Глава 1

Начинать красиво или начинать красивым? Но разве красивое уже не красиво? Когда я приехала сюда, первое, что я увидела, — это окно. Большое. Чистое. Блестящее. Я не могла собрать мысли, глядя на белый дом, почти утопающий в лесной чаще, но гостеприимно ждущий меня. Как сейчас помню, как поправила чемодан в руке, вздохнула и вошла внутрь, уже представляя, как «дом» становится домом.

Хотя мне долго казалось, что ничего не получится. В поезде на меня нашёл ужас. Куда я еду? Что я делаю? Почему я дала им возможность дать соврать мне? У меня было всё. Сейчас я тоже не бедствую, греясь в гостиной, теплой от трескучего камина, и смотря в окно на посленовогодний зимний город внизу. У меня хотя бы теперь есть работа. И вроде друзья. И мягкий кожаный диван приятно очерчивал мою худую фигурку. Я не бедствую. Я в порядке.

Я в порядке.

Пока я наблюдала за красотой далеких улочек, отвлекающих от мыслей, со второго этажа, по лестнице, разрезавшей одну из стен гостиной, ко мне спустился Никита и с разбега запрыгнул на диван. Это было как раз в его стиле, и я вскрикнула от испуга, чем вызвала смех этого дурачка. Поэтому тут же в него полетела одна из подушек.

— Испугалась, да? Испугалась? — заливался смехом он, и в ответ я ударила Никиту по ноге. — Правда, здесь так уютно? С высоты этого холма видны все улицы того безумного города. Смотри, эти пьяницы, кажется, дерутся, — я зачем-то посмотрела туда, куда он указал рукой. Но тут же отвернулась. — Даже отсюда вижу. Они, пожалуй, ещё неделю будут отрываться. О, замигало красно-синим, — парень удобно расположился, положив ноги мне на колени.

— Ты не обалдел? — поинтересовалась я, и Кит серьезно покачал головой.

Никита (ну или кратко Кит), рыжий, в веснушках, с зелеными глазами, всегда был безмерно энергичным и веселым. За всё время, что я жила здесь, он никогда ни на что не жаловался всерьез. Впрочем, он не отличался особой серьезностью вовсе. Вот и сейчас он лежал в мокрых джинсах и футболке с взъерошенными волосами после прогулки и даже не думал сменить одежду. Никита ведь мог простудиться, но на обеспокоенного чем-либо всё равно не был похож. Наоборот, он улыбался во весь рот и нагло рассматривал меня, как будто совершил или задумал совершить шалость.

Вчера Кит весь день строил снеговиков, а потом ему взбрело в голову разбить их и построить из оставшихся комков крепость вокруг дома. Так на улице вырос ледяной пояс сантиметров в десять высотой. Мелочь, кажется, но когда сегодня с утра пораньше Анна пошла в магазин, она чуть не сломала ногу об это «нечто» и, очевидно, вместо похода за покупками кричала Никите, что подаст на него в суд за несанкционированную установку ограды. Никиту же злило лишь то, что она умудрилась сломать часть его «крепости»:

— Давай же, Анна, ты же управляешь и морозом, и льдом, и снегом! Лучше бы помогла мне! Я ведь так старался, черт возьми!

— Да сдался ты мне вместе с этой «крепостью»! Была бы моя воля, я бы вообще снесла это недоразумение, а тебя наоборот, зарыла в снег и погрузила в лед! И не кричи так на меня, мы ещё не настолько хорошо знакомы, чтобы ты так общался со мной!

В общем, было невесело. Хотя наблюдение за тем, как Анна, в новых сапогах и в чудесном синем пальто, запускала магией в откровенно развлекающегося Никиту снежки, развеселило и меня.

— Кит, ты что, опять строил своё произведение искусства? — я вернулась в настоящее и аккуратно убрала мокрые джинсы Никиты с моих домашних штанишек в полосочку.

— Хочешь помочь? — спросил он с энтузиазмом, хитро подмигивая мне. — Я буду рад помощнице: кто-то же должен таскать мне ведра с водой, пока я буду делать вид, что что-то делаю. Ладно-ладно, крепость же кто-то должен строить. Мы вместе с тобой, пожалуй, попеременно будем выполнять эти два действия.

— Больно надо, — фыркнула я, — но ладно. Делать все равно нечего.

— Вот это дело! Иди одевайся, красотка, — Кит вскочил и сразу кинулся к куртке. В тех же мокрых штанах и футболке. Я было открыла рот, чтобы напомнить о возможности простуды, но он отмахнулся. Милый, но неугомонный, дурачье.

