна сидела за своим столом над распечаткой с большого стационарного диагноста. Кончиками пальцев держалась за виски, как в приступе мигрени. Брови домиком, вертикальные морщины на лбу, губы изломаны в трагической гримаске. Рудик ее такой давно не видел, закаленная она была во многих совместных заварухах.

– Тань, чего? Так плохо?

Она расслабилась, попыталась улыбнуться. Только глаза остались больными.

– Ой, Олееж…

Поднялась, шагнула, прижалась к нему в поисках защиты и утешения.

Рудик обнял ее, офигевая.

Танька Рудик, в девичестве Цмань, в период их совместной службы в погранично-боевых зонах имела кличку Мифриловая Сука, отличалась редкостными стервозностью, циничностью, умом, самоуверенностью и бесстрашием. С хиханьками и пошлыми шуточками ампутировала сослуживцам обожженные конечности прямо через скафандры, в бою, под огнем противника, в периоды затишья прописывала всем подряд бром и зеленку от мирных хворей, считая таковыми и повальную влюблённость, а её личное врачебное кладбище по количеству могилко-мест занимало последнюю строку в рейтинге всех медиков земного флота.

Вряд ли три года тихой земной пенсии превратили её в этакую вот нежную принцессу. Здесь было что-то другое.

– Тань, не пугай меня. Бубни, жалуйся.

Таня выдохнула коротко, села обратно, закинув ногу на ногу. Постучала пальцами по распечатке.

– Ну, в наших с диагностом терминах ты не поймешь, служака… Танцую от печки своими словами. Вон её одёжки. Майка, юбка, гольфы, ботфорты. Белья нет. Пиджачок какой-то стрёмный, явно казённый. Все крайне ветхое, кроме пиджака. Но чистое, аж стерильное. Дальше. Обезвоживание – последние восемь дней, это время, проведенное в шлюпке. Имела мужество пить мочу, поэтому так долго продержалась в сухом воздухе. Истощение, все её анемии и авитаминоз – по накопительной с полгода. Вот читаю, что диагност увидел: по три-четыре перелома на каждом пальце, сорванные ногти. Почти сразу грамотно вылечено. Пятнадцать прочих переломов, из них челюсть – два раза. Три сотрясения мозга. Вывихи плечевых и локтевых суставов – многократные. Обе почки чуть опущены. Все травмы вылечены сразу после нанесения. Многочисленные разнообразные и очень затейливые травмы кожных покровов – хорошо залеченные, едва видны следы, плюс своя регенерация на очень высоком уровне, это свойство зуламурийцев. Мораль – последние полгода её ежедневно пытали. Потом лечили – и продолжали пытать. Олег, я боюсь. Ты отстрелил шлюпку?

– Нет. Меня жаба давит.

– Командуй. Если она сбежала и за ней погоня, то такой адреналин нам нахрен не нужен, у тебя сорок детей на руках… И у меня двое, – кивнула на своих интернов, тихо спорящих у «аквариума» – регенеративного устройства.

Рудик подошёл к нему ближе.

Через почти прозрачную жидкость виднелось тело гостьи. Худая, даже истощенная, ребра можно пересчитать. Хорошо оформленная грудь, отсутствие волос на теле. Гуманоид, и разницы с землянами не видно. Молода; впрочем, у зуламурийцев не было заметно возрастных признаков. Длинная, почти в ее рост, сложно заплетенная коса цвета какао с молоком.

– Абордажная команда, здесь капитан.

– Здесь Светова.

– Здесь Захаров, Гулан.

– Гулан, Захаров, возвращайтесь немедленно. Светова, как только они покинут шлюз, отстреливай шлюпку.

– Айе, капитан.

– Айе, капитан.

Рудик вернулся к Тане.

– Медик, ты когда её достанешь?

– Да минут двадцать ещё бы.

– Ну занимайтесь. Ты пришла в себя, Тань? Мифрил вернулся?

– Да, я снова ЭмСи.

– Тогда я пойду абордажей послушаю. Придет в себя – спросишь, куда подкинуть. Такси к её услугам.

Абордажи уже ждали на мостике с явным недоумением в глазах, впрочем, молчаливым. Бодро вкратце доложили: без активации заметно следующее – шлюпка была в пути от восьми до десяти суток; активация автономного режима производилась, но очень недолго, только для разгона, после чего все системы были отключены, мало того, заблокированы, даже функция воспроизводства воды и кислорода. Дышала, вскрывая баллончики с жидким кислородом. Заодно охлаждала пространство. Использовано семь, в остатке один. Все время в пути провела в темноте – как не свихнулась, непонятно.

