Часть 2 глава 2

Мокрый и продрогший за кошмарную ночь город просыпался неохотно. Наступившая суббота еще утром была окончательно испорчена несусветной моросящей гадостью, падающей с неба, которую ни у кого не поворачивался язык назвать дождем. В такие дни все сидят дома, потому что ехать куда-либо в гости, или, скажем, идти в кино — гарантированная простуда. Что тогда говорить о людях, которым волею судьбы приходилось отправляться на работу? Ну, хочешь не хочешь, а есть такое самое государственное слово из всех — государственных — «надо!».

— Ну и погодка, черт бы ее побрал. А еще утром сообщили по радио, что денек ко всему еще и «сатанинский».

— Обрадовал. У меня уже второй день насморк, чую — слягу скоро. Ей богу в этот раз уйду на «больничный», хоть отлежусь.

— Кто ж тебя отпустит?

— Ты, Иван Сергеевич.

— Ах ты наглец…

— Имею право. Ты-то, дорогой шеф, в декабре гулял целых две недели.

— Я молодожен. Нет, …молодорож…, как же это? В общем, как говорил в фильме «Операция «Ы» Алексей Смирнов: «готовлюсь стать отцом». Знаешь сколько это нервов?

— Знаю, Иван Сергеевич, такое не забывается.

— Вот как народится у меня наследник, или «наследница», сразу брошусь с головой в работу.

— Как же, бросишься, — отворачиваясь лицом к окну, недоверчиво буркнул Михайловский…

Этот день 24 марта 2001 года был всем плох, но одно в нем не могло не радовать. Еще в среду 21-го где-то в могилевской глубинке геологи сподобились найти то, что мы назовем «Леснин», или «Poles’es Lesnine», как окрестили это чудо-вещество в западной прессе. «Шок!» — вот как можно было назвать состояние всего Запада, когда год назад появились первые сообщения о четких следах «Леснина» в белорусских лесах.

Тогда Академик Сорокин, выступая на ежегодной европейской конференции геологов, опрометчиво заявил, что разведка мест, где обнаружено «Чудо Полесья», ранее досконально не проводилась, мешало отсутствие финансирования и внимания государственного уровня, плюс к тому чернобыльская радиация, однако результаты деятельности его института позволяли делать самые обнадеживающие выводы о присутствии Леснина на территории Белоруссии в значительных количествах.

Государство, понимая, всю важность этой работы, тут же нашло и силы, и средства на дальнейшую разработку этого проекта. К чести Белорусских геологов нужно сказать, что они очень скоро оправдали затраченные на них средства. В могилевских лесах на самом деле нашли пусть и небольшое, но все же месторождение поистине бесценного «Леснина». Это уже был не просто след, настоящее месторождение. Нигде в мире не было ничего подобного…

В то время это был шок, но что говорить теперь, когда «Леснина» нашли столько, что по тревоге были подняты все войска КГБ и МВД. Последний раз нечто подобное случалось по событиям Чернобыля в 1986 году, но события тех дней и нынешние были просто не сопоставимы.

В США, подозревая какой энергетический и экономический прорыв ожидает Беларусь в ближайшее время, снова стали придирчиво смотреть на Ирак и Иран, как на поставщиков нефти — основу собственной энергетической и топливной политики, а также средство шантажа всего мира. Европа, глядя на это, притихла, как та старая лиса, что всегда готова кусаться, но бережет чужую шкуру, чтоб не навредить своей.

К слову сказать, азиаты, в отличие от европейцев еще год назад «просекли» откуда дует ветер и, сломя голову, бросили свои инвестиции на строительство в малоизвестной западной стране, находящейся между Россией и Польшей, где и своим-то строителям работы было мало. Что делать, во всем мире, где деньги — там азиаты, а деньги от применения Леснина можно было ожидать просто колоссальные.

