Глава 28

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

26 день

— Мы ещё не закончили! — гаркнул на троицу Гжевик и выскочил в дверь. От очередного взрыва она распахнулась, обдав людей жаром: во дворе полыхал пожар.

Ведьма вскочила, опрокинув лавку:

— Гера, за мной, девка, спасай наёмника и Милку, а мы пока продержим замок сколько сможем под защитой, чтобы нас заживо тут не спалили.

Она, взмахнув полами длинной юбки, понеслась, прихрамывая, во двор. Прежний кинул беспокойный взгляд на подругу и последовал за бабулей, Катерина, не теряя времени, рванула из зала в коридор. В замке творился хаос, местные не ожидали, что церковники приведут катапульты: откуда-бы им взяться? Челядь в панике бегала по коридорам, кто-то кричал. Внутрь стали заносить первых раненых. Пока было место, их укладывали на лавки в главном зале. Изувеченные, истекающие кровью стражники, еле сдерживаясь, стонали от боли. Вместо доспехов — покорёженный металл, что въелся в плоть. Среди прохладного камня крепости потёк железный запах крови. Катерина, стараясь не наскочить на раненых или носильщиков, лавировала между людьми, лавками и телами — кто-то, не вынеся агонии, отошёл в иной мир. Один раз её схватил за руку мужик с обгорелым лицом:

— Помоги… — прохрипел он, — Больно, мочи нет.

Воровка с усилием разжала его пальцы и остановила пробегающую мимо служанку с корзиной тряпья:

— Ему помощь нужна.

— Да ты оглядись вокруг: тут всем помощь треба! — огрызнулась девка, но всё же склонилась над стонущим мужиком.

Катерина скривилась от вида ожога, нахмурила брови: не надо быть ворожеей, чтобы понять, что бедолаге недолго осталось. Она отвернулась, стараясь выкинуть из головы страшную рану. Надо сосредоточиться: куда могли упрятать Бреста? Воровка сорвалась с места, по памяти сворачивая из одного коридора в другой, вихрем пробегая мимо знакомых палат. Сперва стоило проверить темницы. На неё никто не обращал внимания, разве что иногда просили помощи — общая паника и неразбериха послужили стоящим прикрытием.

Ещё один поворот. За ним лестница вниз. Катерина выскочила в подземелье, где в редких держателях горели несколько факелов. Несмотря на войну снаружи здесь по-прежнему сидел стражник: приказов барона боялись ослушаться. Девушка, не успев спрятаться, по инерции пролетела прямо на свет. Мужик в латах, увидев незнакомую фигуру, поднялся, обнажив меч:

— Кто такая?

— У меня… Эта… — пыталась отдышаться Прежняя, — Приказ от барина. Всех наверх созывают, там битва идёт, каждый воин треба.

Стражник подозрительно сощурился:

— И они прислали пришлую девку? Я тебя тут раньше не видал.

— Кого поймали по дороге, того и послали, — огрызнулась воровка, — Велели всех собрать, кого найду. Ну? Чаво расселси-то? Давай ужо наверх.

Катерина развернулась на лестнице, всем своим видом показывая, что спешит, а нерадивый стражник только тормозит её архиважную задачу. Мужик недоверчиво рассматривал девку, не трогаясь с места. Он бросил один короткий взгляд на крепкую деревянную дверь, ничем не отличающуюся от трёх других. В камере было тихо. Стражник вновь обратился к девушке:

— У меня приказ не покидать поста, и я никуда отседова не сдвинуся.

— Как знаешь, — пожала плечами девка, — Токмо имя мне своё скажи, чтобы барину доложить.

Мужик нахмурил лоб:

— Погоди ты с именем-то. Что и вправду там бои идут?

— Я что же тебе врать буду? Да с меня же потом башку сымут! Идёшь или нет? Коли нет, то и не тяни кота за яйца, говори, как тебя бают, да побегла я.

Катерина помялась немного для виду и скрылась за поворотом, только черный плащ мелькнул.