Вздохнув, я встала и пошла вверх по лестнице, в свою комнату. Кроме нее на втором этаже было еще семь комнат, кажется, из которых пять — жилые, и все выкрашены в какой-то цвет. Например, моя комната вся пестрила желтым, ярким, солнечным, моим любимым желтым цветом! А Никита после заезда мне все уши прожужжал, что его обитель выкрашена в его любимый голубой цвет. Остальные комнаты, как и их двери, тоже горели фиолетовым, белым, зеленым… И черным. Черная — комната Анны. Зеленая — Ромы. Белая и фиолетовая пока пустели.

Я открыла шкаф и стала быстро переодеваться. Вот я уже в блестящем оранжевом свитере с оленем и в синих теплых брюках. Плюс полосатый шарф и шапка. Все совсем новенькое, недавно мною купленное, ведь в Янки никогда не было холодно, а тут… Спустившись, я накинула куртку, ботинки и, наконец, выскользнула на улицу.

Кит стоял прямо перед входной дверью около своего детища и восхищался. Я тоже восхитилась: крепость подросла до полутора метров.

— Все почти готово с этим куском, — задумчиво произнес Кит, не обращая внимания на меня. — Мы сейчас с тобой зальем этот кусок водой, а потом займемся остальной частью. Да, — Кит хлопнул в ладоши, — и к вечеру успеем сделать достаточно, чтобы получилось что-то вроде ограды с вратами.

Он обернулся ко мне, довольный и румяный.

— А если честно, что у тебя за магия? — вдруг произнесла я. Этот вопрос давно вертелся у меня на языке.

— Принесешь ведро воды — скажу, — рассмеялся Кит.

— Ты, что, заставишь девушку таскать ведра? — хитро прищурилась я, а он, сделав серьезное лицо, медленно закивал головой.

— Я не могу позволить себе отлучиться. Вдруг что-то случится с моей маленькой? — Никита прижался щекой к снежной стене, продолжая поглаживать ее рукой. — Ведь Анна слишком много о себе думает. Она может оттолкнуть тебя и, смеясь, словно дьявол, разнести к чертям крепость. Поэтому я буду беречь нашу единственную возможность поставить ее на место!

Я вздохнула и согласилась. Конформизм всегда был моей проблемой. Я не дурочка, но мне не нужно постоянно иметь возражения, чтобы хорошо жить. Если Никите что-то взбрело в голову, он не отступится, чего не скажешь обо мне. Абсолютно все, что я когда-то делала, так и осталось в прошлом. Обо мне всегда говорили: ветреная.

Уже с полным воды ведром, тяжелым как я не знаю что, я вышла из дома.

— Ты надорваться хочешь? Зачем до самых краев наполнила? — вздохнул Никита.

Моя ноша перешла в его руки.

— Может, следующее ты сам принесешь? — умоляющим голосом сказала я.

— Да, пожалуй, это слишком неблагородно заставлять тебя таскать их. Постоишь тут? — он улыбнулся мне и вылил воду на стену. — Блин, много ведер надо. Давай носить по очереди, только ты наливай поменьше воды, хорошо? И да, если на горизонте появится Анна, притворяйся мертвой. Может, спасешься.

Отпустив шутку, Кит ушел. Следующие несколько часов мы попеременно носили воду, потихоньку достраивали крепость, толкались и кидались снегом. Только когда я поняла, что у меня уже чуть ли пальцы не отнимаются, мы пошли греться и заодно пообедать. Кроме нас к обеду никто так и не спустился, кстати. Анна принципиально игнорировала всех, а Рому я и вовсе видела раза три.

После еды я еще раз спросила про магию Никиты, но он ответил:

— Это большой-большой секрет.

— Ты же обещал рассказать еще когда мы таскали ведра, — возмутилась я.

— Вот и спрашивать нужно было, когда мы таскали ведра.

Я надулась, конечно, зато вообще не чувствовала усталости, замерших пальцев, мокрых штанов и бешеных темпов строительства. Но зато через пару часов мы завершили задуманное, а Кит, хоть и мало надеялся, но хотел попросить Анну соизволить сделать нам еще и ледяные ворота, чтобы все стало почти по-настоящему.

Хотя и так получилось очень здорово. Комья снега, покрытые ледяным панцирем, безумно ярко блестели и сияли, ослепляя. Правда, у меня даже настроение поднялось! Вроде обычный день, а несколько часов — и такое чудо появилось, скромное, но красивое! Только бы попросить Анну украсить крепость фигурами изо льда… Но она вряд ли согласится. Тут главное вообще не испортить ее и так дрянное настроение просьбами.

Тут я одернула себя: нельзя так плохо думать о человеке. У всех свой характер… Но у Анны он был очень непростой.

— Не хочешь передохнуть или перекусить? — наконец сказал Кит. — Впрочем, даже если не хочешь, зайди, погрейся немного, пока я дорабатываю мелочи.

Я кивнула, но, когда пошла к дому, мой коллега также потянулся за мной, а потом даже влез вперед меня и проворно упал на диван. Все-таки прихожая, совмещенная с гостиной — зло.

