Иполикратош

Иполикратош – с древнегреческого языка означает: «город государство». Сокращённо – Ираш. Это идеальный город. Много лет назад люди вели атомно-химические войны и в своих порывах почти уничтожили Землю. Радиация и яды сделали своё дело, но буквально в самый последний момент люди поняли, что натворили и, отбросив разногласия, – создали планету на планете. Они построили Ираш. Защищённый от внешней неблагоприятной среды барьером Иполикратош начал развиваться как город-государство. Здесь есть средоточие этой планеты. Жители Ираш – последние люди на Земле.

Ираш состоит из трёх частей: надземной, земной и подземной. 85% надземного уровня отведено под воспитательную колонию. Земная часть служит исключительно для проживания и работы людей. 40% подземного уровня – тюрьма для отпетых преступников.

Что бы ни повторить ошибки предшественников, в школах Ираш запрещено изучать историю до начала Последней Мировой Войны. Так же были введены стандарты поведения – уложения. А чтобы ни у кого не возникло желания их нарушить, создали процентные баллы. Они высвечиваются над головой человека при нажатии на сенсорную брошь. С их помощью можно узнать, насколько хорош человек, с которым вы общаетесь. Если его процент выше сорока, то всё хорошо. От 39 до 20 – с таким человеком лучше не разговаривать. Если же процентный бал человека ниже 19, то его отправляют в надземную воспитательную колонию, откуда люди выходят намного лучше, чем были прежде. Но бывает и такое: человек настолько упал, что даже в колонии ничего не могут сделать. Таких людей отправляют в подземную тюрьму и называют «падшими».

Чтобы подобное ни происходило, детям в Ираш с самого малого возраста прививают любовь к городу. Балл учителей как минимум 95%. Все уложения каждый житель должен знать наизусть.

В Иполикратош всё подчиняется Министерству. Люди в Министерстве имеют 100% балл и проходят длительное обучение, прежде чем приступить к управлению Ираш.

– Уложения, пожалуй, не стоит перечислять, ведь вы их и так знаете, – учитель оторвал свой взор от экрана и внимательно на нас посмотрел. Затем одёрнул высокую горловину своего нежно-голубого плаща, отчего он весь (плащ) пошёл волнами-складками. – Но, всё же, я их заново повторю. Или есть желающие самостоятельно?

Вверх поднялась лишь одна рука. Хельга растянула свои губы в милой улыбке, едва-едва обнажая зубы.

– Можно я учитель? – получив согласный кивок, она подскочила с места. – Правило первое: В Иполикратош нет ни ведущего, ни ведомого. Все равны перед Министерством. Правило второе: Да будет вознаграждена всякая добродетель во славу и благо Иполитраш. Правило третье: Благо города есть благо личное. Правило четвёртое: Всё поровну, но по заслугам. Правило пятое: Все мы столбы города, если разрушим один столб, остальные рухнут. Правило…

– Достаточно, я вижу, что вы помните их. Плюс процент Хельге. Продолжим, – Хельга внешне никак не отреагировала на слова учителя и села на своё место. – Вам уже 12 лет. Это возраст сумятиц, перерождения, а главное – буйств. Противопоставление благ общества и благ телесных. Важно его преодолеть. Для этого вам поспособствует цель, к которой вы будете стремиться. Нужно сформировать её и шаг за шагом добиваться своего. На этом уроке вы будете писать сочинение на тему: «Почему я хочу трудиться на благо Иполикратош и как я собираюсь это делать». Подобную работу вам предстоит делать и при поступлении на курсы рабочей подготовки. Задание понятно? Приступайте.

