Вокзал / Зауэр Ирина

Серый поезд, прогудев на прощанье, отошел от платформы. Полнотелая женщина в ярком платье поставила на землю маленький чемодан и огляделась. Тут нет носильщиков, да и нести нечего и некуда. Все остальные, сошедшие с поезда на Последнем Вокзале, вели себя по-разному. Кто-то, как и она — стоял и ждал невесть чего; кто-то сразу направился в сторону многочисленных скамеек, частью занятых, частью пустых. Кто-то с надеждой смотрел туда, откуда приехал поезд, словно следующий мог отвезти их обратно. Но для «обратно» надо перейти на другую сторону перрона — через рельсы и среднюю платформу, разделенную надвое прозрачной стеной без дверей. Оттуда, из-за стены, на них поглядывали яркие, взволнованно-возбужденные новички. Некоторые казались плоскими силуэтами, но даже эти были счастливей всех, кто на этой стороне.

Среди прибывших на сером поезде ветхих нашлись совершенно невероятные типы; например, высокий с головой ящера и внушительным чешуйчатым хвостом, рептилоид… Ночной кошмар или шутка какого-нибудь делателя. Ящер заметил ее взгляд, вызывающе оскалился. Впрочем, Талли трудно было испугать улыбкой, пусть и такой зубастой. Она и чешуйчатый остались на перроне последними из ветхих, не определившимися, куда идти. Можно было и остаться; белый поезд мог подойти с минуты на минуту — или через год. Нет, через год это все-таки слишком хорошо. За такое время делатель мог передумать и вернуть ее в строй.

Талли подхватила чемодан и подошла к ближайшей лавке, села, сунула под нее свое скудное имущество, свое прошлое. Зажмурилась. Через минуту ощутила, как кто-то опустился на ту же самую лавку и открыла глаза. Рядом сидел ящер. Его багаж был внушительным — и как она сразу не обратила внимание на здоровенные чемоданы? — даже завидно. Или не стоит завидовать тому, что у него было, и что теперь ему приходилось тащить на себе?

Красиво и звонко загудел подъехавший цветной поезд на той стороне. Когда он отошел, на перроне Первого Вокзала остались лишь трое новичков. У кого-то из делателей большая работа… А им только и осталось, что сесть в свой поезд.

«Им» — Талли невольно усмехнулась. Ящер сам подошел, а она внутренне согласилась, что теперь их двое.

— Несправедливо, да? — спросил он вдруг голосом странно мелодичным — а Талли ждала чего-то… шипящего.

— Ну почему же. Все начинающиеся должно заканчиваться, — ответила она.

— А если ничего не успел? Или почти ничего.

— Все так говорят. Или пишут, — женщина кивнула на испещренный надписями пол перрона.

Ящер прошипел что-то, наверное, не очень цензурное. Это было неожиданно.

— Чем недоволен? — спросила женщина.

— Самим себе пишут эпитафии… — ответил успокоившийся так же быстро рептилоид. — От меня такого не дождутся!

— От тебя и меня теперь никто ничего не ждет, — заметила Талли грустно, — это мы — ждем.

Она решила вдруг поперебирать вещи; достала чемодан, поставила меж собой и ящером и открыла. Прошлое на самом деле ничего не весит, но занимает место и мысли. Вот ракушки; красивые витые розово-перламутровые изнутри раковины. Ей так и не дали открыть свой магазин сувениров. Или маленькая красная фишка в виде утюга. Или вот — подарок «мужа»: симпатичные яркие бусы из необработанных камней. Женщина невольно улыбнулась. Похожий на дикаря помощник кузнеца оказался совсем не плохим мужем.

— А можно посмотреть? — спросил вдруг ящер. Глаза его светились интересом.

Талли молча протянула ему бусы. Чешуйчатый покрутил их в руках и вдруг надел на себя. Женщина слегка опешила; потом поняла — а нормально. Ему даже идет. Пожалуй он в этих бусах выглядел лучше, чем она.

