Глава 17.3.

Ночью мне снилась всякая дребедень про прекрасных принцесс, похищенных странными блондинами, которые потом превращались в монстров с миллионом щупалец. Эти сны, конечно, полностью отражали мои переживания по поводу Таши, но при этом были такими дебильными, что досматривать я их не собирался в любом случае и встал где-то в 7 утра.

До девяти я решил ни Ташу, ни Киррила не будить, но тогда вставал вопрос о том, чем я буду развлекать себя эти два часа. Тут мой взгляд упал на тарелку с осколками. Честно говоря, я не очень хотел этим заниматься, но… Я сел за стол и вывалил на него весь фарфор.

Взяв два больших куска, которые явно когда-то были единым целым, я подумал о том, как было бы здорово, соединись они сейчас у меня на глазах. И о чудо, они действительно соединились и скол исчез. Вау, никогда не пробовал такое делать, но блин, сработало же! Какой я молодец, оказывается.

Третий кусок приклеился немного легче первых двух, но всё равно я убивал на них слишком много драгоценного времени. Я попытался поднажать и соединить четвертый кусок быстрее, из-за чего у меня получилась маленькая не состыковка. Пришлось ломать и повторить процедуру, после чего я запретил себе спешить, и решил сначала натренировать руки для идеального результата. Я не мог подвести Ташу.

Вообще я становился сентиментальным, думая о ней. Все эти месяцы нашей любви сделали меня таким: её походы в кино и в кафе, и даже в рестораны, в парки развлечений и по магазинам, посиделки дома и просмотры фильмов то под крики её ужаса, то под её слезы, даже если мы просто смотрели комедию с хорошим концом. Другое дело, что как я ни пытался помочь ей в ответ, переубедит посмотреть страху в глаза и съездить в Мину, у меня не получалось. Я не знаю, возможно я был слишком груб или недостаточно убедителен в своих уговорах, но она так и осталась стоять на своем. Поэтому мы никогда не смотрели семейные драмы.

Пятый и шестой куски не имели судьбы четвертого, поэтому встали ровненько на свое место. Я обрадовался такой маленькой победе, и, проверив по часам, убедился, что дело пошло немного побыстрее.

Кажется, я, как и они, нашел, где мне пришвартоваться. Мне нравилось в обществе ребят, хотя особо приятно мне было находиться рядом с Ташей и с Киром. Последний был идеальным моим другом: этакое смешение порядочности с желанием жить по-своему весело и ярко, из-за чего получался такой же как и я полудурок, но с повадками джентльмена. Это привлекало не только меня, и я прекрасно понимал, почему Алиса так дорожила Киром. Он был верный малый.

Один кусок машины упал на пол. Подняв, я приложил его к своему месте, куда он послушно прирос спустя пару секунд.

Вот и я, одинокий и никому ненужный, сросся с этими людьми.

Восьмой был последним крупным черепком, остальные были мелкие и одинаковые, что добавляло мне сложности в работу. Приладив на место восьмой кусок, я решил сначала разобрать оставшиеся, чтобы потом партией всё оформить и склеить. Ну и намучаюсь я, пронеслось у меня в голове.

Возможность Алисы и Киррила жить и перерождаться, конечно, привела всех в замешательство. В это было сложно поверить и хотелось доказательств, которые мы позже получили. Её знания и умения из прошлых веков поражали разум, хотелось воскликнуть «Не верю!», но как «Не верю!», если вот, пожалуйста. Поэтому мы с Ташей с большим интересом выуживали из парочки информацию. Другое дело, что сейчас был более актуален вопрос о происходящем в данный момент. Книга из дома Роберта, разбитая статуэтка и исчезнувшее письмо: действительно, не начало ли это новой авантюры, которая вскоре обернется чем-то весьма опасным? И может это коснется не только Алисы и Киррила, но и нас?..

Я посмотрел на часы: девять двенадцать. Я почти успел доделать машину, оставалось только два маленький черепка. Так странно, когда-то я мечтал раздолбать её к чертям, а сейчас пытаюсь аккуратно восстановить, заметил я.

Но вот работа окончена. Бузмно уставший я лег в кровать. Фуух… С непривычки это сложно!

Впрочем, слишком многое в жизни сложно. Все эти загадки в жизни Алисы и Киррила, тайна их перерождений и наши тайны, и мы сами, — всё это было как-то странно, но крепко связанно. Да, связанно, нет смысла отрицать. Мы все влипли в жизнь Алисы и Кира, я чувствовал это. Это показывало и поведение Ромы, который начал активно вмешиваться в нашу судьбу только после того, как Медхаттер с подругой переступили порог его дома, а значит именно с их приездом у него появилась цель, к которой он нас вел. Не это ли доказательство того, что что-то здесь нечисто, и что все мы замешаны в чем-то не очень хорошем?

— Привет, — тихо поздоровалась Таша, заглянувшая в комнату.

— Привет.

— Привет…

— Всё хорошо? — я встал с кровати и подошел к Таше, закрыв дверь.

— А? Да, да, конечно, — на меня она пыталась не смотреть, поэтому нашла интересным изучать комнату позади меня. — Ты всё-таки собрал машину? Я знала, что ты справишься. Алиса будет рада, что ты помог ей. Она сильно расстроилась вчера и была злой сегодня утром. Когда человек просыпается злым, его либо разбудил кто-то, либо он был разбужен своими плохими мыслями.

— Ты была у Алисы?

Она всё ещё не поворачивала ко мне головы, застыв в одной позе.

— Да. Она не пойдет на завтрак, а Киррил будет есть с ней. Анна, похоже, ещё не проснулась, я ей стучала, а она не ответила. Надо отнести машину Алисе. Это обрадует её, — Таша взяла в руки мое фарфоровое творение и стремительно пошла к выходу, но я поймал её у двери.

— Что происходит? Почему сегодня ты избегаешь меня?

— Я пришла за машиной, а не к тебе, — попыталась оправдаться Таша, но я не выпустил её.

— Да конечно. Что с тобой, милая?

Секунду думая, что ей делать, девушка поставила статуэтку на тумбу рядом с ней и посмотрела на меня. Одного взгляда на неё мне хватило, чтобы всё понять.

— Тебе опять снились кошмары, милая?

Она нехотя кивнула. Та идиотская волна действительно пустила под откос всю её жизнь, но разве она была виновата в этом? Разве Таша хотела этого, чтобы потом те события преследовали её? Раз за разом я задавал себе одни и те же вопросы. То есть именно эти

— Да. Я вчера весь день веселилась, и совершенно забыла об этом, а ночью они мне говорили, какая я неблагодарная дочь, — я почувствовал, как она дрожит в моих объятиях.

— Милая, но разве это плохо, что тебе хорошо? Ты не обязана вечно каяться в произошедшем, хотя бы потому, что ты невиновата в этом.

