1. Юррик. "Ню поневоле"

Проза

Это происходило в Крыму. Но не на Южном берегу и даже вообще не на морских пляжах и не в живописных горах этого удивительного полуострова. Это имело место в самом жарком, пыльном и некрасивом его месте — почти на самом перешейке, в малюсеньком рабочем городке с почему-то кавказским названием — Армянск.

Своим существованием Армянск обязан крупнейшему в Европе комбинату по переработке титанового сырья, так этот монстр и называется — «Титан».

Мы с Серёгой уже несколько сезонов работали там на ремонтно-строительных подрядах, а в тот раз — демонтировали старую термоизоляцию на емкостях топливного хранилища.

Условия — вполне курортные. Температура воздуха — под сорок, ни единого облачка на небе, а на металле емкости запросто можно было жарить яичницу… Но мы-то не загорать там устроились — наша работа заключалась в том, чтобы зависнув на веревках на стенке емкости, срезать турбинкой лист внешней обшивки (не отрезав при этом свою веревку, руку и т.д.), аккуратненько его сбросить вниз, не зацепив жизненно важных частей собственного тела, туда же выкинуть остатки стекловаты (многие знают, насколько это «нежная» к человеку субстанция) и наконец, посрезать крючки из арматуры, на которых эта стекловата держалась. Причём за бренные наши тельца они тоже великолепно цеплялись… Соответственно, в облегчённых пляжных костюмах эту работу было делать нельзя. И так на нескольких сотнях квадратных метров, а точнее — целый месяц. Это чтобы понимать, как нам тогда мечталось вечером после работы помыться в душе, и чтобы никакая сволочь не могла этому помешать.

Еще надо пояснить, что территория комбината огромна, а до собственно Армянска, где мы жили, строго по расписанию курсировали рабочие автобусы, причем расстояние это было также значительным — километров двадцать пять-тридцать, кажется, то есть пешком возвращаться совсем неинтересно.

Так вот, это хранилище находилось в самом дальнем углу площадки, минутах в пятнадцати ходьбы от проходной и автобусной остановки. А выделенная нам для переодевания комната — в полуподвале здания какой-то местной службы, в паре сотен метров от хранилища. Работать старались «до упора», так как вечером было гораздо комфортней. Поэтому процесс помывки и переодевания приходилось производить очень оперативно, минут за двадцать пять до автобуса.

Бытовку мы делили ещё с одной бригадой, работавшей совсем в другом месте. Одновременно комната служила им складом инструмента, материалов и прочего, оборудована была мощной стальной дверью с внушительным навесным замком, а окон не имела совсем. Ключи были только у второй бригады, поскольку замок защелкивался и так — если мы уходили позже, нам ключи были не нужны.

И ничего не предвещало беды…

В тот раз день был особенно мерзким, мы немного задержались и когда пришли переодеваться, вторая бригада уже выходила из душа. От бытовки до душа было метров двадцать по коридору, рядом и очень удобно. Хотя то, что там называлось душем, наверняка бы неприятно поразило любого привеледливого пользователя, в том числе полным отсутствием минимальных вспомогательных удобств — там не было даже вешалок для полотенец! Но мы — народ привычный к подобным мелочам. Поэтому шли в душ налегке — то есть совсем без лишних атрибутов, просто с кусочком мыла, мочалкой и в тапочках. Тем более, что к вечеру народ из этого управления уже давно разъехался, в здании никого кроме нас не было.

Насладившись прохладной водой, немного взбодрённые и уже мечтательно обсуждая меню предстоящего ужина, мы выворачиваем из душа в коридор и наблюдаем, как на наших глазах последний человек из той бригады возится с дверью — закрывает, защелкивает замок и уходит.

Следует потрудиться, чтобы описать гамму охвативших меня чувств.

— А ведь он, кажется, закрыл дверь, — пока я, не веря ещё своим глазам, делюсь этими подозрениями с Серёгой, тот негодяй успевает скрыться на лестнице, ведущей из полуподвала наружу. Она была всего в паре метров от бытовки.

Поясню. Мы, два абсолютно голых дядьки, хотя и в тапочках, поздним вечером остаёмся в этом бетонном полуподвале, в тридцати километрах от жилья, без малейшей возможности добраться до одежды и мобилок, голодные, злые и понимающие, что выхода из этой идиотской ситуации просто нет.

Подлетев к злосчастной двери и убедившись, что она действительно закрыта на замок, мы, превозмогая природную стеснительность, с рычанием рванули наверх по лестнице и вырвались на оперативный простор перед зданием. Этих засранцев уже и след простыл — пронзительный Серёгин свист в наступившую темноту никаких результатов не дал… Забегая вперёд, надо сказать, что получилось так конечно не со зла. Просто, тоже замотанный и торопясь на автобус, парень был, что называется, «на своей волне» и про нас совершенно забыл.

Мы немного приуныли, хотя одновременно ощущалось и некоторое свежее, оригинальное чувство приобщённости к чему-то неординарному, даже слегка романтическому. Это впечатление усиливали уже появившиеся на небе яркие южные звёзды. Наши великолепные тела загадочно маячили в наступившей темноте, напоминая не то папуасов, не то африканских дикарей… Не то просто идиотов.

Но надо было как-то действовать! Бегать в голом виде по территории, искать помощь каких нибудь тётинек-вахтёрш в нашем положении не сильно хотелось. С другой стороны, такую дверь «только автогеном надо, а это возня...» — как сказал бы Юрий Деточкин, герой кинофильма «Берегись автомобиля».

К счастью, в полуподвале обнаружился пожарный щит, а на нём… наше спасение, в виде внушительного топора. И как большинство нынешних хозтоваров, солидный с виду замок был произведён мастерами Поднебесной. То есть, его утончённая внутренняя сущность, не выдержав прямого контакта с настоящим, ешё советского разлива топором, трусливо распалась, открыв нам вожделённый портал к настоящей нирване. Теперь уже почти так же затруднительно было бы описать захлестнувшую нас волну позитивных чувств. А самое удивительное — переодевшись, мы смогли беспрепятственно защелкнуть замок снова. И кроме нескольких царапин на его корпусе, ничего не напоминало о свершившемся. Мы успели на последний автобус и достойно отметили своё освобождение.

Соседям по бытовке мы, разумеется, жестоко отомстили, но это уже была совсем, совсем другая история…