Часть 2 глава 7

Вот, наконец, и пришла настоящая весна, хотя и бродил в полях, позабытый пресловутыми «кучками» холодный ветер, да блестели грязные лужи на раскисшей от большой воды земле. В них уже отражалось глубокое, ярко-голубое небо. Земля просто не могла больше «пить». Ее оттаивающее тело было еще холодным, но солнце, господа! Оно уже пело весеннюю песню в каждой клеточке всего живого, заставляя корни неистово толкать к голым ветвям мутный, горький сок, выбрасывая в кровь животных и людей нечто такое, что сводило их с ума.

Измученный за зиму песчано-солевой смесью асфальт высох и нагрелся настолько, что разбуженная солнцем, невесть откуда взявшаяся муха не без удовольствия присела на него погреться. Недолог был ее век. Едва только она оторвалась от земли, как страшный порыв ветра впечатал ее в лобовое стекло проносящейся мимо автомашины…

— Ты смотри, муха! — нагибаясь вперед, сказал Волков.

— Тебе нравятся мухи? — не без сарказма спросил Лукьянов.

— Ты знаешь, — ответил на это армейский друг, — в любое другое время я их терпеть не могу, особенно в августе и сентябре, а сейчас, ей богу, даже это радует. Так достала эта холодрыга.

Директор Института кисло ухмыльнулся:

— Каждый год одно и тоже. Ждешь эту весну и лето, ждешь, а они пролетают, как один день. Раз, и все! Ты, Волк, лучше скажи, свидетельнице остерегаться стоит?

Волков непонимающе посмотрел на друга.

— Это я все к тому, — продолжил директор Института, — что не сильно ли одичал ты там, в деревне?

— Дурак ты, Лукомор.

— Да ладно, шучу я.

— У дурного соловья, Леха, и песни — тирольские.

— Это у меня нервное, ты должен понять. Не каждый день приходится жениться.

Белое BMW тем временем перестроилось в крайний правый ряд Слуцкого шоссе, и лихо нырнуло на объездную дорогу развязки трассы «Брест-Москва».

— Эй, — удивился Волков, — ты куда? Что, передумал жениться?

— Так надо, — выруливая на бетонку, бросил Лукьянов. — Свадьба …не в Минске будет. ЗАГС был неделю назад. Заедем за Леной, свидетельницей Наташей и Можейко, они ждут…

— И куда дальше? Это же Московское шоссе, в Москву?

— В Могилев, вернее под него, э-э-э, в лес.

— А что так?

— Я же сказал…

Волков коротким движением одернул уголки губ вниз, мол, надо — так надо, откинулся на подголовник кресла и вскоре уже дремал, убаюканный долгожданным солнечным светом.

К слову сказать, в лесу, на возвышенности, в этих жадных к созиданию лучах было просто здорово. Ветер практически не проникал в сосновое царство, и сырая земля парила под большим, раскаленным мангалом, в один миг убивая прорвавшиеся к мокрой иглице искры. В воздухе стоял такой аромат шашлыков и еды, что будь поблизости берлога — несдобровать бы тем, кто устроил посреди леса такой пир, а именно господину Ловчицу и К°.

Словно удар грома, бухнула на все окрестности тяжелым звуком стереосистема нового автомобиля Михайловского. Многие из присутствующих мягко приложили ладони рук к тому месту, под которым у каждого из них вдруг подпрыгнуло от неожиданности сердце. Сергей Петрович легким движением протянул вперед ладонь руки, извиняясь, перед окружающими за нарушенную идиллию. Он отбросил от греха подальше на пассажирское сидение пульт автомобильной магнитолы и в один миг, нырнув в салон машины, вручную убавил звук.

Девушки, представленные на празднике довольно большой компанией, снова принялись хлопотать у столов, звеня в сыром воздухе молодыми голосами, поддерживаемые в нижнем регистре тихим, бархатным гулом немногословных мужчин.

Те охотно выполняли несложные манипуляции со стоящими на столах блюдами, в который раз переставляя их с места на место. То ли тем и другим все это доставляло некое удовольствие, то ли это отсутствие двух из трех виновников торжества уже заставляло народ нервничать. Автомобиль молодоженов до сих пор не появился в поле видимости.