Все ученики открыли планшеты и начали что-то писать в них. Все… Кроме меня. Я застряла над чистой текстовой программой. Кем я хочу быть? Чем могу помочь Ираш? Не знаю. Отбросив эту идею, я посмотрела в окно. В небе светило солнце и облака, похожие на кусочки ваты, лениво тянулись чередой. Среди них находились три корпуса надземного уровня. Белые высокие дома тянулись ввысь, намереваясь до них дотянуться. Но как бы высоки ни были здания, они не могли соперничать со Стеной. Она была выше, намного выше их. Что там за Стеной?.. Всем известно – радиация, отравленные земли и возможно мутоформа. Но научно-биологические возможности Ираш очень велики! Почему бы не использовать их? Очистить почву и воздух, посадить деревья, изучить мутантов и…

– Эльза, что-то случилось? – из раздумий меня вывел голос учителя. Он склонился надо мной, сложив руки так, чтобы рукава его плаща скрывали запястья. – Уже почти конец урока, а ты ничего не написала. На тебя не похоже.

– Простите учитель… Я не знаю о чём писать, – мне вдруг стало жутко стыдно за свои мысли.

– Понимаю. Подойди ко мне после урока, если так ничего и не придумаешь, – учитель распрямился и прошёл обратно за кафедру. За оставшееся время я написала от силы две строчки, но стёрла их со звонком.

– Пожалуйста, скиньте ваши сочинения мне на компьютер и можете идти по домам.

Когда все ученики вышли, я, потупившись, подошла к учителю.

– Эльза… – он выдержал паузу, подбирая слова, – ты сказала, что не знаешь, о чём писать. Возможно, ты не поняла тему?

– Нет, учитель, вы всё понятно объяснили.

– Тогда, ты ещё не определилась, что будешь делать в будущем?

– Нет, я это точно знаю. Я стану врачом.

– Врачом… Почему же ты не написала об этом?

А ведь, правда, почему?

– Я не знаю учитель. Врач помогает людям, лечит их заболевания и является многоуважаемым делом, но…

– Это что-то не то, я, верно, говорю? – учитель почесал затылок.

– Да.

– Почему же ты не… Скажем так… Не можешь стать врачом?

– Тут дело в другом, учитель. Не знаю, поймёте ли вы, но… – я глубоко вздохнула. – Я могу стать врачом, но я не хочу этого.

– Тебя кто-то принудил выбрать именно это дело?

– Нет, я решила сама.

– Что ж… Попробуй мне объяснить.

– Я не могу, учитель. Я сама не понимаю.

– Ах, вот оно что! Эльза, ты помнишь, что я говорил на этом уроке? У тебя началось внутреннее противостояние. Это не страшно, все через это проходят. Важно его преодолеть. Что ж, давай так. Завтра у вас день общения, ты можешь сдать мне своё сочинение после него. Успеешь написать?

– Думаю да. Да, я успею.

– Тогда, ты можешь идти домой.

– Спасибо за помощь учитель. До свиданья, – я легонько поклонилась в его сторону и вышла из класса. Успеть до завтра… Мурашки пробежали по коже. День общения уже завтра! Я ничего не имею против него, но тут как и с профессией… Что-то не так. Целый день мы проведём на свежем воздухе и будем общаться друг с другом. Поговорить нужно с каждым, без исключения.

«Хелен… Это ведь не правильно, но я не хочу с ней общаться, – я выкатила свой велосипед со школьной стоянки и поехала по специальной дорожке в сторону дома. – Хелен хорошая девочка, у неё 75% баллов, но мне она… неприятна? Особенно когда она смотрит мне в глаза и улыбается. Это… Наверное, здесь подойдёт слово необычно. Ладно, Эльза! Хельгу отвозили в воспитательную колонию два года назад, с того времени прошло уже 100 дней общения и 260 обычных дней. Как-то справлялась с этим чувством, справлюсь и сейчас! А пока нужно написать сочинение для учителя!»

Хотя, кого я стараюсь в этом убедить? Я не хочу, что бы завтрашний день наступил.

