Глава 6

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

8 и 9 день

А так все хорошо начиналось: дармовое жилье, удачное ограбление и такой нелепый финал. В других доспехах, в сознании, да и просто лицом к лицу в темноте я не узнала этого наемника. Когда тащишь на себе тело, то не больно-то разглядываешь его, а зря. Однажды это Тело может тебя найти и потребовать должок. Словом, попала, как кур в ощип.

Морщась от боли — меня словно из мясорубки выпустили — я наблюдала, как мужик крутит в пальцах, мой же нож. Погоди, стервец, только усни. Может ты и хорошо метаешь ножи, но спишь ты так же, как и все люди.

Бывший стражник с довольной ухмылкой наблюдал за мной. Его веселье можно понять, со связанными руками довольно трудно стягивать с себя лишнее тряпье, а он просто наслаждался положением победителя.

Я на подкашивающихся ногах, доковыляла до своего походного мешка, вытащила из него простое платье крестьянки. Помогая себе зубами, кое-как накинула его.

— Как мне руки в рукава засунуть?

Мужик некоторое время помедлил, затем подошел ко мне:

— Будешь глупить…

— Да-да, ты меня прирежешь, — не выдержала я, его тон дико раздражал.

— Точно, — не замечая сарказма, подметил наемник. Он ловко развязал веревку, стягивающую кисти, подождал, пока просуну руки, а затем тут же туго связал их.

Я тяжело вздохнула:

— А корсет?

Наемник, что-то там процедил сквозь зубы про половые отношения с моей мамой, и стал сам затягивать шнур. Я сморщилась, его движения были резкими и сильными, сломанное ребро тут же дало о себе знать, изверг стянул так, что еле дышала.

— Мне надо взять с собой кое-какие вещи.

— Ты испытываешь мое терпение, — буркнули в ответ.

Я, не обращая внимания на ворчание, поплелась по избушке собирать свои пожитки, не рискнув достать при наемнике кошель с деньгами из тайника. Вернусь и заберу его, когда свалю от этого типа. Завязав походный мешок, неловко закинула его на плечо.

— Ничего не забыла, голуба?

Я притворилась глухой.

— Золото за камень.

— Потратила его, — я не собиралась просто так сдаваться.

— А я тогда принцесса Анабель. — Наемник навис надо мной. — Помнишь, ты обещала себя хорошо вести? — он словно невзначай стал разглядывать свои массивные кулаки.

Навья тебя задери, я развернулась и поплелась к печи. Просунув руки в поддувало, срывая штукатурку, с трудом вытащила тяжелый кошель наружу.

— Спасибо за труды, — мужик перехватил мешок с золотом, — Теперь топай. Я за тобой.

***

Поправляя заплечный мешок, я вышла из избушки. Кожу под носом стянуло коркой запекшейся крови, ноги уже перестали ныть, а вот ребро побаливало. Ну и пес с ним, не из таких передряг выбиралась.

— Далеко та корчма? — мои мысли прервал грубый мужской голос.

— Отсюда сутки ходьбы, на конях можно за полдня.

— Ты где-то видишь коней? — наемник догнал меня и пристроился сбоку, отгибая для себя ветки.

Сдается мне, что мужик специально отпускал их, когда мое лицо оказывалось у них на пути. Я не успевала уворачиваться от летящего лапника, вскоре мой лоб со щеками покрылись ссадинами и царапинами.

— Послушай, ты ведь мне уже показал, что меня ждет, если попытаюсь бежать, так? И золото мое ты забрал, так что я не сбегу… без него. Может, ты развяжешь мне руки? — не вытерпела я, когда в очередной раз получила еловой веткой в глаз.

Стражник усмехнулся:

— Может тебя еще и на ручки взять? Так топай.

Я ожидала такой реакции, поэтому не очень-то и расстроилась.

— А по поводу коней ты подумай. Там по пути попадется деревенька, Дубки, кажется. Там можно добыть пару гнедых.

— Золото мне нужно для других целей.