«Служба» сразу же воспользовалась вакуумом, вызванным взорвавшимся сообщением об открытии большого месторождения «Чуда Полесья». Леса спешно закрывали «колючкой» и обводили КСП, (бедные солдаты, в такую-то погоду), а в так называемую приграничную зону сразу же отправили первые караваны техники и рабочих для строительства добывающих и перерабатывающих заводов. Пропуск в зону «Л» получить было сложнее, чем удостоверение сотрудника госбезопасности. Огромное количество первозданного, прекрасного леса было обречено на гибель, но игра стоила свеч.

В короткой докладной записке экспедиции Академии наук Председателю госбезопасности содержалось краткое описание всех прелестей вещества, которое в один миг исчезло из мировых списков редчайших вещей:

«Уважаемый Иван Сергеевич. На Ваш запрос отвечаю: антигравитационный компонент АК-818, содержащийся в пропорции от 22 до 48% в веществе «Леснин», (это единственное из известных пока его земных названий) из-за своей чрезвычайной редкости до сих пор считался существующим только в открытом космосе, в запредельной дали от земного пространства. О его существовании еще пять-десять лет назад догадывались только теоретически. Как вам уже сообщалось, свидетельства его материального присутствия на земле стали известны совсем недавно. Довольно сложно пояснить его состав, он еще слабо изучен. Мы знаем только, что его основой являются редкоземельные металлы, содержащиеся в исключительных соединениях с различными земными минералами (в общей сложности, это что-то около двадцати наименований различных природных соединений).

Итак, привожу краткую характеристику «Леснина» найденного в лесах возле Горок Могилевской области (точное расположение месторождения: лес у деревни Курганье, деревни Горы и Горская Слобода).

От 22 до 48% состава Полесского Леснина (далее «L») это АК-818. 10-20%, (в зависимости от места расположения) антитела «PW — 2, и «PW — 3» (справки по ним находятся в ведомственном Институте вашего учреждения). Остальную незначительную часть занимают различные природные минералы и примеси, составная часть которых до этого времени еще мало изучена, за недостатком материальных свидетельств их существования.

Прямым указанием Главы государства добыча и переработка «L» признана государственной задачей №1. Ответственность за разработку, учет добычи и хранение материала …».

Иван Сергеевич, конечно же, выдавал желаемое за действительное, намекая на то, что вместе с плохо чувствующим себя Михайловским уйдет на «больничный» отлежаться. Он прекрасно знал, какой плотный график работы ожидает его в ближайшее время. Насморк ощутимо действовал на нервы, но кого это волновало, кроме беременной Ирины, то и дело звонившей в прокуренный кабинет и строго справлявшейся, как там дела у супруга со здоровьем?

Рабочее место госпожи Блесницкой в данное время занимала Елена Константиновна. Эдакая тетя, долгое время отработавшая «секретчицей» в Службе и которой что-то около двух лет до пенсии нужно было хоть где-нибудь отсидеться. Иван Сергеевич не особенно нагружал пожилую даму работой, хотя, справедливости ради, нужно было сказать, что и курортом ее службу тоже не назовешь...

Ловчиц с сожалением вздохнул, вспоминая недавнее прошлое. И тогда, как казалось, приходилось очень уж нелегко, но нынешние деньки! По сравнению с ними прошлые были просто раем. Вполне понятно, что ни по болезни, ни каким-либо другим причинам об отдыхе нечего было и думать всем сотрудникам Комитета, ну, быть может, за исключением только вышеупомянутой Елены Константиновны.

Иван Сергеевич и Михайловский должны были сегодня выехать в район, где вовсю разворачивалось небывалое строительство и к которому, «благодаря» неосмотрительности некоторых ученых, было приковано теперь внимание всего мира. Ждали только появления Лукьянова, начальника новоиспеченного отдела «NTT», человека, плотно связанного с научным миром и без связей которого в пока еще палаточном, но уже сверхсекретном городке Леснинске увы, не получится полноценного контакта с людьми науки.