Я стала медленнее крутить велосипедные педали и подняла голову к небу. Облака… Они не что иное, как сгусток водяных паров. Ничего в них нет необычного, они естественны и элементарны… Только вот, откуда берётся вода? Учитель говорил, что за пределами Стены почти не осталось водоёмов, а облаков так много!.. Какое-то дискомфортное чувство поднялось во мне и не отпускало всю дорогу домой.

Когда я приехала, родители всё ещё были на работе. Я устало оглядела комнату. Первое что бросалось в глаза – окно от пола до потолка. Большая кровать с подушками-сердечками и розовым одеялом. Компьютерный стол и стул на воздушной подушке. Маленький столик в центе комнаты. Что-то не то. Я попыталась отогнать эти мысли в сторону, но без успеха. Всё вокруг какое-то… Ненастоящее? Да, всё вокруг ненастоящее. Неужели так и проявляется внутреннее противостояние?

Я легла на кровать, сняла очки и закрыла глаза. Учитель сказал, что важно преодолеть этот момент. Но как?

– Нет. Это не тот вопрос, на который я хочу ответить. Я хочу знать, зачем нужно преодолеть это.

Если подумать, то внутреннее противостояние во мне уже давно. У меня на всё появилось своё мнение, свои ценности. Я уже тогда поняла, что со мной что-то не так. Или не со мной? С миром? С Ираш? Не понимаю.

Уложения гласят – мы все равны, но лишь перед Министерством! Оно выше! Люди в нём уже на другой ступени, разве нет? Всем поровну, но по заслугам? Кем определяются заслуги? Как это «поровну»? Не понимаю…

Я, сколько себя помню, должна была всё понять. Не просто делать – а понять. Почти каждый раз я задаю себе вопрос: «зачем я это делаю?»

Министерство делает всё, чтобы люди жили в мире. Если оно что-то не объясняет, значит так надо. Так всегда было, разве нет? Тогда почему неприятное чувство в груди причиняет мне такой дискомфорт?

Весь вечер я проработала над сочинением, и родители разрешили мне поужинать в своей комнате. Я поставила герметично упакованную еду на стол и подошла к окну. Оно выходит на задний двор, где растёт большое дерево. Вроде бы дуб. Его ветви достигают и моего окна. Внизу что-то зашуршало. Я выглянула из окна, но в опустившихся сумерках ничего подозрительного не разглядела.

– Может, это был ветер? – я покачала головой и, оставив окно открытым, вышла в туалет. По пути до меня донеслись обрывки разговоров родителей:

– Видимо, Министерство не хочет поднимать шумихи или же сообщит о побеге завтра утром. Так вот, к чему я сказал это – будь осторожна! Неизвестно, что у павшего на уме.

– Да, но хоть бы знать, как выглядит этот падший?

– Понятия не имею, но думаю, что это здоровый мужчина, раз смог справиться со стражей.

Я вздрогнула. Падший? Это же человек, сбежавший из подземной тюрьмы! Но как? Забыв, зачем выходила, я вернулась в комнату.

– Ой, я же не выключала свет!.. – я попыталась наощупь отыскать выключатель. Вдруг мне заломили руки за спину и заткнули рот раньше, чем я успела хоть слово сказать! Стало ужасно страшно! Неужели это тот самый падший? Что он со мной сделает? Что-то горячее потекло по плечу.

– Если вздумаешь кричать, я тебе шею сверну! Кивни, если поняла! – у него был сухой, надтреснутый, но что самое удивительное – юношеский голос! Я медленно кивнула. Он разжал руки.

– Не делай резких движений. Не включай свет. Молчи. – Я дотронулась рукой до плеча. Что это? Такое горячее и липкое… Запах солёный… Кровь?!

– Ты ранен…

– Заткнись! Жить расхотелось?

– Я хотела стать врачом, у меня в комнате есть аптечка.

– Откуда мне знать, что ты не вызовешь тревогу?

– Ты можешь проследить за всеми моими действиями. Если что-то покажется тебе подозрительным – свернёшь мне шею. Можно мне включить свет?

