Часть 3. Глава 18

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

20 день

Четыре тёмные фигуры стояли на смотровой площадке башни. Три из них ежились, пытаясь укрыться от нарастающего ветра, четвертая, казалось, ничего не замечала, вглядываясь куда-то вдаль. Истомир послюнявил палец и, проверив направление ветра, продолжил ждать чего-то, не обращая внимания на остальных. Брест был мрачнее тучи, он поправил перевязь меча и не сводил глаз с чародея. Милка поплотнее закуталась в темный плащ, иногда смачно позёвывала. Прежняя проверила походный мешок и, сморщившись, ухватилась за живот. Эта ночь не прошла для нее бесследно: под глазами у девушки пролегли тени, а бледная кожа просвечивала насквозь, обнажая даже мелкие венки.

На востоке уже показались первые лучи, но небо ещё не сменило звездное полотно на утреннюю голубизну. Истомир вытащил из-за пазухи роскошного камзола аккуратно сложенный пергамент и протянул Мурке:

— Это карта. Там указано, где схрон с эликсиром. Карта старая, разберёшься что-куда. Я закину вас в середину города, оттуда уже сами топайте. Назад, как и сговорились, добирайтесь своим ходом. Так… Что-то ещё хотел смолвить… — Маг задумчиво потрогал свою бородку и махнул рукой, — А, не помню, ну да Ящер с ним. Готовы? И еще не высовывайтесь за стенки кокона.

— Что-за кокон? — насторожился Брест.

Истомир только шикнул в ответ. Он повернулся к ним спиной и воздел руки в пробуждающееся небо. Ветер усилился, окутывая плотной стеной трёх путников. Вихрь принес пыль, обломанные ветки. Он закручивался по спирали вокруг людей, отделяя троицу от чародея. Маг, не опуская рук, что-то бормотал. Его спина напряжённо изогнулась, полы сюртука мотало из стороны в сторону, а некогда аккуратно прилизанные волосы разметало на ветру. Брест подгреб к себе девушек и крикнул через силу:

— Держитесь…

Голос утонул в диком рёве вихря, окружившего их. Вокруг стояла одна сплошная стена сжатого и постоянно меняющегося воздуха, в которой иногда мелькал всякий мусор. Путники инстинктивно повернулись лицом в центр и зажмурились, силясь вдохнуть поглубже. Внезапно наёмник почувствовал, как его ноги отрываются от камня. В страхе он ухватился и прижал к себе девок. Те, не открывая глаз, лишь молча вцепились друг в друга: твердая крыша башни ушла из-под ног. Прав был Истомир: высунься они из воздушного кокона сейчас, лететь вниз пришлось бы долго.

Брест не знал, сколько прошло времени, но про себя молился, чтобы полёт в бешено вращающемся ветряном яйце поскорей закончился. Как оказалось, летать наёмник не любил больше, чем всех ворожей вместе взятых. