- 2 -

Охранник у терминала оторвался от сканворда и внимательно изучил меня с головы до ног. Жестом фокусника я достала из кармана пропуск и покрутила им перед лицом функции. Охранник тут же потерял ко мне всякий интерес.

Терминал отозвался на прикосновение, вместо алого огонька зажегся зелёный. Ёжась от подступившего холода, я прошла в университетский холл. Гордость за то, как лихо я проскочила первое препятствие, выветривалась с каждым шагом. Здесь эхо вторило моим шагам, а сквозняки таскали из угла в угол обрывки бумажных лент и россыпи конфетти вперемешку с пылью.

От колонны к колонне тянулся транспарант. Буквы на нём выцвели, а один край болтался от сквозняков. «Поздравляем с Днём Науки!» — было написано на нём. Я не прочитала, а угадала — я его уже видела, и не раз. Никакой другой праздник не отмечали в университете с таким размахов, как этот.

На потрескавшейся колонне была нарисована кривобокая единица и стрелка, стрелка указывала на главную лестницу. Я не сразу заметила, что в холле университета я не одна — функция охранника не в счёт. Девушка стояла за колоннами, у самой лестницы, и наблюдала за мной. Гостья была плохо различима в полумраке, но я увидела длинные светлые волосы, прямоугольные очки, как у Шефа, и улыбку, застывшую на губах.

— Привет, — сказала она, как только наши взгляды встретились. — Я — номер двенадцать — пятьдесят три.

Плохое предчувствие приобрело форму. Форму девицы среднего роста с тёмными волосами, собранными в хвост, девицы в прямоугольных очках, как у Шефа. Она сказала:

— Понимаешь, я первый раз в университете. Я хочу, чтобы ты ввела меня в курс дела. Помогла освоиться. Научила всему, что сама знаешь. Ты понимаешь, о чём я?

Я сообразила, что от меня ждут ответа, и кивнула. Я никогда раньше не видела эту девушку, но хорошо её знала. Это она пришла в университет, когда меня оттуда отчислили. Это моё место она заняла. Мысленно я уже дала ей имя — Претендентка.

— Очень хорошо, — отозвалась Претендентка. Она стояла, взвешивая меч в руке. Она взмахнула им без видимых усилий. Древние буквы на лезвие вспыхнули золотом, воздух взвизгнул от боли. — Тогда приступим.

Меня никто не учил ничему подобному. Мне приходилось по ночам спускаться в заброшенный спортивный зал, чтобы потренироваться. А потом получить нахлобучку от всех ближайших факультетов за то, что топаю слишком громко и сшибаю углы по ночам. Мне приходилось уходить в заброшенные коридоры и рисовать мишени на кусках некондиционного пенопласта, чтобы научиться метать булавки.

По чёрной лестнице мы спустились в старый спортзал. Пока я вела рукой по стене, нащупывая заклинившие выключатели, она шуршала юбкой сзади, то и дело хватала меня за плечо, спотыкалась и смеялась этому.

Я едва сдерживалась, чтобы не отбросить её руку, чтобы не сказать что-нибудь злое сквозь зубы. Выходит, на смену мне пришла эта — сильная, красивая и ещё не растерявшая внутреннего тепла. Номер двенадцать пятьдесят три, которая то отставала, то была так близко, что тёплым дыханием окатывала мне затылок и беззастенчиво хватала меня за плечо, как будто мы с ней старые друзья.

Хуже того, она сказала мне: «научи меня всему».

Последний выключатель щёлкнул, и лампы вспыхнули друг за другом, вырывая из темноты оборванное баскетбольное кольцо, паркетный пол, размеченный цветными красками, и уцелевшие кое-где шведские стенки. Здесь же нашлось моё новое оружие: ржавая ископаемая железяка, которая норовила выскользнуть из руки. Не иначе, как приволокли из музея.

— Ну давай попробуем. — Я вышла в центр зала и подняла свою ржавую железяку. В то мгновение решение уже было принято, хоть я и отказывалась признаваться себе в этом. — Давай попробуем, как получится, — сказала я, трусливо пряча за этим «как получится» свою бессильную злость.

Разумеется, я хотела, чтобы у меня получилось.

После каждого выпада мне приходилось замирать, чтобы глотнуть воздуха. Были бы удары Претендентки хоть немного точнее, быстрее и увереннее, мне пришлось бы признать поражение.