— Как я устал, только сейчас дошло, — промямлил он в подушку.

— Не удивительно — вертишься, как волчок. Никакого покоя от тебя нет, и толку тоже, — я посмотрела в окно и с отчаянием заметила то, о чем никто вообще не думал шесть часов назад. — Ты в курсе, что теперь из окна видно лишь нашу крепость? Как мы могли не подумать об этом?

— Какие мы деловые. Нужно было выбирать между безопасностью и красотой. Мы выбрали первое. А у тебя какая магия-то?

— Так и быть, отвечу. Я стихийная волшебница, водяная, — Кит вскочил и посмотрел на меня, как на идиотку. Сначала я замешкалась, а потом сообразила. — Сейчас я немного вышла из строя. Так что не могла помочь с ледяным панцирем.

— Вот оно как. Понятно. Откуда ты?

— Я из Янки, — тихо ответила я. На лице Никиты мелькнул огонек осознания чего-то. — Да, то наводнение — моя вина.

— Что случилось?

Мне совсем не хотелось вспоминать этот момент моей биографии. А уж тем более рассказывать кому-то. Поэтому, не сказав ни слова, я сняла куртку, разулась и взяла ботинки в руки. Кит окликнул меня, но в ответ я пробормотала что-то про ужин и ушла к себе.

В словах не было ничего страшного. Страшно было осуждение, и мне категорически не хотелось услышать его из уст Никиты. Хотя никто, впрочем, никогда и не связывал меня с тем наводнением, мне все равно было тяжело говорить, думать, существовать после него. Оно потушило один из огоньков моей души, и теперь, когда я вспоминала дом, я видела только воду.

И все же я спустилась на кухню к тарелке с макаронами.

— Ты как, в порядке? — спросил Кит, приглаживая волосы.

— Да, ничего страшного не произошло. Это… просто воспоминания, — я сглотнула. Воспоминания стоят перед моими глазами, но ничего…

О Небеса, я сейчас заплачу.

— Если тебе трудно об этом говорить, я все-таки не буду тебя заставлять. Тебе ведь так тяжело, — по голосу я слышала, как Никиту смущала эта ситуация. — Не плачь, — его рука опустилась на мою голову. О да, я уже вся в слезах, прекрасно. — Мне кажется, что у каждого из нас здесь что-то приключилось. Хочешь обмен историями? Ведь я могу тебя считать теперь самым близким другом: полутораметровая стена высотой и длиной в черт знает сколько метров — это не шутки. Это словно наше детище, объединяющее наши души и разум. В этой крепости слились наши пот, кровь и слезы, к тому же наша насквозь промокшая одежда тоже может считаться свидетельницей нашей дружбы, и потертые ботинки, и растянутые шарфы и вообще меня куда-то понесло…

— Никита, ты о чем?.. — Я тихонько захихикала: он сам осознает, что несет? Но он говорил и говорил всякую ерунду, пока мне не стало легче.

Это не исповедь, сказал он. Это просто знакомство одного бедового с другим. Никита принялся болтать про своего деда, яблоки, миндаль, горький запах миндаля… И замолчал, откусывая котлету. Кажется, он и сам случайно вызвал себя на диалог с собой. Он задумался, затем словно очнувшись.

— Ладно. Уговорил. Я понимаю, — кивнула я, сжимая хлипкие кулачки.

…Я родилась в Янки, на северо-западе Мины. Жила в небогатой семье и, на самом деле, была действительно счастлива. У нас была маленькая уютная квартирка на третьем этаже с видом на горы и море. На подоконнике росли цветы круглый год. В Янки всегда одно лето. Нет, конечно, есть и осень, и весна, но все это мало различимо. Круглый год можно, ходить купаться, загорать и бегать босиком. Поэтому с детства почти все мои забавы были связаны с водой, за что мне постоянно прилетало. Леди не следует дрызгаться в воде. А я хотела. Я даже однажды нашла подводный грот. О, какой это был момент! Я просто полчаса молча ходила и разглядывала каждый камешек. У меня не было слов от восхищения и радости, — я словно нашла свой собственный маленький мир… Только он у меня и был. И моя семья. Соседские девчонки были старше и всегда смеялись на мной. Они говорили, что я чудачка, но ведь это не так! Я просто любила плавать. Конечно, когда я стала старше, я перестала так сильно хулиганить и бегать на пляж, но… Назад дороги уже не было. Я стала странной. И я была приемной. Оказалось, в этом проблема. Я совсем не похожа на родителей: русые прямые волосы, зеленые глаза, — совсем не похожа. И все знали это. А я не знала до самого конца. Просто не думаешь об этом обычно. Но однажды на пляже девчонки пристали ко мне, мы начали ссориться, и одна из них сказала мне прямо в лицо, что я подкидыш!.. И получилось, что получилось. Я была в шоке. И очень разозлилась. Я знаю, что в 18 лет настолько себя не контролировать, чтобы вызвать потоп, — это несерьезно. Но нас же так и воспитывали: чуть что — сразу в обморок...