Где-то через пятнадцать минут пронзительно зазвенел мобильный телефон Михайловского. Он в это время не без удовольствия пережевывал сочный кусочек мяса, великодушно предоставленный Председателем страдающему от голода заму. Сергей Петрович отчаянно замычал, показывая Ловчицу жирные пальцы рук. Иван Сергеевич извлек из бокового кармана зама телефон и ответил: «Да… Нет, Ловчиц. …Где? Какая лужа? Да вы что!? Народ тут уже с голоду пухнет. …Я сам к вам приеду».

— Что там? — наконец прожевав мясо, спросил Михайловский.

— Молодожены.

— Что молодожены?

— Застряли они на въезде в лес. Говорят: «Вы дорогу разбили, а мы ввалились в колею».

— Сидят? Я сейчас ребят, с периметра, их тут много…

— Не надо. Поехали сами. …Возьми у Влада его «Nissan».

Через пять минут вышеупомянутый, видавший виды «Nissan Patrol», управляемый Михайловским и расположившимся рядом с ним высокопоставленным пассажиром, уехал с поляны.

Дорога на самом деле была изрядно разбита, особенно внизу, у подножия того самого холма, на котором расположилась их компания. Конечно, для внедорожника это не могло быть большой проблемой, однако для мощного BMW Лукьянова на низкопрофильных шинах… Этот белый корабль, украшенный изрядно потрепанными за время пути свадебными лентами и шарами, напоминающими сейчас вялые баклажаны, на самом деле крепко сел в грязь правой стороной. Молодожены, Волков и прелестная Наташа, а также управляющий машиной Лукьянова его заместитель Николай Можейко отдыхали, ожидая подмоги…

— Зря ты, Сергеич, поехал, — высказал свое мнение, наслаждающийся возможностью управлять автомобилем-вездеходом, Михайловский. — Не обижайся, но это не уровень Председателя Комитета — ездить по таким делам. Да и шашлык…

— Ну, — не дал ему договорить Ловчиц, — давай я сам буду судить, что уровень, а что нет, хорошо?

— Есть товарищ генерал.

— А про шашлык… Если ты не забыл, у сегодняшнего выезда на природу — два повода, свадьба Лукьянова и моя простава за сына.

Я, Сергей, ничего не скажу против Янушкевича, но генералить так, как он, я вряд ли смогу. Не по мне это — смотреть на подчиненных свысока. Понятно, что и обниматься с каждым из, скажем, «быстриков» я не стану. Просто я из другой когорты генералов, хотя, конечно, какой там нах… Не из той я когорты. В общем, ты понял, что я хотел сказать.

— Хочется быть ближе к народу?

— Да, — улыбнулся Ловчиц, — пожалуй, что так. Да и торчать там, на поляне, без тебя, строя из себя этакого, как это сказать, аксакала.

Пусть молодежь раззнакомится, кому надо. Тем более что шашлыки шашлыками, а есть так охота, что я, как услышал о возможности отъехать на пару минут, сразу решил — поеду с тобой, чтоб не демаскироваться с голодухи.

— И, сдается мне, — подмигнул Михайловский, — все-таки именно это и есть основополагающий фактор, а не высокопарно упомянутая тяга к народу?

— В общем-то да, — снова улыбнулся находящийся в хорошем расположении духа Председатель. — Представь, возьми я, да и начни, не дождавшись молодоженов трескать мясо за обе щеки. Чтобы тогда все тот же народ подумал?

— Все стали бы трескать с вами…

— Думаю — нет. Да где ж эти молодожены?

— А вон, — кивнул куда-то вправо Михайловский, — прохлаждаются…

На самом деле, в появившемся просвете на краю леса генерал увидел силуэт белой машины. «Nissan» медленно подкатил к краю лужи, возле которой «закопалась» BMW. Председатель открыл дверь и осторожно спрыгнул на мягкую подстилку из прошлогодних листьев. Следом за ним покинул свое место и Михайловский. В машине молодоженов тут же выключили играющую громко музыку.

Лукьянов, заметив генерала, приехавшего их выручать, открыл дверь и застыл на месте. Вокруг машины раскинулось широкое море жидкой грязи. Ловчиц перехватил отчаянный взгляд новоиспеченного жениха.

— Сидите-сидите, «тили-тили тесто». Надо же, расписались-то уже неделю назад, а машину все равно украсили…

— А как же? — озабоченно спросил Алексей Владимиирович, понимая, что чистеньким за границу этой грязи из их машины никому не выбраться.

— Придумаем что-нибудь, — громко сказал генерал, а тихо вполоборота добавил заму, — не думаешь ли ты, господин Михайловский, что я полезу в эту жижу?