Перестраховываясь, Ловчиц все утро буквально обрывал телефон Алексея Владиимировича, прекрасно зная, что тот отличается просто завидной пунктуальностью, но нервозность, связанная с тем, что Ловчицу в самое ближайшее время предстояло выступить с речью сначала перед учеными, а после этого перед главами военных спецподразделений, перешедших под его прямое подчинение, давала о себе знать.

Беседа с вояками представлялась Ловчицу проще. Все, что еще было непонятно и недоделано в организации несения службы, доводится до ума и в самое ближайшее время, под чутким руководством самых ушлых специалистов в области охраны и защиты военного и секретного имущества будет доставлено начальнику специального гарнизона в/ч 1310 полковнику Дыдышко.

Что же касается ученых умов, то к контакту с ними нужно было подготовиться обстоятельно и предстоящую речь сначала непременно дать прочесть пропадающему где-то Лукьянову.

По предварительной договоренности встреча с ним была назначена в кабинете Ивана Сергеевича ровно в десять утра и, коротая оставшееся время, Ловчиц в который раз внимательно вчитывался в ровные, наполненные длинными умными словами строки и пребывал в полном отчаянии. Речь практически не имела изъянов, но как раз это и расстраивало Ивана Сергеевича. Вычурностью и гладкостью речей, или как это еще называется «литьем воды», только убаюкивать всех этих профессоров, докторов и кандидатов. Чего-чего, а уж трудов подобного толка каждый из них не то слышал, сам насочинял с небольшую библиотеку.

Ловчиц нетерпеливо глянул на трофейные ходики-мутанты, мирно тикающие в углу комнаты:

— Девять двадцать, черт! — выругался вслух Председатель, взял мобильный телефон и снова набрал номер Лукьянова.

Запущенный в сырое и непогожее заоконное пространство сигнал, долгое время, тихо потрескивая в поисках абонента, молчал, пока как-то неожиданно не дал вызов. Иван Сергеевич зажал мобильник между ухом и плечом, а сам стал шарить по карманам пиджака в поисках сигарет. Сигнал электронного вызова тем временем терпеливо отмеряя уже третий гудок, щелкнул и ответил шумом сильных помех: «Ш-ш-ш-ш, — да!».

— А…, але? — спохватился Ловчиц, — Алексей?

— Да.

— Это Ловчиц.

— Я знаю.

— Я жду. Время уже.

— Я еду…, ш-ш-ш, …Сергеевич, скоро буду, минут десять-пятнадцать…

— Хорошо.

Председатель закурил. Михайловский, глядя на это, как-то загадочно нахмурился. Шеф отметил это, впрочем, как и то, что зам не выпускает из рук какую-то папку с бумагами.

— Ты что это насупился? — решил отшутиться Ловчиц. — На самом деле решил «закосить» от поездки?

Но зам не имел никакого желания шутить. Он аккуратно извлек из папки и положил перед озадаченным Иваном Сергеевичем некий документ. Ловчиц в одно мгновение пробежал глазами по выделенным надписям титульного листа: «Отчет специальной оперативной группы…».

— Нет времени, Сергей, — со вздохом откладывая в сторону бумагу и глядя на довольно увесистую стопку чьего-то титанического труда, отмахнулся Председатель. — Рассказывай сам, что это?

— М-м, — неопределенно вскинул брови Михайловский, — как бы это правильно обозвать?

Иван Сергеевич бросил на подчиненного полный непонимания взгляд.

— Это уже не в первый раз, …такое, — в ответ на это, туманно пояснил тот.

— Какое? Сергей, что ты крутишь?

— Ну, я имею в виду те дела, когда наши ребята работают над одним, а вытаскивают другое…

— Погоди, погоди, — перебил подчиненного Ловчиц. — А это не может подождать? Сергей Петрович, ну, хотя бы до: «после поездки»? Ты же сам понимаешь, какие дела закручиваются.

— Вам, конечно, виднее, — пожал плечами Михайловский, — однако безынтересным этот доклад никак не назовешь. «Зацепились» ребята на мелочи, а вот…

Ловчиц медленно поднял к потолку полусогнутую руку:

— Я спрошу еще раз, Сергей, это сейчас никак нельзя оставить без нашего внимания?

