Глава 12.1

Несмотря на то, что спала я как убитая, выспаться мне не дал Киррил. Эх…

— Ты Ташу видела? — в ухо закричал он мне, сдергивая одеяло. Эти слова подействовали как ведро холодной воды.

— В смысле? Ее нет здесь? — выпалила я заплетающимся языком.

— Нет! — он, ломая руки, ходил по комнате. Куда она делась? Что происходит? Просили же… Эх, дура, нельзя было оставлять ее! — Мы собираемся пойти поискать ее по городу, но даже не знаем, куда идти. Сейчас разбудим Рому и спросим у него. Бедный Кит, места себе не находит...

— Кит так неравнодушен к Таше, — прошептала я, пытаясь отвлечься от произошедшего, и подобрала часы со стола. Мы спали четыре часа, но важно не это. Она их оставила здесь и ушла. Если бы она хотела выйти на минутку или что-то проверить, взяла бы их с собой. Но часы сейчас в моей руке, а Таша бродит по пустым улицам заброшенного города. Значит, она ушла с какой-то целью, ушла, хорошо понимая, что не вернется. Но чего она хотела? Одна, в незнакомом городе, где нет еды и воды?

Я поделилась своими мыслями о часах с Киррилом.

— Ты права, — задумчиво произнес он. Кир хотел сказать что-то еще, но тут в комнату залетел Кит. Он и вправду быть весь бледный, даже его рыжие вихры волос посерели.

— Она пошла к фабрике, — выдохнул он и снова часто-часто задышал, словно бежал; глаза его тоже бегали, пытались уловить хоть маленький намек на причину исчезновения Таши, но его не было, и это делало его еще более взбудораженным. — Больше Рома ничего не сказал, и я, святое чертово колесо, даже ударить его был готов в тот момент. Плевать, к какому решению он нас подталкивает, я хочу лишь вернуть Ташу. С ума можно сойти: куда она ушла? Зачем? Почему я не остановил ее? В смысле, почему я не вызвался с ней на эту несчастную вахту? И теперь она бродит там, в этом чертовом городе, скитается по утренним дорогам в поисках чего-то, но чего? А это придурок не хочет говорить, где она. Да-да, она на фабрике. На какой к черту фабрике?..

— Эй-эй, отставить панику, — в дверях показалась Анна. Она выглядела жутко злой и явно думала последними словами о Таше. На самом деле, сейчас я была с ней отчасти согласна. — Надо идти. Хоть куда-нибудь. Конечно, стоило бы оставить кого-то здесь, но я думаю Таша не вернется.

На улице уже совсем рассвело и слегка потеплело. У меня было довольно странное ощущение от этого города: во мне бурлила солянка из чувства, слегка напоминающего дежавю, но только слегка, так как дома вокруг меня были мне не знакомы, но почему-то уже вызывали мое доверие; не было страха пустого города, в котором не знаешь куда идти. Странно.

— Куда пойдем? — заметно окрепшим голосом сказал Кит, рассматривая дорогу.

— Налево, — тут же ответила я наигранно бодрым голосом. — Я всегда иду налево, когда не знаю, куда идти.

— И что, помогает? — с надеждой спросил Кит, поворачивая налево. В ответ я пожала плечами: откуда я могу знать, что произошло бы в правой стороне, если я пошла в противоположную?

— Ну, по крайней мере, это лучше, чем стоять на месте, — похоже, мой ответ его не вдохновил. Этого стоило ожидать.

Никто с моим решением спорить не стал. Рома не выражал никакого беспокойства, что, в свою очередь, успокаивало меня, так как, я думала, он сказал бы, если что-то могло пойти не так.

Вдруг нас окликнул Киррил: он нашел на одной из грязных витрин (сам он до нее не дотронулся, и пыль со стекол быстро стер Кит) карту города. Когда я ее увидела, она мне показалась смутно знакомой, но, когда Кит указал на единственный завод, отмеченный на бумаге, у меня перехватило дыхание. Я осторожно посмотрела на Киррила, пытаясь не вызывать подозрений.

