Глава 14

Меня опять разбудил Киррил, но на этот раз я хоть выспалась.

— Просыпайся, уже четыре, — заспанным голосом пробормотал мой «будильник», убирая мою голову со своего плеча. — Надо разбудить остальных: скоро может прийти тень.

— Здесь так темно, — сказала я. Когда мы ложились спать, на улице было еще светло, да и люк был незакрыт. А сейчас нас покрывала абсолютная тьма, которая так и манила снова заснуть, что я попыталась сделать, но Кир ущипнул меня и оттолкнул от себя. Я прислушалась к шороху его движений: он ли это? Во тьме может привидится все что угодно. Почему я об этом подумала?

Киррил тихо звал ребят и пытался аккуратно нащупать фонарь на полу. Я по-утреннему раздраженно включила свою зажигалку. Анна тут же обозвала меня тупой и спросила, почему я не сделала этого раньше? Я же сквозь зубы прошипела, что у меня скоро должно закончиться топливо для зажигалки, и подавила желание кинуть в девушку что потяжелее. Например, Никитой: его энергичность бесила больше ее вредности.

При свете огня подвал стал куда более зловещим, чем днем… Но мне не было страшно. Я только переживала за то, выбрались ли мы или нет. Вчера я уже думала, что нам не совсем понятен принцип работы машины, но сейчас эта мысль казалась еще более верной. Алиса в кафе она не смогла переместиться. Поэтому, смотря на люк над головой, я думала, что может таиться за ним? Выход? Или то же кафе?..

— Алиса, возьми фонарь и лезь наверх, — быстро сказал Киррил. Я опомнилась и взбежала на лестницу. — Тени уже валят из углов: надо поскорее сваливать!

Люк легко поддался и откинулся в сторону. Наверху было тоже темно, и я помогла остальным забраться наверх, подсвечивая ступени. Периодически меня передёргивало: как же холодно, слишком холодно. Это был какой-то холод ужаса, чего-то плохого. Но и внизу было небезопасно. Почему-то меня все сильнее одолевала паника.

Но все закончилось хорошо. Киррил и Никита вылезли последними и торопливо закрыли люк. После этого Анна окликнула нас и обратила наше внимание на что-то блестящее при свете жёлтого огня. Я не сразу поняла, что это, и медленно приближалась к объекту. При неровном свете его круглые бока то зажигались блеском, то угасали. Это была она. Машина. И она работала.

— Точно, — пробормотала я, — Машина все еще работает и питает дом… Вот же Алика хитрая, черт возьми! Надо выключить ее и увезти.

— И что-то дать взамен бабе Соне, — сказал Никита, и я согласно закивала головой из вежливости.

— Я все-таки сначала хотела узнать, как машина попала к ней. Знакомы ли они с Аликой? Что с ней стало? Чем она занималась? Почему она перевезла машину именно в этот дом?

— Никто, конечно, не подумал, — недовольно вставила Анна, скрещивая руки на груди, — как мы будем выглядеть, выходя отсюда, когда должны были уйти как двое суток назад?

— Думаешь в этом мире время все-таки шло, как и в том? — грустно спросила Таша, осматривая темную каморку. Похоже, у нее были планы на те два дня. — Тут ни выключателя, ни вещей, ничего… Похоже, здесь очень долго никого не было, — вдруг заметила она.

— А зачем? И да, Алиса, почем ты знаешь, что сможешь выключить машину? Да что вы знаете об этом чудовище? — с презрением добавила Анна, с ненавистью смотря на меня; я же старательно пыталась не обращать на неё внимания и заняться своим делом.

При неярком свете огня я нашла на машине несколько кнопок и панелей и равнодушно потянула за один рычажок. Этот рычаг отвечал за сохранение замкнутого цикла магии, как ключ отвечает за замкнутость электрической схемы; после этого все огоньки потухли, жужжанье прекратилось, и машина начала остывать. Какие воспоминания и какое волнение!.. Ведь Анна могла быть права. Хорошо, что это не так.

— Как все просто, — прошептала я, любя проведя рукой по железу, и не замечая, что говорю вслух. — И как же сложно было сделать это им, если они были готовы пожертвовать всем ради этого… избалованного ребенка. Что я должна сделать, чтобы искупить свою вину, вину Алики и остальных? Уничтожить машину? Нет, не могу. Исправить, понять, где ошибка, где просчет, докопаться до самой сути, до самой соли и всё исправить. Мне нужна эта машина, потому что я хочу найти ответы и причины всего происходящего. Кит, — задыхаясь от своей речи, я повернулась к удивлённому, но улыбающемуся парню, — я хочу, чтобы вы выломали дверь, если вам не сложно. Думаю, деньги на новую щеколду я найду.