— Думаю, нет.

— Хорошо. Сколько тебе нужно времени, чтобы обрисовать все, вкратце?

— А сколько есть?

— Минут пять…

— А в пути?

— Ну, давай, Сергей Петрович, тогда и обсудим это в пути. Хорошо?

Скажем прямо, зря отложил Иван Сергеевич обсуждение данного дела в дорогу. Лукьянов слегка опоздал на встречу, их сборы понеслись кувырком. Едва казенные машины, переливаясь красно-синими маячками, проскочили последний регулируемый перекресток столицы и вырвались на могилевское шоссе, Ловчиц, думая о том, что папка Михайловского — дело скоротечное, на свою беду решил сразу же приступить к рассмотрению того, что там содержалось.

Сергей Петрович, устроившийся справа от шефа, вторично за нынешнее утро, вытянул документы доклада из пластиковой оболочки, отдал ее, ставшее эфемерным тело отмалчивающемуся Лукьянову и начал излагать:

— Доклад… Это, в общем, не важно… Так, вот, отсюда. М-м…

— Не тяни, Сергей, — теряя терпение и отмечая несвойственное заму поведение, поторапливал Ловчиц.

— Сейчас. Просто не знаю, откуда начать…

— Начни-ка ты сначала, — сдержанно подсказал Иван Сергеевич.

— Ну, хорошо. В общем, опера Службы вели дело. По всем видам «отказное». Эдакий «бред сумасшедшей» по поводу надуманных злодеяний соседки. Такое часто случается, — Михайловский вдруг обратился к молчаливому Лукьянову, будто тот больше других в данный момент нуждался в этом повествовании. — Из таких вот соседских кляуз, большей частью загадочных и непонятных, сбытых с рук МВД, мы имеем увесистый список всякого рода подпольных прорицателей и колдунов, промышляющих мошенничеством (в глазах обывателей и органов внутренних дел). Но на то мы и Служба, чтобы интересоваться всем…

— Сергей Петрович, — «нажимал» Ловчиц, — не томи.

— Терпение, многоуважаемый Шеф, терпение. Поверьте, финал моей истории лично вам будет, как веслом …по одному месту.

Иван Сергеевич поднял глаза к крыше авто и смолчал, готовясь внимательно выслушивать обещанный рассказ.

— Итак, — продолжал заместитель Председателя, — появилась кляуза. Кляуза, как кляуза, ничего особенного. Так, по большому счету лишний повод для отписки, если бы не летальный исход и то, что подрядили на рассмотрение дела наших «молодых да ранних» оперов. «Старики» я уверен, просто отмазались бы «отказным материалом».

— Сергей, — вяло запротестовал Председатель, укладывая себе на колени черный кожаный кейс и извлекая из него речь для научных работников Леснинска. — Слушай, я знаю, о чем ты печешься. Опять опера расковыряли какую-то фигню, а ты, сердобольный, домогаешься для них премиальных за то, уважаемый, за что они, извини меня, зарплату получают. Это их работа, и не важно молодые или заслуженные люди ее делают.

Может быть с точки зрения педагогики я с тобой и согласен, это ход правильный. И если дело только в этом, то заканчивай. Я дам согласие на премию, но небольшую. Тут такие дела творятся, хоть святых выноси, а ты с «кляузами». Не серьезно это, Сергей Петрович. У меня вон речь «сырая» лежит, надо доработать…

— Сергеич, — терпеливо выслушав упреки шефа, настаивал на своем Михайловский, — советую, дослушай. Увидишь — выпишешь этим ребятам столько премиальных за работу, что сам удивишься.

Иван Сергеевич откинулся на подголовник сидения и, с выражением глубокой покорности в который раз приготовился слушать. Его помощник был не из тех людей, кто попусту станет на чем-либо так заострять внимание.