Мы были в Бирге, городе, в котором мы с Киром работали сотню лет назад. На карте же стояла дата: 1785. Она совпадала с тем временем, когда мы жили здесь…

Но что случилось с городом?

— Кому-нибудь знакома карта? И что это за завод? «Завод энергии световых и невидимых частиц». Бред какой-то… Впрочем, не важно. Кто мастер по картам: мы, верно, идем? — Кит говорил быстро и торопливо: ему не терпелось идти и вызволять нашу красотку, и я его понимала, и я хотела ей помочь, но… Я набрала воздуха в легкие.

Я не хотела говорить кому-то, что участвовала в создании этого завода. Чуяла я, что пустота города была как-то связана с ним. Я очень этого боялась. Авария на этом заводе привела бы к фатальным последствиям, и мы их наблюдали. Но на самом деле завод же был недостроен!

— Да, мы идем верно, — уверенно сказал Киррил, и Кит тут же побежал вперед по дороге. — Погоди, блин! Кит! — Кит наконец остановился и стал ждать нас у самого горизонта.

— Быстрее, — поторопил он нас, но мы и так уже бежали к нему, — и сфотографируйте карту! — в ответ Кир лишь махнул рукой, дескать, я запомнил. Ага, «запомнил».

Дорога от той витрины с картой уходила вверх, и когда мы нагнали Никита, мы оказались на холме. С него были хорошо видны заросший парк, огражденный забором из железных решеток, заржавевших от времени, вереница домов, уходящих вдаль, и магазинчики, манившие выцветшими вывесками. Все пространство было идеально чистым и необыкновенно тихим. Все еще не было ни птиц, ни животных. Я часто хотела оказаться в заброшенном городе, но из-за своих подозрений сердце трепала тревога. Меж тем, само пространство никак не угнетало. Странное спокойствие разливалось по венам, а беспокойство — атаковало сердце…

Кир на ходу объяснял куда идти Никите, так как тот считал, что уж лучше он пойдет вперед, без нас. Кир был против его идеи, но парень обещал, что не зайдет далеко и будет кричать время от времени, чтобы доказать, что все хорошо. В общем, он ушел. То есть, убежал. Какой он все-таки неугомонный, это Кит. Но сейчас у него была очень серьезная причина для этого нетерпения.

Любовь. Вскроем же карты, друзья.

За Никитой никому из нас бежать не хотелось: день расходился и разогревался, становилось душно, как в парилке, и очень жарко. Медленно, но, верно, солнце уже не просто жгло, а усыпляло. Начала чувствоваться какая-то странная усталость. Наверно, это из-за того, что мы все ближе и ближе подходили к заводу, и с нами начала творится какая-то чертовщина.

— Что, Широ, солнышко припекает? — вдруг насмешливо сказала Анна, отвлекая меня от моих нелегких мыслей. Когда я подняла голову, оказалось, что я порядком отстала от остальных.

— Меня хоть это проклятое солнце греет, а твою ледяную душу даже кратер вулкана не растопит, — внезапно бросила я ей в лицо, и сама удивилась своим словам.

— На то я и королева льда, — еле заметно улыбнулась она. — Это и есть мое лицо.

— Неправда, и ты прекрасно знаешь это. Прекрасно знаешь, — сказала я и обогнала Анну.

— Не время выяснять отношения, дамы, — примирительно произнес Киррил. — Сейчас у нас есть задачи поважнее, чем ваша ссора. Поэтому я предлагаю потерпеть до дома, а там хоть зеленкой друг друга поливайте.

— Чего встали? — вдруг донеслось до меня с шумом ветра. Это был Никита, стоявший прямо посередине солнца. Я помахала ему, дескать, иди к нам, что он и сделал. — Что случилось? Почему стоим? О чем говорили?