В спортзале пахло гниющими опилками и тряпьём. Моё оружие было легче, но баланс подводил, и искорёженный эфес царапал кожу. Я уже один раз оступилась, взвыло болью запястье, и я закрыла глаза, катастрофически теряя ритм.

— Передохнём? — крикнула Претендентка.

Я вложила все силы в удар, и она звонко вскрикнула. Ненавижу, когда меня жалеют. Она раскраснелась, я всё-таки сумела вымотать её — по лбу катился пот и затекал в глаза. Она смахнула пот рукой, в которой держала меч, и едва не разжала пальцы. Роковая ошибка: своим тупым мечом я успела уколоть её в солнечное сплетение, туда, где на чистой футболке распускалась чёрная роза.

— Поосторожнее! Ты что, убить меня собираешься?

Я усмехнулась — жалкая пародия на улыбку Претендентки.

Я знала, как не обращать внимания на боль. Когда руки и ноги норовят отказать, а мышцы ноют от усталости, тяжело только первые полчаса. Потом ты просто думаешь, как не оступиться и не упасть, как не выпустить меч, и ни о чём больше не переживаешь. Ни на что не надеешься. Я знала, что настоящий бой — всегда из последних сил. То, что по-другому, не бой, а развлечение.

Для неё это было сродни танцам, потому что только в танцах можно вот так запросто встать и заявить:

— Фух, ты меня умотала!

Я рванулась вперёд, рассчитала удар, и Меч тяжело упал на деревянный настил спортзала. Претендентка охнула, схватилась за руку. Должно быть, она не знала, что есть удары вне правил. Например, по касательной по беззащитной лодыжке.

Должно быть, она считала, что сдавшихся милуют. А лежачих не добивают.

Она упала, взметнув вокруг себя полы широкой юбки. Я остановилась над ней, тяжело дыша, и занесла свой меч. Даже покорёженный и затупившийся он всё равно умел убивать. Убивать можно и энтомологической булавкой, если очень хотеть убивать.

Мир качался перед моими глазами, как парусник в бурю, но промахнуться я всё равно не могла. Руки, сжимающие меч, действовали сами по себе. Из тёмных углов спортзала на нас наползали тёмно-алые и чернильно-серые тени.

Ощущение взгляда пощекотало мне затылок. Это подействовало, как брызги холодной воды. Я схватилась за затылок и только потом обернулась. На верхней балюстраде, за башенками изломанных перил, стоял Шеф. Стоило ему поймать мой взгляд, и он отступил в темноту. Но я успела. Я увидела.

Свободной рукой я протёрла сухие губы и обернулась. Вокруг нас образовался неровный круг яркой краски, тогда как остальной зал по-прежнему был тусклым подобием самого себя. Через перекрестье рук, даже лёжа на полу, с ног до головы перепачканная вековой пылью, Претендентка опять улыбалась мне.

— Ну как я? — сказала она. — Не совсем тяжёлый случай, да?

— Вставай. — Выяснилось вдруг, что мой голос хрипит и срывается в пустоту на последнем издыхании.

— Так ты не будешь меня убивать? — В её глазах появился любопытный блеск. — А почему? Шеф заругает? Ой-ой-ой, из-под очков так строго посмотрит, да? Жуть!

Я со злостью швырнула меч на пол. Пыль приняла его за своего и с радостью проглотила. Кулаки сжались и разжались. Я бы вцепилась ей в волосы и сорвала с носа эти пижонские очки. Я бы растоптала их стёкла — в мелкое крошево. Я бы стёрла гаденькую улыбку с её лица. И с удовольствием повторила бы пару не принятых в науке слов, которым научилась у Аши. Вот только…

— Да не нужна ты мне. Пачкаться ещё. Живи.

Я отступила за край освещённого пятачка. На стене спортзала, рядом с запасным выходом, краснела цифра два и ещё одна стрелка. Я пошла к ней.

— Это ты зря, — произнесла за моей спиной Претендентка.

Я затылком ощутила, как вся масса остро заточенной стали несётся на меня. Больно не было, я позорно ткнулась носом в пыль. Темнота догнала меня чуть позже, чем сразу.

Я очнулась лежащей на чём-то холодном и твёрдом. Простыню стащило сквозняком. Голова раскалывалась, будто я три ночи подряд дописывала статью. Я повернулась на бок и чуть не рухнула с металлического стола.