— Постойте, — хитро улыбнулся тот, — я сегодня что-то такое слышал, типа: «Ближе к народу, я не такой генерал».

— Поговори мне еще…

Из багажника внедорожника вытянули трос. Разорвали, находящуюся там пустую, картонную коробку и бросили ее к передку BMW. Сергей Петрович, зацепив первый металлический крюк за «Nissan», прыгнул на этот искусственный островок и пристегнул металлический карабин за буксировочную петлю застрявшей машины. Ловчиц, занявший место за рулем джипа, включил заднюю передачу и, осторожно подав автомобиль назад, натянул трос.

BMW повысила обороты, не собираясь быть пассивным наблюдателем собственного освобождения, но тут Иван Сергеевич вдруг дал «отбой» и, выпрыгивая из внедорожника, подошел к машине молодоженов:

— Знаете, — не без сарказма, сказал он, — вы уж лучше закройте окна…

Нервный смешок вырвался у кого-то в салоне авто, а стоящий позади Ловчица Михайловский непонятно к чему вдруг сказал: «Дедушка!».

В следующую же минуту вокруг воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только тихо работающими двигателями машин. Михайловский и Лукьянов во все глаза смотрели на появившегося невесть откуда старичка в бардовом пальто, а все остальные растерянно переводили взгляды друг на друга. Лукьянов был пугающе бледен.

Ловчиц, вначале немало удивившись, быстро сориентировался, еще раз смерил испытующим взглядом дедушку и спросил:

— Что, отец, и часто у вас здесь бывают такие «джип-триалы»?

Старик, продолжая стоять у края лужи, и пристально вглядываясь в открытые окна BMW, оставил этот вопрос без ответа.

Генерал вопросительно посмотрел на Михайловского, а тот, почему-то, виновато опустил взгляд. Намереваясь прояснить возникшую ситуацию, Лукьянов толкнул дверцу машины.

— Дзе той, …вялікі? — Вдруг спросил дед.

— Я тут, — моментально ответил Лукьянов и, словно из катапульты, выскочил из BMW. Он в один прыжок перемахнул через окружающую автомобиль лужу и оказался возле старика. — Что тебе?

Ловчиц понял, происходит что-то неладное, однако при чем тут этот дед и какая связь могла существовать между ним, Лукьяновым и Михайловским? Меж тем гость отвел, наконец, взгляд от широкого лица директора Института, и снова пристально посмотрел в салон автомобиля. Едва он увидел Волкова, густые, белесые брови старика, до этого момента сосредоточенно сдвинутые у переносицы, дрогнули.

— О, — тихо сказал он, и добавил неизвестно к чему, — то ўжо час. — Он снова поднял взгляд на Лукьянова и указал на машину. — Слухай, што я табе зараз буду казаць. Рабі што хочаш, але таго хлапца, — он кивнул в сторону Волкова, — пакінь ля сябе, там пакінь, дзе вы закапаліся пад лясное карэнне. Не будзе яго там — не будзе і вас, і мяне, і шчэ багата каго…

Незаметно из-за спины Лукьянова появился слышавший все это Ловчиц. Старик замолчал, а Иван Сергеевич, заинтересованно сузил глаза:

— А вы, отец, — спросил Председатель, — знаете того, в машине? Кто он?

Дед снова бросил взгляд в открытую дверь авто, где сияло глупой растерянностью лицо Волкова.

— Ведаю. Ен той, што нясе «Пяруноў Перст» са збраевога кута самаго Індры.

— «Пяруноў Перст»? — улыбнулся Ловчиц. — А этот, — кивнул он в сторону Лукьянова, — этот «вялікі», тоже что-нибудь понесет?

Старик резко сверкнул недобрым взглядом и Ивана Сергеевича, будто ударило током.

— Панясе? — спросил он так, что у Председателя по спине неприятно побежали мурашки. — Я не ведаю, што ен панясе, але ты, чалавек, здаецца, нясеш лухту!

Глядзі і ты, — добавил он, — каб той, хто нясе «Пяруноў Перст» застаўся там, у лесе, дзе будоўля, з вамі. Ад таго залежыць жыцце і твайго сына. Ты ўжо быў адной нагой за мяжой і маешся, бо не ведаеш, што табе рабіць з тым, што з табою бывае. Не пужайся таго, гэта Перасвет. Навучышся глядзець у яго — далека пойдзеш, а не, то будзе кароткі твой век.