— Тебе когда-нибудь снились кошмары? — вдруг спросила она. Вообще, Таша уже несколько раз спрашивала меня об этом, но я всё равно отвечал раз за разом, терпеливо повторяя одни и те же слова.

— Да, в детстве. Дед тогда говорил, что мы сами чувствуем за собой какую-то вину, и Бог посылает нам кошмары, лишая покоя и ночью, но давая возможность покаяться в своих грехах. Но мне никогда не нравилось молиться, поэтому я перестал после тех слов говорить с ним о кошмарах. Более того, через какое-то врем я научился думать, что никаких ужасов нет — это всё просто сны, бесполезные, бессмысленные сны.

— Не все сны бессмысленные, — упрямо возразила Наташа.

— Для меня все.

— Но ведь это неправда, всё, что ты сказал неправда.

— Нет, всё было именно так. Действительно неправда то, что ты увидела сегодня ночью. Никто тебя не обвиняет!

Всё шло по четкому сценарию. Каждый раз я успокаивал Ташу подобным образом после её мучительных видений, и каждый раз она говорила мне одна и те же слова.

Мы помолчали ещё пару минут.

— Может, это не ты её вызвала, — добавил я.

Таша тут же отстранилась от меня.

— Алиса мне вчера то же самое сказала. Надеюсь вы не сговорились…

— Не сговорились. Но подумай сама: ведь это могла быть и просто волна, разве нет?

Таша задумчиво промолчала. Наконец мои слова достигои цели и посеяли в ней семя сомнения в своей виновности. Алилуйя! Ура, черт возьми.

Тут пришла Алиса. Я отметил её длинные волосы, собранные в высокий хвост. Ей шло, кажется.

— С добрым утром, — сказала она, улыбаясь.

— Утро доброе.

— Тут такое дело, что скоро придет госпожа Бодю и заберет наши тряпки. Вы ещё собираетесь ехать в наш архив?

Я на автомате кивнул и только потом посмотрел на Наташу. Она всё ещё стояла спиной к двери, но потом медленно развернулась и тоже кивнула.

— У вас что-то не так? — беспокойно прошептала Алиса.

— Потом, — ответил я, не давая никаких конкретно обещаний.

— Понятно. В общем если билеты на поезд будут не такими уж и вечерними, — а я не помню на сколько они часов, а они у Ромки, а Ромка у себя, и я не хочу к нему идти, — а на часов шесть, четыре, пять, то я бы пораньше съездила в архив, всё проверила и со спокойной душой вернулась сюда дожидаться отправления. Так что вы лучше поскорей позавтракайте, чтобы в любую секунду быть готовыми к отъезду, хорошо?

— Я понял, хорошо. И да, билеты действительно на пять, так что мы собираемся, похоже, — кивнул я во второй раз, Таша же осталась неподвижна. После этого Алиса молча ушла, удручённая наташиным плохим настроением.

Сама Наташа все ещё осматривала машину, забыв вернуть ее Алисе. Постояв в тишине добрых пару минут, я сказал, что надо идти завтракать. Таша кивнула.

— Прости, что порчу настроение с утра пораньше. Но чем больше вы говорите о том, что цунами могла вызвать не я, тем больше это похоже на правду… Я все еще думаю над этим, может это кто-то другой хотел навредить людям? Какой-нибудь злодей.

— Злодей, значит, — медленно повторил я. Может быть, но главное, что Таша успокоилась.

— Много развелось злодеев вокруг нас, но ведь если он действительно был, тогда благодаря ему я здесь. Хватит, это стало навевать грустные мысли, а сейчас у нас будет романтический завтрак вдвоем. Трюфели в белом шоколаде и икра летучей рыбы!

— Вот ты сейчас привыкнешь, а когда мы вернемся домой, на один твой завтрак я угрохаю мою месячную зарплату, — рассмеялся я, когда мы добрались до дверей пункта назначения.

— Не бойся, дома я буду есть без шоколада.

После завтрака Анна и Алиса опять принялись собачиться, пока мы собирались в холле для поездки в архив.

— Крепись, Кир, — сказал я, — им весь день вместе быть, а попытки перегрызть друг другу горло могут начаться ещё в экипаже.

— Если так будет, я сам себе перегрызу горло, потому что пусть они идут к черту со своими тупыми распрями, — поморщился мой дружище.

— А из-за чего шоу? Всё нормально же было.

— Просто некая дура, — влезла Анна, отталкивая Киррила. Она была очень злая, просто в ярости, и ей не терпелось с кем-то поделиться своими чувствами, — считает, что она решает всё за всех. Видите ли, у меня даже собственного мнения не может быть.

— Заткнись, я так не говорила!

— Но ты подразумевала это!

— Да что произошло? — отчаянии воскликнул я, хотя на самом деле мне жуть как хотелось смеяться.

— Она сказала, что один из величайших поэтов острова придурок, — объяснила мне Анна, отводя взгляд от Алисы, выдавая свою злость только яростным сопением.

— Потому что он и вправду был козлом, и все, кого ты называла после, тоже не огонь, — продолжала нарываться Алиса.

— Заткни свой рот, — уже на грани попросила Анна. Алиса сделала вид, что застегнула его на молнию.

— Заткнитесь обе, — взмолился Кир. Бедный парень, будет всю дорогу сидеть между двумя вулканами. — Мне наплевать на всех вышеуказанных вообще, но мне не наплевать на то, что, если вы и дальше будете спорить, мы опоздаем везде. Так что заткнитесь и выметайтесь из холла в лифт, будьте так любезны, господа литерадуроведы!

Обе скандалистки молча вошли в лифт и молча вышли из него. В экипаж они сели, как я и предполагал, по обеим сторонам от Киррила и не произнесли ни одного слова, связанного друг с другом.

— Мы скоро приедем? — робко произнесла Таша.

— Да, — ответил Киррил. — Архив находится близко к центру, поэтому к нему недолго ехать.

Через минут десять нас высадили перед домом в два этажа, довольно хорошим и крепким, но однозначно старым.

— Здесь живут наши добрые друзья, которые нам помогают уже несколько столетий, — довольно произнесла Алиса. — Здесь хранится почти всё, что мы нажили, и из-за этого дом очень тщательно охраняется. Сюда нельзя войти с помощью телепортации или под действием заклинаний. Да, я знаю, о чем вы подумали: «А почему нельзя сделать также со дворцом?» Это очень хороший вопрос, но дело в том, что, если во дворце нельзя будет пользоваться магией, жизнь её Величества станет гораздо сложнее: на кухне придется готовить вручную, платья придется шить за огромные деньги, причёски будет уходить от двух часов минимум. А ей это надо?

— То есть, то, что мы ели, приготовили с помощью магии? — расстроенным голосом сказала Таша. Её как заядлого любителя кулинарии это только и волновало.