— Суть дела такова: — придавая ладоням некое подобие сферической формы, продолжил Михайловский. — Живет тетя, некая Эльвира Андреевна, а у нее есть соседка — врач. Все бы ничего, да стала наша тетя замечать некоторые странности в поведении молодой соседки. С одной стороны, все понятно, молодые и незамужние дамы всегда «портят жизнь» одиноким и старым соседкам, даже просто своим существованием, а уж как они досаждают старушкам своими любыми действиями, про то, и говорить нечего, ну, так вот: заметила как-то наша Эльвира Андреевна, что в непогожие деньки (это характерная особенность, обращаю на это внимание) выходит ее молодая соседка на улицу ранехонько, едва свет и, непременно, с пластиковой бутылкой пива. Трясет ее, бросает на землю, снимает резиновые перчатки и уходит домой…

Вы скажете — маразм! Может быть, однако Эльвира Андреевна просто забросала жалобами местный опорный пункт правопорядка и даже отдел милиции.

Участковый от одного ее имени уже начинал креститься. Как же, все идет через него — живой «геморрой»! Взыскание за взысканием и попробуй от всего этого отпишись.

Он, конечно, побеседовал и с соседкой, кстати, молодой интересной дамой…, — Сергей Петрович покопался в бумагах и достал объяснения соседки, — Еленой Сергеевной Довнар, 1970 года рождения, педиатром 13-й городской поликлиники. И, что естественно, госпожа Довнар обозвала соседку старой маразматичкой и тоже пообещала на нее пожаловаться.

Опять же, снова «все бы нечего», да через два дня после публичной (в присутствии участкового) беседы с соседкой, Эльвира Андреевна отправилась к праотцам с диагнозом грипп! В сентябре позапрошлого года. Инфекция была настолько сильной, что уложила пожилую тетю, страдавшую к тому же острой сердечной недостаточностью, сразу в могилу.

И вот вам ирония судьбы. Тетя та, которая умерла, была одинокой. Из родни только кошка, да и та издохла, поскольку труп Эльвиры Андреевны какое-то время пролежал в квартире. Через год эту жилплощадь на заседании жилищного комитета распределили местному отделу внутренних дел, а там все тому же участковому. Кому ж охота в такие-то хоромы с запашком, а выбирать служивым не приходится, что дают, то и берут, иначе вообще ничего не получишь…

Михайловский замолчал, потянулся вперед, толкнул сидящего впереди охранника, указал рукой ему под ноги и тот вытащил откуда-то из-под панели двухлитровую пластиковую бутылку сока. Сергей Петрович взял ее, не спеша, открыл и предложил попить Ивану Сергеевичу. Шеф наотрез отказался, предпочитая поскорее прослушать до конца эту историю и заняться неотложными делами, поэтому Михайловский охотно отпил несколько глотков сам и отдал посуду Лукьянову, который, к слову сказать, тоже был совсем не против того, чтобы приложиться. Второй день его пребывания в гостях у Волковых прошел с более тяжелыми последствиями, нежели первый, и жажда богатыря была просто мучительной.

— Идем дальше, — вытирая сухой ладонью губы, продолжил излагать Сергей Петрович. — Участковый, конечно, был рад получить служебное жилье. Дал квартире как следует проветриться, сильно повозился с ремонтом и вскоре все же вселился.

Жил и жил, пока как-то утром, а дело было в декабре, он перед службой не устроился на кухне попить чайку с бутербродами. Свет, как он сам говорил, не включал, потому, что ночью выпал свежий снег и было светло.

И вот пьет он чай, смотрит во двор и видит картину: соседка, та, что доктор, как же ее? …Елена Сергеевна Довнар, вышла на улицу, и с чем бы вы подумали? Да, с темной полуторалитровой пластиковой бутылкой пива! Все, как и говорила покойная ныне Эльвира Андреевна, царствие ей небесное. Так вот, вышла, поболтала в руках и бросила на снег. После этого, внимание! сняла резиновые перчатки, бросила их в мусорницу у подъезда и спешно ушла прочь.