– Нет.

– Я не найду аптечку без него.

– Другого способа нет?

– Есть ночник. Ты можешь сам его включить.

– Где он?

– На тумбочке, возле кровати.

Шаг, шаг, шаг… Как же он тяжело ступает! Возле кровати зажегся зелёный фонарик-ночник. Его свет выхватил из темноты исхудалое мальчишеское лицо с впалыми щёками и разбитой нижней губой. Спутанные чёрные волосы засаленными сосульками распались по нему. Мешковатая одежда не могла скрыть худобу подросткового тела. Ночник едва-едва освещал комнату, но и этого хватило, чтобы без проблем найти аптечку.

– Подойди ближе.

– Сама подойди, – огрызнулся он.

– Хорошо, – я старалась идти не очень быстро, что бы ни напугать его. – Где у тебя рана?

– Рука. Здесь… – он задрал рукав футболки. Немного повыше локтя кожу, будто ножом срезало!

– Садись на кровать, – я открыла аптечку. Нужно обеззаразить рану, смазать специальной мазью и наложить давящую повязку. – Протяни руку. Может немного пощипать.

– Не думал, что в Ираш все так будут заботиться о падшем.

Я достала антисептик и сбрызнула им рану.

– Не все, – в голову тут же пришло восковое лицо Хелен, – остальные бы вызвали ОВМ.

ОВМ или Особые Войска Министерства – существуют для поддержания порядка в Ираш.

Я помазала рану мазью. Мальчик зашипел и дёрнул руку на себя.

– Потерпи, я уже накладываю бинт. Всё. Можно вколоть обезболивающее средство.

– Нет! – он подскочил и встал напротив меня. – Не надо ничего колоть!

– Как скажешь, но… – и тут до меня дошло. – Ты боишься уколов?

– Нет! – он сделал шаг вперёд. – Я ничего не боюсь!

Он дышал тяжело и глубоко. Мы смотрели друг на друга. Изучали.

– А разве твой процент не снизится, если ты поможешь мне?

– Одно из уложений гласит: «помогай ближнему своему», я ничего не нарушаю.

Он хмыкнул и усмехнулся.

– Как тебя зовут?

– А тебе-то, какое дело Э-э-эль-з-з-за?

– Я просто спросила… – Какой грубый. На вид он не старше меня, а может так кажется из-за его худобы… – Ты, может, есть хочешь?

– Может.

– На столе упаковка с едой. Можешь съесть…

Я забралась на кровать с ногами. Мальчик положил ночник на стол, и дальнейших его действий я не видела.

– Вкусно хоть?

– Еда как еда, – отрезал он, но, помолчав немного, добавил: – Хотя, да. Вкусно. Спасибо.

– Пожалуйста. Тебе 12 лет, правильно?

– 14 так-то.

– Да? А не похоже! Наверное, это потому что ты такой…

– Какой? Тощий? Бледный? Жалкий?

– Нет. Подходящим словом будет… Необычный? Ну, вроде того.

Из угла, в котором он сидел, донеслось какое-то странное хрипение, и лишь спустя минуту я поняла, что это смех.

– Необычный, говоришь? Слабосильным называли, тусклым называли, хиляком называли, но необычным… – он цокнул языком. – Помогла павшему, накормила его, а теперь ещё ведёт бунтовские разговоры… Да ты сама образец необычности!

– Вот уж точно! – какое-то время мы просто смотрели друг на друга, а потом рассмеялись. – Похоже, мы друг друга стоим как собеседники!

– Ну, вроде того.

– Слушай, у меня вопрос…

– Имя не спрашивай.

– Ладно, не буду. Я о другом! Ты сбежал из подземной тюрьмы, а что дальше? Я не могу тебя здесь вечно прятать.

– А я здесь ненадолго.

– Но куда ты пойдёшь?

– Куда? Наружу, естественно.

– Как это наружу? За Стену что ли?

– Да. Что-то не нравится?