– Убежать очень хотела, – пробормотал Рудик. – Светова, ты шлюпку отстрелила?

– Да, капитан.

– Что там с ней, покажи.

Светова переключила изображение на большой, во всю стену, экран.

Отброшенная от лайнера сильным механическим щелбаном, шлюпка неспешно кувыркалась, все больше отдаляясь. Вахта завороженно смотрела, как она постепенно уходит из поля зрения.

И не менее обалдело наблюдала, как из точки, в которой исчезла шлюпка, вырастает, приближаясь слишком быстро, боевой линкор класса «Кубик». Огромный даже по сравнению с пассажирским лайнером, неуклюжий с виду, не зря прозванный Кубиком, подавляющий тёмной мощью. Притерся вплотную к лайнеру, замер.

Кубики стояли на вооружении флота Рионейской Империи, с которой у Федерации Рукава Ориона был худой, но всё же мир. Рионея торговала оружием со всеми, кто мог платить, как с ФРО, так и с её военными противниками, но лично в конфликтах замечена не была.

– Оранжевая тревога, – объявил Рудик, опомнившись, – общая связь, предбоевая готовность, – и запнулся. Какая, к чёрту, предбоевая? Из оружия на борту были три слабеньких скорчера у него в сейфе, да еще один у Тани. Зачем учебному лайнеру в своём пространстве оружие?

Люция бросилась к посту штурмана, стьюднт-штурман, уступив ей место, замер за низкой спинкой кресла. Заур уже стоял за левым плечом Рудика. Из лифта выбежал Андрей, риэл-первый помощник; вместо своего кресла, из которого уже поднимался его дубль, остановился у сейфа. Рудик ему кивнул; Андрей набрал код, достал скорчеры, бросил один капитану, второй, чуть помедлив, отдал Зауру. Прилепив третий к бедру, занял свой пост.

Рудик на автомате проверил зарядку, покривился от беспомощности.

– Мин Хуэй, связь с Землёй.

– Нет связи, капитан.

– Здесь двигательный отсек, капитан. Падает мощность. Уже минус двенадцать процентов и уменьшается.

– Нас глушат, мальчики. Ничего не предпринимайте.

– Капитан, вызов с Кубика!

– Принимай, Хуэй.

Изображение линкора сменилось видом на мостик потенциального противника. По центру экрана стоял немолодой рионеец в сине-серой форме.

– Адмирал Лей-Тей Ч’Квейс, Кубик «Ч’Кан», флот Рионеи. Приветствуем, «Ч’кола двадцать два», Федерация Рукав Ориона.

– Капитан Олег Рудик, учебный лайнер «Школа двадцать два», Земля. Приветствуем, но расцениваем, как агрессию.

– Вынужденная мера, капитан Олег Рудик. У вас на борту находится лицо, совершившее преступление против Империи. Передайте его нам, либо, в случае гибели, его тело. В противном случае мы будем вынуждены вступить в военный конфликт с Федерацией: атаковать вас, добить выживших и вернуть указанную особу живой или мёртвой. Это не угроза – план действий, капитан Олег Рудик.

Часть 3

Никогда не встанут на колени,

Даже если заберут их в плен,

Гордые и смелые тюлени,

Ибо вовсе нет у них колен…

Первым побуждением было спалить монитор из табельного скорчера и скомандовать расчёту «Огонь!».

Жечь свой монитор было бы глупо, а командовать «Огонь!» некому.

Рудик продолжал держать лицо, только зубы сцепил до хруста.

Стандартная фраза, никогда еще не произносившаяся, уже выплыла из глубин памяти, но в речевой центр еще не поступила. Последняя извилина, продавленная капитанской фуражкой, перестала функционировать.

Дилеммы не было.

Сорок два студента, жена и пара коллег против одной чужачки.

С усилием Рудик произнес:

– Сдаемся превосходящей силе противника. Сопротивления не будет.

Адмирал молча козырнул. Не сомневался, с-сука…

– Примите на борт двух офицеров Рионеи для конвоирования преступницы.

За полчаса, необходимых для перехода с корабля на корабль, Рудик успел сделать строгое внушение экипажу не геройствовать; отобрал у Заура и Андрея скорчеры, спрятал вместе со своим в сейф; хотел объявить боевую готовность, да передумал; появился в двигательном отсеке успокоить механиков личным присутствием (мощность упала до шестнадцати процентов и остановилась на этом уровне); и, самое сложное – побрел в медотсек.