— Почти да, но это не умаляет мастерства поваров: даже с магией ты не можешь стать хорошим кулинаром, если у тебя нет знаний и умений в непосредственно готовке. Всё вышеперечисленное относится к тому, почему я не люблю Мину: они не погружают тебя в далекие века, а лишь делают вид, что это так, особенно во дворце. Пройдемте!

На пороге нас встретил старый седой дворецкий.

— Здравствуйте, Вячеслав, — поздоровался за руку со стариком Кир. — Когда мы с вами видели в последний раз, вы были ещё Славкой. Вам идет возраст.

— Благодарю, господин. Я тоже рад вас видеть. Госпожа, вы, как всегда, цветете. Как давно я не видел ваших лиц. Извините за задержку, прошу за мной, — ответил ему трескучий низкий голос. — Прошу за мной. Чашечку чая вам и вашим друзьям?

— Да, Славик, — весело отозвалась Алиса. Славик, подумал я, она назвала этого семидесятилетнего старика Славиком. — Мне чай с молоком, Киррилу… Что тебе?

— Как обычно: кофе с лимоном, взбитыми сливками и гранатом… В общем, как ты умеешь.

— Хорошо, господин, будет исполнено, а что приготовить вашим гостям? — вновь поклонился Вячеслав.

— А этот кофе вкусный? — поинтересовалась Таша, хватая Кира за рукав.

— Мне нравится, но если ты не любишь кофе, то тогда тебе вряд ли придется по нраву. Приготовь две чашки, пожалуйста.

— Не надо: а если мне не понравится…

— Я допью, успокойся, — вмешалась Алиса, которую всё уже успело достать. — Принесите ещё облепихового чая. Тебе он точно понравиться. И остальным тоже.

Вячеслав опять поклонился и удалился, оставив нас в какой-то круглой комнате.

— Так неинтересно, — расстроилась Алиса, — ты ведь любишь виски, Кит. Хоть заказал бы себе его, с кофе там, например.

— Не выставляй меня пьянью последней, — возмутился я. В шутку, конечно. — Не попросил, значит не хочу. Чай сойдет. Ты же сама его выбрала!

— Ну и что?

— Госпожа Широ права, не стесняйтесь: в этом доме мы исполним любое ваше желание, — вдруг раздался женский, я бы даже сказал, девичий голос.

В дверном проёме одной из комнат стояла почти девочка, хрупкая и высокая, с шикарными каштановыми волосами, завитыми в аккуратные локоны. В своем розовом платье она выглядела ещё более юной. Прекрасна, как ни посмотри. Но Таша всё равно лучше, хотя бы потому, что я уверен, что она совершеннолетняя, а значит мне по закону можно заглядываться на неё. И это было жуть как приятно.

— О, здравствуй, — поздоровался Кир. — Кто же ты, красавица? Дочь Каваринов?

— Именно так, — её голос журчал как ручей, удивительно звонкий голос. Она поправила розовую рюшку своей изящной ручкой, на которой блеснуло кольцо. Ох, она замужем, неудивительно. — Прошу, садитесь. Я Магнолия, — она улыбнулась, упоминая свое имя. Кир и Алиса тоже.

— Это прикол такой у них. То есть традиция, — рассмеялась Алиса. — Каварины всегда называют своих детей названиями цветов.

— Раз уж мы начали знакомится, то я хочу представить вам своих друзей, — Кир по очереди назвал каждого из нас.

— Мне очень приятно познакомиться с вами. Друзья госпожи и господина — наши друзья. Вам всегда будут рады в этом доме.

— Так что с твоими родителями и бабушкой? — спросил Киррил. Он подпер щеку рукой в ожидании своего кофе.

— Мама и папа уехали отдыхать поближе к водичке, а меня и моего мужа оставили за главную… А бабушка умерла вскоре после родов.

— Бабушка твоя была хорошей женщиной, — со вздохом сказала Алиса. Её весть о смерти сильно расстроила. — Я так хотела с ней обсудить кое— что. Понимаю, это звучит странно, так как прошло пятьдесят лет, но… Кто твой муж? — она резко переменила тему.

— О, он мой бывший одноклассник. Сейчас он работает где-то в государственном управлении, я в этом не разбираюсь.

— Сколько тебе лет?

Девушка внезапно рассмеялась.

— Ох, вы бы знали, сколько раз за мою жизнь это у меня спрашивали к месту и не к месту. Все говорят, что я очень молодо выгляжу. Мне двадцать один с четвертью.

— Двадцать один с четвертью… Целая жизнь. Я слышу Славку.

Магнолия опять рассмеялась.

— Простите, что я так смеюсь, но ничего не могу поделать с собой: так мило, что вы называете нашего дворецкого так просто.

— Да я с ним в школу в одну ходила, только он младше меня был, вот и привычка выработалась.

Через несколько секунд Вячеслав и горничная принесли напитки, шоколадный торт и пирожные с кремом. Таша попробовала свой кофе и скривилась, поскорее отставив его. Алиса вздохнула и притянула чашку себе, захватывая пару палочек из заварного теста. Кир же с наслаждением втянул в себя горячую жидкость, а потом отобрал у Алисы ташину чашку. Та лишь пожала плечами.

За чаем пошли разговоры о том, почему мы приехали сюда и о жизни Магнолии и её семьи. Девушка оказалась чрезвычайно интересным собеседником, о любой вещи она могла поведать легко и просто, при этом увлекая рассказом. Конечно, были темы, которые она обходила стороной, но переводить разговор в другое русло ей удавалось незаметно, быстро, ловко.

— Ой, Алиса, а как вы с Киррилом познакомились с этой семьей? — прощебетала Таша, выпивая уже которую чашку облепихового чая.

— Познакомились? — задумчиво повторил Кир, а потом подмигнул Алисе. — Ну что, сама расскажешь?

— А у тебя с этим проблемы?

— Нет, это у тебя с этим проблемы.

Алиса раздраженно вздохнула, стукая чашкой о стол.

— Ладно, я расскажу. Тебе так нравится мучить меня, Киррил?

— Нет, но, по-моему, когда ты рассказываешь эту историю, она приобретает новые оттенки, причем каждый раз. Вам какую версию: июньскую или августовскую? Ту, в которой Алису спас глава семейства, или в которой я вылечил их дочь?

— Правдивую, желательно, — ответила Анна.

— Тогда это не ко мне, — заметила Алиса. — Я уже столько лет придумаю всякий вздор, что не отвечаю за свои слова и сейчас: говоришь, говоришь, а потом и занесет куда-нибудь.

— Почему не сказать правду?

— Нельзя столько лет рассказывать одну и ту же версию, понимаете? Не может и семья Ромашкиных, Васильевых и Тополевых познакомится с семьей Каваринов в одно и тоже время и при одних и тех же обстоятельствах. Это подозрительно, а этого нам допускать нельзя. Если честно, я когда-то умудрилась записать почти все версии произошедшего: получилась довольно-таки объемная вещь. Да, да, Анна, перестань так испытующе посмотреть на меня. Смотри на Киррила, пусть он рассказывает.