На стене захрипел динамик.

— Доброй ночи, Туман. Совет приветствует тебя на первом уровне.

Воспоминания вернулись все и сразу. Я сползла на пол. Под ногами плескалась вода. Теперь она доставала мне до середины икры. Я изо всех сил наподдала по ножке. Стол покатился в угол. Потом я ощупала себя со всех сторон: целая, и даже не выпачкалась в крови. Лампа мигала и дёргалась, как в припадке эпилепсии.

Так, Туман, замри и подумай. Хватит истерики. Достаточно того, что состроила из себя принципиальную и получила нож в спину. На ещё одну ошибку у меня просто не хватит времени.

Голова болела так, что темнело перед глазами. Я закрыла глаза, зажала уши. Замри, Туман, и подумай. Сначала будет кафедра. Я должна просочиться в угол, к Ашиному столу, схватить ключи. Из кучи мусора выберется длиннорукое чудище. Сбежать от него. В шкафу, у двери, висит моя куртка. Лучше хватать её сразу, у меня не будет времени шарить по карманам. Пропуск вытащу потом, в коридоре. Главное — запереть кафедру.

А дальше — дело техники. Я убью претендентку.

— …Совету придётся отказать вам в рассмотрении диссертации. Желаем удачи. — Динамик щёлкнул и затих.

— Какой же у тебя противный голос, — усмехнулась я и толкнула дверь.

Кафедра неуловимо изменилась с прошлого раза. Кучи мусора переползали с места на место. Вода плескалась у нижних полок и облизывала корешки древних томов. Страницы плавали вокруг меня, как осенние листья.

От шкафа к шкафу, от шкафа к двери. Я подняла по дороге цунами из брызг, рванула куртку с плечиков. За перегородкой плавала монстера, распластав листья по воде. Первый же ключ вошёл в замочную скважину и повернулся.

Поток воды хлынул в коридор. Оно стояло за дверью — свет кафедральных ламп выхватил из темноты сгорбленный силуэт. Я не успела разглядеть, не хотела разглядывать, рефлексы оказались быстрее разума. Отчаянным усилием я захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Судорожно втянула воздух и прислушалась.

Ни стука, ни шума шагов. Только мерно журчала вода, просачиваясь через щели. Я могла сколько угодно курсировать между моргом и спортзалом, но обломок университета продолжал жить по своим правилам, а чудовищу некуда было деваться из замкнутого коридора. Боюсь, что оно не поведётся во второй раз на детсадовскую разводку с отчётом. Оно будет стоять там, у коридорной стены, и ждать, когда я выйду, и схватит меня своими невозможными ручищами. Нужно что-то делать.

Я обшарила карманы куртки, достала пропуск — теперь он был в нагрудном кармане, который без кнопки — и пропуск спрятала в карман брюк, а куртку бросила плавать. Незачем мне лишний груз.

Пока я возилась, оно припало к двери с той стороны. Вкрадчивый голос шепнул:

— Выйди. Посмотри на меня.

Меня как током дёрнуло. Оно было разумным.

Нет, в университете болталось много сущностей, которые повторяли фразу или несколько фраз, некоторые произносили связные предложения и даже целые речи. Но это не делало их разумнее громкоговорителя над деканатом.

Просто концом света их застало врасплох, так что в мозгах произошло замыкание, или доконала работа в университете, или они уже родились такими, не важно. Новые алгоритмы не появлялись в их больном сознании. А это существо выбирало тактику и стратегию глядя на то, как я себя веду.

Я вдруг ясно увидела, что и в первый раз оно поддалось на мою уловку, лишь бы усыпить бдительность. Оно знало, что я вернусь сюда.

— Выйди, посмотри, во что ты меня превратила.

Я его превратила. Отлично. Что бы ни случилось — Туман виновата. Всё из-за меня, даже дрозофилы рыжие плодятся. Злость во мне пересилила страх и подкатила к горлу, как тошнота. Я схватила куртку — та напиталась водой, была едва подъёмной, и с неё ручьями текло. Ключ стоял в мёртвую, пока я не сообразила, что кручу его не в ту сторону.

Скрюченная фигура торчала на том же месте. Волна от кафедры пробежала по коридору и ударилась в дверь деканата. Я швырнула куртку в чудище и бросилась к лестнице. Я не оглядывалась, но, судя по звукам, куртка нашла цель. Звякнули уцелевшие кнопки, затрещала ткань, в воде что-то плеснулось, как крупная рыба.