В отсеке была только Таня. Рудик остановился на пороге, тупо глядя на пустой аквариум, не в силах сформулировать вопрос. Таня заметила его растерянность, жёстко усмехнулась:

– Она в душевой. Сейчас придёт. Интерны в своей каюте, скорчер в сейфе. Все правильно сделал, Олег. У нас нет другого выхода. Самой тошно, но… пат.

Вошла гостья в Танином махровом халате. Задержала взгляд на капитанской фуражке, чуть поклонилась.

– Спасибо за спасение, капитан. Если бы не Вы, мне недолго бы лететь осталось…

Рудик козырнул.

– Капитан Олег Рудик. Не стоит благодарности, тем более что спасение не удалось.

– Это побег не удался, – поправила незнакомка. – А спасение вполне. Татьяна Александровна, мне бы волосы высушить…

– Вон фен и расчески, – кивнула Таня на свой стол.

Рудик почувствовал себя лишним. Неловко двинулся к выходу.

– Капитан, – окликнула его гостья, – я просекаю ситуацию. Я сдамся без сопротивления. Все будет спокойно и без истерик.

Рудик снова козырнул и вышел, чувствуя себя сволочью.

Когда имперцы ступили на территорию лайнера, вахта выглядела спокойной и собранной. Рионейцы – майор и лейтенант – представились, откозыряв, но в левых руках у обоих было по мощному маленькому плазменнику последней, незнакомой Рудику модели, из тех, которыми Рионея даже не торговала. Майор сразу полюбопытствовал, жива ли упомянутая особа; Рудик кивнул. Лейтенант, спросив позволения, но не спрашивая кодов доступа, навис над вводами пульта управления, защёлкал клавиатурой.

Майор всё ещё не отводил глаз после вопроса о гостье, и Рудик без эмоций сказал в гарнитуру:

– Медотсек, здесь капитан…

Но двери на мостик открылись, вошли Таня и чужачка.

Они шли прямо на майора, не быстро и не медленно, слишком целеустремленно, и Рудик наработанно схватил воздух у пустого левого бедра, чтобы остановить… кого из них? Он боялся, что Таня не замедлит шаг и врежется в имперца, но она замерла в трёх шагах от него, около Рудика.

Зуламурийка же сделала эти три шага, оказавшись плечом к плечу с майором, развернулась на месте, взмахнув юбкой, завела как бы случайно руки за спину. Майор мгновенно сковал их пластиковыми наручниками.

И всё замерло на лайнере: рионейцы, вахта, Таня и Рудик… Только чужой лейтенант тихо дощёлкивал команды с пульта, а свой связист ревниво бегал глазами за быстрыми пальцами…

Рудик смотрел в лицо преданной им чужачки, понимая, что будет видеть его в постоянных кошмарах всю оставшуюся жизнь.

Темно-темно серая радужка глаз неестественного для землян асфальтового цвета, оттененная слишком густыми и длинными ресницами; чуть курносый нос, тонкие, почти касающиеся висков брови, приподнятые над переносицей трагическим изломом; губы – «лук Амура», а самое сильное – взгляд. Глаза её смотрели прямо, открыто и честно. Так смотрит человек, которому нечего скрывать и нечего стыдиться. Так открытое окно освещает комнату.

Лейтенант закончил с пультом, подошел к Татьяне.

– Госпожа. Позвольте посмотреть на данные медотсека.

– Следуйте за мной, – сухо ответила Таня, глядя сквозь него, и повернулась, уходя.

Когда она проговорила «следуйте», Рудику стало страшно. Не то, чтоб он не поверил словам жены «скорчер в сейфе», нет; ему показалось, что она задушит рионейца голыми руками сразу за входной дверью, в коридоре между мостиком и медотсеком.

Но через длинных десять минут они вернулись, оба невредимы.

Имперцы снова отдали честь, прощаясь; зуламурийка чуть склонила голову. Люк закрылся за ними, лайнер едва заметно содрогнулся, когда вельбот рионейцев отшвартовался.

Таня рухнула в кресло в инвизибл-зоне.

Рудик всё ещё был готов к гибели, как своей, так и вверенного ему экипажа; но Кубик на мониторах удалялся, пока не исчез из поля зрения.