— Надо сделать привал, есть хочется, — отозвался Кир. Кит хотел возразить, но… — У меня уже нет сил. Это ведь не навредит нам всем, да, Рома?

— Самое главное, желайте есть.

Очередная бесполезная фраза от нашего предсказателя. Что бы мы без него делали? Но, хотя бы Никиту это немного успокоило. В итоге мы выбрали один подъезд и решили группами осмотреть здешние квартиры. Подозревала я, что пропажа Таши было делом рук Ромы, а значит он контролировал ситуацию. Как и сказал Кир, на жаре без воды и еды делать максимально ничего не хотелось, да и сил не было. Голова кружилась и подташнивало. Оставалось надеяться, что Таша там не умирала с голоду, и что мы не умрем с голоду на этом пекле.

Удача, конечно, не сразу нам улыбнулась. Мы обошли этажа три, и все они были полны либо испортившейся продукцией, либо таковая отсутствовала вообще. После наших бесполезных поисков даже Рома с нами заговорил и спросил: действительно ли мы хотим есть, и если да, то мы обязательно что-нибудь найдем. Успокоил, блин. Между тем, у меня желудок прилип к ребрам. Куда еще больше хотеть есть? Дальше некуда. Да еще и эта чертова усталость… С ног валюсь. Что до остальных, то Рома еле держался на ногах, Анна все еще сопротивлялась этому чувству, но под ее глазами залегли глубокие мешки (как тогда выгляжу я? ), Кит все храбрился и повторял, что теперь нам точно повезет и мы найдем шоколадный водопад с берегами из мороженого, но этого не происходило. Так мы обошли четыре этажа. Когда мы с Киром поднялись на пятый этаж, там уже нас ждали Рома, Анна и Кит. Они дошли до последней открытой двери и ждали нас на полу. Недолго думая, Киррил сел рядом с ними и шумно выдохнул. Я же решила идти до победного и взялась за ручку двери, но только взялась. Я хотела произнести речь.

— Знаешь, Рома, если я сейчас не хочу есть, и спать, и перестать думать про эту дурочку Ташу, но мы сейчас заострим внимание на слове «есть», то тогда я вообще не знаю, что такое еда и мечтаю о чем-то другом, неправильном. Так что я ответственно, официально говорю, я, как и все здесь собравшиеся, хочу есть, и я умру, если сейчас же не исполню задуманное! — я резко и со всей силы дернула ручку двери…

…Хлеб.

Хлеб и вода.

Хлеб и кристальная вода стояли на столе.

От неожиданности я тут же захлопнула дверь, чтобы прогнать морок и голодные галлюцинации. Но открыв ее снова, я обнаружила, что все осталось на своих местах.

— Эй ребят, — тихо позвала я, приваливаясь к двери, — тут, кажись, хлеб с вода стоят, ждут нас.

Кит тут же подскочил ко мне и увидел то же, что и я: несколько белых и румяных плетенок и кувшин воды. Хлеб, похоже, был еще свежим, так как от его запаха у меня тут же свело желудок. Кит робко спросил про массовые галлюцинации.

— Такое может быть, если вы находитесь в одном и том же настроении или думаете об одном и том же, — вяло ответил Кир. — Алиса увидела хлеб первой, так что ты мог услышать ее слова и просто представить себе ту же картину, как бы «увидеть» ее вместе с ней… Язык заплетается…

— Раз я увидела первой, а ты просто представляешь, — начала я, не желая разрушать мираж и подходить ближе, — значит, ты вряд ли увидишь то, что вижу я. Но мне все равно!