Зусім хутка, зноўку ўбачыш мяжу Перасвета. Так ўбачыш, што й дыхаць табе займе. Прыдзе чорны чалавек да свайго раба, што сядзіць высака. Глядзі добра. Бо як пачнецца праруха, што з’ядае сотню жывых праз рот, а нараджае аднаго праз вуха, усе перавернецца наўвокал вас. А перавернецца яно таму, што ты не дагледзеў за тым, што нарабіў той чорны вакол. Бегаў ты за ім, а хапаў толькі паветра…

Дед повернулся и спокойно отправился в лес. Только тогда, когда он удалился шагов на двадцать, Иван Сергеевич, который, по-видимому, что-то для себя еще не выяснил, сделал шаг следом за ним и тут же был остановлен широкой ладонью Лукьянова, упершейся ему в грудь:

— Не иди, Иван Сергеич, — глухо сказал тот, — не догонишь…

Ловчиц посмотрел в лес. Старика уже не было…

Никто из дожидавшихся на поляне виновников торжества, и тех, кто охранял этот пикник по периметру леса, конечно же, не знал, что произошло возле лесной лужи. Видели только, что незримая тень лежала на лицах всех прибывших.

Кто-то списывал это на то, что Ловчиц, судя по всему, устроил молодоженам разгоняй по поводу задержки их прибытия на праздник, кто-то на перепачканные туфли жениха, кто-то на изогнутый во время буксировки бампер джипа, в общем непростая ситуация была заметна. Впрочем, совсем скоро всё, вроде бы, как-то само собой уладилось, и свадьба под открытым небом грянула не хуже, чем это могло бы произойти, скажем, в «Белой Веже» или «Каменном цветке». Да и счастливый Иван Сергеевич через два часа сам уже веселился так, что, как казалось, весельем своим окончательно смыл осадок той, дневной тени.

За шумом пиршества день пролетел незаметно, а вечером те, кто отбывал в столицу, погрузились в один автобус, ожидавший на шоссе у леса, а те, кто в Леснинск — в другой. Машину Лукьянова, порядком подогревшегося на собственном торжестве, поручили Можейко, а сами молодожены, свидетели, Михайловский и Ловчиц отправились в строящийся город на микроавтобусе.

Вот в дороге-то и выяснилось, что: «никто не забыт и ничто не забыто»! Стоит ли говорить, что творилось в душе генерала Ловчица в момент, когда он услышал всю историю о том самом странном дедушке. Не будь в микроавтобусе девушек трудно даже представить, что сказал бы генерал обо всем этом. Эта информация напрочь вышибла хмель из генеральской головы, более того, про себя Иван Сергеевич решил теперь до лучших времен спиртного вообще больше не употреблять.

Слова старика, тронувшие совсем не впечатлительного Ловчица до самой глубины души, ЧП такого уровня, тщательно скрываемое подчиненными, и где, на объекте №1 Государства! Когда?! Накануне «показных», план которых утвержден самим Президентом и от которых, ни больше не меньше, напрямую сейчас зависела судьба всей страны!!!

Шок от услышанного был настолько силен, что в момент, когда Лукьянов с Михайловским до конца «исповедавшись» умолкли, Иван Сергеевич просто уставился в темное окно и просидел так оставшиеся минут двадцать до первого въездного КПП близ Леснинска.

Внезапно открывшаяся дверь ударила в теплый салон весенней свежестью, заставив генерала, наконец, оторвать взгляд от оконного стекла.

Постовой, заметив в салоне Председателя Комитета Государственной безопасности, моментально вытянулся в струнку и отрапортовал по всей форме, едва заметно нажав тональную кнопку на рации, закрепленной скобой за карман брюк. Заметив безразличие и усталость в глазах одетого в «гражданку» генерала, он попросил всех находящихся в салоне предъявить пропуски в зону “L” и, включив фонарь, принялся сосредоточенно изучать пластиковые карточки с фотографиями пассажиров по всей форме, как и требовал в служебных инструкциях сам Председатель.

У Ловчица боец, что естественно, пропуск требовать не стал, а вот у Волкова — попросил. Понятное дело, никакого пропуска у того не оказалось. Этот факт моментально выдернул сонный салон из тяжких дум и вернул всех на землю.