Рудик все еще стоял, развернув плечи и вскинув подбородок. Вахта смотрела на него – больше некуда было.

Он сбросил показушность.

– Ну вот, ребятки, – сказал устало, – злой и жестокий, но тоже урок. Вот так вот оно – старикам почтение оказывать и нежных дев спасать…

Скрипнул зубами и вдруг рявкнул в полный голос:

– Риэл-кэптен Рудик пост сдал!

– Стьюднт-кэптен Спокойный пост принял! – на полном автомате ответил из-за плеча Заур.

– Вот и командуй до самой Земли. А я в медотсек обтекать. И не вызывать меня, даже если встретится пропавший «Фатмагюль» с грузом этого самого… семь его восемь…

– Гальворна, – подсказал на том же автомате охреневший стьюднт-кэптен при командовании.

– До хоть обогащённого адамантина! Пойдём, Тань, – Рудик вытащил жену за локоть из кресла и повлек к выходу.

Часть 4

И вот уж кажется мне, что я бегу не туда,

И я кружу в кругу переплетенных колец,

Ведь это танго – танго разбитых сердец.

Примерно через час Спокойный решился все-таки побеспокоить риэл-кэптена. Не то, чтоб сам не справлялся – больше волновался за моральное состояние Рудика.

И стоя в дверях медотсека, долго зачарованно смотрел, как медик с капитаном в полной тишине танцуют то ли павану, то ли вольту, серьёзно глядя друг другу в глаза. Два одинарных и один двойной шаг – вперёд-назад, поклон и глубокий реверанс; касаясь кончиками пальцев, обошли друг друга – снова поклон. И хотя Татьяна была в белом, до сих пор не снятом «пузырьке», а Олег в чёрном «невидимом» капитанском кителе, глаза наблюдателя почти улавливали пышные развевающиеся придворные одежды, плащи, веера, шпаги и гребни в высокой причёске… Столько чувственности было в простых и плавных движениях пары, столько нежности в едва заметных прикосновениях пальцев, что Зауру показалось, что он подглядывает за гораздо более интимным действом, нежели танец. Смутившись, он попытался незаметно выскользнуть, но был остановлен тихим замечанием капитана:

– А папашку твоего мы прояснили, ага… Ты им гордишься, а он тобой, так?

Заур молча покивал и закрыл за собой дверь.

«Павана для мертвой принцессы» – возникло в голове когда-то услышанное название.

***

Написание ничем не подтверждённых рапортов заняло у Рудиков всего-то с полдня. Двое в штатском внимательно их прочитали, задали несколько вопросов, и изволили, укладывая рапорты в папочку, добавить:

– Лайнер обследовали наши специалисты. Нет никаких доказательств тому, что что-то вообще произошло. Нет даже лакун в чёрном ящике. Просто забудьте. Не нужна даже подписка о неразглашении.

***

Рудики вернулись домой в том же тихом подавленном настроении, в котором провели и всю обратную дорогу, и полдня в школе. Даже не болтали друг с другом, как обычно – обо всем и ни о чём…

Таня проторчала в душе больше двух часов, Олег все это время тупо шарился по паутине Инета, пытаясь отвлечь себя от размышлений «Как стереть плевок с души?».

– Идём гулять! – объявила Таня, появляясь перед ним при полном параде, что нечасто с ней бывало – накрашенная, на трёхдюймовых шпильках и в юбке.

– Да чё б и не погулять? – отозвался Рудик, выключая железо. Он намеревался затащить жену в ближайший бар и научить её снимать стресс классическим мужским способом. Но Таня потащила его не в центр города, а в парк, а уж там, на аллейках, усыпанных жёлтыми кленовыми листьями, взяв под руку и прижавшись, начала снимать стресс извечным женским способом – болтовнёй.

…то есть это так Рудику на первых словах «Знаешь, Олежка, я вот что думаю…» показалось, что болтовнёй. На слишком умной тётке он женился. На слишком деятельной.

– Мы когда зуламурийку из аквариума доставали, я заметила пятнышко на стенке. А там ведь не стекло – адамантин осветлённый! Ладно, думаю, все потом… И на всякий разный сфоткала телефоном, что за осадок такой… А потом, когда летёха имперский стёр данные диагноста и простерилизовал аквариум, я посмотрела – а пятно стало размером побольше, но другой формы. Он его шлифанул чем-то. Посмотрела я фотку свою, увеличила – два иероглифа зуламурийских там было. «Посольство Зуламуры». На адамантине – и процарапано!!! Чем?! Она голая там висела!..