Я бросилась к столу и аккуратно дотронулась до хлеба: горячий, настоящий. Не исчез. За мной забежал Кит и тоже проверил реальность происходящего, а потом вернулся и помог подняться Роме, Анна и Кир смогли прийти на своих двоих. Я предполагала, что они в первый раз не поверили мне, но когда они увидели все своими глазами…

Мы молча сели за стол и молча разорвали все три плетенки на шесть частей, оставив последнюю часть для Таши. Остальные пять были быстро съедены, хотя только мы с Никитой съели действительно все: Рома, Анна и Кир сделали себе маленький запас на будущее.

— И все-таки, — после некоторого молчания начал Киррил, — откуда взялась еда?

— Алиса, это ты наколдовала? — с вызовом спросила Анна. Сколько агрессии, святые небеса…

— Нет, — пробурчала я. — Получать еду с помощью магии запрещено.

— Я думала, тебе палец в рот не клади, дай нарушить пару правил.

— Ты за кого меня принимаешь? К чему твои наезды на меня? — я встала, опираясь на стол: это был уже перебор, я ничего не сделала, а она уже вешает на меня свои ярлыки. Да пусть катиться к черту!

— Анна, заткнись, — внезапно заступился за меня Никита, — только этого не хватало! Нам еще Ташу искать, а вы тут устроили бои без правил. Успокойтесь обе!

— Просто в одной из квартир я нашла пачку интересных писем. Это, конечно, удивительно совпадение, но на конвертах я ясно читаю имя Алисы Ш., — ответила Анна и не пытаясь успокоиться. Она кинула на стол ту самую связку писем, о которой говорила. — Читай, — с нажимом договорила Анна.

Я бросила на нее ненавидящий взгляд и складным ножом перерезала тугую ленту. Откуда она их взяла? Почему всегда происходят такие неприятные и неожиданные совпадения, как это?!

Писем оказалось много, но на некоторых совсем выцвели чернила, некоторые побывали в воде и скукожились, поэтому на них были видны лишь одинокие ничего незначащие фразы. Я выбрала самые сохранившееся послания, а остальные — скинула на пол: вряд ли они теперь кому-нибудь нужны. Так в моей руке осталось семь писем, но пробежав по некоторым глазами, я не обнаружила ничего полезного, и тоже выкинула их. Ребята терпеливо ждали меня, хотя было видно, как интересно Никите. В итоге осталось три письма, в которых упоминался завод. И я.

«Дорогой Георг,

так странно писать тебе письма, находясь так рядом, но не я это придумала: нам нужно строго следить за показателями машины, иначе может случиться беда. К тому же, стройка должна закончится в срок, и за этим тоже надо следить, хотя пока все идет по плану. Прости за такое сумбурное начало, ведь я тебе так давно не писала, и надо разложить все по полочкам, чтобы ты понял над чем мы работаем, ведь наш руководитель снял запрет на разглашение, по крайней мере он разрешил мне рассказать тебе немного.

Итак, мы строим «Завод энергии световых и невидимых частиц». Это я придумала название! Непонятно и высокопарно. Шучу, не знаю, почему именно завод, но… пусть будет так, нам самое главное — это построить здание, в котором можно было спокойно работать. А работаем мы над тем, что хотим создать бесконечный источник энергии, основой которого станет замкнутый цикл, то есть мы дадим машине некоторое количество энергии, а она с помощью этой энергии будет давать нам электричество и снова порождать энергию для дальнейшей работы. Получается замкнутый цикл: машина сама делает себе сырье для работы, и при этом еще и электричество производит! Гениальная мысль! Спросишь, что мы берем в качестве энергии? Магию, дурачок. Своей магией для прошлых и настоящих экспериментов с нами великодушно делится Алиса Ш. Не понимаю, откуда у нее столько, но по наблюдениям врача она в прекрасном состоянии. Наш руководитель очень благодарен им. Но еще больше благодарна я ему — ведь это его силами мы получили деньги и разрешение ее Величества на продолжение работы и постройку нового здания! Ты только не ревнуй, наш руководитель — женщина.