Тот вздохнул.

— В общем, настоящая история довольно скучная. Каварины и Махины, семья в которой жила Алиса, дружили. Один из семьи Каваринов влюбился в Алису. Та не особо ответила взаимностью, и плюс мы вскоре умерли оба. Какой же в итоге был фарс, когда мы с ним случайно пересеклись в следующей жизни. Понятно, что это был шок для Каварина, и нам пришлось ему всё как-то объяснить, после чего он предложил свою помощь, абсолютно любую. Алиса и сказала, что хочет сохранить доказательства своего существования, поэтому попросила оставить у него на хранение несколько вещей сейчас и в будущем. Он и согласился, при этом даже отстроил отдельный дом с потайным подвалом. Тогда это было всё добровольно и бесплатно, но когда у Каваринов начались проблемы с деньгами, мы им начали платить, чтобы помочь как-то вернутся в строй, благо денег у нас много.

— Значит дом совсем нельзя уничтожить? — спросил я.

— Можно, но даже тот блондин этого не сможет сделать. На это надо куча энергии, просто куча. Даже если на город скинуть атомную бомбу, то дом может и снесет, но подвал будет цел. Конечно, испытаний мы не проводили такого масштаба, но наша магия уже успела показать себя.

— В войне?

— Конечно.

Магнолия опять умудрилась перевести тему и начала говорить о поставке цветов. Чай в изящном маленьком чайничке быстро закончился, и нам принесли ещё один, после которого все уже решили заняться делом и спуститься в архив. Точнее сначала удалились Алиса и Кир, а потом первая вернулась и позвала за собой:

— Залетайте, птички, в гнездышко: будем считать золотые зернышки.

Последовав за ней, мы сначала прошлись по короткому коридору, потом по лестнице спустились вниз в другой коридор, присоединившись к Киру.

— Вы можете походить посмотреть, а можете просто подождать, пока Алиса найдет куда положить машину, а я возьму немного денег, — сказал он. — В общем сами решайте.

Кир отделил себе и Алисе два ключа из большой связки, которая оказалась в его руке, а остальное отдал мне. Там было очень много ключей, и я даже засомневался, что в коридоре хватит замков для них.

— Только одна просьба, — добавила Алиса. — Пока мы не придем, ничего не трогать и не открывать лишних дверей или шкафов, только входные двери. Это важно, — после тех слов они оба устремились дальше по коридору и скрылись за поворотом.

Коридор был пустой, длинный, с множеством дверей. На каждой из них висели золотые таблички с датами и именами. Начав с начала, мы подошли к двери со словами: «1252-1279. Ксения Ольга Елена Махина. Мэдхаттер Киррил». Похоже, первое было именем Алисы когда-то. Решительным движением я вставил ключ в скважину и несколько раз провернул. За дверью оказалась совсем маленькая комната красного цвета. На стенах висело две картины с пейзажами, а под стеклянным куполом посередине комнаты пряталась маленькая акварель с изображением девушки с белыми волосами в белом платье: её челка закрывала левый глаз. Несомненно, это была малышка Алиса, ещё совсем маленькая девочка без тяжелого груза воспоминаний. Она улыбалась.

— Совсем как живая, — произнесла Анна. Да, миниатюра была прекрасна.

Мы вышли и пошли ко второй комнате под названием: «1279-1306. Алиса Сорли. Питер Сорли». Брат и сестра? Таша воодушевилась и отобрала мои ключи, да что там Таша, даже Анна помогала ей искать верные надписи.

— Одно дело говорить о том, что человек прожил шестьсот лет, а другое — лично убедиться в этом, — оправдывалась она. — И вообще, то, что вы меня все бесите, ещё не значит, что я лишена простого человеческого любопытства.

В эту секунду Таша одёрнула руку от двери.

— Ребят, а давайте сначала пройдем по паре комнат, в которых лежат вещи из жизней, о которых мы знаем? — предложила она. — Так будет интересней, когда ты знаешь, почему тот или иной предмет находится здесь. А потом вернемся. Согласны?

Я был не против, Анна тоже молча кивнула головой. Тогда Таша достала из своей сумки книжку.

— У меня тут немного пунктов: 1252 был, 1360, 1738… Эти интересуют меня больше всех.

— И время, когда Кир был музыкантом, — добавил я. Таша, видимо, не слышала о таком и надула щеки. — Но это было перед историей с машиной, это сто процентов.

— Хорошо, значит, надо посетить ещё три комнаты. Пошли.

На ходу Таша искала ключ с нужным ей годом. Если честно, названные ею цифры мне ни о чем не говорили. Анна тоже выглядела немного сбитой с толку, но мы оба просто плыли по течению. Наконец Таша остановилась и аккуратным движением открыла дверь ключом. Надпись блеснула на электрическом свете: «1360-1387. Мэдди Ларисонн. Михель Вона». Я чуть не рассмеялся: Михель! Угораздило же.

Тут я всё-таки решил спросить, что такого мы тут ищем.

— Это… личное. Мы говорили об этом с Алисой, но я не думаю, что она обрадуется, если я и вам расскажу. Если она решит вам поведать об этом, то так тому и быть, — робко ответила она. — Извините, если я вас обидела своими секретами. Могу сказать, что Алиса была просто богатенькой девушкой, а Киррил стал, как и хотел, врачом. Ну всё, заходим, — она дернула ручку. У всех свои тайны и секреты, так почему я или Анна должны обижаться на это? Анна выразила схожую с моей мысль, и я поддержал её кивком головы. Таша благодарно улыбнулась.

Комната была намного больше первой, и вещей там было больше. Алисе тут принадлежали пара платьев и побрякушки. стенах опять-таки висело несколько картин, которые меня вообще не интересовали, а также шпага и пистолет, рядом с которым была маленькая полочка с ключиком, имевшие для меня особую ценность. Конечно, как и многие мальчики я любил оружие и мечтал сам ходить с какой-нибудь саблей, чтобы все девочки смотрели. Вот и я подошел посмотреть на те экспонаты. Шпага оказалась заостренной рапирой со сложным полузакрытым эфесом, называемым гардом. Таким оружием нельзя было наносить режущие удары, но оно всё равно было довольно эффективно в некоторых ситуациях, например, при самообороне. Я представлял, как Киррил ходил с ней и завидовал. Пистолет отличался колесцовым замком, механизмом, имевшим огромный успех в то время. Такие пистолеты были жутко дорогие, при это механизм быстро изнашивался, их сталь была недостаточно качественной, они боялись грязи и становились бесполезными при потере ключа; зато эти пистолеты были надежней своих собратьев и с фитильным замком, и с кремневым, а также не боялись влаги. Принцип его работы был же довольно прост, хотя само устройство было очень сложным: в пистолете был курок с зажатым кремнем, под курком находилось колесико с зубчиками, после завода пружины ключом и нажатия на спусковой крючок колесико приходило в движение и опускалось на кремень; в результате трения получались искры, поджигавшие порох.