Лукьянов хотел, было, что-то сказать, но, перехватив взгляд Патрона, лишь легонько прикоснулся к плечу армейского друга своей большой, горячей ладонью, дескать — не беспокойся, все уладится. А Волков, откровенно говоря, не сильно-то и беспокоился. Он просто представил себя на месте этого постового, и картина получалась далеко незавидная.

У единственного «зайца» в салоне этого микроавтобуса вдруг взыграло профессиональное любопытство: «И как же ты, парень, сейчас выкрутишься?»

Нужно отдать должное постовому. Ничуть не растерявшись, тот, вторично вытянулся в струнку и доложил:

— Товарищ генерал! Разрешите уточнить, этот гражданин без пропуска едет с вами?

— С нами, в нашем автобусе, — как-то странно ответил Председатель. — А что?

— Виноват, — «занял оборону» постовой, — но у него нет пропуска.

Генерал бросил хитрый и короткий взгляд в непроницаемое лицо Михайловского.

— Ты говоришь, виноват? — переспросил Председатель, — помилуй, в чем же ты, братец, виноват?

Постовой озадачился, но, не дожидаясь спешащего к месту событий от будки КПП коллеги, откровенно ответил:

— Пока ни в чем.

— А что ж ты тогда без вины винишься?

— Вы же сами приказали, никого без пропуска не пускать? Приказ № 234 от 29 марта…

— Приказал, и что?

— У этого гражданина нет пропуска, значит, он не может быть …проехать, ему нельзя. Мы обязаны сопроводить его на КПП и передать начальнику внутреннего караула.

— Вы мне будете пересказывать свои инструкции и мой приказ?

— Товарищ генерал, — отрапортовал подбежавший и запыхавшийся старший патрульного наряда, — старший лейтенант госбезопасности Корытич! За время несения службы…

— Вольно, — не дал ему договорить Председатель. — Вот вам, старший лейтенант, задача. Я — тот, кто есть, сами знаете кто. Прибыл в числе других пассажиров на ваш пост, не со своим кортежем, а так. У всех в салоне есть пропуск, в том числе и у меня, но у человека, который с нами — пропуска нет. Что вы будете делать?

Старший на КПП задумался лишь на миг.

— Согласно приказа, — начал он, — за номером 234 от…

— Не нужно пересказывать мне приказ! Ваш подчиненный уже пытался это сделать. Итак, ваши действия…

— Я не думаю, что с Председателем госбезопасности может ехать человек …недостойный.

— То, что вы думаете — похвально. Однако, что же будет с нашей ситуацией согласно литеры Приказа? Ведь я и мои спутники можем оказаться заложниками, ведь так? Сидим под прицелом и не можем вам подать знак. В кустах куча террористов. Налетят — и все!

Если, как вы говорите, со мной достойный человек — это хорошее прикрытие для них. Лучше сложно и придумать. Опять же, а вдруг, на самом деле этот человек достойный и, к тому же — друг Председателя? Еще обидишь Ловчица, правда, и тогда — спасайся, кто может! Так что же с задачкой?

— Не знаю, товарищ генерал, — честно признался старший лейтенант.

— Не знаешь, — тяжко вздохнул Иван Сергеевич. — Хорошо, хоть не врешь, как некоторые. — Ловчиц бросил укоризненный взгляд на Михайловского. — Видишь, Сергей Петрович, сколько еще дыр в наших «заборах»? Все скрывают, заглаживают перед начальством, чтобы не дай бог правда не пошла наверх. О насморке каждого бойца докладывают немедленно, а о том, что есть недостатки в инструкциях, в обязанностях каждого из людей, охраняющих объект № 1 государства — нет!

Ловчиц вздохнул всей грудью, в глубокой озабоченности поднимая глаза к черному, ночному небу:

— Всех гнать нахер, — тихо сказал он, — мне не нужна бумажная броня. Старший лейтенант, где моя машина?

— Там, за КПП. Водитель ждет.

— Хорошо. Пусть едет к помещению караульной части. Позвони им, все равно ведь позвонишь. Скажи, что генерал собирает всех свободных от службы. Мне все равно по тревоге их поднимут или как. Даю вам час на сбор, а я пока у вас здесь немного похозяйничаю. Начальника внутреннего караула и его зама ко мне, сейчас же! И пусть с нами проедет этот достойный человек, хорошо?

— Есть, товарищ генерал!