Впрочем, дверь и так держалась на честном слове. Мы очутились на первом этаже.

— Баба Соня, баба Соня! Простите за беспокойство, мы все объясним! — кричал Киррил, пробираясь по заставленному тумбами и цветами коридору к гостиной. — Баба Соня, где вы? Может, она на улице, как… — внезапно его голос оборвался, и он застыл на месте, так и не закрыв рот. Я тут же бросилась к нему и тоже застыла: перед нами, на старом кресле в выцветший цветочек сидела баба Соня.

Иссохшая.

Где-то позади вскрикнула Таша, послышались её глухие всхлипы. Никто не смел сойти с места; все молча стояли и думали о том, что случилось и как это могло произойти. А я, кажется, понимала, медленно понимала, паззлы складывались у меня в голове в картинку, хотя, конечно, пара кусков все же отсутствовала.

— Как так, как же так… — все причитала Таша без остановки, пока Никита не заставил её отойди подальше. Я бы заткнула ей рот тряпкой, а у него такое терпение. Любовь она такая.

— А вот так, — тихо отозвалась я, подходя к ней, к этому иссохшему трупу, — вот так. После того, как мы попали в тот мир, мы нашли свежий труп туриста. Когда Алиса попала в тот мир, она нашла на дороге голубя, лежавшего в свежей крови. А теперь, когда мы здесь, баба Соня… — я проглотила это слово. — Машина, открывая порталы, забирает чью-то жизнь. Это… плата.

— Но почему тогда она не умерла еще раньше, когда пропали первые туристы? — обескураженно сказала Анна, отходя все дальше от кресла.

— Я даже не знаю. Может… Может… — я судорожно соображала, пытаясь найти ответ на вопрос.

— На письмах Алисы не было даты? — неожиданно спросила она вновь железным голосом. Бессердечная стерва. Хотя, так можно сказать и обо мне, меня ведь интересовала больше причина её смерти, а не сама смерть. — Просто я подумала, что первой жертвой могла стать сама Алиса. Конечно, при условии, что туристы ночевали у бабы Сони в ту самую ночь, когда машина взорвалась. Время может идти иначе в этих двух мирах. Хотя и тут могли страдать зверушки.

— Да, — согласился Киррил и отвернулся, отведя взгляд на календарь. — Потом машина поглощала, возможно, жизни других туристов, которые уже были в новой реальности. То есть, человек умирает в том мире, куда ты перемещаешься. Но никто из туристов не вернулся. Мы первые, и поэтому она… — он снова взглянул на кресло. Почему так страшно сказать это слово? Помню, когда-то я говорила его с легкой улыбкой, словно произнося что-то, что могу произнести только я. Как же глупо…

— Довольно, — я подошла к трупу бабы Сони накрыла его одеялом, которое лежало у нее на коленях, но меня остановила Таша и сдернула его.

— Перестань! Это тебе не тумба какая-нибудь! — из ее глаз покатились крупные слезы, оставлявшие на её сарафане соленые пятна. — Она была жива еще полчаса назад, сидела тут, хотела вязать, согревшись под одеялом. Она думала, что и мы её бросили, а мы не просто оставили её здесь одну, мы еще и убили её! Почему, почему я так хотела на этот пикник?! — она вдруг развернулась, бросилась к двери и выскочила на улицу, но никто не кинулся за ней. Она права, в какой-то степени, но не мы виноваты в этом. Среди нас вообще никто не мог думать о таком повороте событий, но даже если и могли… осталась бы она или кто-то из нас там навсегда, зная, что убьет своим возвращением старуху?

— Алиса права, довольно, — Анна снова накинула на бабу Соню одеяло. — Нам надо думать о том, как выбраться отсюда. Связи тут нет, поздравляю, так что нам надо искать дорогу обратно к машине, оттуда сообщить Макарову, какую кашу мы заварили, а он пришлет скорую помощь и какой-нибудь грузовик для перевозки машины. Рома, будешь вести нас, согласен? — тот кивнул. — Ещё бы ты не был согласен. Пошли, хуже ей все равно не будет.

Я вышла из дома, даже не бросив взгляд на покойную, да и зачем. Всё в прошлом. В плохом прошлом.