– Но ведь там радиация! Там никто не выживет!

– Откуда ты это знаешь?

– Нам рассказывали в школе…

– Вам лгали.

– Лг… Лга, что? – последнее его слово я не поняла.

– Лгали. Говорили неправду.

– Не может быть! Зачем? И как это – говорить неправду?

– Ты что издеваешься? Хотя, я слыхал, что в Ираш вообще нет такого понятия как «неправда». Как там? Ошибочное суждение? – он усмехнулся. – Министерство дурит вас! Разводит как дураков! Лжёт, обманывает, врёт, кривословит! Я могу ещё много синонимов подобрать!

– Откуда ты знаешь? – я, может, считаю, что в Ираш не всё так просто, как кажется на первый взгляд, но всё же это мой дом, и так просто обижать его никому не дам!

– Откуда? Просто я жил там. За стеной. Прошло столько лет… Радиация, конечно, сохранилась, но жить можно.

– А как же мутоформа?

– Чего? А, мутанты… Ну, выросло у пары крыс три хвоста, не больше. Люди там всё такие же.

– За стеной есть люди? – сегодня какой-то день потрясений!

– Полно!.. Негры, азиаты, европеоиды, помеси… Всех не перечислить.

– Но почему от нас это скрывают?

– Я, по-твоему, ходячая энциклопедия?

– Нет, но… – я замялась. А что ему ответить? – Того…

– Того, это которого?

– Ты мне сказать дашь? Если ты жил там, то, как оказался в подземной тюрьме?

– Как, спрашиваешь? – он поднялся с пола и подошёл поближе. – Что ж, начнём с того, что ты знаешь об истории Иполикратош.

– Но как это относится?..

– Напрямую, – его тон меня насторожил.

– Ираш был основан благодаря силам Оксаны Лихой, Макса Блекис, Аки Асумы и Иерониму Церцевино. Четыре великих учёных втайне от враждующих государств построили Стену. Они подозревали о том, что может произойти, и привели в Ираш множество людей и животных из числа тех, кто уцелел. Потом страна Америка сбросила на Европу радиохимическое оружие, которое всё на планете уничтожило.

– Кроме Ираш.

– Да. Затем уже жители Ираш построили надземный и подземный уровни.

– Будем толкать от этого… А зачем они построили эти уровни?

– Зачем? Ну, люди размножались, и места на земле стало мало…

– Положим, это правда. Но ведь большую часть подземного уровня занимает тюрьма, а надземного – исправительная колония. Откуда столько преступности?

А ведь, правда, откуда?

– То-то. Верхние уровни трогать не буду, я там никогда не был. Но подземная часть Ираш – далеко не просто тюрьма. Все заключённые там люди знают о мире за Стеной.

– Как так?!

– А вот так! Обычно, если человек просто испортился, ему промывают мозги наверху, и он возвращается обратно. Но если человек знает что-то о «другом мире», то дорога назад ему по определённым причинам заказана. Его отправляют в подземную тюрьму, где он и проводит остатки дней.

– Но как ты-то туда попал?

– Да очень просто. Что делать с людьми, которые уже никому не нужны? Они знают священную тайну, но просто убить их – шибко расточительно. Министерство не придумало ничего лучше, чем проводить над ними эксперименты.

– Эксперименты?

– Да. Бесчеловечные, жестокие, дикие эксперименты! Но вот проблема – материал-то для них рано или поздно заканчивается! Люди не выдерживают, заболевают, стареют, попросту подыхают. Что делать? Точно! Ведь есть люди с другой стороны Стены! Нас отлавливают и привозят туда как расходный материал. Я своими глазами видел, в каких монстров превращались люди после этих экспериментов!