Оглядевшись, я с удивлением отметил, что остальное пространство занимали вещи, связанные с медициной. Конечно, всё это принадлежало Киррилу. Здесь стояло несколько шкафов, набитых книгами и бумагами; там же веером расположились чьи-то рисунки, — весьма малоприятные изображения некоторых вскрытых частей человеческого тела. На другой тумбе под стеклом блестело несколько хирургических инструментов, или нехирургических, я не знал, и знать не хотел.

Таша встала рядом со мной и прижалась к моей руке, пробормотав, какой это ужас.

— Представляешь, а тогда так действительно лечили людей, — заметил появившийся в дверях Киррил. — Сколько Алисиных денег я просадил на всё это, как я усердно вчитывался в эти тексты и изучал трупы. Сейчас много из написанного здесь, — он постучал по шкафу, — оказалось потом бредом. А ведь я потратил на это в университете восемь лет плюс практика действующим врачом. Кошмар.

Он улыбнулся.

— Алиса так великодушно отдала почти целую комнату под твои безумства, — зачем-то сказал я.

— Тогда она отдала мне весь свой дом и капитал. Дальше там будет меньше всей этой медицинской ерунды, не бойтесь, хотя отвратительные картинки, от которых так морщится Таша, боюсь, будут и там.

— Таких там не будет, — буркнула Таша

— Да, будут хуже, — улыбнулся Кир. — Кстати, вы бы поторапливались, если не хотите сломя голову бежать на поезд.

Мы поспешили покинуть комнату.

— Киррил, вот ответь честно, — сказала Анна, — неужели за все эти шестьсот лет вы так и не нашли ответов на вопросы кто вы и откуда?

— Нет, были какие-то мелочи, что были связаны с нами или нам так казалось, но прямого ответа мы так и не нашли. Всё это очень странно.

— Что странно? — Алиса стояла у одной из дверей и поджидала нас.

— Много что. Анна спросила, не нашли ли мы ответов за всё это время.

Я нашел дверь с надписью «1711-1738. Мия Осока. Киррил Моль». О, это была та комната с Киром-музыкантом! Я быстренько открыл ее, и за мной потянулись остальные. Первое, что я внутри увидел — фортепиано.

— Серьезно? — воскликнул я. — Фортепиано?

— Это не просто фортепиано, потому что это и не фортепиано вовсе, — ответил мне Кир. Он любовно сел на стул и открыл крышку или как это называется. — Это мой первый личный рояль, премиальный, подаренный за победу в одном из конкурсов. Я не мог с ним расстаться. И не просите меня что-то сыграть. Таша, тебе говорю.

— Да молчу я, молчу, — пробормотала она обижено. Я приобнял её за плечи. — Только я жду рассказа!

Комната опять-таки делилась на часть Киррила и часть Алисы. Я уже был знаком с историей, поэтому не сильно удивился, увидев с одной стороны фортепиано, а с другой — покрытые кровью пуанты и белую балетную пачку. Для Таши же это был очень неожиданный поворот.

— Ты была балериной? — в изумлении почти прокричала она.

— Не ори. Да, я была балериной, примой, — самодовольно подтвердила Алиса.

— И ты молчала! Я с детства хотела быть балериной, а тут!

— Да я тут причем?

— Вредная!

— Да отстань от меня, — Алиса уже смеялась, но пыталась, как могла, подавить это. — Иди посмотри на раритеты, потом может и поговорим, а то времени действительно нет.

Таша надула щёки и показательно отвернулась, но через пару минут остыла и протянула мне руку.

По иронии судьбы, обидевшись на Алису, она начала с крыла Алисы, поэтому смотрела она на всё слегка пренебрежительно, словно её это не волновало. Её взгляд скользил по пуантам, некоторые из которых были заляпаны кровью, а одни даже залиты ей, тут были и пачки, и даже костюм белого лебедя, как я понял по перьям и описаниям Кира. Здесь Таша задержалась, рассматривая каждую бисеринку и каждое перышко наряда. В этой же части комнаты были рисунки из жизни балерины, какие-то книги с изображениями костюмов и декораций к разным балетам. Была там даже одна фотография нескольких девушек, позирующих в бальных нарядах; Алису я отыскал на том фото именно в роли белого лебедя.

Кир же лазил по шкафам, и вдруг что-то звякнуло. Это открылся нижний ящик одного из шкафов, из которого парень достал чистую большую тетрадь на несколько десятков листов. Тайник…

— Это ноты, из-за которых ты так долго бесилась, — Кир отдал их Алисе. Она осмотрела пачку, и смущенно кивнула. Тот снова взял их и вернул на место. — Успокоилась? — она опять кивнула. — Молодец.

— Извини.

— Это ничего, не волнуйся. Все хорошо. Торопитесь, ребята, время. Пожалуй, вы не успеете осмотреть другую комнату. Вы пока досматривайте, а я схожу поищу Магнолию.

Он вышел, и Алиса со вздохом опустилась на табурет для фортепиано; её голова упала на клавиши.

— Я думала он сжег эти ноты, а они все это время были здесь… Кто-нибудь знал, что та штука, на которой я сижу, называется банкетка? — неожиданно произнесла она. Вот, теперь я буду это знать. А зачем?

— К чему эта информация? — спросила Анна.

— Так просто.

— А что за ноты?.. — аккуратно спросила Таша, дабы прощупать почву.

— В этой жизни Кир был композитором. Прекрасным, самым лучшим композитором, — мечтательно ответила Алиса. — Не представляете, как это было чудесно! Я обожаю все его произведения: грустные, веселые, длинные, короткие… Но особенно грустные, как лунный свет. Он очень талантлив, и я была бы счастлива, если бы он продолжал заниматься этим делом. Ездил на конкурсы, концерты… Но нет. Тогда Киррил и писал свое, и исполнял чужие произведения, но нынче он в обиде на свое былое ремесло. Вот в чем дело. Однажды Кир захотел поехать на очередной конкурс на Лето. Это было очень важно для него, потому что это должен был быть последний крупный конкурс в его жизни. Времена были тяжелые, и императрица очень сильно сократила поток выезжающих из острова. И вот, вроде бы Кир почти добился разрешения на выезд, как границы внезапно закрыли совсем. То есть Кир не мог никуда уехать. Это было очень сильным ударом для него. Что еще хуже, его главный соперник, который отравлял ему жизнь все это время, успел покинуть Бурю и участвовал в том конкурсе, победил и вернулся с лаврами… Кир был в такой ярости, что сжег все свои ноты. То есть я так думала, но у него были копии, оказывается. В любом случае я до сих пор помню его злость и свою истерику, — ведь он губил труды всей своей жизни! Киру очень нравится музыка, и поэтому ему было так больно от этого предательства с ее стороны, как ему думалось. Он был в очень большой обиде и зарекся заниматься этим впредь. Лично я не считаю, что ему стоило так переживать из-за этого и бросать прямо все. То есть до конца той жизни он играл, но потом… Сами видите, его ноты пилились в шкафу. Дурак. Я все еще надеюсь, что он вернется к музыке…

Алиса стала очень грустной, положила голову на крышку рояля и замолчала. На самом деле, по рассказу Киррила мне тоже показалось, что он скучал по музыке, поэтому даже не зная, каков он в деле, я надеялся, что он вернется к игре.

Со стороны Кира помимо рояля висели пара картин, — портрет красивой девушки в зеленом платье и какой-то пейзаж с далеко уходящими полями и разноцветным небом, — рядом с которыми находилось ещё и фото, размытое, нечеткое, но можно было понять, что перед нами рояль, котором играл седой Кир. Его голова немного слилась с общим фоном белой стены. Если честно, это была плохая фотография, о чем я и сказал.

— Это я сделала эту фотографию, — ответила мне Алиса, и всё стало понятно. — Поэтому она всё ещё здесь. Вообще Кир мне сказал, что она прикольная: создается впечатление, что музыкант полностью растворился в музыке, и играет только фрак. Он всегда умудрялся находить хорошее даже в таких вещах, как испорченное фото. Такой он, мой настоящий Киррил.

Рядом с картинами в стеклянном шкафу стояли кубки, медали, письма, банкноты и другая дребедень. Да, наград у Кира было много, и он не привирал, когда говорил, что участвовал во всем, в чем мог. Он говорил, что мог придумать пьесу для выступления за ночь и великолепно отыграть её. Думаю, он скромничал, потому что не сказал, что за эту самую пьесу мог ещё и получить первое место. Эх, бывают же талантливые люди на Воде. И всё же, где-то вдалеке я нашел какую-то склеенную грамоту за второе место. Надо же, наш гений-пианист тоже психовал когда-то.

— А он вам не сказал, что было дальше с тем господином? — поинтересовалась она. Я покачал головой. — Он прислал Киру письмо с сожалениями по поводу произошедшего, и написал, что получил гран-при, но отказался, потому что не ощутил пыла без него: не было главного соперника. Они так и называли друг друга.

— Они что, и дальше общались?

— Ага, письма слали. Это разочарование от конкурса помогло им сблизится. Так продолжалось долго: до самой смерти того друга. Чахотка унесла его в своих объятиях. Вот такая история. Эй, да не грустите вы так. Ну же, где же ваши улыбки? Никто же не умер.

— Ну и жизнь у вас, — пробормотала Таша, оборачиваясь.

— Какая есть. В конце концов, все умирают.

В уже известном мне книжном шкафу с секретом, стоящим рядом с предыдущим, были книги, альбомы и ноты, старые и скучные. Их я даже трогать не стал, хотя попытался разглядеть, куда нажимал Кир, чтобы открыть потайной ящик, но ничего не нашел. В тот момент ко мне присоединилась Таша и с интересом вытащила одну из книг, обрушив при этом какие-то бумаги. Алиса заворчала, что мы уже буянить начали и пора нас выводить; Таша, как и всегда в минуты стресса, застыла, не в силах что-то сделать, и мне пришлось оперативно поднимать добро. Это оказались несколько фотографий Алисы в каком-то балетном костюме и Киррила, сидящего рядом с ней. Я вслух удивился, почему эти фото тоже не висели у всех на виду.

— Всё просто, — вздохнула Алиса. — Обратите внимание на костюм: хоть я и была в нем в тот вечер и должна была танцевать в нем, мою партию отдали другой, сопернице, этой твари. Я ненавижу эти фотки, убери их.

— Как можно ненавидеть такие чудесные снимки только из-за платья? Это идиотизм, — возмутилась Анна, выхватывая находку у меня из рук.

— Дело не в платье, а в том, почему мне не досталась та роль. Меня несколько покалечили из-за этой роли… Это было жесткое время, не хочу даже вспоминать о такой низости. Хотя сейчас такое серьезное соперничество в балете — скорее миф.

Между тем в отдельных ящичках шкафчиков покоились и другие предметы прошлого: чернильницы, перстни, перчатки — вещи, которые вообще не подходили на роль слишком личных, чтобы не выставлять их на показ. Я опять обратился за разъяснениями к Алисе, и опять получил их. Как в музее, серьезно.

— Как музыкант Кир очень суеверен, если можно так сказать: счастливые перчатки, цветы, перья и чернильницы. Он даже кровать переставил, потому что с чего-то решил, что тот угол лишал его хороших мыслей! Это было просто безумие, хотя я и не могу отрицать того, что, когда он это сделал, наши дела пошли в гору. В общем, все эти вещи не перестали быть для него особенными, поэтому они всё ещё хранятся у него, вдали от посторонних глаз…

Но пора было уходить. От этого мне стало немного грустно, потому что успели увидеть мы совсем немного.

Наверху нас с нетерпением уже ждал Кир. Он отчитал нас за нашу медлительность и, схватив Алису под локоть, вместе с ней и Магнолией скрылся за дверью в подвал. Через пару минут они вышли, и мы быстрым шагом направились к входной двери, где нас уже ждал Владислав; Кир на ходу пожал ему руку, а Алиса поцеловала в щёку, остальные же ограничились простым прощанием. Всё произошло так быстро, что я и не сразу сообразил, что мы уже в экипаже мчимся в отель.

— Мы жутко опаздываем, — ворчал Кир. — А вы там лясы точили как ни в чем не бывало!

— Успокойся, крольчонок, — пыталась успокоить Алиса своего друга, но это у неё мало получалось. — Им же было интересно…

— Меня это не волнует, поговорили бы потом, а сейчас нам в жуткой спешке лететь собирать вещи, а потом переплачивать экипажу за скорость. Да и к тому же я хотел разменять денег, а из-за тебя я ничего не успеваю!

— Да не кипятись ты, — вмешалась Анна, ясно не понимая, из-за чего Кир так всполошился. Впрочем, никто из нас не знал этого. — Это не она, а мы виноваты, это мы её заговорили, а она постоянно торопила нас.

— Киррил, звонил Рома? — вдруг спросила Таша. Киррил застыл на пару секунд, а потом вдруг расслабился.

— Да. Он сказал, чтобы мы поторапливались. Вы же знаете его, толи беда будет, если мы задержимся, толи мы просто опоздаем на поезд, его не поймешь, но… Я волнуюсь. Что, если что-то действительно произойдет нехорошее.

— Старый лис, — возмутилась Алиса, ударяя Кира по плечу, — почему сразу не сказал?