У участкового остались номера телефонов наших оперов, что тогда стажировались в Службе и случайно занимались первым попавшимся смертельным случаем, предоставленным патологической анатомией, а именно случаем Эльвиры Андреевны Коженько.

Капитан тут же позвонил одному из наших на мобильный телефон. Несмотря на то, я это подчеркиваю, Иван Сергеевич, что тот занимался совершенно другими делами в столь ранний час, оперативник все же сразу нашел время и заскочил в гости на бывшую квартиру безвременно ушедшей Коженько. Они с участковым изъяли со двора и бутылку и перчатки, после чего отвезли все это в нашу лабораторию…

Вот тут-то, господа, и начинается сама суть истории, которая будет Ивану Сергеевичу и вам, Алексей Владиимирович, весьма интересной. — Михайловский бесцеремонно отобрал у Лукьянова бутылку с соком и жадно присосался к ней.

Ловчиц и начальник отдела «NTT» Службы все это время терпеливо выжидали, когда же он, наконец, напьется. — Ага! — сказал вдруг Михайловский в тот момент, когда оторвался от пластикового сосуда, — Что, уже интересно? То-то. Слушайте дальше.

Лаборанты с работой над этой бутылкой не спешили. Да их особенно-то никто и не торопил, поскольку и участковый и наш опер назавтра же слегли с сильнейшим гриппом! Улавливаете, господа?

— Так, — наконец выразил заинтересованность этой историей Ловчиц, — постой-постой. Дай-ка я угадаю. Грипп тот же, что уложил в могилу старушку?

— Я бы так точно не стал утверждать, — замялся Михайловский, — больничный есть больничный. По ним, слава богу, пока экспертизы не проводят. Кто его знает тот это грипп, или не тот, однако факт на лицо. И вот, когда опер выздоровел, так, для интереса съездил в лабораторию и…

— И?

— Будьте добры! Жидкость, содержащаяся в бутылке — вода…

— …Просто вода? — удивился возвращающийся к жизни после выпитого сока, Лукьянов.

— Нет, не просто вода, а вода со следами мощнейшего биологического вещества, попросту говоря вирус некий коронавирус в чистом виде.

— И что? — все более втягивался в суть дела Ловчиц.

— А то, Иван Сергеевич. Вирус, конечно, сильно «пострадал», но все же его остатки сохранились. Природные факторы — сырость, промозглость воздуха, закрытая тара, это как раз то, что ему нужно.

Опер и участковый снова созвонились, нашли еще одного деятеля из нашей организации, как раз того, был в паре с первым опером при рассмотрении дела Коженько.

Сами понимаете эдакий партизанский отряд из ребят КГБ И МВД — гремучая смесь. Они решили все расследовать сами. Сотрудники тихонько выждали момент, когда госпожа Довнар уйдет на работу, подобрали ключ, благо опера не просто отбывали номер на занятиях, и проникли в квартиру.

Минут через десять после проникновения, все они уже сидели закованными в наручники в машине подразделения «Охрана». Квартирная сигнализация сработала нормально.

Коллеги из МВД шума не поднимали и, слава богу, не звонили хозяйке квартиры. Бойцы «Охраны» увидели «ксивы» наших героев и вызвали начальство. Наши быстренько приехали и во всем разобрались, а кто-то особенно сообразительный позвонил мне.

Дело это с трудом замяли, а когда я для заключения по нему начал этих «партизан» в Службе трясти — все рассказали, как есть. Более того, предоставили пластиковый пузырек с желтоватыми таблетками, изъятый из квартиры Довнар. Таблеточки одна к одной, запаяны поодиночке. Как сказали мо́лодцы, у нее таких таблеток был полный шкаф.

Я тогда сразу не стал вам сообщать и решил тоже попартизанить, благо малый партизанский отряд у меня уже был…

— Я тебе когда-нибудь напартизаню, — зло обронил Ловчиц, сосредоточенно вдумываясь в услышанное. — Сколько раз говорить: «Не надо ничего делать без моего ведома». Что дальше? Ну, не рассусоливай…

— Таблетки сразу отдали в лабораторию. Их химанализ вот, — помощник Председателя протянул Шефу лист формата А-4 густо испещренный текстом и печатями.