— То есть, твоя магия не проявляла себя до потопа? — переспросил Кит. — Только тогда ты узнала о ней?

— Да. Когда все произошло, я не успела даже понять, что случилось. Море резко вышло из берегов и обрушилось на город. Меня смыло волной. Цунами совсем небольшое было, но кто-то погиб и… Этого никто не исправит, — я сделала паузу. — Я помню, как лепетала в больнице, что это моя вина. Они решили, что я спятила: она обвиняет себя в том, в чем повинна лишь природа. И только один человек воспринимал меня всерьез. Макаров. Он объяснил, он сказал, что бывает разное. Что я маг воды, и я поверила. Я сколдовала! У меня было странное чувство радости и горечи. Сколько же боли я причинила тем людям и своей семье. Я усомнилась в них. И теперь они думают, что я умерла. Как и все мы должны быть мертвы для всех. А Макаров — мой спаситель, если бы не он, я бы болталась в дурдоме. В итоге я первая, кто появился здесь. Работа на императрицу — уму непостижимо…

— Не думаю, что в произошедшем ты должна так сильно винить себя. Тебе бы следовало вернуться к родителям и попытаться развить свои силы. Ты ведь только узнала о них, конечно могло произойти всякое...

— Нет, я здесь как раз потому, что хотела оказаться в этой волшебной среде. Макаров предлагал мне вернуться, но я… Я слишком долго была безголовой. И к тому же я не могу вернуться. Мне очень страшно возвращаться. Я просто не могу. У меня пути назад.

Я попыталась объяснить Никите свой животный страх перед Янки и тем, что стало результатом потопа. Я не знала, что там сейчас было, но перед глазами даже при мысли о родном море появлялись зловещие образы. Мне было страшно, и я не могла перебороть этот страх никакими силами. Когда Макаров спрашивал, не хочу ли я уехать из Янки, я молила его забрать меня.

— Вот оно как, — задумчиво ответил Кит. — Тогда тебе и правда лучше набраться здесь опыта и сил. Но то, что твои родители думают, что ты… Это ужасно. Но теперь мы твоя семья. Держись меня. Я не обижу! И не дам тебя в обиду.

Парень примирительно улыбнулся. Он чем-то на секунду стал похож на отца.

«Все станут друзьями» — вот что однажды сказал Рома про нас всех, живущих в этом доме. Он был провидцем, и его словам можно доверять на 100 процентов. Но мне все равно было страшно. В моем случае все всегда будет сводиться к одному: к моему прошлому. И к моему страху все опять испортить. Я серьезно боюсь им навредить. Людям, что станут моими друзьями. Но Никита такой хороший. Он не испугался. И сам он оказался здесь не без причины. Дурашка.

Но про себя Кит так ничего и не рассказал. Как я ни просила. Тогда я решила зайти с другого конца: с Анны. Если подружиться с этой злюкой, то тогда точно все возможно! Поэтому через пару часов легкого сна (я так устала от слез и строительства…) я твёрдо пошла к ее комнате и постучалась. Сразу после этого я пожалела и испугалась: что я делаю? Анна съест меня, она…

— Что? — и опять этот ее недовольный тон.

Я часто себя спрашивала, откуда она приехала к нам такая пугающая и злая. И почему она такая красивая, конечно! У меня-то обычная внешность для жителей этого острова, а она… У нее красивые длинные иссиня-черные волосы, белоснежная кожа и глаза редкого голубого цвета. Но как все портит эта очередная черная водолазка. Ну, хотя бы кулон в виде снежинки красивый. И четкие, идеальные черты лица, такие строгие и манящие…

Девушка тряхнула челкой.

— Ну, что застыла?

— А? — я, наконец, очнулась. — Я насчёт ворот…

— Что-то не устраивает?

— В смысле?

— Хм, — недовольно промычала Анна, потирая виски, словно только что пыталась объяснить ребенку основы квантовой физики, — Кит подловил меня у входа и буквально повис на моей ноге, выпрашивая ворота для вашего убожества.

Такая девушка могла бы и взглядом убить. Но я так образовалась, что она помогла нам!

— Спасибо, спасибо спасибо! — почти прокричала я. — … За все, — последние слова стукнулись о захлопнувшуюся дверь.

Пораженная таким благоприятным исходом дела я уже хотела выскочить на улицу и оценить труды Анны, но, как только я спустилась на первый этаж, входная дверь открылась и появился Макаров, но не один.

За ним в дом вошли девушка и парень, оба с прекрасными белыми волосами.