Часть 1 глава 19

ГЛАВА 19

Все в жизни каждого человека когда-то происходит впервые. Ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое июня Алексей Владимирович Волков впервые в своей жизни провел в камере для задержанных.

Как это ни странно, но кроме боли от вечерних побоев отрицательных ощущений у него не было. Поздно вечером к нему впустили заплаканную жену с «собойкой». Обошлось без истерик и визга. Удивительно, но Анна Сергеевна вообще была немногословной. Сообщила только, что Андрей с группой уехал куда-то в Россию, и добавила: «докатился ты, пьянь! Вот увидишь, еще и квартиру заберут…».

Очень хотелось спать, и Волков старший, которому сердобольные коллеги отвели на одного целую камеру, плотно отужинав, прохрапел до самого утра, не смотря на все неудобства.

Утром пустили в туалет, а оттуда отвели прямиком в кабинет начальника городского отдела милиции № 1 Сергея Ивановича Суханова. Не смотря на довольно высокую должность, тот был человеком прямым и добрым, поэтому попросил лишних удалиться из кабинета и, оставшись наедине с Алексеем, начал с общих вопросов:

― Ну, что, Волков? Что это за дела? …Меня прямо с «пятиминутки» отпустили, представляешь? «Езжай, ― говорят, ― смотри там». Пройдет час-два и понаедут.

Найдин уже три раза звонил с утра пораньше. Одних только высших прокурорских человека три сюда собирается. …Понимаешь, какая штука получается, тут за ночь столько нового наработали с тем парнем, которого вместе с тобой задержали, что любопытство старого сыскаря у меня сейчас сродни зимнему волчьему голоду. Эх, не забрали бы его у нас, закрутили бы дело, а так, …придется работать со службой собственной безопасности. Тоже уже звонили, обещались наведаться. А еще замы начальника, клерки всякие из ГУВД, МВД… Спросить чего хочешь, а, Алексей?

Волков вынырнул из полусонного состояния:

— Что там, в общежитии случилось. Я слышал, что вроде ранили девушку? Меня-то увезли. Я только из окна УАЗика видел, как врачи несли носилки к «скорой помощи». Вы не удивляйтесь, товарищ майор, из камеры все слышно, все телефонные разговоры, — пояснил свою осведомленность по этому вопросу Алексей, — дежурка же прямо за стеной, а я не первый год служу, соображаю немного. Так что там с девушкой?

— Ты извини, — откашлявшись, начал Суханов, — наши сразу подумали, что это ты натворил с девчонкой, потому и не цацкались с тобой.

— Я все понимаю, — отмахнулся Волков, — работа. Так что с девчушкой? Говорю же, в окно смотрел, видел ее на носилках. Товарищ майор, я ее знаю, потому и спрашиваю.

— Очухается твоя знакомая, — тихо сказал Суханов, — медики сказали, что все будет нормально, хотя, конечно, веселого мало. Это мужчин шрамы украшают, а вот женщин.

Знаешь, а тот парнишка, — хитро щурясь на льющийся из окна солнечный свет, прибавил Суханов, — которого ты вчера отметелил, стрелки переводит на тебя…

― Хм! — устало хмыкнул Волков. — А что вы ждали, что он чистоганом признается? Товарищ майор, я за ночь раза три это говорил — нечего на мой болт гайки накручивать. Скрывать не буду, в тыкву этому бройлеру я настучал, …ну, в смысле мы оба …подрались, а дальше вахты я не заходил и девушек и рядом с нами не было, это точно. Если только не считать ту, что «Охрану» вызвала. Но она уже лет пятьдесят, как не девушка…

― Остришь? — с сожалением вздохнул Суханов, ― Смотри, не финти, когда понаедут всякие. Ной, рыдай, кричи — «виноват, дурак, исправлюсь!», а они пусть разбираются. Со мной еще можешь поострить, я тебя давно знаю, а с остальными… не надо, Волков.

Тебя чего в общагу-то понесло? К девочкам с хлебзавода? Чего молчишь? А бандюка-то этого, как вычислил? Ну, говори.

― Проводил даму, — неохотно выдавил из себя Алексей, — попрощались, разошлись, а она пакет забыла, в том смысле, что я забыл ей отдать, вот и вернулся. Зашел, а тут на лестнице крик. Сработало ментовское чутье. Смотрю, идет парнишка. На лестнице крик, а у этого на кроссовке свежая кровь. Ну, и понеслось!