Вот я тебе и кратко рассказала о нашей работе. Сейчас здание почти завершено, и скоро мы переберемся в него и перебросим туда нашу машину. Вот тогда мы наймем еще работников, и я наконец смогу ночевать в своем доме.

Все, любимый, больше нет времени, мне надо бежать,

С любовью, Алика.

14 октября 1784».

Алиса Ш., это я, Алиса Шальдихт (к сожалению, у меня всегда была любовь к длинным и непонятным фамилиям на букву «ш»). А Алика — это девушка, которая работала с нами над той машиной. Хорошенькая.

«Дорогой Георг,

наш руководитель, ты, наверно, слышал, оставил нас. Навсегда. Автомобильная авария. Это просто ужасно… Я до сих пор не могу поверить в это, и моя рука так дрожит… Боюсь уронить слезу на письмо, чтобы не испортить его. Для нас всех это стало шоком: еще вчера она смеялась вместе с нами, а сегодня… Одни эмоции, Георг, одни эмоции.

Но горевать нельзя, нельзя, надо продолжить ее правое дело, и мы выбрали как нового руководителя Алису Ш. Она в последнее время сильно сблизилась руководителем, и они много времени проводили вместе. Думаю, Алиса теперь много чего знает из их разговоров и сможет довести дело хотя бы до точки переезда, а там мы уж найдем еще кого-нибудь или оставим ее. Знаю, это так грубо и неуважительно, искать замену человеку, который только что умер, но она бы хотела этого. Я знаю.

Но меня волнует вот что: да, я была за кандидатуру Алисы, но послушай, что происходит! Алиса недавно разобралась с бумагами руководителя (она как была руководителем, так и осталась в моей памяти! ), и нашла там несколько документов, которые противоречат нашим планам, которые мы разработали уже после похорон. Эти документы говорили о максимальной мощности нашей машины, о запрете превышать указанные параметры, чтобы в случае аварии не было слишком больших потерь, но мы уже разработали проект ее усовершенствования и хотели как раз таки увеличить мощность, чтобы увеличить количество получаемого электричества. Заниматься данным проектом мы собирались после переезда, так как в этом маленьком бункере этого сделать невозможно, а если мы провезем машину с подходящими параметрами, а потом переделаем ее, этого никто не заметит! И тут встал вопрос: следовать плану или правилам? Конечно, наш выбор должен был очевиден: правила и безопасность превыше всего, но Алиса… Она колеблется. С одной стороны, мы должны думать о жителях города, в который переедем, но с другой стороны, если наш проект удастся — это будет прорыв! Если мы получим работающую машину такой мощности, и, если такие машины будут везде, на каждом острове, во всем мире, мы сможем забыть об отходах при тепловых электростанциях и о неудобствах гидроэлектростанций! Мы сможем получать электричество, не привлекая на работу сотни тысяч людей (будет безработица, я знаю), которые умрут через 10-20 лет работы, забирающей каждый день часть их магии на электричество!

Вот поэтому Алиса и колеблется. Было бы легче, если бы нам дали место для завода где-то в лесу или на пустоши, но с землей и так проблемы, и мы рады хоть этому куску. Но люди… Во всяком случае, мы будем решать голосованием, хоть мнение Алисы и окажется решающим. Я, пожалуй, выскажусь против, думаю, ты согласен со мной. Только не думай, что Алиса такой злодей, и нарушает правила ради своей выгоды: вероятность того, что что-то пойдет не так есть, но она меньше вероятности, что все будет хорошо. Так что она играет ва-банк, и если выиграет, то хорошо будет всем.

Скоро увидимся,

С любовью, Алика.

27 декабря 1784.