На улице расходилось морозное утро; на ветви елей падали косые лучи солнца; на траве горела роса. Чудесный день, если бы не ранее произошедшие события, которые особо сильно повлияли на одного из нас. Бедная Таша: её бил озноб, и я аккуратно приобняла её, чтобы хоть немного согреть, но она никак не могла прекратить дрожать. Меня это даже начало пугать: вдруг она так и не оправиться от этого всего?

Рома, как и обещал, повел нас через лес. Помнится, мы шли сюда ещё с некоторыми вещами, но никто об этом не говорил и не вспоминал, поэтому я решила тоже помалкивать.

— Алиса, — слезливо позвала меня Таша и указала куда-то в лес пальцем. — Белка, — никакой белки я там не увидела, но все равно утвердительно кивнула. Всё в порядке, оттаивай, дитя. Хватит страдать. Сколько слез я должна была пролить из-за каждой смерти на моем счету — на дом хватило бы. И все же, зачем я сравниваю: она не я.

— Рома, Макаров же искал нас, верно? — безучастно поинтересовался Киррил, огибая маленькие лужи на тропинке. — Он знал, куда мы поедем, поэтому должен был что-то сделать.

— Я сказал ему ждать нашего сигнала. Но он знал, что наш пикник так просто не кончится.

— Алиса, можно тебя? — тихо пошептала Таша, отводя меня в сторону. Я пошла за ней. — Ты же слышала, что Анна и Киррил поругались недавно? Киррил тогда сказал одну вещь… Слово за слово они оба дошли до того, что Киррил соврал и не рассказал правду о том, что видел в доме Роберта. Тогда Кир завелся и в конце концов сказал, что видел вашу первую встречу. Я просто… просто хотела спросить, не говорил ли он тебе об этом?

Я покачала головой.

— Я так и думала. Киррил сказал, что не говорил «вам», потому что ему жутко одиноко от этой картины. Но почему? Как вы познакомились в первый раз?

— На балу, — тихо ответила я. — Но почему ему было так одиноко?

— Может, это он говорил образно? Ой, прости, видимо я тебя расстроила… Я, наверно, пойду, — и она ловко присоединилась к беседе ребят, идущих перед нами.

Почему ему было одиноко? Кажется, он выглядел обычно в тот день. Это был обычный бал. Но почему он никому не сказал, что видел в доме Роберта? Что он видел?! Зачем надо было врать? И в первую очередь зачем было врать мне?

Какой звоночек во мне звякнул.

Становилось все теплей, роса высыхала на солнце, но мои промокшие кеды так просто не высушишь, и я прямо слышала, как они хлюпают при каждом моем шаге. Затем послышались далёкие звуки проезжающих на высокой скорости машин.

— Ребят, — радостно воскликнул Кит, махая своим телефоном, — у меня есть одна полоска связи! Жду не дождусь объятий своей любимой кровати!

— Не ты один, — поддакнул Киррил, потягиваясь. — Отдохнуть бы от такого отдыха!

С этим нельзя было не согласиться. Между тем звук машин был громче и настойчивее, а через несколько минут мы уже смогли увидеть дорогу. Как и обещал Рома, мы вышли к автобусной остановке. Таша устало плюхнулась на жесткую лавку под крышей и закрыла лицо руками, потирая глаза. Рядом с ней сел Рома, достал свой телефон и набрал абонента, который тут же отозвался.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Рома, но его тут же перебили. — Не стоит волноваться… Все объясним позже… Нас надо забрать с автобусной остановки… С автобусной остановки на первом перекрестке у города… Да, это в той стороне, где лес… Нет, никакой помощи не требуется.

— Скажи ему, чтобы прислал скорую помощь бабе Соне, — тихо попросила Таша, но Рома не обратил на неё никакого внимания. Та в нетерпении повторила вопрос, а потом вновь обмякла и замолчала. Было в молчании Ромы что-то жуткое и… трагичное. Все мы поняли его отказ вызвать скорую как приговор, хотя это и так было ясно.

Затем мы поговорили ещё немного о том о сём; за разговором я и не заметила, как пролетело время, а может и не пролетело вовсе, может действительно Макаров так быстро приехал, но, во всяком случае, после одних из моих слов из-за поворота показалась знакомая машина. Она ехала на огромной скорости, которая вряд ли была разрешена; казалось, сама машина торопилась и боялась куда-то опоздать. Через несколько секунд она остановилась у остановки и из неё быстро вылез Босс и кинулся к нам; его лицо было всё красное, словно он долго переживал и из-за этого у него поднялась температура и кровь хлынула к лицу. Первым делом Макаров расцеловал в обе щеки и обнял Ташу (та сильно покраснела, но все же обняла его в ответ), потом на очереди стоял Рома.