В дверь кабинета постучали. Через миг она распахнулась, и перед лицом Суханова мелькнуло удостоверение сотрудника КГБ на имя заместителя Председателя Комитета государственной безопасности Медведева. Спина вышеуказанного на короткое время закрыла собой дверной проем и вскоре исчезла вместе с Волковым, а вместо них появилось сосредоточенное лицо начальника районного управления внутренних дел Найдина:

― Молчи! — едва не сорвавшись на крик, нервно вспылил тот в ответ на молчаливый вопрос в глазах Сергея Ивановича, ― лучше молчи! …Почему возле отдела в мусорном ведре, пивные бутылки?

― Так ведь ларьки рядом, ― начал защищаться Суханов. ― Люди идут, надо же куда-то мусор бросать, а тут мусорка. Бабульки придут и соберут. Мусорки для того ж и ставят…

― Соберут…, ― злобно зыркнул из-под сдвинутых бровей Найдин. ― А ты к рынку давно подходил? Что это у тебя там возле него за «молочные реки — кисельные берега»? Что, и тебе надо объяснять, что торго-о-овля, ― растягивая слова для убедительности, продолжал начальник, ― должна производиться на рынке, а не возле него. Скажи, почему мне до этого есть дело, а тебе нет?

― Товарищ полковник, так ведь с утра-то вы сами мне приказали сидеть на рабочем месте и ждать…

Найдин набрал в легкие побольше воздуха и тут же, отчаянно выдохнув его, махнул рукой в сторону Суханова и вышел из кабинета...

В понедельник двадцать восьмого июня старший сержант Волков позвонил к себе на работу и сообщил, что, несмотря ни на что он, как и предполагалось раньше, двадцать девятого, то есть завтра, выйдет на смену. Его начальник, Альберт Николаевич Муханов, перегруженный происходящим вокруг Алексея, тут же набрал номер телефона полковника Найдина и доложил о звонке Волкова. Выслушав его, Найдин за две минуты высказал столько нелицеприятного в адрес самого Муханова и его близких родственников, что тот готов был под землю провалиться:

― Я думал…, ― попытался оправдаться Альберт Николаевич.

― Не надо думать! — кричал патрон. — Что ж это будет, если вы все начнете мне докладывать, что некий сержант выходит на работу вовремя? Лучше бы докладывали, если они не выходят, так этого от вас не дождешься, все от меня скрываете!

― Так я же в прошлый раз, ― снова бросился в оправдания Муханов, мысленно проклиная собственную недальновидность.

― Все! — гаркнул в ответ расходившийся шеф и бросил трубку.

Альберт Николаевич снова почувствовал себя в дурацком положении, и снова по вине того же Волкова. Бесконечно это продолжаться не могло. Муханов открыл свой ежедневник и записал: «во вторник 29-го серьезный разговор с Волковым о переводе или увольнении» и трижды подчеркнут эту запись…

Указанный выше вторник был не за горами, и в самом его начале ничего не предвещало никаких горестей и проблем майору Муханову. Мечтательно наблюдая за теплым летним утром в окно своего кабинета он не торопясь, рассматривал собранные в течение суток дежурной сменой и участковыми инспекторами материалы на задержанных. Привычно выслушивая всех безумно раскаявшихся семейных скандалистов и хулиганов, Альберт Николаевич то и дело отыскивал тех, кто из них «раскаивался» двукратно и более в течение года и мило улыбаясь, расписывал их дела в суд, либо отпускал на волю, отяготив перед этим визитом к секретарю, для оформления квитка об уплате штрафа…

Дурно пахнущая очередь «семейников» и в противовес им густо напомаженная и благоухающая парфумом череда их супруг текла рекой, и поэтому Альберт Николаевич не сразу заметил перемену картинки.