– Но почему? Для этого можно использовать и людей Ираш…

– Вот ты глупая! А кем жадные людишки Министерства повелевать-то будут? Воспитать рабов без собственной точки зрения оказалось просто. Вот какой на самом деле ваш идеальный город Иполикратош! – мальчик сложился пополам от смеха. – А вы! Вы же, единственные выжившие на всей Земле люди, так любите свой город, что ничего кроме него не видите! Живёте себе припеваючи, а нам за Стеной не достаётся даже грязи с ваших подошв!

И тут во мне что-то оборвалось. Не знаю, что именно, но в ту ночь я изменилась. Сильно ли, слабо ли, не знаю. Но теперь всё в моей голове встало на свои места.

– Я могу?..

– Пойти со мной? Нет, ты там не выживешь. Да и не смогу я тебя вытащить отсюда. Двух подростков легче заметить. Ты мне будешь обузой. Попытайся забыть о нашей встречи, живи, как живут другие. Может быть, пронесёт и никто ни о чём не узнает.

– Да как теперь жить вообще? Зная, что делают с людьми… – я больше не могла смотреть на него и отвернулась. Если это все, правда… Но как? – Зачем?

– Я уже говорил, что я не энциклопедия. Для меня достаточно и того, что они это делают!

Повисла пауза, и никто не стремился её прервать. Я чувствовала, что должна что-то сказать, вот только, что именно?

– А сколько ты ещё пробудешь здесь? – наверное, мне не хотелось, что бы он уходил.

– Да уже собирался убраться отсюда. Я оставил подлянку для ОВМ, но не думаю, что её надолго хватит, – он подошёл к окну и открыл его. Ухватился за ветвь дерева и повис на ней. Перекинул ногу и почти исчез в листве. – И совет: если увидишь человека, любого, у которого будет 100%, не верь ни единому его слову. Ну, ты того… Удачи тебе, что ли?

– И тебе, – я встала у раскрытого окна. В этом искусственно созданном мире, он был единственным настоящим. В носу защипало. – Не попадись уж ОВМ.

Какое-то время он не отвечал, а потом воскликнул:

– Да что б тебя! Не могу я так! Слушай сюда, Эльза, я за тобой вернусь, поняла? Не смей реветь.

Вернётся? За мной? Мысли превратились в запутанный клубок.

– А я… А как, кого мне ждать?

– Интересно ты выразилась. Ладно уж, Апполинарий я. Поля.

И всё. В темноте я разглядела только его улыбку. Тихие шорохи. Он ушёл. Министерство так ни о чём и не рассказало жителям Ираш, что бы ни поднимать панику. Я спрашивала у папы про сбежавшего падшего. Нашли его? Не нашли? Но он ничего не знал.

Прошло три года, но я продолжала ждать. И вот однажды… Это произошло в час дня. По Ираш прокатился страшный грохот, земля затряслась под ногами! Но самое главное – Стена начала рушиться! Высоченные блоки падали и разбивались на мелкие кусочки! Сквозь прорехи в Ираш пробирались люди! Они кричали и стреляли в воздух из оружий – этого оказалось достаточно, чтобы испугать людей и сломить оборону. Тогда-то я и увидела ЕГО. За 3 года он сильно изменился, но не узнать Полю было невозможно! Он стоял во главе наступления! Высокий, поджарый парень, так и не остригший своих тёмных волос.

А главное, он заметил меня. Вокруг раздавались крики, стена продолжала рушиться, где-то вспыхнул пожар… Мы смотрели друг на друга изучающе, как и тогда в моей комнате.

– Эльза…

– Поля… – на глаза навернулись слёзы! Я кинулась в объятья парня, ревя и выкрикивая его имя: – Поля, ты жив! Ты вернулся! Ты!..

Апполинарий прижал меня к себе.

– Ну, я же обещал…

Мы стояли на обломках когда-то неприступной стены. Не знаю, почему, ведь мы не обменялись тогда и десятью фразами, но я безумно скучала по нему! Все три года, а теперь… Что ждёт нас дальше? Теперь, когда Ираш больше не существует? Не знаю, но в тот миг я просто была счастлива.