Глава 6.2. Апрель

Затолкнув эту девчонку в дверь, я развернулась и пошла к другой. Какой идиот сделал две двери в одну комнату друг напротив друга? Офигенная идея, ничего не скажешь! Я со злостью толкнула вторую дверь, а затем с грохотом захлопнула, зайдя. Затем закатала рукава водолазки. Как же здесь жарко! Ненавижу Мину!

— Эй, — окликнула я Ташу и Рому, но мне ответила лишь тишина. — Да какого черта?

Сложив руки на груди, я обошла библиотеку. Огромные шкафы с книгами, идеальная чистота. И никого. Здесь должны были быть Рома и мелкая, но я даже их присутствия не чувствовала. Что, простите?.. Более того, дверь, в которую я втолкнула Ташу, исчезла. Я дотронулась до стены. Холодная и сухая. Это меня немного взволновало. Рома не зря предупреждал.

Другая дверь тоже исчезла. Тогда я выругалась и пошла к окну. Да хоть со второго этажа выпрыгну, но не позволю управлять мной. Хотели смутить меня, испугать — идите к черту, ведь я не удивлюсь, если и окна нарисованы.

Однако они были настоящие, и, самое странное, от них веяло холодом. Для человека, который терпеть не может тепло, знать, где похолоднее — самое оно, однако… Странно все это. Библиотека переместилась на первый этаж, и еловая ветка спускалась на подоконник. Снег разметался по паркету. Даже не задумавшись, я вылезла наружу.

Меня вела вперед вспомнившаяся мелодия. Она появилась из ниоткуда. В сказках из моего детства говорилось о снежинках, радующихся свободе и жизни. Это была сейчас я. Под ногами хрустел и скрипел снег, редкие птицы взлетали с пушистых веток, сбрасывая дождем снег. Этот пейзаж я могу описывать часами.

Потому что это был лес у дома моей бабушки.

Сейчас она уже умерла, но ее я помнила очень хорошо. Какой она была хорошей предсказательницей, как я ее любила! И как возненавидела один апрельский день, когда меня забрали от нее навсегда.

Раздвижные двери, пол — мягкий и пушистый, где часто сидели, отставляя стулья в стороны. Да, это ее дом. Ее место. Ее запах. Я прислонилась к ели, перебирая память и обновляя ее. Мне не хотелось заходить. Я знала, что если зайду, то все закончится, рано или поздно. Но и ждать было нельзя.

Внутри даже не обратили внимание на меня. Маленькая я и бабушка читали книжку. Она сидела за столом, я — бегала вокруг нее. Я помню, это была книга про животных с картинками. Мне тогда исполнилось пять. Вот бабушка показывает птиц Снега и Солнца, тигра Поля, кротов Угля. И все кажется смешным и веселым. Маленькая Аня смеется. Я взрослая аккуратно сажусь на пол, кристально чистый, и не смею оторвать взгляд от них. Когда я в последний раз так веселилась? Не помню. Даже как-то страшно спугнуть это счастье, таким далеким и хрупким казалось оно.

Но вот Аня вскакивает.

— Баба, бабушка, — запросила я. — Погадай, погадай.

— Ну хватит, — бабушка сделала злое лицо, сдерживаясь от смеха, — целый день только и слышу: погадай да погадай. А каждый раз я говорю одно и тоже, милая: все у тебя будет хорошо.

— А я хочу знать, до сих пор ли все хорошо!

— Ну ладно, ладно, давай ладошку…

— Карты, карты! — закричала Аня, хлопая в ладоши.

— Иди ищи тогда, деловая!

Девочка с минуту рылась во всяких ящиках, коробках, стоявших в комнате, и, наконец, достала колоду.

— На, баба. Раскладывай, раскладывай.

— Да не торопи ты! — возмутилась бабушка. — Хмм, ты права, тут что-то новенькое… Они говорят… — она перешла на шёпот, и вот-вот она произнесет эти слова…

Но тишину разрушил резкий звук. Императорская полиция. Автоматически я повернула голову в сторону двери и встала; маленькая Аня сделала тоже самое. За лесом тянулась дорога, совсем близко, которая вела на вершину горы. Значит, там что-то случилось? С высоты своего возраста я уже знала, что там произошло, но в детстве… Мне было интересно, и, помню, ночью я сбежала из дома, чтобы посмотреть на машины инспекторов и врачей, но ничего не поняла и ушла от скуки. Спустя года меня до сих пор пугает то детское безразличие к смерти… А на следующее утро мы уехали с родителями.