Дежурный увел очередного скандалиста и плотно закрыл за собой дверь, а Муханов, записывая что-то в журнале дежурного, периферийным зрением отметил появление какого-то большого светлого пятна на темном фоне своего кабинетного дивана. Начальник отдела милиции поднял взгляд. Напротив него сидела темноволосая красавица в строгом, дорогом костюме. Старый диванчик его кабинета, имея довольно приземистую посадку значительно усиливал впечатление от зрелища. Муханов А.Н. сейчас видел ноги! «Бывают же…», ― с просыпающимся «аппетитом» подумал повидавший многое в своей жизни майор. Прямо над изящными, загоревшими коленями…, «уп!» ― шлепнуло в голове у начальника отдела. «Боже, а лицо! Вот так дама! Наверное, бизнесменша, то есть бизнесгерлша, черт, как же их там величают таких-то?»:

― Чем могу быть полезен? — сдержанно спросил Муханов, от греха подальше переводя нескромный взгляд с посетительницы на открытый ежедневник, где «светилось» выделенное им «серьезный разговор с Волковым о переводе…»

― Добрый день, ― наполняя пространство кабинета мелодичными нотками своего ангельского голоса, начала повествовать суть своего дела дамочка, ― у вас работает такой сотрудник Волков Алексей?

— Да, ― натянуто улыбнулся Муханов, ― и что?

— Я бы хотела с ним встретиться.

— …Не понимаю?! ― неподдельно удивился Альберт Николаевич. ― Я-то здесь причем? Спросили бы в дежурной части.

— Там меняется смена, ― спокойно отреагировав на раздражение в голосе майора, пояснила незнакомка, ― переодеваются, матерятся. Я решила посидеть у вас, подождать…

— Ну, знаете! — вскипел вдруг Муханов, после чего решительно встал и указал даме на дверь. — Это черте что! Здесь не зал ожидания, мадмуазель, подождите своего Волкова в коридоре!

― Там убирают, ― источая вселенское умиротворение встретила это яркое выражение негодования начальника наглая посетительница. — А у меня плюс ко всему есть еще и попутное поручение к вам. Меня просили передать личный привет майору Муханову от ВРИО Председателя Комитета госбезопасности, Ивана Сергеевича Ловчица…

Альберт Николаевич в одно мгновение возненавидел эту фотомодель. Милицейское самолюбие вскипало всякий раз, едва только из чьих-либо уст начинали звучать фамилии и имена высокопоставленных лиц. Муханову дорогого стоило успокоиться, но все же он нашел в себе силы сделать это:

― Козырять, — неопределенно ответил он, ― это удел людей слабых и зависимых. Вы не выглядите слабой и, судя по всему, не очень-то от чего-то зависимая девушка. Зачем вы тогда?

― Вы меня не поняли, ― ослепительно улыбнулась дама. — Я не козыряю, а выполняю поручение…

С этими словами она предъявила удостоверение сотрудника госбезопасности на имя Романович Анжелики Ивановны.

— Иван Сергеевич, ― бережно возвращая удостоверение обратно в сумочку, продолжала посетительница, ― лично просил вас не обременять излишней нервозностью и криком столь, э-э-э, заметного в последнее время сотрудника вашего отдела. Я говорю о Волкове. Как-то, — тихо и слащаво продолжила дама из КГБ, — в разговоре с бывшим товарищем по учебе, вы упомянули о том, что смешаете Алексея с …чем-то очень неприятным…

Анжелика, мило улыбаясь, говорила что-то еще, а майор Муханов тут же вспомнил недавний, откровенный разговор с Валерой Зайцевым. Это было в ресторане «Белая Вежа». Холодный паук страха неприятно зашевелил своими длинными лапками где-то в районе солнечного сплетения. А ведь разговоров в тот вечер велась просто масса …и о самой госбезопасности в том числе, где работают многие из их бывших сослуживцев.

Как показалось Альберту Николаевичу в этот момент, в его собственном кабинете дохнуло казематным холодом.

― Не надо Волкова с «этим» смешивать, ― продолжала дамочка. — Такими сотрудниками, знаете ли, не разбрасываются. Их ценят и уважают, а вы его уже два месяца подряд лишаете премиальных. Не хорошо…

― Так его же не было …долго, ― попытался оправдаться Муханов, ― да и на газету «На страже» он не подписался.

Начальник отдела мидиции судорожно копался в бурлящем от негодования мозгу, стараясь попутно с неприятной беседой вспомнить еще хоть что-то из своих ресторанных откровений. Это получалось плохо, поэтому он, увлеченный этими размышлениями, стал нести полную ахинею:

— Что я мог? Он же под моим началом работает, я за него отвечаю…

— А что вам больше не за кем смотреть? У него, между прочим, у пьяного прохожие пистолет не отбирают, и в притонах, как некоторых, опять же, пьяным его не находят…

— Откуда?! — гудело в голове у начальника отдела. — Черт побери! Откуда она это знает? Ведь мне в управлении гарантировали, что ни одна душа!

— Не мучайтесь, Альберт Николаевич. Это даже не трещина в кувшине, через которую протекает какая-то информация. Можете считать это просто скрытым люком …или даже люками в полу вашего кабинета.

Когда нам будет это надо, не то, что информация, вы сам можете «провалиться» в этот люк. Да, как-то так. Помните про пропавший пистолет, который хоть и нашли, но наверх не докладывалии и не трогайте Волкова, ни под каким предлогом. Нашим ведомствам нужно дружить, ведь правда?

Муханов потупившись смотрел на темно-коричневую крышку своего рабочего стола.

― Кстати, ― сменила вдруг Анжелика и тон, и тему, ― Альберт Николаевич, а вы лично знакомы с Ловчицем?

В ответ на это Муханов отрицательно покачал головой.

― Вот как? ― фальшиво удивилась гостья. ― А вот Волков, представьте себе знаком. Ну, да ладно, не буду вас больше отвлекать от работы, ― Анжелика поднялась.

― Да, да, да, ― скороговоркой ответил Альберт Николаевич, нервно оглаживая взмокшей ладонью посеревшее лицо и поднимаясь из-за стола.

― Сидите-сидите, не провожайте меня, не надо. С вашего позволения я побеседую пару минут с Алексеем, ― закончила тоном Снежной Королевы посетительница и, не дожидаясь ответа, вышла в коридор.

А майор Муханов, едва только это произошло, во внезапном порыве бешенства вырвал из ежедневника листок с надписью «серьезный разговор с Волковым», скомкал его до самых минимально допустимых природой размеров и швырнул в корзину с мусором.

Какое-то мгновение он безжизненно смотрел на продукт своей несдержанности после чего, тяжко вздохнув, извлек скомканный листок обратно, разгладил его и аккуратно переписал неотложные сегодняшние дела, попавшие в немилость вместе с выделенной надписью, на чистый лист своей рабочей книжки.

Объект недавнего разговора в кабинете начальника городского отдела милиции, в это время сидел на корточках преисполненный терпения возле служебного автомобиля напарника и изводил себя в тщетных попытках добыть посредством резинового шланга хоть немного бензина для своего железного коня, которому никак было не добраться до заправки на том количестве топлива, которое оставалось в баке. Трубка, что соединяла баки, давно отгнила, а в резервном всегда был хотя бы литр на такой пожарный случай.

— «Блин, ― бурчал озадаченный милиционер себе под нос, опасаясь за то, что прохожие могут услышать из его уст так напрашивающийся сейчас «нецензур». — Каждый раз, как только мне на смену, так из бака «мухи вылетают»…

― Во-о-он он, Волков! ― лениво протянул с порога отдела дежурный Роман Бородов. — Отсасывает последнюю жизнь из служебного автомобиля…

Волков бросил кривой и недовольный взгляд в сторону говорившего. На покрытых керамической плиткой ступенях стояла Анжелика, а из-за ее спины, хитро подмигивая Алексею, выглядывал Роман.

― Спасибо, ― вполоборота поблагодарила дежурного дама и медленно отправилась к УАЗику. — Боже, как эротично, ― подходя, съязвила она, ― такой толстый шланг, такой грязный. Куда же подевались папарацци? «Брат рок-звезды Волкова со шлангом во рту — миллион за фото!»

Алексей поднял с земли с великим трудом наполненную полуторалитровую пластиковую бутылку топлива и молча закрыл выдоенный до дна, резервный бензобак УАЗика. Он аккуратно скрутил в кольцо шланг, обошел машину, и только у водительской двери сдержанно произнес:

― Сейчас тебя ожидает еще более эротичное зрелище. Толстая и вытянутая пластиковая бутылка погрузится в лоно горловины бензобака и, более того, после этого будет происходить страстное бензиноизвержение в последнюю, с хлюпаньем и причмокиванием, о! …Стань в сторонку или отойди к задней двери, не надо торчать под окнами…

Девушка послушно обошла УАЗ, оставляя без пищи три пары любопытных ушей, скрытые за решетчатым окном отдела милиции.

― Извини, ― внезапно сменив тон, сказала Анжелика, став рядом с Алексеем, ― я неудачно пошутила, глупо.