P. S. Знаешь, я не хотела писать, но надо. Мы все-таки провели исследование и… Если что-то случится, это будет не авария. Это будет катастрофа. Даже с мощностью, которая у нас есть сейчас, это будет конец для всего городка. Конец для нас. Конец для тебя. Прости, я должна была написать это. Прощай и… береги себя. »

«Георг,

Это будет, наверно, самое короткое письмо. Прости. Мы переехали, как ты знаешь, и мы закончили наш проект. Смотря на все параметры, мы видим, что все хорошо, но смотря в зеркало, я понимаю, что это не так. Я много времени провожу, наблюдая за ней, и мне кажется, что она тянет из меня силы. Я так устала, я просыпаюсь уже усталой. Алиса тоже посерела, ведь она и спит с машиной, и ест с машиной, и день и ночь она с машиной. Она следит, чтобы ничего не случилось, но не может признать, что все уже произошло. Все кончено. Боюсь, мы проиграли. Создавая наш проект, мы не думали, что, увеличив мощность, мы позволим машине самой создавать себе энергию для работы, точнее, мы так и планировали, но раньше это было под контролем. А вчера, пока Алиса спала, мы попытались отключить машину с одним из наших инженеров, но не смогли. Как только мы сделали все, что полагается, аппарат не отключился, он продолжил работать, и, как мне кажется, стал высасывать из нас еще больше энергии. Я не знаю, зачем ему она… Хотя думаю, что когда мы отключили машину, она стала искать дополнительный источник энергии, чтобы продолжить обеспечивать и себя, и давать тоже самое количество электричества, ведь она не заглохла, и продолжала его вырабатывать, а до этого… может мне показалось? Может она…»

Тут от слова «она» до конца строчки потянулась чернильная полоска, словно кто-то резко куда-то побежал, но не успел оторвать ручку от бумаги. Затем письмо продолжилось, но подчерк стал еще более неровным

«Я только что проверила странный звук, исходящий от машины. Ее показатели отклонились, они не превысили норму, но отклонились. Я, Алиса и еще несколько инженеров пытаемся понять, в чем дело. Это… очень плохо. Так что больше не могу писать. Прощай, Алика,

29 марта 1785. »

Еще секунду я стояла и сжимала в руке письма. Я замерла: нет, все было не так, неправда! Кит, заметив, что я больше не читаю, выхватил бумаги из моей руки и сам принялся читать.

— Это неправда, — сказала я пересохшим голосом. — Все было не так! Это письма Алики своему мужу, в них она пишет, что я проигнорировала запрет на увеличение мощности, проигнорировала исследование об опасности при аварии, настояла на перевозке машины, усовершенствовала ее, а потом она вышла из строя и убила все вокруг, но это неправда!

— А что тогда правда, Алиса? — взволнованно спросил Никита, отрываясь от писем. И тут я вспомнила мои утренние мысли.

— Это правая сторона! Утром я думала, что никогда не знала, какая из двух тропинок верная, так как я иду всегда по левой. В настоящем мире я действительно была готова нарушить закон, но, когда мне сказали, что может случиться во время аварии, я отказалась от этого пути. А это… это альтернативная реальность! То, что случилось бы, если бы я продолжила настаивать на своем!

— То есть в настоящем мире все не так? — медленно и четко спросила Анна.

— Конечно нет! На моей душе много грехов, но это не входит в их число. Мы решили, что продолжать опасно, и смогли отказаться от разработки данного проекта, оставив его будущим поколениям. Все чертежи хранятся где-то в архивах участников того действия. А землю мы вернули государству. Анна, посмотри на меня, я говорю правду. Мне не нужна слава или почет, и я бы не пошла на такие крайние шаги ради всего этого.

Сердце дико, просто бешено билось. На секунду я сама чуть ли не поверила этим письмам и очень испугалась. Как же хорошо, что я тогда смогла услышать их, тех, с кем работала, и уйти с того пути. Свернуть налево.

— Тогда прошу прощение за оскорбление, — гордо сказала Анна, как будто это я попросила у нее прощение, и она нехотя простила меня.

— Надо идти, — торопливо сказала я и встала. Я немного успокоилась и вспомнила про Ташу. Потом будем разбираться с моим прошлым. — Если Алика писала, что машина вытягивает силу, то той дурочке сейчас совсем нелегко. Надо идти.