— А, пёс с тобой! — поднялся охранник, — Куды велели прибыть-то?

Из-за угла высунулась недовольная физиономия:

— В главный зал, там усех собирают.

Воровка быстро поднялась по лестнице, притаилась за поворотом. Рядом послышались тяжёлые шаги и нервное бормотание:

— То сиди, то не сиди. А коли не пойдёшь, барон потом к лошади привяжет, да по всей округе прокатит…

Мужик торопливо поднимался, продолжая бурчать себе под нос. Он не заметил в темном углу неподвижную фигуру и благополучно прошёл дальше в коридор. Девушка подождала ещё немного, пока шаги стихнут, и побежала вниз. Оказавшись у нужной камеры, она негромко позвала:

— Брест.

В ответ донесся тихий шелест, и в зарешеченном окошке появилось знакомое, но уставшее лицо.

— Ты? — недоверчиво протянул наёмник.

— У нас мало времени, — торопилась воровка, вытащив отмычки из-за пазухи.

Катерина присмотрелась к замку и, облегченно выдохнув, открыла его в два счета. Брест вышел наружу, чуть сощурившись: даже неяркий свет факелов резал глаза после полной темноты камеры. Девушка суетилась, бегала по подвалу в поисках оружия для мужчины. Наёмник, привыкнув к свету, никуда не торопился. Он прислонился к косяку, сложив руки на груди, не сводя глаз с воровки. Прищур превратился в злое, пристальное наблюдение. Прежняя суетливо сновала по темнице, избегая тяжелого взгляда. Брест молча рассматривал знакомую фигуру, облачённую в кожанный доспех. Ноздри мужчины раздувались от охватившей его ярости, а рот скривился в презрительном ядовитом оскале. Катерина, наконец, отыскала отобранный стражниками меч, отнесла его наёмнику. Тот с красным лицом еле сдерживался, чтобы не открыть рот и не высказать, всё что думает, а то и сотворить чего похуже. Руки пришлось крепче сжать: в гневе и зашибить можно дуру.

— Меч, — Прежняя передала ему оружие и поспешила на выход.

Брест, словно со стороны, увидел, как его ладонь взяла клинок, а знакомая спина уже поднималась по лестнице. Он поспешил вслед за ней, подавив в себе тёмное желание всадить серую сталь промеж лопаток и медленно повернуть. Боль за боль. Прежняя, шестым чувством учуяв опасность, припустила так, что плащ трепался на лету, как бельё на веревке от ветра. Наёмник не отставал.

— Где Милка? — через плечо бросила воровка.

— В склепе ейном, — буркнул мужчина.

Прежняя резко затормозила, от чего Брест снёс её, как бык калитку, припечатав к стене. Та, охнув, пластом отвалилась от наёмника, упала на колени.

— Ты чего так резко тормозишь? — огрызнулся он.

— Так склеп в другой стороне, — простонала девка.

Мужчина сжал челюсти, грозно раздувая ноздри, но все же протянул руку:

— Веди, — наёмник помог подняться.

Катерина благодарно ухватилась за протянутую ладонь и, кряхтя, поднялась. Она кивнула в сторону:

— Нам туда.

Девушка хотела ещё что-то сказать, но промолчала и прошла мимо. Наёмник, проводив мрачным взглядом, последовал за ней. Они торопливо сворачивали из одного коридора в другой, проходили мимо разных палат, ведомые памятью Прежней. Здесь было тихо. Эта часть замка примыкала к лесу, а битва велась на другой стороне. Навстречу иногда попадалась редкая челядь. Кто мог, бежал отсюда на помощь раненным, и только иная баба, не пожелавшая лезть в пекло, испуганно выглядывала на шум, но, заприметив две спешившие тёмные фигуры, тут же скрывалась за крепкими дверями. Брест на ходу сверлил Прежнюю взглядом, наконец, не выдержал:

— Ничего не хочешь мне поведать, голуба?