Я промолчала, что это мое золото, но не отступилась:

— Так ведь я не сказала купить, я сказала добыть. Это как два пальца…

— Воровать вздумала? — перебил меня наемник, — Забудь.

— Да я — мастер, хотя конокрадство — это не совсем моя стезя, но…

— Забудь, — повторил мужчина.

— Да что такого-то? — даже как-то оскорбилась я.

— Низко это, — пробурчал он.

— А тебя как звать-то? — вдруг вспомнила, что даже не знаю, как зовут моего охранника.

Он некоторое время молча шел рядом, прикидывая что-то в уме.

— Брест, — наконец-то прозвучало в ответ.

— Брест? Интересно, — промямлила я.

Мужчина и ухом не повел, уверенно продираясь сквозь лес. Мне наша прогулка давалась сложнее: сучья цеплялись за юбку. Я замедлила шаг, наемник, тут же напрягшись, резко обернулся — наблюдает, гад. Дальше шли в полной тишине, только мой пыхтение раздавалось на весь лесок, словно пер огромный кабан. Вскоре горячее дыхание высушило губы, а в боку закололо — я выдохлась. Еще чуть-чуть и помру, ей богу. Ни шага больше не сделаю, а просто лягу. Если кому-то надо, то пусть несет мою тушку. Вокруг начали сгущаться сумерки.

— Все, больше не могу, — прохрипела я.

Брест удивленно посмотрел на меня, казалось, что он только вспомнил про мое существование:

— Шевели ляжками, нам надо выбраться из леса до темноты.

Я обессиленно опустилась на ближайший пень:

— Дай передохнуть.

Наемник обернулся, осторожно вытаскивая меч из ножен.

— Если ты меня прирежешь, то быстрее-то точно не пойду, — заключила я.

— Тише, — шикнул на меня мужчина, — Не спеша, тихонько, посмотри назад себя.

Усталость, как рукой сняло, я осторожно повернулась.

Из-за листвы, не мигая, смотрели два белесых глаза — зрачок был затянут тонкой мутной пленкой. Я аккуратно поднялась, моментально забыв про ноющее и искалеченное тело. Пятясь, наткнулась на что-то твердое. Уже рисуя в уме свою смерть от лап чудовища, медленно обернулась. На меня смотрел самый ужасный монстр — Брест с хмурым выражением лица:

— Теперь пойдешь?

Я припустила по тропинке, что есть духу, и совсем скоро меж деревьев забрезжил просвет, а позже закончились последние кусты. Вприпрыжку по инерции я выскочила в поле, граничащее с лесом, но далеко не убежала. Нога провалилась в чью-то нору, и я со всего маха воткнулась лицом в землю, второй раз за день.

— Нашла время спать. — Надо мной раздался недовольный голос. — Вот же ж бесстрашная девка, только от лешего удрала, и сразу спать устраивается. Для тебя лесного хозяина встретить, как в нужник сходить?

Я перевернулась на спину, протянув стянутые руки:

— Развяжи, а? Тут поле, даже если побегу, меня за версту видно будет. Метнешь нож, прикончишь, и все дела.

Брест помедлил доли секунды, ловко скрутив веревку, он сложил её в заплечный мешок. Я не стала спрашивать зачем, только потерла затекшие кисти.

— Вставай, — мужчина схватил меня за шкирку, вздернув на ноги, — Будем идти всю ночь.

Я, пошатнувшись, поправила мешок.

— До этой корчмы еще далековато. Но по дороге можно зайти в Дубки и там переночевать.

Брест удивленно поднял бровь:

— Запамятовал, когда это я у тебя спрашивал, что нам делать? — Он отвернулся и пошел прочь. — На твое счастье, знаю эту деревню. Там добудем кое-каких припасов и пойдем дальше, чтоб до рассвета уже быть на Козьем тракте, — буркнул наемник через плечо.

Я огляделась по сторонам: за спиной черной стеной стоял лес, на небе ни облачка, только горбатый месяц. Вдалеке кто-то завыл. Бегом я догнала широкую спину, почти скрывшуюся в темноте, и засеменила рядом. Я не самоубийца ночью одной в полях бегать, да и куда бежать без денег. Черт, сдается мне, что мы с этим типом надолго… Ну, по крайней мере до первой ночевки.

***

Брест шел уже несколько часов, благо месяц хоть и тускло, но все же освещал путь. Некоторое время пара путников брела по полю, вскоре выйдя на дорогу, вилявшую среди высокой травы. Наемник шагал молча, изредка поглядывая на воровку, которая пыхтела в двух шагах от него. Она то и дело поправляла мешок. Нелепая девка, которая перехитрила его — бывалого воина. Леший задери эту работу, на которую согласился от безденежья. Был воином, да и остался им, только не смог прижиться в этом новом мире, где честная схватка уступила место тайным сговорам.

Мужчина помнил последний бой, в который он, будучи молодым воеводой, повел свой отряд. Им предстояло сразиться с тернивцами. Брестова дружина на голову разбила врагов. Еще бы: из тернивцев воины никакие — сплошной сброд, торгаши и наемники. Тогда Брест с соратниками праздновали победу, но как оказалось не долго. Местный князь Пороша, по чьему приказу они проливали кровь, через неделю заключил мировую с ханом тернивцев, продав им надел за караван золота. Землю, которую защищал и за которую был ранен Брест. Вчерашние оборванцы и шпанюки, сегодня ходили хозяевами: они грабили крестьян, насиловали, убивали женщин, детей, стариков ради забавы — отыгрывались на землепашцах, как могли.

Еще несколько дней назад воевода разрешил подержать свой меч одному пацаненку, тот от гордости раздулся чуть ли не вдвое. А неделю спустя мальчишку привязали к столбу и иссекли ботангом — плетью с крючьями. Он просто отказался целовать сапоги новому господину. Парнишка умирал долго, страшно и молча. Дружинник помнил глаза мальчика, когда того пороли на площади, а куски кожи вместе с мясом исчезали с его спины. Парень молчал, только сильнее стискивал челюсти при каждом ударе. Он отыскал взглядом Бреста. Тот увидел в его глазах, нет, не укор и не страдание, а понимание да всплески гордости, дескать, «я — смог, я не закричал». Наемник, который за свои тридцать прожитых зим успел стать воеводой, видел всякое: и боль, и смерть, и кровь, но только этот взгляд сломал его. В тот момент мужчину удержали его же дружинники, хотя сами едва не бросались на нового хозяина этих земель.

Когда разъяренный Брест с матюками и угрозами ворвался в покои князя, нарушая трапезу Его Светлости, воеводу связали и прилюдно высекли на княжеском дворе. А позже лишили чина да выгнали из города. Его отряд был готов уйти за ним, но отреченцев нигде не любят и службы воинской им больше не снискать. Брест уговорил соратников остаться, а сам ушел из тех земель, перебираясь редкими заработками наемника. Так бывший воевода и воин подрядился охранять камень для барона, а позже был обокраден, подставлен и опозорен. А сейчас идет искать неизвестно кого, да еще и в компании девки, которую готов придушить голыми руками.

От мрачных мыслей мужчину отвлек запах горелого. В раздумьях он не заметил, как они подошли к деревне. К тому, что от нее осталось. Повсюду стояли сгоревшие остовы от избушек, земля была пропитана влагой, обугленное дерево кое-где еще дымилось, распространяя запах гари. Брест нахмурился и ускорил шаг. Подойдя ближе, он различил следы схватки. В деревне стояла тишина, изредка прерываемая треском ломающегося дерева. наемник присел на корточки, сгреб немного земли и помял ее. Сзади послышались шаги:

— Что тут произошло? — спросила воровка.

Брест угрюмо посмотрел в ее сторону:

— А сама не видишь? Земля влажная, хотя дождя не было, — он показал ей багровую от крови вперемешку с землей ладонь. — Пахнет железом.