— Да не хотел я вас волновать. Извините, я ступил и захотел немного оттянуть момент: и так Алисе досталось, а тут еще что-нибудь приключилось бы…

— Ты идиот, — по буквам заключила Алиса.

— Да, извини, я идиот: он просил поторопиться, а я не поторопился. Если что-то случится, то я беру всю вину на себя.

Последняя фраза привела Алису в состояние неимоверной злости. Я вжался в угол подальше от разъяренной женщины и даже немного посочувствовал Киру, хотя и прекрасно понимал, что действительно поступил как дебил.

— Да какая к черту разница, чья это будет вина! Почему ты мне не сказал об этом? Почему ты никому не сказал?.. — она внезапно замолчала и отвернулась.

Киррил виновато сдвинул брови. Анна и Таша молчали, стараясь сохранять нейтралитет, но по экипажу разливалось напряжение. Я из всех сил старался не лезть ни к кому в голову и не навязывать своих мыслей и чувств, но мне было не по себе. Что могло пойти не так, если мы опоздаем? Что может произойти? Что?...

— Никита, хватит, — прервал меня Кир. Чёртово святое колесо, я ведь так старался никому не мешать. — Не дави так на меня, ты душишь меня…

— Души-души его, терзай, — опять всполошилась Алиса. — Он ни о ком не подумал, даже о себе не озаботился, идиот несчастный!

— Да я ничего не… — я хотел начать оправдываться, но понял, что это бесполезно. — Я только усугубляю эту атмосферу, да?

— Иногда твоя способность менять настроение помогает, но когда ты начинаешь использовать её, когда реально плохо, передавая окружающим свои плохие эмоции, при этом ещё и выбрасывая такое большое количество энергии, что вообще добивает меня. Это очень, очень, очень плохо.

— Извини… я, я старался не делать так.

— Тебе надо учиться, но ты и сам не знаешь, чему и как. Думаешь, всё само собой урегулируется?

Я молчал: откуда, откуда он это знал? Я никому никогда не говорил этого. Ладно, может все догадались, но все же. Как я не хотел, чтобы кто-то знал об этом, как я ненавидел это… Но Кир же тоже не так прост: у него была какая-то особая чуйка на магию, чем он постоянно и пользовался. Поэтому как я не скрывал от него мой дар, у меня не получалось.

Анна и Таша перекинулись непонимающими взглядами.

— Как же ты ненавидишь свою магию, — продолжил Кир. Я поежился: дружище, ты как всегда прав. — Мне за тебя обидно, Кит. Ты талантливый волшебник, но сидишь, как и все здесь, спрятав голову в песок. Ну, за исключением Анны. А вам всем просто надо учиться и не бояться этого. Не стыдно знать, и не стыдно быть тем, кем ты родился! Обратитесь ко мне за помощью и я помогу. Я научу вас.

— А ты можешь? — спросил я.

— Да. Ты двадцать лет просто так растрачивал свой дар. Ты не узнаешь, на что способен, пока не попробуешь. А тебе нужны силы.

— И всё-таки ты высокомерная сволочь, Киррил Медхаттер, — заключил я. И кивнул головой. — Сам-то ты ни словом ни обмолвился, кто ты такой.

— Я скажу. Скажу, — пообещал тот.

— Чему я поражаюсь все шестьсот лет, — сказала Алиса после некоторого молчания, — так это тому, как ты умеешь всё вывернуть наизнанку, Киррил, причем так, как надо тебе, и при этом наплевать, кем ты станешь: высокомерной сволочью или эгоистичной тварью. Начинали мы с твоих грехов, а кончили Никитиными.

— Я искупаю грехи, милая.

— Ну искупай, искупай, кролик… Смотри, не нарвись на ярость чью-нибудь.

— Ребят, я не знаю, как вы ещё не попереубивали друг друга! — вдруг рассмеялась Анна.

— Да как тут убьёшь того, кого нельзя убить, — пробормотал Кир.

— Ах вот ты как? — Алиса несколько раз ударила по плечу и по спине; Кир в шутку отбивался. Но Алисина злость быстро угасла.

В отеле мы пробыли весьма недолго. Время и правда поджимало. Прямо перед выходом, пока мы еще были в холле, Кир отправился просить нам экипаж, а Алиса с Ташей куда-то исчезли. Мы остались с Анной вдвоем.

— Насчет твоей магии, — начала она. Я мысленно попросил её не говорить об этом, — Киррил говорил правду?

Я кивнул.

— Извини, что спрашиваю, просто мне до сегодняшнего дня не была хорошо понятна твоя магическая сущность. Но ведь изменять настроение — это не предел твоих возможностей, ты ведь ещё и веера доставал из воздуха и… спас себя. Я это к чему: тебе не хватает уверенности в себе, потому что ты не можешь нащупать грань, предел твоих возможностей, верно?

— Иногда мне кажется, что вы все уже сто лет меня знаете, — признался я.

— Кит, хорошие люди это не те, кто совершают только хорошие поступки, а те, кто даже самую ужасную почву сделают пригодной для полезных дел, понимаешь? Твоя сила пугает тебя, потому что ты не знаешь, куда она тебя приведет, но ведь ее владелец все еще ты. Только ты ее направляешь и направляешься сам вслед за ней, — Анна помолчала. — И все же какие удивительные люди тут собрались. Почему-то в этой компашке у всех свои проблемы, и каждый помогает другому их решать. Такова наша судьба, видимо.

Не успев удивиться такой любезности от Анны, я тут же был вынужден идти на первый этаж, так как все собрались и экипаж был вызван. На ресепшене прозвучало вежливое прощание в нашу сторону и почти незамедлительное приветствие нового гостя. Было даже как-то грустно уезжать. Правда то, что мы ещё вернемся, убивало всю грусть напрочь.

К поезду мы прибыли как по часам: через минуту после того, как я вышел из экипажа, он показался из-за поворота. Алиса рядом со мной вздохнула, радуясь, что мы не опоздали. Таша счастливо улыбнулась, а я не мог отделаться от мысли, что хочу спать. Пассажиров в этот раз было много, и все места в поезде, кроме наших, были заняты. Кое-как, в тесноте, какая бывает между шестью людьми в купе для четырех, мы убрали сумки и устроились, при этом Алиса и Кир полезли наверх, хотя та и протестовала, что ей не видно пейзаж за окном с такого угла. Нужно было чем-то заняться, и Анна напомнила старый знакомый способ развлечения — разговоры. А я едва ли успел отдышаться от спешки!

— У меня были пара вопросов в архиве, — заявила она. — Ответите?

— Мы заперты в одном пространстве ещё на двадцать часов, поэтому у меня нет выбора, ибо я не могу театрально сказать «нет» и выбежать из поезда во избежание новых вопросов, — улыбнулась Алиса.

— Да, конечно, — перевел её короткий монолог Кир. Анна сидела на кровати напротив его полки, и он посмотрел на неё. — Спрашивай.

