13. Юррик. "Тихие секреты забытых трубопроводов"

Хотел я унести эту тайну с собой в… Но раззадорили вы меня!

Да и срок давности уже прошёл, чего уж там.

Так вот, был такой период в моей жизни, когда трудился я на ниве антикоррозионной защиты винодельческого оборудования. Грубо говоря, наша бригада красила всякие железки на винзаводах, в основном емкости разного вида и размера. Разумеется, в основном изнутри. То есть живой, образованный человек, облачившись в тяжёлую брезентовую робу, сапоги, специальный шлем и перчатки, залазил внутрь такой цистерны и сперва чистил поверхность струёй сжатого воздуха с металлической дробью (кстати, довольно больно, когда она в лицо попадает, отразившись от стенки и разбив защитное стекло шлема), а потом, после выгребания нескольких центнеров этой дроби со старой краской, красил её специальным пистолетом, опять же, с помощью окрасочного насоса высокого давления (уже безвоздушного, на несколько сотен атмосфер, если кому интересно — при попадании факела на незащищённое тело краска проникает вглубь, под кожу). Да, это все при тусклом свете фонаря, со специальным шлангом для дыхания (как у водолазов), а сама краска — на основе эпоксидной смолы, рахводится ядовитейшим растворителем… Это для общей картины, так сказать.

Не всякий образованный человек мечтает о подобном. Да что там — даже не всякий не очень образованный, да. Но сейчас не об этом. Эта самая эпоксидная смола, определённого сорта, поставлялась по импорту в двухсотпятидесятикилограммовых бочках. Это имеет значение для дальнейшего повествования.

Так вот, заезжаем мы на один заводик, начинаем готовиться…

Первым делом заказали нам небольшую такую емкостишку, кубов на сорок, а располагалась она в старом, заброшенном уже подвале. Освещения там совсем никакого не было, кроме наших технологических светильников, отойди от него на пару метров — и уже хоть глаз выколи. А подвал не маленький — квадратов триста, не меньше, и завален старыми дубовыми бочонками — когда-то в прошлой жизни тут марочные вина держали…

Порыскав ради интереса по углам с фонариком и не найдя, кроме этих пустых бочонков, ничего интересного, плюнули на исследования и сосредоточились на работе. А после того, как Серёга, подметая дно баночки, обнаружил маленького змеёныша, а местные хладнокровно объяснили, что этот подвал — змеиный «детский сад», и их тут «прорва», всякое желание отклоняться куда-то в сторону от освещённой зоны совсем пропало. Теперь мы очень внимательно смотрели под ноги…

Ну ладно, процесс идёт, работаем. День, два, три… Но у нас же нервы не железные!!!

Ловим на территории пару каких-то штуцерщиц и с пристрастием выспрашиваем у них — а что, это у вас тут правда винзавод, да? Что, и в самом деле вино делаете? А не заметно!!!

Надо сказать, что на других заводах мы не знали, что такое провести даже один день без дегустации, а тут… Хоть бы раз кружечку гад какой предложил!

Штуцерщицы, чуть сами не плача, сострадательно поведали нам о суровых буржуинских нравах этого заведения — всё под замками, они и сами, дескать, ни капли не могут попробовать, только на праздники им по паре литров могут выдать, в виде премии… И прочие подобные ужасы. Да, а охрана периметра — настоящие милиционеры, не местные пенсионеры — правда, это мы и сами видели. Ну, думаем — держитесь, жмоты…

И случай отомстить этим крохоборам вскорости представился.

Однажды во время послеобеденного отдыха, когда я расслабленно плавился в тенёчке, из подвала вынырнула загадочная физиономия Серёги и написано на ней было нечто многообещающее.

— Идём… — он таинственно поманил меня вниз.

— Да погоди, рано ещё! — мне очень не хотелось к змеям.

— Вино! — одними губами произнёс он. Или мне показалось?

Что делать, всё равно надо было работать дальше. Спускаюсь во влажную темень и бреду за Серёгой в какой-то закуток.

— Вот!

— Что?

Серёга в темноте ловит мою ладонь и подставляет под тонюсенькую струйку, падающую откуда-то сверху. Облизываю пальцы — оно!

Теперь совсем немного технических подробностей. Молодое вино из цеха, где оно находится первое время, по системе стеклянных труб перекачивается на отстой и дозревание в большие бетонные емкости, которые расположены прямо под открытым небом. Иногда оттуда его перекачивают в обратном направлении — например в разливочный цех или для каких-то технологических манипуляций — фильтрации и прючего. В общем, когда-то в этой общей технологической цепи был задействован и наш подвал, о чём свидетельствовал обнаруженный нами тройник-разветвитель на магистрали винопровода. Теперь он был, естественно, заблокирован в одном положении, но, скорее всего из-за состарившейся прокладки, на наше счастье, давал мизерную, но утечку в наш подвал. И когда шла перекачка, у нас открывался животворный источник! Случалось это практически каждый день-два…

Надо ли говорить, что теперь мы ходили гордые и независимые, ни перед какими штуцерщицами не унижались! Волшебная струйка приносила по десять-пятнадцать литров вина в день! Теперь вопрос стоял по другому — куда девать такую прорву?!

Вот тут и пригодились бочки из под эпоксидной смолы. Две бочки были тщательнейшим образом, со строжайшим соблюдением технологии отдробеструены и покрыты пищевой краской, а затем наполнены драгоценным напитком и запечатаны в исходное состояние, даже опломбированы. И я редко когда ещё испытывал бОльшее наслаждение, чем когда через месяц-полтора, по завершении работ, мы под строжайшим личным контролем самого наиглавнейшего начальника и нескольких человек из охраны грузили свои манатки, оборудование и «остатки материалов», причём их погрузчиком(!) и вывозили за ворота, под бдительными взорами милиционеров, полтонны вина…

Да, разумеется излишне говорить, что за это же время из упомянутого источника было дополнительно добросовестно выпито еще не меньше сотни литров, в качестве ежедневной технологической потребности. А что делать, не змей же поить халявой?!