— Крепко, — прохрипел Сова, выбираясь из объятий.

— Ой, прости, я и забыл, что ты у нас такой хрупкий, — без тени шутливости сказал Босс, но я не смогла последовать его примеру и не удержалась.

— Фарфоровый мальчик, — шепнула я, сдерживая смех, и Киррил толкнул меня в бок, хотя сам тоже улыбался. Как же хорошо, что все кончилось. Как же хорошо, что Босс здесь, такой радостный и живой.

Макаров по очереди обнимал каждого, и, надо признаться, я ждала этого. Он всё так же сильно, как и остальных притянул меня к себе медвежьей хваткой и прижал к груди, и я ответила ему как могла. Таша в который раз не смогла сдержать свои эмоции, вот уж не знаю, из жалости к кому. Но было видно, что она стояла на краю истерики. Слишком много плохого она пережила за два дня и ей было слишком сложно жить с этим всем в груди. В итоге боль выливалась со слезами.

— Простите, не мог не заехать лично, всю душу вы мне вытрясли с этим вашим пикником! Вы хоть представляете, что я чувствовал, как я переживал! Исчезли на два дня! Машина пустая, вещей нет, детей нет! Я вам устрою! Вот только подождите меня, я захватил шофера, он скоро… А вот и он. Ну я вам устрою!

Я села в машину с шофером, причем это был Ромин автомобиль. Доехали мы быстро, или, может быть, я прикорнула под тряску, но, во всяком случае, мы наконец-то оказались у дома. Ноги затекли, и я на странно мягких ногах вышла на весенний воздух, потирая руки.

Еще пара шагов, и я переступила уже родной порог. Скинула обувь и прижалась горячим лбом к знакомой и холодной стене. Как хорошо. Столько дней бродить по пустому городу, где не видно ни людей, ни животных; бродить по пустым квартирам, где везде беспорядок и хаос; по дорогам, на которых от дождя стерлась вся разметка, а в садах лавок не видно из-за буйно цветущей зелени. После всего этого очень приятно слышать голоса прохожих и крики, разливающиеся по городу, видеть свет кафе и магазинов, клумбы и деревья, заботливо остриженные человеком… Всё хорошо. Наконец-то всё хорошо. Особенно потому, что над тобой уже нет того купола вины за прошлое, ведь ты понимаешь, что ты сам ничего не сделал, что то прошлое было не с тобой и не из-за тебя. Что ты всё сделал правильно.

— Так, детки. Быстро в ванную, переодеться, потом есть. А затем, то есть через час, быть здесь как солдаты перед смотром. Буду ждать вас и ваших объяснений. Идите, — сказал Макаров, скинул пальто и сел на диван, довольно откинув голову на спинку. — Алиса, всё в порядке?

— Да, я просто устала.

Приняв ванну, переодевшись и хорошо поев у себя, я окончательно пришла в себя, хотя разговаривать об этом все равно не хотелось. Хорошо, что за нас и вправду будет говорить Кит. Спустившись, я увидела, что была второй после Киррила.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, уступая мне место, но я успела сесть в кресло.

— Лучше, ещё бы поспать и вообще шикарно будет, — сказала я, зевая. Когда я нормально спала в последний раз?

— Успеется.

Буквально через несколько минут спустились остальные. Рассказать обо всем мы попросили Кита.

История, рассказанная им, была сущей правдой, нигде не было ничего лишнего или недостающего, все было четко, словно он читал по плану, растворенному в самом воздухе. Его речь была речью человека, который умел говорить обо всем на свете, даже о том, в чем он не разбирался и вообще слышал в первый раз в жизни. Он просто говорил, и слова его легко складывались в словосочетания, потом в предложения, и рождались целые миры из прошлого и настоящего, сотканные его спокойным голосом. Так было и с рассказом об одном дне Ташы, когда она сбежала от нас. Создавалось впечатление, что он был тогда с ней или даже вместо неё, так как то, что она нам сказала было менее информативно, чем то, что сказал он. В общем, Никита сумел рассказать так, чтобы всем понравилось и всех устроило; даже письма Алисы он передал так, словно сам читал; он не утаил ни одной важной детали и обратил внимание на странности тех дней, например, на хлебе, появившемуся из воздуха, или на дом бабы Сони, который люди Макарова не смогли найти, или на порталы. Конечно, когда мы проживали эту историю, казалось, словно это происходило не с нами и что нам это снится, ведь такого просто не могло быть; но когда мы ее слушали, она еще больше стала похожа на сюжет для книги, но никак не на правду. Иногда мы удивленно переглядывались, спрашивая друг у друга: действительно всё было так или он придумывает? В те минуты сам рассказчик замедлял свою речь, вспоминая события двухдневной давности, а потом удовлетворенно кивал головой, отвечая нам и себе самому: да, все было именно так.