— Что насчет… процесса вашего рождения? — наконец начала опрос Анна. — Как вы рождаетесь и растете?

— Не знаем. Мы просто есть. Чаще всего мы растем как приемные дети, но не доказано, что мы вообще не рождаемся, в смысле, нормально. Сложно сказать.

— Вообще да, о начале нашего жизненного пути нам ничего не известно: две стороны одной медали, — рождение и смерть, — пока неизвестны нам, — добавил Кир.

— Что по поводу смерти, то после нее наши тела просто исчезают. Мы как-то разграбили пару могли, — смущенно улыбнулась Алиса.

— Неужели за шестьсот лет вам вообще ничего не удалось узнать о вас? — воскликнула Анна.

— Нет, — покачала головой Алиса. — Такое ощущение, что надо копать глубже к истории, но ты же знаешь, что Древняя история, то есть те времена до 1252 года так слабо изучены и известны, что нам и нечего там искать. А между тем правда где-то именно там. В этом проблема. Историки пытаются что-то узнать, но это сложно без дешифровки древних языков, а их все никак не могут дешифровать. Так и получается, что книг мало, изображений мало, архитектура дошла в плачевном состоянии… Материальная культура не подвела, но по ней нельзя сказать то, что нам нужно. Каждый раз, когда я думаю об этом всем, мне кажется, что этот огромный пласт истории просто уничтожили. Ну не может быть такого мгновенного забвения по естественным причинам!

— А что думаете вы сами? То есть, вы же жили близко к 1252 году, когда началась известная история. Что вы помните об этом времени? — спросил я.

— Тогда я даже не думала об истории. И никто не думал. Не помню, чтобы кто-то говорил об истории тогда. Были люди, которые жили и до 1252 года, но никто ничего не говорил, кроме очевидного.

— Да, — вмешался Кир. — Всех интересовали бытовые вещи, но для истории нужна бы политика. Политический, экономический строй, религия… Это и не дошло до нас. И это ужасно странно. И не удивлюсь, если мы как-то замешаны в этом всем…

— Так я и думала. А почему вы вдруг выбрали себе такие имена? И откуда идея того, что Алиса всегда умирает первой?

— Вспомним маленькую Елену Ксению Ольгу, — порядок имен может быть неточным, — моя самая первая жизнь. Как я говорила, мы всегда были приемными детьми с Киром, и когда меня нашли мои тогдашние родители, на моей одежде было вышито именно это имя, — Широ Алиса, — и приложено письмо с просьбой позаботиться обо мне. Если бы не моя внешность, мои богатые родители и не заметили бы меня, но так я их заинтересовала. Но мое настоящее имя они мне не оставили, хотя и рассказали о нем. У Кира такая же история.

Кир кивнул.

— А про то, что я умираю первой, — продолжила Алиса, — то это просто факт. Я всегда, всегда умираю вперед Киррила. И в конце концов просто сложилось мнение, что так и должно быть. Ну и как я говорила, мы всегда умирали в 27. Почему именно это число? Мы не знаем. Вообще вторая жизнь была для нас обоих сюрпризом. Когда мы встретились в ней, мы с Киром заключили бессрочный договор о сотрудничестве, так как каждому хотелось понять, что за фигня с нами происходит.

Разговор окончился, и все замолчали. В голове беспрестанно вертелись мысли, касающиеся услышанного от Алисы с Киррилом. Да, конечно, я всё это и раньше знал, только без подробностей, но…

А если честно, пока я слушал Кира и Алису, мне было их так жаль: когда-то я считал, что бессмертие — это круто, но они вовсе не радовались ему и действительно словно повисали во времени, без будущего и прошлого, находясь в постоянной круговороте жизни и смерти. Это грустно, особенно последнее. Видеть раз за разом смерть любимого человека просто невыносимо, думал я, как Киррил пережил такое столько раз?

А как Алиса умирала? Пыталась ли она как-то спасти себя, запираться дома, никуда не выходить и ничего не делать? Или использовала каждый момент на полную катушку и не тратила ни одной секунды зря? Она как-то сказала, что была на войне, пережила ли она её? А Кир? Он был врачами, композитором и так далее, но смерть всегда настигала его. Святые небеса, как же ужасно знать, когда ты умрешь!

— Кит, пойдем купим что-нибудь у проводника, — отвлекла меня Таша, потянув за рукав. Я поддался, ещё не успев отойди от своих мыслей. Мы вышли из купе и пошли в сторону проводника. — Как тебе рассказ Алисы?

— Уф, сложно. Я не представляю, как они жили все это время. Вся их жизнь похожа на такую головоломку...

— Дело как раз в этом, — призналась она. — Я чувствую себя героиней какой-то книги или мультфильма, и поэтому ощущаю, что как раз мы и сможем в этом разобраться. Я пытаюсь понять ход их жизни и найти какие-то подсказки, может очень неумело или неловко, недальновидно, но пытаюсь. Поэтому я и записываю всё!

— Ты серьезно к этому относишься.

— Конечно, ведь я хочу сделать Алису и Киррила счастливыми. Они во многом помогли мне и тебе, при этом им самим никто помочь не мог столько лет, поэтому я думаю, что внутри они оба глубоко несчастны. Возможно, я беру на себя слишком много, но вместе мы найдем правду, если захотим. Думаю, у них ещё никогда не было таких помощников, как мы, а вместе мы действительно сможем справится со всем, — она улыбнулась и посмотрела на меня, а потом её взгляд скользнул мне за плечо, и она вмиг стала серьезной.

Я обернулся. Там стояла Алиса. Секунду она молчала, а затем встрепенулась, поняв, что ей нужно срочно что-то сказать.

— Я не подслушивала, вы не думайте. Я просто спустилась за шоколадкой, выхожу и ловлю последние слова Таши. Ну ладно, последнюю фразу Таши… Спасибо, — она смущенно отвела взгляд и с хрустом сжала купюру в ладони.

— Алиса, ты ведь хочешь, чтобы тебе помогли? — похоже, Ташу не сильно расстроило внезапное появление Алисы, даже наоборот, она восприняла это как хороший знак. — То, что вы сказали, это ведь правда?

— Да, все было действительно так. Должно ли меня оскорблять ваше недоверие?

— Нет, просто мне надо быть уверенной в информации, потому и переспросила с глазу на глаз.

Алиса грустно улыбнулась и направилась в нашу сторону к проводнику. Когда она прошла мимо, Таша опять потянула меня за рукав.

— Ладно, Никита, пойдем в купе: на тебе лица нет. Надо уложить тебя спать, а то ты прямо тут уснешь.

На время того головокружительного разговора я действительно забыл, как хотел спать. Голова, руки, ноги отказывались действовать и были тяжелыми как бочки с водой. Было всё ещё рановато для сна, но я на все плюнул, лег на свое место, отвернулся от всех и наконец погрузился в мир сновидений.