— Извини и ты, ― сухо ответил Волков, ― я тоже…

Наступила неприятная пауза, во время которой шла скрытая и жестокая схватка женского самолюбия гордой красавицы с ее собственным, новым и мятежным чувством. Анжелика упрекала себя за то что, идя на поводу всего того нового, что она впервые в своей жизни испытала, неожиданно для себя самой не сдержалась и приехала сюда.

Бесконечно молчать было просто неприлично, поэтому она решила заговорить о том, что в данный момент ее больше всего раздражало. Да, именно раздражало, потому что подобного психологического дискомфорта ей еще не приходилось испытывать:

― Я приехала …на тебя посмотреть. Вчера не успела, ты быстро уехал. У меня было много работы, переводили письма. Да я и не знала, что ты у нас гостишь…

Она снова замолчала. Молчал и Алексей. Своим посещением она застала его врасплох. Всю свою сознательную жизнь он мечтал о такой женщине: высокой, красивой и …просто волшебной. Но вот беда, не менее красивая и высокая, разве что с более мягкими чертами лица, называемыми «печать материнства», ждала его дома. Он любил ту, вторую, и любил больше самой жизни сына, которого она ему подарила.

― Мне, наверное, не нужно было приезжать? — все же давая волю чувствам, спросила гостья, надеясь на то, что он сейчас скажет: «Нет, почему же…?». Однако ответ Волкова ударил ее «эго» в самое сердце:

— Да, не нужно было.

— …Почему?

Алексей тяжело вздохнул:

― Ты же сама говорила, что все про меня знаешь, вплоть до того, со сколькими бабами я переспал. Конечно, это блеф, но даже если это и было бы правдой, то в кипе со всем ты так же должна знать и моей прямолинейности. Понимаешь, я догадываюсь, что привело тебя сюда. Я очень люблю своего сына и жену, …очень.

― Вы часто ругаетесь, ― возразила Анжела, ― говорят, очень сильно ругаетесь с женой. Это такая любовь? Или кто-то из вас считает, что подобным образом он освежает былые чувства?

― Анжела, это наше дело. Я представляю, чего тебе стоило приехать ко мне и завести этот разговор, но не обижайся, пожалуйста. Я женат, у меня есть сын и больше в своей жизни я уже ничего не хочу, разве что еще пару детей. Вот представь, если бы ты тоже в данный момент была чьей-нибудь женой, как бы ты себя тогда вела? Хотя, нет. Наверное, не так…

― Леша, ― чуть не плача от обиды, не дала ему договорить Анжелика, ― ведь никто не заставляет тебя бросать жену. Живи, как живешь! …Я не знаю, как это сказать. …Зачем-то же мы с тобой встретились? — Она подняла к небесам молящий взгляд. — Я тебя понимаю, семья, сын, жена, но и ты меня пойми. Никогда еще в своей жизни я не испытывала ничего подобного! Единственное, что мне от тебя нужно, это иногда видеть, слышишь, хотя бы видеть, вот так, несколько минут! Леша, не убивай то, что живет во мне, не гони прочь! Я сама успокоюсь, переживу, переболею, обещаю тебе, но не сейчас. Сейчас… Не убивай ЭТО сейчас! Да, я сошла с ума, но будь милосерден…

Она вздохнула и посмотрела в сторону дороги глазами полными слез:

― Меня ждет машина. Я позвоню тебе сюда, в дежурку, вечером.

Алексей кивнул, а Анжелика не в силах больше сдерживать горечь слез, мелко застучала тонкими каблучками туфель, убегая в сторону дороги. Вскоре перед ней открылась дверь служебных «Жигулей», заработал двигатель и совсем еще новенький автомобиль, приняв в свой салон заплаканную девушку, тихо скрылся за поворотом.

Волков проводил его взглядом, после чего вылил добытый с великим трудом бензин в бак, закрыл пробку и стал задумчиво вытирать грязные руки ветошью.

― Леха! — услышал он позади себя голос Бородова. — Ты готов? Давай уважаемый, заводи свой керогаз. Я так понял, что сразу едем заправляться? Погнали, уже есть два «визита»…

Волков занял место водителя, открыл дверь дежурному, после чего Роман Романович, устроившись на месте старшего автомобиля, включил радиостанцию и, между прочим, спросил:

― Волков, вот скажи ты мне — старому Казанове, что нужно делать, для того, чтобы «зацепить» такую королеву?