Катерина боялась этого вопроса: раз назвал её «голуба» — дело плохо.

— Сейчас не время, — отрезала она, завернув в галерею, ведущему к склепу барона.

— Добре, — процедил наёмник, — но заруби себе на носу, голуба… К этому разговору я ещё вернусь и вытрясу из тебя всё до последнего словца, усекла?

Девушка ничего не ответила, только отвела взгляд и свернула к последней двери, возле которой, негромко переговариваясь, скучали два стражника. Они заметили путников и, замолчав, поднялись, вытащив мечи.

— Кто таковы будете?

— Извиняйте, мужики, но время не терпит, — бросил на бегу наёмник, налетая на первого.

Второй стражник замахнулся тяжелым мечом, но, получив удар кулаком по незащищённому кадыку, выпучил глаза и беззвучно осел, хватая ртом воздух. Другой мужик уже лежал без сознания. Брест кивнул Прежней, та легкой походкой перешагнула через два тела:

— Мастер переговоров, — восхитилась Катерина.

Она подхватила ключи у служивого и отворила дверь. В полумраке показалась лестница, уходящая вниз. Сбоку на стене приютился потухший факел. Прежняя выудила огниво и подожгла ткань.

— Милка, — Брест отодвинул воровку и, выхватив факел, пошел вниз. — Милка! — позвал он громче.

Серый каменный зал. В центре два массивных гроба из цельных плит, украшенных выгоревшими от времени лентами и цветами — барон баловал жену даже после смерти, не пожелав её захоронить, как принято у простых людей. Он соорудил склеп в стенах замка, куда снёс усопшую, а после подготовил и для дочери место: открытый саркофаг с выцветшей тканью, пустовавший в середине.

На Бреста из дальнего угла налетела растрёпанная девица, обвившись вокруг него, как вьюн вокруг жерди, заверещала:

— Брестушка, милый, родной!

Милка то ли плакала, то ли смеялась, то ли всё вместе. Слезы текли по бледному испуганному лицу, оставляя мокрые дорожи. Она вцепилась в плотный доспех, обхватив мужчину руками и ногами. Наёмник вынес её, как мартышку, не отдирая — пущай висит.

— Ох, и страху я натерпелась, — всхлипывала девушка, — Там ведь маменька лежит, а ещё гроб мо-ой…

Молодая баронесса окончательно разревелась, уткнувшись Бресту в шею. Катерина, наблюдавшая за картиной, громко закашлялась:

— Всё понимаю: чем дольше разлука, тем радостней встреча, но там война идёт, а баба Ежна с Герой на передовой.

Милка подняла недоумённый взгляд на Прежнюю:

— Ты?! — сквозь слёзы прошипела она, — Да как у тебя духу хватило заявиться сюда?!

Катерина тяжело вздохнула, но раскладывать всё по полочкам сейчас не собиралась: девицу просто невозможно было загнать в угол для объяснений. Она закатила глаза:

— А может потом лясы поточим, а? Епископ замок по камню разносит, но тебе, конечно, сопли вытереть важнее.

Воровка развернулась и устремилась обратно вглубь коридора. Брест снял пыхтящую от возмущения Милку, кивнув в ответ на её недоуменный взгляд, последовал за Прежней. Баронесса набрала в лёгкие поболе воздуха, чтобы разразиться бурной тирадой, но оба слушателя уже скрылись за поворотом, и она шумно сдулась, торопясь догнать остальных.

Чем ближе троица подходила к главному залу, тем больше народу попадалось им навстречу. Взмыленные девицы сновали из угла в угол, от одного раненного к другому, пытаясь помочь каждому, но сил на всех не хватало: кое-где виднелись прикрытые полотнами тела. Милка ахнула, глядя на всё вокруг:

— Что же это деется?

— Епископ это «деется», — ответила Катерина и, обогнув хлопочущую служанку, выскочила в главные двери.

Во дворе полыхал пожар. Крепостная стена, окружавшая двор, зияла огромной дырой, а неподалёку от неё лежал гигантский, сыпящий искрами огненный шар. Чуть поодаль ещё один. Стражники и челядь сновали от колодца с вёдрами, пытаясь потушить горящее дерево. Некоторые дворовые постройки уже обрушились, и люди старались не дать огню перекинуться на конюшню, расположенную поблизости. Барона нигде не было видно, чуть в стороне сидела баба Ежна с прикрытыми глазами и что-то бормотала себе под нос. Рядом, как коршун, кружил Гера, отгоняя каждого, кто только подумывал посягнуть на сосредоточенность ворожеи. Парень увидел ошарашенную троицу и помахал им. Катерина устремилась к нему, но путь перегородил высокий латник с подпаленными волосами:

— Брест, барыня, вас уже выпустили?

— Стоян, где тятя? — обеспокоенно подскочила Милка.

— А пёс его знает! Они куда-то пропали вместе с Гостемилом, а тут полный бардак деется! Я кое-как мужиков наладил огонь тушить, да рук не хватает. Ящер бы побрал этих святош! Брест, давай на помощь, барыня, не до условностей сейчас, хватай ведро, вставай в ряд, твое ведь добро сгорит нахер!

Бывшая служанка и Катерина нетерпеливо топтались на месте, глядя на наёмника. Тот окинул взглядом бабулю в забытье и обеспокоенного Геру.

— Я пока пособлю мужикам, — бросил он Прежней, — Свистнете, если что.

Брест увел чумазую баронессу под локоть, вслед за широкой спиной Стояна, а воровка, развернувшись на каблуках, поспешила к другу. Гера нервно мерил землю шагами, когда Катерина, наконец, добралась до него.

— Что с нею? — удивленно пробормотала Прежняя, помахав перед крючковатым носом старухи.

— В трансе. Она весь замок под воздушный купол посадила, теперь удержать пытается. Думаешь, почему так тихо?

— Тихо?

— Как баба Ежна поставила щит, уже три таких шара разбились об него, — раздражённо пояснил Гера очевидные для себя вещи.

Около полуразрушенной стены не прекращали гореть огненные снаряды, освещая ночной двор. И из чего только сделаны-то?

— Кто-то не в духе? Если что, то я на твоей стороне, — Катерина перевела взгляд на парня.

Гера стушевался:

— Барона и его подручного не видать. Не нравится мне это. Если всё пойдет прахом, то хитрый мужик хотел слинять, бросив людей на смерть.

— А как же Милка?

— Гжевик умеет жертвовать ради цели даже тем, что любит.

Катерина задумчиво посмотрела на бормочущую бабку:

— Что же нам теперь делать?

Прежний не ответил, лишь нахмурился еще больше. Они простояли минуту, сохраняя покой ведьмы. Неподалеку Брест весь в поту и саже бегал вместе с другими мужиками, таская ведра. Милка стояла в веренице людей, передающих кадки с водой друг другу. Работа пошла быстрее, когда Стоян с наёмником, перекричав треск и панику, организовали челядь. Мужики поначалу огрызались на Бреста, но с ним выступил начальник городской стражи, а его люди знали и уважали, потому и послушались пришлого воина, ну, а когда дело начало спориться, уже сами спешили на помощь. Два огненных шара, исходя искрами, наконец, с треском раскололись надвое, обдав все поблизости жаром. Внутри них переливалось и мерцало красное пламя. Катерина задумчиво рассматривала странные снаряды.

— Послушай, а чего тринники притихли? Ни криков, ни брани.

Гера пристально вглядывался в ночное небо, откуда прилетала огненная смерть. Он попытался сосредоточиться и провернуть один трюк, которому его научила Ежна: заглянуть Зрением в стан врага, но постоянные вопли рядом и треск горящего дерева мешали. Ночное небо, подернутое еле заметной белесой пеленой от защитного купола, внезапно дрогнуло, а баба Ежна открыла глаза.