— Нет времени читать…

— Оболочка этих таблеток полностью растворяется в воде через двадцать секунд после того, как таблетка попала в водосодержащую жидкость, ну, в воду. Содержимое таблетки — суперконцентрат, если хотите — мегаконцентрат коронавируса. Растворяется в воде, как шипучая таблетка с витаминами и очень быстро испаряется из исходной жидкости.

В общем, как говорят специалисты, если часа два-три воду не трогать и бутылку не закрывать, вирус может уйти из нее без следа, а остатки его просто погибнут …чуть позже, не оставляя следов.

На холоде и при закупорке время испарения увеличивается. Вся эта хрень зарубежного производства и, кстати, она же уложила на «больничные» чуть ли не пятую часть лаборатории, пока сообразили, что к чему.

— …так это от нее тебя так лихорадило утром?

— Наверное, нет, Сергеич. У меня и до того было, и насморк, и температура.

— Так, — кивнул Ловчиц, — а почему ты думаешь, что лично я особенно буду «очень рад» всей этой истории?

— Не «рад», а заинтересован, — пояснил Михайловский.

— Ну, хорошо, пусть заинтересован, но почему ты так думаешь?

— А ведь это еще не вся история, Сергеич.

— Продолжай.

— Таблетки были замаскированы, под некий «антигриппин» производства фармакологической компании «Wind East» США. Своеобразная смесь лекарств, специально предназначенная для борьбы с простудой. Я проверял, есть и такая компания, и есть такое лекарство. А самое интересное, что оно на самом деле здорово помогает при простуде.

Оболочка изъятых таблеток и фабричная — идентичны по составу, но содержимое, в украденных у доктора таблетках и в аптечных, естественно, разное. Спецы говорят, что обуздать этот необычный, искусственно модифицированный вирус так, как это сделано в этих таблетках люди могут только мечтать в конце ХХІ века. Это под силу только богу. И еще говорят, что тот, кто способен сделать подобное, станет самым богатым человеком на земле.

Ловчиц с усилием прижал ладони рук к своему лицу и растер его:

— Уф, — выдохнул он, — распространять лекарства всегда было выгоднее, чем лечить людей, но если все происходит именно так, как рассказываешь ты, то мир сошел с ума.

Иван Сергеевич убрал ладони от лица и задумчиво посмотрел куда-то вперед, в лобовое стекло автомобиля, на переливающиеся маячками машины сопровождения.

— Ничего удивительного, — спокойно ответил Михайловский, — Америка! Есть возможность заработать, они и зарабатывают, …на всем. Ты представляешь, Сергеич, сколько людей в мире болеет вирусными заболеваниями, гриппом, простудами? Это же выгодно, распространяешь вирус, и сам делаешь против него лекарство. Никто так, как ты сам не знает, как устроен этот вирус, на что реагирует и как с ним бороться…

— Надо бы размотать этот клубочек с дамочкой, слышишь, Сергей?

— Вот тут-то и наступает момент, о котором я вам, господа, говорил. Знаете, кто значится первым заместителем генерального директора компании «Wind East», директором по вопросам маркетинга и сбыта?

Иван Сергеевич глубоко вздохнул:

— Если ты скажешь, что это Помела Андерсен, я выброшу тебя из машины…

— Нет, Сергеич. Я не предоставлю тебе такого удовольствия, это не Помела. Заместитель генерального директора фарм-компании «Wind East» никто иной, как Джанет Джослин Тампер…

Перед глазами Ивана Сергеевича, словно неоновая реклама вспыхнула давняя газетная статья под заголовком: «гражданка США Джанет Джослин Тампер, одна из числа иностранных заложниц, освобожденных спецподразделением Беларуси, собирается написать книгу о событиях в Аликулиушагы…»