- 3 -

Банкетный зал накренился сильнее. Хрустальные бокалы посыпались на пол, как бусины. В каждом из них — брызги света и алой жидкости и совершенная тишина. Перекрытие треснуло с таким хрустом, словно переломилась пополам огромная вафля. Я не могла уклониться, не могла бежать, я только отвернулась — и осколки обожгли щёку.

Призраки посыпались в разлом, как переспевшие виноградины. Мраморные плиты встопорщились, как ежиные иголки. Дальняя колонна расщепилась и ухнула в провал пола. Самые стойкие столы цеплялись изогнутыми ножками, но провал догнал их и потащил вниз. Из провала вверх рванули ветки дерева, они прошили стены насквозь, захрустели остатками стёкол.

Я устала дёргаться — кожа была разодрана в кровь, спина онемела. Всё бесполезно. Я повисла на столбе, колени встретились в полом.

Хлоп. С таким звуком лопнуло последнее перекрытие, разделяющее нас с чудовищем.

Повеяло холодом, потянуло запахом морозной земли. Я ощутила движение воздуха под чужими крыльями. Глаза щипало, разламывался затылок. К горлу подступала тошнота. Оно было близко. Ещё немного, и оно будет здесь.

С распоротой щеки стекала кровь и падала на мрамор. Я тряхнула головой, сбрасывая с лица прилипшую прядь. Хаос повис передо мной. Его от меня отделяли штук пять встопорщившихся мраморных плит.

Фасетчатые глаза впитали моё отражение, щупальца облапили пол вокруг моих коленей. Новый взмах крыльев взъерошил пространство и вырвал с корнем ещё две колонны — самые близкие ко мне.

Странно, как я ещё не летела вниз вместе со столами, кусками мрамора и цветных стёкол. Глаза заливало кровью — странно, я никак не могла вспомнить, чтобы разбивала голову, и больно не было.

— Здравствуй, — сказала я чудовищу. — Не бойся.

Я бы протянула ему руку, но мои руки были связаны. Я склонила голову к плечу — боль из правого виска перетекла в левый, — и чудовище повторило мой жест. Всё новые и новые ветви дерева поднимались из подвальных этажей и позли вверх по стенам. Голые кроваво-красные ветви оплели остатки потолочных сводов. Где-то за пределами досягаемости, над облаками пыли, над моей больной головой они вырвались к небу.

— Иди сюда, — сказала я чудовищу, — подойди ко мне. Ты же хочешь.

Голос дрожал. Вот сейчас чудовище раскроет крылья и рванёт в небо. И тогда я не смогу его остановить. Оно подалось вперёд. Мохнатые передние лапы упёрлись в пол по обе стороны от меня. Когти проскребли по мрамору. Нижние фасетки глаз отражали меня, верхние таращились в небо. Хоботок развернулся и ощупал пол у моих коленей. Впитал капли крови.

Дерево уже впитывало рассеянный солнечный свет. Буро-красные стебли наливались соками. Ещё немного. Я сглотнула — по горлу как будто прокатился ком из колючей проволоки. Я умерла? Нет, вроде бы живая. В фасеточных глазах застыли отражения тех, кого чудовище поглотило, чтобы насытиться.

Свет, улыбающийся в полумраке душевой, одним уголком губ: «Родим троих детей», — сказал он, — «старший должен пойти по моим стопам».

Прости меня, Свет.

— Подойди ближе. Ну…

Я закрыла глаза. Хоботок прошёлся по моему лицу — почуял кровь. Хворост трещал у моих ног, языки пламени касались холодной кожи. Чудовище потянулось ко мне. От его крыльев пахло подвальной сыростью.

Крылья занялись мгновенно. Огромный огненный цветок раскрылся и вырос до неба. Бабочка судорожно забила крыльями, но от этого огонь разгорелся ещё ярче. Остатки башни вокруг нас осветились до последней пылинки в дальнем углу. Живых тут больше не было.

— Мы с тобой созданы из одной и той же пыли, — сказала я, глядя в фасеточные глаза чудовища, — в пыль и уйдём.

Пламя рвануло выше. Боли не было. Чудовища не чувствуют боли. Оно попыталось взлететь, ударило остатками крыльев по воздуху. Червеподобное тело изогнулось на мраморе. Оно оттолкнулось ногами, поднялось до первой арки и рухнуло оттуда. Агонически дёрнулось.

За стеной огня я успела увидеть, как стебли дерева набухают и деревенеют. Костёр бесполезно лизал его толстую кору. Камни шли трещинами и раскалывались от жара. Молодые побеги рассыпались пеплом, но дерево тут же отращивало новые, и они уходили в сторону. Не давались огню.

Горький дым забивал нос и горло. Я забыла, как дышать. Лицу ещё было жарко, тело давно слилось с мраморными плитами. До самой последней секунды я смотрела чудовищу в глаза, а чудовище смотрело в глаза мне.

Потом мы, наверное, умерли.

Бедная моя бабочка хаоса.