Постовые отдали воинское приветствие, хлопнувшему дверцей микроавтобусу, пропуская его на дорогу, ведущую к Леснинску…

Она вошла на кухню Олсенов. На небольшом, старомодном кухонном столе лежали очки Генни. Рядом с ними стоял пустой стакан из толстого стекла с множеством граней. Джанет знала, что она сейчас одна в этом доме, но чувствовала присутствие чего-то такого, чему просто нет объяснения.

Подойдя к окну, она присела на стул и бросила взгляд в окно. Густой туман стоял за стеклянной границей жилища, оседая на его холодном теле крохотными капельками. И снова «присутствие» дало о себе знать. Она обернулась и увидела у двери кухни небольшого серого зверька. Он был похож на нестриженого пуделя с мордашкой, в которой угадывалось что-то человеческое. «Глаза, — поняла Джанет, — у него человеческие глаза».

— И что с того? — услышала она его голос.

— Ты, — осторожно произнесла девушка, где-то в глубине души догадываясь, что это не кто иной, как дух жилища, — ты…

— Ну, смелее, — продолжал зверек, подходя ближе к ней.

— Ты, …дух?

— Зови меня Хозяин.

Зверек по-кошачьи взобрался к ней на колени и посмотрел в глаза.

Девушка резко подпрыгнула в постели и судорожно схватилась за края одеяла. Спина тут же отдалась холодом мокрой от пота пижамы, а на столике у кровати буравил своим звонком утреннюю тишину телефон.

Джанет потянулась трясущейся рукой к трубке. Картинка сновидения мелькнула перед глазами, и тело отозвалось на это рефлекторной судорогой. Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь таким образом привести в порядок разыгравшиеся нервы. Пальцы нащупали на телефонном аппарате кнопку громкой связи:

— Алло…

— Мисс Тампер? — спросил приятный женский голос.

— Да я.

— Это Синди, секретарь господина Уанзона.

— Да, Синди.

— Господин Уанзон просил с вами немедленно связаться. В 14:00 вам нужно быть у него в головном офисе, это весьма важно.

— А что случилось?

— Я точно не знаю, мисс Тампер, но кажется что-то, связанное с восточной Европой.

— В четырнадцать?

— Да, мисс Тампер.

— Хорошо, — ответила Джанет, бросая взгляд на настенные часы, показывающие половину одиннадцатого. — Я буду…

Сколько не дай девушке времени на сборы, а его все равно не хватит. Этот дурацкий сон, душ, макияж, дорога. В тринадцать часов пятьдесят минут, в момент, когда в приемный кабинет генерального директора компании «Wind East» уже прибыли все приглашенные, госпожа Тампер, едва только успела вскочить в закрывающуюся кабину служебного лифта.

Наверху, поприветствовав на ходу секретаря, она вошла, заняла первое попавшееся свободное место, положила перед собой блокнот и только тут подняла взгляд от полированной поверхности огромного стола.

Среди окружающих было всего два-три знакомых человека. Пожалуй, если бы не присутствие здесь самого господина Уанзона, в пору было бы задуматься: «а туда ли я попала?» К слову сказать, директор «Wind East» в это время ждал взгляда Джанет.

— Вот, джентльмены, — сказал он, — позвольте вам представить Джанет Джослин Тампер — мой заместитель по вопросам маркетинга и сбыта, та, о которой я вам говорил.

Присутствующие разом ударили в смутившуюся Джанет оценивающими взглядами, и девушка готова была поклясться, что ничего подобного в своей жизни она еще не испытывала. На нее не смотрели, а как будто просвечивали рентгеновскими лучами. Тишина наступила такая, что неслышный ранее, работающий электродвигатель кондиционера, теперь, как казалось, тарахтел, словно фермерский трактор.

Джанет была шокирована. Под действием этого непростого чувства она внутренне насторожилась и никак не отреагировала на представление мистера Уанзона, продолжая удивленно хлопать удлиненными ресницами, отчего вместо удивления на ее лице светилась некая неуместная кокетливая загадочность. Что делать, дамы зачастую сами не понимают, что малюют на собственных лицах.

Господин Уанзон, окинув тяжелым взглядом присутствующих, продолжил:

— Я так понимаю, что мне самому нужно будет ввести мисс в курс дела?

— Позвольте это сделать мне, — тут же ответил, поднимаясь с места, какой-то господин в сером костюме и с неприятной, взмокшей лысиной. Джанет, по причине полной и внезапной мобилизации сил, тут же, безошибочно определила, где кроются корни ее неприязни к этому субъекту. Это были редкие темные волосы, отблескивающие крупинками перхоти. Они были настолько засалены, что это никак не могло гармонировать с дорогим и модным костюмом важного мистера.