— Нравится? Забирай.

Он сердито щелкнул челюстями и сжал в горсти камешки бус, словно хотел сорвать их:

— Издеваешся?

— Почему? — искренне удивилась Талли.

— Потому как поняла, что я предпочитаю.

Она пожала плечами:

— Твои предпочтения — это твое дело.

Ящер наконец выпустил бусы из горсти.

— Ты правда так думаешь? И не ждешь, что я начну за тобой ухаживать?

— Ничего не жду. — Талли захлопнула чемодан. — Даже того, что ты понесешь мои вещи. Тут впору мне тебе помогать, — она улыбнулась, глядя на его багаж.

Ящер сразу же изменил настроение, тоже улыбнулся, весьма зубасто, и сел чуть кокетливо, нога на ногу, выпрямив спину и сложив руки ладонь на ладонь на собственном колене. Должно было казаться нелепым, а выглядело почему-то простым и естественным.

— Госпожа, вы ангел.

— Как раз наоборот, — усмехнулась она. — Я, знаешь ли, командовала хм… весьма узкими специалистами, мастерами узнавать всю подноготную и подлинную...

— А я — специалистами невообразимо широкого профиля, готовыми выполнять любую работу за деньги или по приказу. Шугейз к вашим услугам, — он встал и поклонился. Бусы красиво качнулись. — Из мира Небиру.

— Талли, — она встала и изобразила реверанс. Садиться снова не хотелось. На площади Последнего Вокзала было не так уж много народу, но гул разговоров не стихал, да еще едва слышно звенели рельсы. И все это, непостоянное, накатывавшее волнами, побуждало двигаться...

Она прошлась по перрону читая надписи. Белые на сером, черные на сером, красные на сером, даже золотые и серебряные. Разные не только оформлением, но и смыслом. От вызывающих «Создатели — предатели» до философских: «Поезд Судьбы никогда не опаздывает». Талли понравилась белая с издевательски-кривыми и словно пьяными буквами: «А вот не сяду я в ваш поезд и все!». Мысль показалась хорошей. Но спасает ли отказ сесть в поезд от того, что ждет всех ветхих?

Талли побродила, ища место — оставить свой знак — и вдруг поняла, что вовсе этого не хочет.

— А ты, пожалуй, прав, — сказала она ящеру. — Это как прощание с самим собой.

Шугейз кивнул:

— Было бы проще, если бы создатели просто заставляли нас исчезать...

— Они нас жалеют… — выражение чешуйчатого лица сильно изменилось и Талли поправилась: — или просто не умеют нас исчезать.

— Скорее второе, потому что это, — Шугейз повел рукой, очерчивая пространство Последнего Вокзала с перроном, площадью скамеек и блёклым ничто за пределами всего этого, — не жалость. И даже это не она.

Он пнул свой багаж. Один из чемоданов приоткрылся и стала видна кружевная ткань.

— Мой создатель придумал несколько хороших историй обо мне. Богатых на события. Их не скоро забудут. Но все же забудут.

Талли не могла ничем похвастаться. Ее делатель тоже не поскупился. Просто событий в ее жизни было меньше. Меньше запоминающегося, поэтому весь ее багаж — все, что о ней помнят — уместился в маленьком чемоданчике.

— И совсем не понимаю, зачем соединили в одном месте Первый и Последний Вокзал, — закончил ящер, снова садясь.

Пожалуй, это Талли могла бы объяснить. По-своему. Мрачная версия: делатели напоследок хотели поиздеваться над своими созданиями, им это для чего-то нужно. Известно же, что делателей вдохновляют страдания их творений, и сама Талли знала, как страшна пытка надеждой. Версия оптимистическая: им давали шанс.