— Не удержала, кто-то волшбой у них владеет, — проскрипела она, схватив Прежнего за рукав, — Гера, предупреди людей, сейчас церковники хлынут.

— Брест! — гаркнула Катерина во всё горло, — Тринники сейчас нападут!

Гера поднял ослабевшую бабулю и повёл её в замок. Наёмник, мгновенно сообразив что к чему, свистнул Стояна, отбросив пустое ведро. Остальные мужики встрепенулись и потянулись за оружием. Вся упорядоченность мгновенно распалась: бабы, кто помогал тушить, бросились в замок под защиту каменных стен, мужики из челяди сурово хватались за оружие павших воинов — без доспехов, почти что с голыми задницами они крепко сжимали рукояти. Усталость и злость за убитых товарищей, вся ненависть, накопленная к местным церковникам за годы существования, наконец, нашла выход.

— Стоян, — к начальнику городской стражи подбежал старик, — Правда, святоши прорываются к нам?

Словно в ответ на его слова по ночному небу пронёсся клич:

— ЗА ТРЁХ! СМЕРТЬ ЕРЕТИКАМ!

Дед поднял глаза на всполохи пламени за крепостной стеной:

— Выходит, наши хлопцы на мосту пали… И Горян…

Он сжал сухие старческие кулаки, на сморщенном лице читалась уверенность, перетекающая в одержимость.

— Стоян, ребята ужо всё оружие разобрали, а барин незнамо где. Ты выдай мне хоть топорик!

Главный стражник отмахнулся, отдавая остальным приказы:

— Погоди, отец, не до тебя сейчас, да и куды тебе воевать-то…

Договорить он не успел, настырный дед схватил его за нагрудник:

— Оружие дай! Не то с голыми руками на паскуд пойду!

Брест подошёл ближе и хлопнул старика по плечу:

— Держи, отец. Немного тяжеловат для тебя, но…

Старик уверенно взял протянутый ему акинак и, не поблагодарив пошел к остальным в строй. Брест поглядел на его худую, чуть сгорбленную спину и пробормотал еле слышно:

— Буду рядом с ним держаться, глядишь, протянем чуток дольше.

Стоян отвлёкся, не расслышав, убежал строить солдат. Наёмник огляделся кругом и, заприметив неподалеку Милку, указал ей на дверь в замок:

— Какого рожна ты ещё тут? Живо внутрь!

— Я никуда не пойду, — храбро выпятила грудь молодая баронесса.

— Там Ежна, ей помощь треба, да и остальных в замке надо спасать, покуда отец твой отсутствует. Ведаешь тайные ходы из крепости? Выводи людей! Иди, — скомандовал наёмник.

Милка немного потопталась на месте, но голос разума всё же взял верх — девица понуро зашагала к массивным дверям. Брест проводил её взглядом, облегченно вздохнул: одного «бравого вояку» он ещё сможет прикрыть в бою, но девку не сдюжит. Мысли прервали глухие удары в замковые ворота. Церковники таранили дубовые двери. Огненные шары, догорающие во дворе, пробили брешь в стене, но та оказалась достаточно далеко от моста, а глубокий ров хоть и не очень надежно, но сдерживал наступающую толпу. Наёмник с тоской посмотрел в освещаемое огнём ночное небо: даст ли Судьба рассвет встретить? Мужчина оглянулся последний раз на замковый двор: подпаленный, брошенный хозяином, но оскаленный и обозленный, как худой пёс, готовый биться до последнего. Чуть поодаль темная фигура стояла, прислонившись к стене, наблюдая за всем происходящим с непроницаемым лицом. Катерина, заметив взгляд наёмника, оторвалась от своей опоры и легким шагом направилась к нему. Брест хотел отвернуться, да не вышло. Не хватило воли.

— Отправил Милку в замок? — спокойно спросила она, пристально всматриваясь в измазанное сажей и пОтом бородатое лицо.