Макаров реагировал на все это довольно сдержанно: он сидел задумчиво и смотрел в никуда всё время. Сначала казалось, что он нам просто не верил и пытался найти в этом какую-то шутку, но потом все поняли, что он вдумывался в слова Никиты и пытался найти всему объяснение, но у него явно не получалось, и это еще больше отягощало его. Но слушал он молча, а когда захотел сказать что-то в конце монолога Кита, его перебил Сова.

— Насчет машины, — начал Рома, включая телевизор, — сейчас самое время, — он быстро прощелкал на один из каналов и остановился на выпуске новостей.

На экране появился пылающий лес. Репортер из вертолета описывал произошедшее… Во время перемены погоды из-за удара молнии в лесу начался пожар, который быстро распространялся с ветром. Погода у границ была такой сумасшедшей, что даже гроза не мешала ему. Этот был тот самый лес, откуда мы только что приехали… И вот на заднем плане, за репортером, показался столб огня и раздался треск. Что-то взорвалось в лесу. Что-то.

Телевизор выключился.

— Машина взорвалась, значит, — бессмысленно сказала я, совершая неловкое и бессознательное движение, шевеля словно не своей ногой. Взорвалась, исчезла, как и тот дом, как и та старуха. Ушла в прошлое, повернулась во временной петле как ключ в замке. Так отчего же тут плакать? — Рано или поздно, огонь настиг бы её, — снова сказала я в тишине. — Он должен был сделать это сто или десять лет назад.

— Замолчи, — тихо сказала Анна, бледнее, а точнее уже бледная до невозможности, вся в пятнах чего-то темного и чего-то алого. — Пожалуйста.

— Да, хватит, — сказал он внезапно сухим и безжизненным голосом. — Наташа, Алиса, сядьте. Никто из вас не виноват в том, что произошло. Нам следовало прекратить эти исчезновения любым способом, чтобы о магии не прознали и не усомнились в силе её Величества, но, что еще важнее, необходимо было сделать путешествие по тому лесу безопасным. Так что, это очень жаль, что пришлось допустить смерть Софьи, но этим мы спасли многие другие, среди них и ваши. Боюсь, что вы мне важнее, чем какая-то старуха, как бы жестоко это не звучало. Насчет машины: если то, что сказала о ней Алиса, правда, это действительно могло стать прорывом, мы бы перестали использовать миллионы людей для этой работы и значительно уменьшили расход важнейших ресурсов. Конечно, это привело бы к огромному всплеску безработицы, но такая цена развития общества. Так что Алиса, Киррил, постарайтесь найти чертежи или что-нибудь, что поможет отстроить её заново. Если понадобится, я найду спонсоров, рабочих и переверну все архивы. Потом сообщите мне, что вам нужно. Следующее, что касаемо самой истории: я в шоке, — сказал он со вздохом. — Все это действительно похоже на хорошую сказку, но не на реальную историю. Я готов был ко всему, но не к путешествию в другие миры. Алиса, если ты сможешь понять, почему все так обернулось, и машина начала открывать порталы, это будет еще один переворот в науке. В мире найдутся люди, безумие которых граничит с их гениальностью и которые решаться опробовать это на себе, — он нетерпеливо встал, потирая виски. — Но то, что вы рассказали о взрывах, о городе мертвых и о мертвом городе… Это все так ужасно. Бедные люди… Мне надо выпить, — он пошел на кухню, достал из одного из шкафчиков бутылку со светло-коричневой жидкостью, напоминающую виски. У нас все это время было виски? Босс налил себе немного в чашку и опрокинул в себя. — У меня нет слов. К этому и не нужны никакие комментарии. Их быть и не может. Я не могу найти объяснение ни одному слову, сказанному вами. Я впервые с этим встречаюсь, — тут его что-то дернуло. — Сколько сейчас времени? Двенадцать. Я успею кое к кому заскочить, чтобы посоветоваться по этому поводу. Не переживайте, отдыхайте, я заскочу завтра или сегодня вечером, ночью, — он взял пальто и перекинул его через руку. Его брови были сдвинуты, он думал обо всем этом. И, самое главное, он нам верил. — Киррил, Алиса, я нашепчу своему старому другу про вас, он никому ничего не скажет, я ему верю, как себе. Ну и её Величеству придется послать письмо, но этого не избежать, только скинь мне СМС с именами создателей машины и вообще всех, о ком вспомните. Для всех остальных история сначала пройдет цензуру. Вряд ли я что-то узнаю, но… Мы не может сидеть сложа руки: в мире люди пропадают сотнями, что, если эти порталы имеют к этому отношение? И по поводу того, почему мы не проверили дом Софьи сразу: в отчете и правда про это нет и слова, что выглядит странно. Но я не думаю, что ошибка наша. Прощайте, — многозначительно закончил Босс, и ушел.

— Знаете, — внезапно спокойным голосом сказала Анна через некоторое время, смотря на свои руки и устало потирая их одна об другую, — у меня такое чувство, словно всё наконец закончилось. Ведь все действительно закончилось.

— Да, — ответил ей Киррил и окинул взглядом остальных, — я сижу на диване, а диван дома, значит и я дома. Это даже немного странно. Надо теперь снова возвращаться к обычной жизни.

— Неужели, теперь каждый раз будет… так? — присоединилась Таша, утирая слезы, стоявшие у нее в глазах.

— Алиса, — позвала меня Анна, снова поражая своим мирным настроением и взглядом. Она даже на секунду дотронулась до моей руки, но, наверное, это было случайно, — ты знаешь, где этот город? Бирг? Как далеко он?

— Ну, по крайней мере, он находится в этом районе. Но мне нужна карта, чтобы понять, где именно. Зачем тебе? — зачем спрашивать то, на что уже знаешь ответ?

— Я хочу увидеть тот город живым, полным людей. Хочу стереть то вспоминание, убедиться, что теперь точно всё в порядке. Чтобы жить с чистой совестью.

— Это я должна поехать туда, чтобы потом жить с чистой совестью, — нехотя сказала я, аккуратно вставая, словно боясь упасть на ровном месте. Мне казалось, что я стала такой слабой, но нет, я такая же, как и всегда, и все со мной хорошо. Я смело стою на своих двоих.

— Мне думается, — задумчиво проговорил Киррил, — что он не так далеко. Алика бы не стала бы за тридевять земель увозить машину. Не стала бы рисковать, ведь всё проходило в тайне.

— Ты прав, — легко согласилась с ним я. Постепенно я начинала чувствовать усталость просто от мышления, от стаи мыслей, роящихся в моей голове, поэтому мне очень хотелось отвлечься от серьезности разговора. — Макаров сказал, что поделится нашей историей с кем-то ещё, со своим другом и императрицей. Как вы думаете, нас удостоят приглашением к императорскому двору? Может мне уже искать платье?

— А что, так может быть? — глаза Таши округлились как два блюдца. Она уже представляла себя в грациозном реверансе и то, как на неё будет смотреть её Величество. Смешная и такая наивная.

— Конечно, может, — спокойным и величавым голосом сказала я, хотя на самом деле понятия не имела, действительно ли это может произойти. И вообще, всю мою жизнь я пыталась избегать любого человека голубых кровей или тех, кто мог быть связан с ними. Так спокойней.

— Мы не знаем, — тут же испортил всю идиллию Киррил. Бука. — Просто то, что мы узнали, может очень сильно заинтересовать её, как и любого другого нормального человека. И она может захотеть лично послушать эту историю из первых уст. Ей придется обратить на нас внимание.

— Как-то мало уважения к императрице в вашем голосе, — ядовито сказала Анна.

— Как же, — я сделала грустные глазки, — как же, Анна? Хвала этой старушенции. Но я жила и при более великих людях. При тех, кто действительно внес вклад в нашу жизнь, а не только пытался сделать это за счет других.

— Спокойной ночи, — сказала Анна на моих последних словах, спешно встала, поднялась по лестнице и скрылась в коридоре.

— Язык без костей, Алиса, — упрекнул меня Киррил.

— Я ничего нового не сказала! — воскликнула я.

После ухода Анны разговор больше не клеился, и все неловко разошлись. Вечером Макаров не пришел.

И к ужину Анна не спустилась.