Шанс на самом деле был — та самая средняя платформа между рельсами; по одним прибывают на Первый Вокзал цветные поезда, по другим серые привозят на Последний ветхих, тех, чьи истории закончились, а белые увозят их в никуда. Прозрачная стена, отделявшая Вокзалы друг от друга, преодолима. Только вряд ли кто-то согласится шагнуть оттуда сюда, чтобы Талли могла занять его место.

Кстати сказать, некоторые все же подходили к этой стене — причем с обеих сторон. Удивительно. На Последнем Вокзале людей приводит к стене надежда. А на Первом что? Любопытство?

Талли рассматривала людей на средней платформе, когда неожиданно наткнулась на знакомую фигуру. Вгляделась. Не поверила.

— Не поняла, — произнесла она вслух с интонацией капризной девочки, готовой закатить скандал.

— Что такое? — спросил Шугейз из мира Небиру.

— Там мой муженек. На той стороне, — женщина подхватила чемоданчик и едва ли не бегом пересекла расстояние до прозрачной стены и высокой фигуры за ней.

Это точно был Эркс. Талли ощутила неожиданно сильную злость. Брошенный чемодан ударился о пол и раскрылся, ракушки раскатились по платформе, но ей уже не было до них дела.

— Эркс! Что за ерунда? Почему ты там, а я здесь?

— Талли, — смущенно улыбаясь, он прижал к стене огромные, как лопата, ладони, — я скучал…

— Да мне плевать! Почему ты там? — ее «муж» всегда слегка тупил и все приходилось объяснять по три раза. — По какому праву?

Эркс растерялся.

— Я не знаю. Талли… А ты ко мне придешь?

— Ага, прямо сейчас! — она услышала усмешку и, повернув голову, заметила подошедшего к ней ящера. Пришел полюбоваться на скандал?

Она собиралась посоветовать чешуйчатому верное направление для специфической прогулки, когда Шугейз сказал:

— А что, это было бы неплохо. Он сюда, а ты туда.

Талли осеклась. Рептилоид конечно прав, но…

— Проблема в том, что он хочет ко мне, — сказала она.

Шугейз как-то по особому улыбнулся; словно заговорщик своему товарищу по заговору. И Талли подумала вдруг: совсем не обязательно рассказывать Эрксу, что она не останется с ним на этой стороне, если он шагнет сквозь стену.

— Послушай, — сказала она ласково, положив руки на прозрачную преграду там, где лежали ладони Эркса. — Ты можешь ко мне прийти, правда-правда. Я не могу к тебе, а ты — можешь.

— Ой, — сказал он, — как хорошо. Сейчас. Я подругу позову.

— Подругу? — не поняла Талли, и поймав себя на ревности, усмехнулась.

Эркс уже отошел от стены и потопал куда-то через тамошнюю площадь, меж лавочек, точных копий тех, что на этой стороне, явно ища кого-то.

Женщина постаралась успокоиться. Надо подождать лишь немного.

Ящер скребанул когтем по стене, напомнив о себе. Так. Точно. Надо быть осторожной. Если он захочет проскочить вместо нее? Такое вроде бы невозможно, обмен происходит только между теми, кто о нем договорился, но все же — а вдруг?

— А тебе с того какая корысть? — спросила она подозрительно.

— Да никакой, — ответил он. — Просто любопытно. Всегда мечтал организовать свой собственный заговор. Это не сильно на него похоже, но все-таки…

— Странные у тебя интересы, — заметила Талли. — Заговоры — дело женщин. Впрочем, ты же…

Она не закончила. Ящер смотрел чуть вызывающе и в то же время слегка разочаровано: «А я-то думал, ты ангел…»

— Извини, — сказала она, хотя не ощущала нужды в извинениях. Называть вещи своими именами — не преступление, а норма. А она даже и не сказала ничего.

— Да ладно, — махнул рукой Шугейз. — Слушай, а ты на своей работе не сталкивалась с членами Тайной Ложи?