Девица, не меняясь в лице, молча разглядывала ладонь. Вдруг мужчина напрягся, вытащил из ножен меч, давая знак, чтоб воровка молчала. Он тихим шагом подкрался к ближайшему дому, прислушиваясь. Из-под горелых бревен доносился тихий писк. Наемник ногой отшвырнул пару досок, к писку добавился испуганный шепот. Брест, не убирая оружия, принялся раскидывать черное от сажи дерево. Из-под обломков показалась крышка в подпол. Он с усилием откинул ее, из темноты, вжимаясь от страха в стены, смотрели несколько женщин с младенцами на руках и пара чумазых ребятишек.

— Пощадите, — прошептала одна.

Наемник закинул меч в ножны, спрыгнул вниз. Через минуту из ямы начали появляться погорельцы, вытолкнув из подполья последнего мальца, мужчина вылез последним. Все несчастные были напуганы, но сил бояться еще больше уже не было, поэтому они просто молча смотрели на неожиданных гостей.

— Что тут было? — спросила воровка, доставая из мешка банку с мазью.

— Песиглавцы напали, — устало молвила самая старшая из женщин, остальные залились слезами, бормоча проклятья вперемешку с благодарностью.

Дети, наконец, почувствовав воздух, зашевелились, принялись жаться к матерям.

Брест огляделся вокруг:

— Раненых не видно, неужто всех в полон увели?

— Господин, они всех, кого смогли, увели, а убитых забрали.

— Зачем им убитые? — удивилась воровка, нанося вонючую мазь на ожог одной из женщин, — Сейчас полегчает, — пообещала она.

— Песиглавцы же, — отозвались сквозь слезы бабы.

Наемник оглянулся по сторонам:

— Нужно проверить, может еще кто выжил.

Все вместе принялись разгребать завалы. Спустя пару часов, вымазавшись в саже и копоти, они обнаружили еще два подполья: в одном вся семья задохнулась от дыма, в другом нашли еще живых молодую девку да двух парней. Брест помог вылезти, а воровка, закончив обрабатывать раны, о чем-то переговаривалась с выжившими. Девка внимательно выслушала сбивчивую речь, иногда вставляя фразу-другую, а, завидев наемника, махнула ему:

— Песиглавцы напали на деревню пару часов назад, следы копыт уходят к западу отсюда. Нам повезло, Козий тракт на юге, так что есть шанс, что мы с ними разминемся. Ну что, идем? — девица уже складывала наполовину опустевшую банку с мазью обратно в мешок.

Погорельцы обреченно ходили среди развалин, женщины надрывно вздыхали. То и дело одна из них падала, остальные стайкой подбегали к ней, помогали подняться. Выжившие парни оказались совсем еще юнцами двенадцати зим, отец велел им спрятаться и защищать сестру, а сам вышел из дома, больше его не видели. Мальчишки переворачивали доски в поисках хоть каких-то припасов.

Брест подошел к самой старшей из женщин:

— Вам надо уходить отсюда. Песиглавцы могут вернуться, а если и нет, то запах крови может привлечь навий.

— Да куды ж мы пойдем, господин? — запричитала женщина.

Брест порылся за пазухой, вытащив один золотой:

— Этого вам хватит на первое время.

Погорельцы запричитали пуще прежнего, рассыпаясь в благодарностях. Воровка стрелой метнулась к наемнику, повиснув у того на руке:

— Совсем ошалел? — зашипела она Бресту в ухо, — Какого рожна ты мое золото раздаешь налево-направо?

Наемник молча повел могучим плечом, стряхнув с себя шипящую и плюющуюся от злости девку.

— К северу отсюда есть деревня. Вас немного — пустят на постоялый двор, дальше сами.

Он развернулся, давая понять, что их благодарности его не интересуют, кивнул своей спутнице на дорогу. Та, соскочив, рысью припустила за мужчиной. Отойдя на расстояние от погорельцев, девица возобновила попытки:

— У тебя мозги есть или только гора мышц? На кой ляд ты им целый золотой отдал, он же им как мертвому припарки…

— Ты же сама вроде им помогала, — оскалился Брест.