Кит тут же оживился и выскочил из квартиры первый, и мы быстро спустились за ним. Так, теперь, когда мы отдохнули и поели, стало немного легче, но лишь немного: машина слишком близко. Кит придерживался прошлых договоренностей и побежал вперед, иногда оглядываясь и смотря на нас. Но и мы не отставали от него, даже Анна молча шла вперед.

Все очень нервничали после того, что узнали. Я прибилась к Киррилу, пытаясь получить поддержку, ведь он был тогда со мной и знал, что я говорила правду. Я никого не убивала.

— Алиса, почему ты думаешь, что машина еще работает? — бесцветным голосом спросила она, засовывая руки в карманы.

— Если бы она была отключена, здесь бы кто-то был: машина питается магией, и поэтому она забирает энергию волшебников, но при этом она также может питаться жизненной энергией людей. Точнее, пытаться. Я так думаю. Но так как она не отключена, находиться здесь опасно и просто невозможно.

— А что за черная фигня нас чуть не убила? И куда машина девает электричество, если она так и работает?

— Без понятия, — я пожала плечами. Нужны ли они мне? Я имею в виду ответы?

— У меня есть предположение: машина поддерживает тот проход, по которому мы попали сюда, — сказал Кир неровным голосом. Кстати, вполне справедливая мысль. — А темнота — это как дверь, ведь та комната принадлежала другой реальности, и надо было уничтожить в этой реальности все, что было связано с той. Я думаю так.

— Такое вообще возможно? — с сомнением отозвалась я.

— У меня больше нет вариантов, но ведь мы как-то оказались здесь. Знаешь, с помощью магии можно вырабатывать электричество, но не только это. Когда ты колдуешь, ты тратишь свою магическую энергию, но она же восстанавливается. Может и машина тратит свою энергию на открытие прохода между реальностями ночью, а потом у нее кончается магия, тень все уничтожает, и машина весь день заряжается.

— Как она вообще додумалась открывать проход?

— Не знаю, может, они еще что-нибудь добавили при усовершенствовании. Может, на заводе станет ясно?

— А ты вообще что-то чувствуешь? — прошептала я, максимально приблизившись к Киррилу.

— Нет. Машина забирает всю магию из воздуха, но само пространство… оно странное. Очень странное. Не могу опять понять, что не так.

— Как в доме Роберта?

— Нет. Там магия была везде, потому что все это было следствием действия магии, но тут пространство обычное, но чужое.

— Так это ведь другой мир, по сути.

— Да, точно же. Так чувствуется другой мир.

На том мы разговор и закончили. Между тем город стал мне более знаком, и чем ближе мы подходили к заводу, тем дороже мне казался пейзаж. Я снова и снова думала: зачем Таша ушла? В порядке ли она сейчас? Как ее найти в огромном здании завода?

Задумавшись, я не заметила Кита, который внезапно оказался передо мной. Он стоял и смотрел на что-то у стены ближайшего дома, как и все остальные. Сначала я не могла понять, что это, но, когда мы подошли поближе, я поняла, что это труп человека. Он был одет в спортивную форму и олимпийку, рядом с ним лежал большой походный рюкзак. Судя по его виду, он умер недавно, и я узнала его: он был одним из людей на фото. Похоже, он побывал на заводе и умер от истощения. Перед смертью он дошел до этого дома, скатился по стенке и…

— Его рука, — заметила я. — Он как будто что-то держал в ней, — возможно, он что-то достал из рюкзака. Секунду поколебавшись, я все-таки медленно расстегнула змейку и нашла там… консервы. Тушенку. — Таша. Она была здесь и забрала что-то из его рук!