— Нет, никогда, — она наклонилась и стала собирать в чемодан рассыпавшиеся ракушки, даже расколовшиеся, хотя на той стороне они не будут ей нужны. У нее начнется другая жизнь, настоящая, без багажа уже состоявшегося прошлого. Если ее делатель решит использовать что-то из этого самого прошлого, у Талли появится все необходимое. — Ко мне не попадала крупная рыба, все больше мелочь. Ну, пару раз шпионы, куда же без них. Про Ложу только слышала.

— Жа-а-а-аль, — с искренним сожалением протянул Шугейз. — А я в свое время полагал, что они или уже захватили мир или вот-вот…

— Мечтал присоединиться? — с профессиональной точностью вычислила правильный вопрос Талли.

— Конечно. А ты бы не мечтала?

— Это у кого какие мечты, — она взвесила в руке очередную ракушку с отломанным «хвостом». Жалко, эта была любимой, — я, например, хотела магазин сувениров открыть.

— Странные у тебя интересы, — с неожиданным ехидством повторил ее слова ящер.

Талли бросила сломанную ракушку, закрыла чемодан и встала.

— Кто бы говорил…

Через рельсы на той стороне снова шел Эркс, ведя за руку смуглую девочку с сотней косичек на голове. Это еще кто?

— Ена, — представил бывший муж. — Она хорошая. Можно тоже к тебе?

Талли не имела понятия, как ответить. Если Эркс упрется — а зная его, можно быть в этом уверенной, то Талли так и останется на стороне Последнего Вокзала. Чтобы Ена тоже перешла, она должна с кем-то об этом договориться. Не с ящером же.

А Шугейз, между прочим, смотрел на девочку так пристально, что после такого взгляда она могла с полным правом требовать на ней жениться. Но Ена только кивнула, тряхнув многочисленными косичками, и сказала мягким глубоким голосом:

— Судьбу не обгонишь и на быстром элефане.

— Вы что, знакомы? — любознательность это тоже было ее профессиональное, и Талли не удержалась. — А элефан это кто?

— Это такой… с большими ушами и носом, похожим на змею, — Шугайз попытался изобразить что-то руками, но, кажется, сам понял, как смешно это выглядит и не закончил размашистое, нервное движение. — Да, с Еной мы когда-то были… кем мы только не были.

Девочка задумчиво улыбнулась, словно ее окликнули, а она не собиралась идти на зов, достала из висящего на поясе мешочка горсть… кажется изюма с орехами, протянула ящеру — прямо сквозь стену. Тот взял и задумчиво захрустел угощением. Талли ощутила себя тут лишней.

— Так, Эркс… Ена не может пройти с тобой, — сказала она, словно они просто продолжали разговор.

— Почему?

Более простого вопроса, на который труднее всего ответить, наверное, не существует в природе.

— Ну, она просто не захочет.

— Но я хочу, — сказала девочка.

Больше всех, кажется, удивился ящер:

— Хочешь? Но почему?

Она пожала смуглыми плечами:

— Ты знаешь. Старость, смерть… их тоже не обгонишь на элефане. С ними бесполезно бороться — эти хищники не оставляют добычу в покое. Здесь все еще может быть — и смерть, и старость. А там, — она кивнула на сторону Последнего Вокзала, — нет.

— Но там, у тебя, ты сможешь найти свой источник вечной молодости…

— Если успею, — кивнула Ена. — И если так пожелает делатель. А пожелает ли он? Боги — они те же хищники. Делают, что хотят, и ни с кем не считаются.

— Делатели не боги, — неожиданно в тему возразил Эркс.

— В том-то и дело. Их даже задобрить нельзя. Но Шу мог бы попробовать.

Талли, снова выключенная из разговора, ощущала себя неуютно.

— Тогда за чем дело стало? Вы сюда, а мы туда, — заговорила она, ставя точку в чужих сентиментальных откровениях.