Неприятный господин с лысиной в это время беззвучно пожевал губами и прогудел неожиданно низким, грудным голосом, идущим в разрез с тем тембром, которым он начинал говорить:

— Госпожа Тампер, …Джанет. В восточной Европе случилась неприятность, связанная с компанией, в которой вы имеете честь работать. Часть ампул GVV-2000 через завербованного лично вами подагента попала в руки белорусских спецслужб. Это произошло настолько неудачно, что они сумели проследить весь путь работы продукта от растворения оболочки до его полного распада. В ноте, предъявленной белорусскими властями в адрес…

— Простите, — прервала этот баритональный камнепад Джанет, — кто вы такой?

Удивительное дело, но никто из присутствующих, кроме этого гражданина с лысиной, не прореагировал на откровенно жесткий вопрос девушки. Все эти цивильные «дяди» сидели на своих местах, словно деревянные болваны из рождественской музыкальной коробочки. Даже мистер Уанзон смотрел в это время на «серого», как крошка-ученик в свой первый день на учителя начальной школы.

Лысый же, купаясь в звенящей тишине, с молчаливого согласия хозяина, неторопливо достал из бокового кармана пиджака черный, пластиковый футляр и извлек из него несуразные в ХХІ веке роговые очки времен Элвиса Пресли.

Пауза все тянулась. Из другого бокового кармана «Серый» с убийственным спокойствием явил свету огромный, клетчатый носовой платок, протер им стекла этих древних очков и, как показалось Джанет, торжественно водрузил их на свое бледное, чисто выбритое лицо.

Едва только это произошло, стройность мыслей девушки, дожидающейся ответа, рассыпалась, словно карточный домик. Возраст «Серого», ранее просто не определяемый, сейчас чудесным образом проявился, отчего мисс Тампер почувствовала какое-то неприятное покалывание в районе живота. «Бог мой, — подумала она, — разве такое возможно? Да ведь ему где-то под семьдесят, а сразу-то, казалось лет сорок».

— Я смотрю, — размеренно и спокойно произнес незнакомец, — Вы чем-то озабочены?

— Нет, — соврала Джанет, — я просто жду ответа на свой вопрос — кто вы такой?

Глаза «Серого» хитро сузились в мощных линзах очков, он опустил взгляд на кисти рук девушки и тихо сказал:

— Кто я? Пожалуй, даже я сам не могу вам в полной мере этого объяснить. Я говорю лишь о том, как вы спрашиваете, но, если не принимать во внимание подтекст вашего вопроса, то вам достаточно будет знать хотя бы то, что зовут меня Феликс.

— Ошибаетесь, — стала «в позу» Джанет, переводя взгляд на своего шефа. — Мне этого недостаточно.

«Серый» еще несколько секунд смотрел в сторону девушки, но вскоре, вслед за ней и он удостоил своим вниманием хозяина кабинета. Мистер Уанзон встал, указал рукой на «Серого» и словно биоробот из фантастического фильма, представил его:

— Господин Феликс Желязны, сотрудник одной из служб безопасности страны и Советник Президента…

Сказав это Уанзон сел, странным образом возвращаясь в положение, из которого его поднял этот самый «Советник». В кабинете снова повисла гнетущая тишина. Стеклышки Желязного в это время медленно и, как казалось Джанет, заинтересованно отражали ее собственное, растерянное лицо, а она сама просто не знала, что же ей дальше делать с той первичной информацией, которой она так упрямо добивалась от этого странного гостя.

Поведение присутствующих просто пугало. Складывалось впечатление, что Джанет сидит на каком-то спектакле в кукольном театре, где она — зритель, этот Феликс Желязны — кукловод, а все остальные во главе с мистером Уанзоном — куклы. «Уж не экстрасенс ли этот очкарик?» — подумала мисс Тампер, попутно отмечая тот факт, что она сама не чувствует на себе никакого влияния этого странного субъекта.

Забывая о том, что в их беседе сейчас была ее очередь говорить, она стала прислушиваться к собственным ощущениям. «Очкарик!!!» — внезапно вспыхнул у нее в голове чей-то крик, послышался звон стекла, посыпались на пол какие-то фотографии…

И тут Джанет очнулась. Старик-очкарик стоял напротив нее, держа в руке стакан воды, а присутствующие дружно, словно студенты в конце годового курса, что-то писали в свои блокноты.