Я не останавливалась, и почти не дышала, пока не добралась до терминала. Тут вода плескалась у самого основания тумбы. Охранник глянул на меня хмуро. Я потянулась к заднему карману джинсов и на секунду похолодела, пока не вспомнила, что положила его в левый карман, а не в правый, как обычно.

Лампочка терминала сменила красный цвет на зелёный. Я пробежала до центра холла. Алая единица как будто выцвела с прошлого раза, но стрелка всё ещё указывала на мраморную лестницу. Я развернулась: Претендентка поднималась со ступеньки. Она расправила юбку и улыбнулась, глядя поверх очков.

Взглядом Шефа.

— Идём, — сказала я, чувствуя, как немеют губы. Как будто я надышалась формалина. — Я научу тебя всему, что знаю. Введу в курс дела.

Мы спускались в спортивный зал по узкой чёрной лестнице. Здесь горели алые аварийные лампы, и воды сюда ещё не натекло. Только на стенах выступали капли конденсата, похожие на росу. Я всё ускоряла и ускоряла шаг, пока стук её каблуков за спиной не превратился в автоматную очередь.

Воздух в спортзале был спёртый, словно минуту назад тут тренировалась футбольная команда, и никто не догадался проветрить.

В центре спортзала пыль была вытерта нашими подошвами, и горела ртутная лампа. Претендентка встала ко мне лицом — меч, опущенный остриём в пол, она держала легко, как булавку.

— Слушай, — сказала она. — Я восхищаюсь тобой, серьёзно. Я бы никогда не смогла так… Пожалуйста, поверь, я не хотела быть твоим врагом. Но так уж вышло.

У меня не было сил кричать, а иначе я бы обязательно повысила голос, с треском швырнула меч на пол и шарахнула дверью об косяк, чтобы зазвенели все стёкла во всём университете. Но я однажды уже так сделала, и это не помогло. Я только сказала:

— Не смей меня жалеть.

— Давай начнём всё сначала. Привет. Мой номер двенадцать — пятьдесят три. Пожалуйста, научи меня быть такой же замечательной, как ты.

— Конечно, научу, — сказала я. Что ещё я могла сказать?

Я, наверное, могла драться на слух, в кромешной темноте, с завязанными глазами, с тошнотой, подступающей к горлу, с пронзительным звоном в голове. Я помнила каждый её шаг и каждый свой шаг. Не было смысла дёргаться и плакать, если кто-то уже решил, что я уйду, а она останется. Раз уж она пришла в университет, значит, мой приговор вынесен. Я оказалась ненужной — отработанный материал.

Уходи в Совет, Туман. На твоё место уже пришли желающие.

Боль вернула меня в реальность. Молния пробежала от запястья в плечо, я задохнулась, отступая.

— Передохнём? — крикнула Претендентка.

У меня не хватило дыхания, чтобы ответить, но хватило, чтобы ударить с разворота. Уколоть в солнечное сплетение.

— Поосторожнее!

— Чудовищу ты тоже так скажешь?

Она разжала пальцы, роняя меч. На меня смотрели круглые от обиды глаза. Я рванула вперёд и чуть не убила её — меч прошёл во вздохе от шеи. Она заслонилась рукой — меч оставил алую нитку на её ладони. Голос всё ещё хрипел, но дрожала я теперь не от слабости. От злости.

— Убирайся, — прошипела я. — Забрать у меня меч — пожалуйста, сидеть в кабинете Шефа на моём месте — на всё воля университета. Хватать моих мух — ты имеешь право. Но уйди с моей дороги.

— Почему ты на меня злишься?

Ещё не хватало объясняться перед ней. Я задохнулась от возмущения и поняла, что вцепилась ногтями в бок шведской стенки, так что на лакированной поверхности остались четыре глубокие борозды. Хотела бы я знать, что она разглядела на моём лице. Губы Претендентки задрожали.

— Туман, ты совершала такие красивые поступки. Ты убила чудовище и спасла университет. Ты пожертвовала собой ради всех. Я думала, ты добрая, я хотела быть похожей на тебя, а ты, я не знала, что ты…

— Я не добрая, — закричала я и тут же сорвалась на хрип. Но договорила. — Я избранная. Это разные вещи.

И убила её.