Между тем, Аня и бабушка быстро вышли. Бабушка беспокоилась и второпях оставила свою белую шаль на спинке стула. Я с удушающим чувством ностальгии дотронулась до нее.

Бабушка. Я так сильно ее любила. Сначала умерла она. Потом родители. И все, что мне осталось — это свора сварливых теток. Вся моя жизнь в этой забытой шали. Переплетение ненужных нитей.

Ну, хватит воспоминаний. От этого только больно. Я пошла к выходу вслед за бабушкой и Аней, но как только отодвинула дверь, меня словно толкнули, и мой лоб врезался в лоб другого несчастливца. Я ни капли не удивилась, обнаружив, что я не только влетела в Киррила, но уже и не дома у бабушки. Рядом тут же нарисовался Кит, за ним пришла Таша (живая и здоровая), и они вместе начали говорить вполне привычную чушь. Я их даже уже не слушала.

Меня окружал темный зал. Чисто и будоражаще. Киррил потирал ушибленный лоб, я же боли почти не чувствовала. Встала и отряхнулась. Пустомели еще что-то говорили и совершенно не замечали, что за их спинами открылась дверь, из которой вышла Алиса. Я скривила лицо. Я надеялась, что ее тут не будет. Почему бы ей просто не исчезнуть? Не знаю, почему я ее так не люблю. Самоуверенность и эгоистичность — я и сама такая, но все ее таинственность и покорность Киррилу меня точно бесила. Строит из себя невесть что, а в итоге она лишь его домашняя шавка.

Затем действия перенеслись в какой-то погреб, и тут я прислушалась. Алиса видит призраков, интересно. Вообще нет, плевать, хоть леприконов. И все же я уколола ее, не сдержавшись, и продолжила дальше молча слушать о способе выбраться отсюда. В итоге главная суть заключалась банально в том, что нужно было вернуться к дверям и продолжить свой путь. Меня это вполне устраивало.

Разговор наш прервал странный неприятный звук. Похоже, в кошмаре Таши это был какой-то сигнал. Она засобиралась, и мы все вышли, договорившись, что Таша уйдет последней, чтобы дать нам время «убежать». Я же просто ушла, хлопнув за собой дверью.

Меня вернуло в бабушкин дом, только стало совсем темно. В глубине дома что-то зашумело. Дверь медленно отворилась и в нее проскользнула тень. Аня вернулась за бабушкиной шалью, но возвращать ее не собиралась. Она накинула ее на плечи и выскользнула на улицу. Я — за ней. Девочка шла босиком в белой пижаме, черные волосы она скрыла под шалью, так что даже если бабушка выглянет в окно, с ее зрением она никого не увидит. Ловко для пятилетки.

С легкостью мы вместе с ней поднимались в гору. Аня хрустела снегом и ветками под ногами, скользила и съезжала, но ее любопытство было сильнее всего. К счастью, хотя бы Луна освещала ей путь, и я могла не переживать за упорную малышку. Не помню, знала ли, куда идти, меня Аня привела прямо к каменной ограде, у ворот которой мерзла стража. Тогда девочка пошла дальше вдоль стены, выискивая щелочку. Я не отставала. Наконец, нашлось место, где один из камней держался плохо и грозился вывалиться. С чем мы ему и помогли. Камень был длинный, и мы обе смогли прислонится к отверстию.

Перед нами открылось большое пространство, что-то вроде площади; вдалеке виднелись маленькие домики. Везде, где только можно, лежали бесформенные предметы, покрытые белыми простынями. Из-под одной простыни выглядывала бледная рука. Трупы.

Ближе к домам стояли полицейские, они так громко разговаривали, что даже мы их слышали. Медики забирали мертвецов. Приглядевшись, рядом с одним из полицейских мы увидели маленькую щуплую фигурку. Похоже, это был мальчик. Думаю, ровесник Ани. И живой.

Тогда меня это не заинтересовало в силу возраста, сейчас же я слишком много об этом знала, чтобы пугаться. Аня лишь пару минут поглядела, а затем с разочарованием ушла. Я тоже собиралась смотаться, но обернувшись, застыла. Чаща леса стремительно темнела. Не то, чтобы я была напугана. Наоборот, я осознавала, что, скорее всего, все кончается. Поэтому я просто ждала.

Тьма скоро дошла до меня. Снег под моими ногами потемнел, как и небо. В конце концов осталось лишь отверстие в ограде. За секунду до того, как я погрузилась в воду, в этой дыре показались чьи-то зеленые глаза.