28. Argentum Agata "Бог все видит. Бог все слышит..?"

Бог все видит, Бог все слышит! — (да уж, так и вспоминается «Ці руки нічого не крали»*). Воздетые к потолку руки и причитания-заклинания.

Суд первой инстанции. Убийства с отягчающими. За решеткой — щуплая, вполне обычная на вид, сельская женщина, периодически прерывающая свои показания воззваниями в стиле плохого политика-манипулятора.

— Так что произошло после того, как вы оставили убитую на кухне? — вопрос председательствующего судьи, задаваемый уже раз четвертый, и, следующий за ним, опять же, повторяющийся, ответ:

— Я вышла в другую комнату, как вдруг собаки…

— Что вы мне со своими собаками!? Отвечайте по существу, еще про курей рассказали бы, тут убийство, меня лирика не интересует! Так что произошло дальше?

— Я ж и говорю — выхожу из кухни, а тут собаки… — кажется, председательствующий сейчас зарычит, к счастью, подключается боковой судья и вкрадчиво-благодушно уточняет:

— Так что там, говорите, собаки?

Как оказалось, таки да, собаки лаяли не просто так, а на пришедшую соучастницу, помогавшую впоследствии скрывать труп… Вообще, история страшная, а не смешная, как и страшно, участвуя в подобных процессах, видеть, как и чем живут люди, особенно в селах, как воспринимают жизнь, мораль, добро и зло.

— Бог все видит, Бог все слышит!..

— Прекратите уже воздевать руки, хватит этих эмоций, — не выдерживает уже прокурор. Убийца на какое-то время прекращает попытки манипулировать и рассказывает, рассказывает… О муже, непонятно куда исчезнувшем лет 12 тому, и строящем, по ее словам, подземный город (а может, это была такая метафора?); о брате, претендовавшем на совместный наследственный дом (брат был убит во время пьянки ударом обуха по голове; забросан отбросами на скотомогильнике, а через несколько месяцев перепохоронен убийцей и ее подругой во дворе подруги); об однокласснице дочери, плохо влиявшей на девочку, водившей ее на дискотеки (одноклассница дочери была убита также ударом по голове, после чего целый день сжигалась вперемешку со скатами на огороде еще одной знакомой, не интересовавшейся происходящим)…

— …все видит!.. — воздеваются руки, кому-то из присутствующих становится плохо, когда среди вещдоков демонстрируют небольшой пластиковый пакетик с остатками обгоревших костей — все, что осталось от сожженного человека…

…Видит ли? Слышит ли?..

Другой случай. Муж-выпивоха приревновал жену после совместной попойки к третьему собутыльнику, стал избивать женщину, и так этим занятием между опохмелом-запоем увлекся, что за двое суток и убил…

В зал заходит «герой-любовник», именующий себя — Вовка Саныч. Человек неопределенного возраста, визуально приближающегося к пятидесяти или более. Основная характеристика, априори устраняющая лишние вопросы — судья просит после дачи показаний удалить Вовку Саныча из зала и сделать десятиминутный перерыв для проветривания помещения. А убитой, на минуточку, было меньше тридцати. Но мужу хотелось повода для подвига…

Вызывают соседей-свидетелей. Все, что их беспокоит во всей этой ситуации — у них как раз стоял на окне летней кухни тазик со свежезакрученной колбасой, «а вот эти его украли, всю колбасу украли! Нам ущерб возместят?» Да, они видели, что женщина почему-то лежит на полу и не двигается, но думали, что ей так удобнее отдыхать, и вообще, они приходили с требованием вернуть колбасу…

А муж выгонял соседей-колбасников, шел раздобывать очередную порцию самогона, возвращался домой, и по пути в очередной раз поддавал то под ребра, то в спину уже истекающей кровью женщине. Кроме многочисленных кровоподтеков и переломанных ребер, у покойной были отбиты почки; без оказания помощи она и умерла на вторые сутки. В доме, куда заглядывали люди. В доме, оставляемом ее мужем незакрытым во время походов за «горючим».

— …все видит, все слышит…

* — любимая фраза одного из политиков.