— Вам плохо, мисс Тампер? — спросил Феликс.

— Да, — честно ответила девушка, — как-то не по себе. Я…

— Мне показалось, вы уснули. Я испугался, уж не потеряли ли вы сознание. Здесь такой воздух. Знаете, — продолжал он петь приятным баритоном, протягивая Джанет стакан, — я вам честно скажу, эти кондиционеры — редкая дрянь. Другое дело природа, правда? Вековые ели, холмы, ах, красота! Я знаю тут одно местечко, миль пятьдесят от Эспина. Впрочем, давайте вернемся к той беседе, что вас, мисс Тампер, убаюкало…

Джанет озадачилась: «какая беседа?» и сделала глоток воды. Едва приятная прохлада сошла к ее желудку беседа, о которой говорил очкарик, чудесным образом тут же всплыла в ее памяти. Напрасно удивленная девушка бросала отчаянный взгляд в сторону своего Директора. Мистер Уанзон, также, как и все присутствующие, энергично работал черным «Паркером» в собственном ежедневнике, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг.

— Так вот, — блеснул линзами очков Желязны, — я ценю ваш напор и желание сделать все, как велят ваши функциональные обязанности и должностные инструкции. В конце концов, для того вы и получали свое образование и профессиональный опыт. Опять же, не зря вы сейчас являетесь заместителем директора и без всякой ложной скромности скажу — его «правой рукой». Ваши рекомендации просто безупречны, однако, — Феликс вдруг сложил руки в замок и, склоняя голову «прицелился» своей неприятной лысиной прямо в Джанет.

Дальше он, то ли шутя, то ли всерьез продолжил говорить тоном телевизионного диктора, — «сотрудничество Правительства с вашей компанией более чем плотное. Наши заказы на ваши разработки, да и квалификация ваших специалистов сейчас настолько плотно проецируются на международную политику, что страны восточной Европы, Азии и Дальнего востока отдадут шестую часть своих территорий за двоих-троих сотрудников ваших лабораторий».

Он снова поднял взгляд:

— Делая что-либо, госпожа Тампер, нужно быть поосмотрительнее. Разумеется, отсюда нам не решить проблем в Беларуси, однако и одну вас отпускать в зубы к этим, с позволения сказать, европейцам, мы не станем.

Думаю, вам интересно будет знать еще и то, что все ваши разработки, программы распространения продуктов, рекламная компания — все это плод нашей общей работы, направленной на улучшение жизни страны.

Не удивляйтесь так. Все маркетинговые отделы и профессионалы-менеджеры «Wind East» на восемьдесят процентов люди госбезопасности — наши люди и это, скажу вам откровенно, не так уж и плохо. Мы, вы, даже авиакомпании, связанные нашими контрактами и переоборудовавшие самолеты для химтрейлов[1], мы все в одной связке.

Команда, в которой вам предстоит лететь за океан, будет состоять из первоклассных разведчиков, специалистов в научной области, юридической и нашей области — госбезопасности. — Желязны поднял кривой указательный палец к потолку, — все они из числа ваших сотрудников.

Не делайте такие большие глаза, мисс, вам это не идет, и не смотрите без конца на своего директора. Господин Уанзон знает обо всем, ведь он стоял у самого истока этого бизнеса.

Джанет против желания собеседника, снова посмотрела на своего Патрона. Тот коротко, не отрываясь от письма, кивнул.

— …так что-о-о, — продолжал Очкарик, — нам это выгодно. Не придется искать и ученых и сотрудников на стороне.

У нас с вами, — Феликс криво улыбнулся, — есть, как говорится в рекламе: «два в одном»! Инструкции им доведены. Получение ваших инструкций и знакомство с теми, кто, уж поверьте, не даст вас в обиду ни в одной стране мира, назначены сегодня на восемнадцать ноль-ноль. Вас и мистера Уанзона, как же без Директора компании, я буду иметь честь сопровождать туда лично…

[1] Химиотра́ссы, или химтре́йлы (англ. chemtrails), — понятие из теории заговора, согласно которой «оккупационное правительство» тайно распыляет c пассажирских самолётов некие «химикаты». Конспирологи утверждают, что такие самолёты можно узнать по необычным конденсационным следам. Никаких доказательств реальности существования химиотрасс нет. (Википедия)