— Нам тоже надо набрать запасов, — Киррил аккуратно вытянул из рук мертвеца рюкзак и перерыл его, выкинув все лишнее и оставив лишь фонарь, еду, спички и топор. — Нормально, не так уж и тяжело. Только воды нет, похоже, он все выпил, но так и не смог справиться с обезвоживанием.

На этой грустной ноте мы отошли от трупа и пошли дальше. Можно было еще постоять и поплакать над судьбой несчастного, но как бы нам не найти еще одну такую бедовку.

Наконец мы смогли подойти к воротам завода. Его территория была огромна. Вокруг главного здания стояли миллион пристроек и каморок, так что простор для поисков Таши был очень широк. Можно было бы спросить у Ромы, но он вряд ли скажет. Между тем я стала еще больше чувствовать влияние машины, наверно это из-за того, что мы близко к цели. Киррил медленно бледнел, ощущая тоже самое. Но он держался. Я крепко стиснула его руку в своей руке. Вдруг мою голову посетила прекрасная идея: я подумала о том, что утром тут будет хуже, ведь ночью машина отдаст все свои силы на поддержание портала, и будет искать новые источники. А мы как раз хорошие такие источники. Надо быть аккуратней, о чем я и сказала ребятам. К тому же мы решили не разделяться и пока не заходить в главное здание во избежание ненужных жертв.

Обходить всю территорию было очень скучно. Места оказались пустынные, без деревьев или инвентаря. Пристройки тоже пустовали. Мы надеялись, что Таша не нашла вход в главное здание, но с каждой секундой становилось все очевиднее, что она внутри. Когда мы спрашивали об этом у Ромы, он выдыхал и кивал на выдохе, отводя взгляд.

Так Кит пришел к тому, чтобы забраться по прилегающему к зданию забору на второй этаж и попасть внутрь через разбитое окно, а мы должны были найти другой вход или, что было еще лучше, по его мнению, остаться ждать его где-то недалеко. Мы, конечно, не согласились и начали отговаривать его от этой тупой идеи, но он выхватил фонарь из рук Анны, хотя тот был не особо нужен, так как начинало светлеть, взлетел по забору вверх и сиганул в окно. Кир хотел кинуться следом за этим дураком, но…

— Пусть идет, — наконец заговорил Рома. — Пойдем к выходу.

Он произнес эти слова своим знаменитым тоном, не терпящим возражений, поэтому нам оставалось лишь согласиться с ним и надеяться на Никиту. Теперь никто не сомневался, что он там, где надо и от этого стало гораздо легче. Мы потеряли слишком много времени, чтобы быть уверенными в хорошем исходе выходки Таши, но если Рома все еще знал, что мы делали, все было хорошо.

Нет, все же я волновалась. Никто не знал Рому близко, и мало ли, что входило в его планы. Планы, планы… Что он за человек? Почему так играет нами? Я не могла ему еще простить его выходку в доме Роберта, но его спокойствие просто не позволяло подступиться к нему. Он выглядел правым. Он выглядел тем, кто понимал, что происходит. Он знал, что такое Мао, что такое «богоизбранные», он знал, почему из всех альтернативных миров мы переместились в тот, что был связан со мной и Киром. В тот, где мы облажались. Но Рома никогда бы не рассказал всего, что знал. И оно правильно, вообще-то. Ему тоже было непросто всю информацию держать в себе. Это, наверное, требовало огромных усилий. Сотни, сотни слов из будущего заполняли его голову, а он не мог их заткнуть, — как родился, Рома и умрет с ними.

Я была не вправе требовать ответов у того, кто состоит из них. Потому что в этом случае я бы отщипнула часть его самого, его тела и души. Но он иногда давал мне их. Он сам отрывал кусочки себя и раздавал, как милостыню. Поэтому я все же склонялась к тому, чтобы доверять Роме. Он был здесь, значит ему было не все равно. Точно, он ведь мог не ехать с нами. Каковы его мотивы? Ка-ко-вы?..

Почему он здесь?

Почему мы все здесь?