– Танюсь…– протянул Рудик. – А это как возможно-то? Я, насколько знаю, в аквариуме человек без сознания. Как она могла оставить надпись?

– Не знаю как! – с отчаяньем сказала Таня. – Не было таких случаев! Да ведь и зуламурийцев никто ещё в регенераторе не лечил, чёрт их знает, как они себя там ведут… Наша вроде тихо плавала, а видишь… Сейчас парк пройдем насквозь, потом еще пол-квартала – и вот оно посольство… Я уже позвонила, еще из школы, записалась на прием к послу. Расскажем подробности, напишем, если нужно ему будет, пусть сам решает, что с этой инфой делать.

Часть 5

Мы словно две половинки

одной красивой и весёлой картинки,

мы две смешинки, две звезды, две снежинки,

что пролетают так легко!

Земля была столицей Федерации, Терраальмарин – столицей Земли. Квартал посольств тех планет, которые не входили в ФРО, находился на окраине города и был так запутан и архитектурно разнообразен, что Рудики откровенно заблудились. Олегу пришлось включить навигатор, и уже через десять минут пара стояла перед особняком, в котором ютились сразу три посольства: Концессы, Ль’Обир-хт-Стати и нужный им Зуламуры и Зугуи.

В приемной их встретили две одинаковые, очень юные и красивые девушки, Атида и Асана Тарси. Они оказались не просто секретаршами/ресепшн, а ничего себе – министер-конселлорами. Улыбчивые, веселые и простые в общении. Имя Чрезвычайного и Полномочного посла было Гран-Кракх Тарси, что наводило на размышления… Впрочем, заместительницы посла в милой беседе за кофе сообщили, что они парные племянницы главы дипмиссии.

Попивая хороший кофе, сваренный с неизвестными специями, Олег рассматривал девушек. Глаза как глаза, обычный цвет – серый с прозеленью. Ресницы да, чуть слишком длинны для земных стандартов, а уж густоты такой, что, казалось, каждому волоску тесно.

Посол представлял собой очень колоритную фигуру: огромного роста, косая сажень в плечах, роскошная грива чёрных волос, чуть сбрызнутых сединой. Буйная копна сдерживалась в рамках приличия обручем светлого металла поперек высокого лба. Складывалось впечатление, что люди видят не инопланетянина с задворок Вселенной, а своего, славянского, то ли колдуна, то ли наставника младых воев. Длинное лицо с близко посаженными глазами («Серо-зелёными, как у племянниц», – отметил Рудик) трудно было назвать красивым, но живая, подвижная мимика и открытая улыбка делали посла чертовски обаятельным.

При виде срочно прибывшего дядюшки министер-конселлоры вскочили; Олег и Таня поднялись вместе с ними.

– Чрезвычайный и Полномочный посол Зуламуры и Зугуи Гран-Кракх Тарси! – протокольно объявила одна из парных сестер; вторая же не менее торжественно представила послу Рудиков.

– Рад познакомиться, господа, – посол повел красивой ладонью, закончив длинный жест касанием к сенсорной панели, – прошу в мой кабинет.

Следуя гостеприимному жесту, Рудики первыми переступили порог кабинета. И замерли на входе, мешая послу пройти на своё же рабочее место.

Напротив входа висел портрет на полстены.

Две девушки в парадных белых мундирах, с перекинутыми наперед косами. На кончике каждой из кос был вплетен тяжелый шарик с лезвиями. Девы-воины выглядели величественно: абсолютно одинаковые, только одна в маленькой короне, а вторая в тонкой диадеме. Они держались за руки трогательным жестом, свободными руками опираясь на рунные клинки неизвестного металла.

И они смотрели Рудикам прямо в душу.

Асфальтовыми глазами.

Лукаво и понимающе улыбаясь. Обещая хоть и не скорую, но встречу.

Прощая то, что одну из них капитан Рудик без сопротивления передал рианейцам четыре дня назад.

Олег с трудом перевел дыхание. Таня прижалась к его плечу своим, напоминая: «Я с тобой. Я тоже узнала». Над их сомкнутыми плечами раздался тихий, полный гордости, бархатистый голос посла:

– Имею честь представить вам парадный портрет правящих королевы и принцессы Зуламуры и Зугуи Их Величеств Таммилинн Джудшан и Тиннелен Джудшан.

… Через четыре дня началась Четвертая Межгалактическая война…