— Ну, — буркнул в ответ мужчина, отвернувшись к воротам, где прочное дерево пока держало удары.

— А чего же меня не отправляешь? — внезапно спросила девушка.

Наёмник горько хмыкнул:

— Да рази ж ты послушаешь кого?

— Ты прав, я всегда старалась жить собственными мозгами, — она замолчала на минуту, глядя на стражников, строящихся в шеренгу, — слушай, я знаю, что сейчас совсем не время, но, возможно, его и не будет.

Катерина заправила выбившуюся прядь за ухо, опустила глаза:

— Я не стану извиняться за своё решение. Мой долг, понимаешь? Вернуть былое — это мой долг, а с деньгами и камнем у меня был шанс.

— Зачем ты воротилась? — мужчина перевёл на неё уставший взгляд.

— Меня вернули баба Ежна с Герой, — еле слышно пробормотала она.

— Брехня, — не поверил наёмник, — Ты сама выбрала вернуться, так на кой?

Он взял её за подбородок искалеченной рукой, аккуратно поднял опущенное лицо. Катерина закусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего. Её затрясло, но она заставила себя проглотить страшные слова, после которых уже не вернуться к безопасному одиночеству.

— Зачем ты воротилась? — мужчина сжал воровку за плечи.

Она молчала.

— Зачем? — руки с силой сдавили её, легонько встряхнув.

Катерина ещё плотнее сжала челюсти, слова застряли в горле.

— По кой хрен ты здесь?! — проорал мужчина.

— Да потому что мы должны были быть вместе все эти годы! Двести лет, Брест! Двести, мать их, лет! И сейчас должны, но ты опять собрался меня оставить! — она вырвалась из медвежьей хватки.

Прежняя набрала воздуха в грудь, чтобы высказать всё, что носила в себе, но треск ломаемого дерева заглушил голос. Они разом обернулись к воротам, где двери, не выдержав ударов, крошились в щепу.

— Хочешь ты того или нет, — быстро затараторила Катерина, — Но я с тобой. Мы будем там вместе, спина к спине, и Бог даст, доживём до рассвета.

Она вытащила клинок из ножен, провернула его в руке. Брест глянул напоследок на сосредоточенное лицо. Слов не нашлось, осталось только сожаление, что ему отмерено так мало времени для них обоих.

— Вместе, — подтвердил наёмник, перехватив поудобнее меч.

Они шаг за шагом, ускоряясь всё быстрее, бежали к воротам, где вот-вот падёт последняя преграда на пути в крепость, и поток святош хлынет внутрь, чтобы убивать.

В воздухе разнесся крик толпы:

— Не уйдёте еретики! Смерть тринникам! Очистим город!

Кто кричал последнее — не понять. Обе толпы жаждали уничтожить «скверну». Редкие церковники в белых хламидах поверх разномастных доспехов напоролись на первую линию обороны. Брызнула кровь. Лязг стали не смог заглушить стоны умирающих. Стоян заорал, чтобы держали строй, покуда ворота не пали окончательно. Церковников нельзя пускать в замок. Перед стражниками начала расти куча тел. Мужики, плотно сомкнув ряды, отбивались от одиночек, пролезших в щель. Тринники на мгновение отступили, давая путь тарану. Ещё один удар. Полетели куски дерева. Удар. Щель ширилась. Последний удар. Раздробленные ворота раскрошились, дав путь новой, изуродованной церкви.

— За Трёх! — громом прокатилось по белой толпе.

— За Честь! — заорал Стоян.

— За Честь! — подхватили стражники.

— За Честь! — крикнул Брест.

— За тебя, — прошептала Катерина и побежала вместе со всеми в атаку.

Две волны схлестнулись на площади, поднимая кровавые брызги. Брест, уворачиваясь от ударов, нашёл глазами старика. Дед был ещё жив, устало отбивался от патлатого мужика.

— Я на помощь! — крикнул он воровке.

Девка парировала удар:

— Береги себя!