— Ага, сейчас, уже бегу, — сердито буркнул рептилоид.

Талли поняла, что ничего не понимает.

— Да в чем, наконец, дело? Тебе предлагают новую жизнь!

Шугейз не ответил. Он смотрел на девочку с косичками, а она на него. И если бы не бусы на шее ящера, напоминающие о его «особенности», Талли решила бы, что он в нее влюбился.

— Подружка, — девочка неожиданно подмигнула ему, — дракошечка.

И Шугейз расцвел… Видно, оба эти слова были частью их общего прошлого, их истории.

А Ена взяла и шагнула сквозь стену. К нему. Нарушая правило о договоре между переходящими.

И Эркс шагнул.

Талли не стала ждать и, подхватив чемодан, почти прыгнула на ту сторону.

Она ожидала, что сразу что-то изменится. Или хотя бы ее накроет какое-нибудь особое ощущение. Но ничего. Просто она теперь стояла на стороне Первого Вокзала и могла с полным правом ждать цветного поезда вместе с обыденно-галдящими новичками.

Правда, трое новичков не галдели, а тихо сидели на лавочках.

С той стороны происходила одна дивная встреча и одна трагикомедия. Шугейз тихо, осторожно, как хрупкую драгоценность, прижал к груди Ену. Ей помешали бусы с крупными камнями, подарок Талли. Девочка отстранилась, и ящер улыбнувшись, снял бусы и повесил их на шею своей подруги. А Эркс отчаянно тарабанил по прозрачной стене и звал:

— Талли! Талли!

Как ребенок, потерявший мать, или как любящий, потерявший возлюбленную.

И все это в общем-то было смешно… «Нетрадиционно ориентированный» ящер, тискающий девочку, и здоровяк, готовый, кажется, расплакаться, не понимающий, что сила не поможет смять, уничтожить прозрачную преграду… Но Талли не хотелось смеяться. Совсем.

Было единственное, что она могла сделать. Тем более, что загудел, наконец, подъезжающий поезд. Талли повернулась спиной к прозрачной стене и пошла на перрон Первого Вокзала.

…Ярко раскрашенные вагоны оказались или совсем пусты или полны битком. Талли видела сквозь окна весьма странные компании, и не могла себе представить историю, общую для огненного существа, мерцающего сгустка живого тумана, шипастого чудовища и смешливой рогатой девочки. Поезд тронулся, женщина подождала, пока последний вагон простучал по рельсам и снова поглядела туда, на ту сторону. Придут другие поезда. А она не может уехать, не взглянув в последний раз на тех троих.

Талли не могла сказать, кто из них интересовал ее. И не была уверена, что они до сих пор стоят на средней платформе.

Но они стояли. За их спинами уходил вдаль яркий цветной поезд. Кажется, это даже был тот же самый, который только что подходил на ее платформу. Талли не верила своим глазам. Этого просто не могло быть. Там — Последний Вокзал, а тут — Первый. Не могли же Вокзалы тоже поменяться местами!

Следующий ее поезд оказался серым, он привез ветхих. И следующий. Третий — белым. А на перрон за прозрачной преградой один за другим прибывали цветные поезда. И серые. И пара белых. Даже один серебряный, вообще невидаль. А эти трое все пропускали поезда, игнорируя шансы. И Талли страшно жалела, что упустила тот, первый. Но не уезжала. Потому что они тоже оставались, хотя и Ена и Шугейз ушли со средней платформы. Потому что «не такой» хвостатый ящер держал за руки смуглую девочку и оба, выглядевшие совершенно счастливыми, то и дело смотрели на Талли, точно она была им зачем-то нужна. Потому что женщина никак не могла понять чего-то важного и оттого сама чувствовала себя не такой. И потому что совершенно «такой» Эркс в отчаянии разбивал кулаки о разделявшую единый Вокзал стену и повторял снова и снова:

— Талли… Талли… Талли...