— Одно дело мазью поделиться, другое дело золото налево-направо раздавать!

— Уймись, — отмахнулся от нее наемник.

— Да их на первом же перекрестке ограбят, я бы ограбила! Ну, проживут они неделю на постоялом дворе, а дальше что? Оставался бы с ними, да поднимал целину, раз такой благородный, а деньги мои не раздавай…

Договорить он ей не дал:

— Слушай внимательно, — процедил Брест, останавливаясь. — Теперь это мои деньги, это во-первых. — Он загнул палец. — Твое мнение меня не волнует, это во-вторых. — Он загнул еще палец. — Если попытаешься меня обокрасть во второй раз, я не буду тащить тебя с собой. Живьем. Просто прикончу, и доставлю барону твой труп, это в-третьих, — мужчина сжал весь кулак и как бы между прочим повертел им перед лицом опешившей девки.

Убедившись, что его слова были услышаны, наемник развернулся:

— До утра мы должны добраться до корчмы, песиглавцы могут вернуться, — он поправил заплечный мешок и продолжил путь.

Некоторое время шли молча. Брест краем глаза наблюдал за своей спутницей, та что-то прикидывала в уме, иногда бормоча себе под нос, но от него не отставала. На востоке уже заалело, и первые лучи подкрасили темно-синее небо. На горизонте появился силуэт домов. Через некоторое время в воздухе стали доноситься запахи еды и конского пота, значит, они приближались к корчме.

— Можно задать вопрос? — неожиданно для Бреста воровка вдруг нарушила молчание.

— М? — промычал наемник, давая понять, что слушает.

— Одного не могу понять: кто такие песиглавцы? И зачем они трупы-то унесли?

Наемник удивленно оглянулся:

— Никогда не слышала про них?

— Догадываюсь, что какое-то племя отчаянных парней. Да и вообще, поселения постоянно кто-нибудь да грабит, но чтобы трупы с собой уносить? Особый вид устрашения?

— Устрашение? Нет, они их просто едят, — Брест продолжал идти, — Песиглавцы — это полу-люди полу-псы. У них собачьи головы. Не знают ни пощады, ни жалости, ими движет только жажда крови и животные чувства.

Воровка на мгновение отстала:

— Славные ребята. — Пробормотала она, — Хорошо, что мы разминулись. А ты с ними сталкивался?

— Доводилось. Мы почти пришли, — он указал на развернувшийся перед ними двор.

Большая территория была огорожена высоким частоколом, из-за забора доносилось ржание лошадей, запах конского навоза, слышался стук железа. Пара обогнула забор и зашла в широкие ворота. Их обогнали два всадника, что-то крикнув на ходу, обдали пылью. На постоялом дворе кипела жизнь: у привязи стояли несколько лошадей, еще одну подковывали в кузне рядом. Из корчмы доносились одуряющие запахи еды, на крыльце стояли пару мужиков, дымя цыгарками. По всему двору сновала челядь. К коновязи подъехали двое путников, спешились и кинули поводья подбежавшему мальчишке.

Брест повернулся к воровке:

— Здесь ты встречалась со скупщиком?

Она молча кивнула.

— Корчмарь наверняка должен был его запомнить. Идем, — он решительно двинулся к дверям.

Девушка засеменила следом.

На крыльце два мужика оценивающе, не отводя взгляда, рассматривали парочку. Когда те подошли к дверям, мужики выплюнули цыгарки и преградили дорогу. Брест невозмутимо подошел к ним вплотную и повел широкими плечами, словно ненароком поправляя перевязь меча. Он оказался выше их на голову, шире вдвое, да и начищенный металл задорно играл на солнце. Мужики нехотя расступились, выставив перед собой руки в примирительном знаке. Наемник невозмутимо прошел дальше, кивнув своей спутнице. Та мышью шмыгнула за ним.

— Вот невезуха, — сплюнул один из мужиков и достал новую цыгарку.