Она извернулась и ударила акинаком по незащищенному запястью. Нападающий закричал. Его меч выпал из ослабевшей руки — воровка перерезала жилы. Капюшон вместе с маской слетел с головы, её коса растрепалась на ветру.

— Девка, — округлил глаза тринник.

Договорить не успел, из груди торчало широкое лезвие меча. Стоян уперся ногой в хрипящее тело, вытащил клинок. Воровка кивнула, внезапно выскочила за спину стражника, отбив клинок дородного церковника. От удара её отбросило на землю. Стоян мгновенно развернулся, защищая девку. Катерина откатилась в сторону. На неё чуть было не наступили, но сильные руки выдернули девушку из-под толпы. Брест весь в крови поставил Прежнюю на ноги, парируя удары. Катерина подхватила выпавший меч, увернулась от занесенного лезвия. Мужик в белой хламиде оскалился, начал бешено размахивать огромным топором. Воровка упала на колени, проскочила вперед и с силой ударила по сапогам нападавшего, разрубив ему жилы. Тот с криком рухнул на землю. Девка не могла взять силой, а потому била по уязвимым местам, обездвиживая врага. Брест, расправившись со своим противником, прикончил раненого. Наёмник поднял Катерину:

— А ты камень, а не девица!

Воровка округлила глаза:

— Камень!

Она схватила Бреста за руку:

— Прикрой меня! Мы можем остановить это.

Прежняя побежала сквозь толпу, наёмник следом, защищая их обоих от ударов. Один раз воровку всё же зацепили концом меча, располосовав руку, но она с уверенностью пёрла вперед. Брест быстро расправился с нападавшим, догнал девушку. Катерина добежала до крепостной стены к куче сваленного добра, принялась рыться в нём.

— Какого рожна ты делаешь? — мужчина ничего не понимал.

Он повернулся к ней спиной, готовый защищать её от любого, кто приблизится. Грохот отвлёк мужчину: последние остатки ворот пали, вырванные вместе с камнем. Толпа тринников радостно взревела:

— Епископ! Епископ! Теперь вы все сгорите в очищающем пламени!

— Катька, родная, — торопил её Брест, — Шевели ляжками! Тут становится жарко!

— Нашла! — девушка подскочила, держа в руке коричневый сверток, — камень! А Епископ как раз вовремя, давай к нему!

Они побежали снова в толпу. Церковники, воодушевлённые появлением Владыки, ещё больше напирали на уставших воинов. Высокая фигура в белом балахоне с длинной седой бородой, но моложавыми глазами медленно вышагивала среди воюющей и беснующейся толпы, защищённая воздушным коконом. Епископ молча по-отечески наблюдал за искаженными злобой лицами стражников, которые пытались прорваться к нему сквозь прозрачные стенки. Катерина, подобравшись ближе, крикнула во всю силу легких:

— Епископ! Он у меня!

Главный церковник, услыхав странные слова, отыскал глазами их источник и удивленно поднял брови:

— Катерина?

Девушка под защитой высокого воина пробиралась к своей цели, почти не видя её. Со всех сторон их окружали потные израненные тела, оскаленные лица. Крики и лязг металла разносились по площади. Епископ остановился, прикрыл глаза и глубоко выдохнул. В следующее мгновение наступила абсолютная тишина. Мужчина открыл глаза и снял воздушный кокон взмахом руки. Вокруг стояла привычная для него картина полной неподвижности. Замерло всё и все. Люди стояли в позах, захвативших их секунду назад. У кого-то лезвие прорезало кожу, и капля крови застыла на стали. Волосы Катерины, поднятые ветром, неподвижно висели в воздухе. Даже языки огня не полыхали, постоянно изменяясь, они замерли в причудливых фигурах. Абсолютное оцепенение захватило весь замок.

Епископ, аккуратно обходя людей, подошёл к Прежней и покачал головой, глядя на неподвижное лицо:

— Вот уж не думал тебя снова увидеть, правду говорят — «тесен мир».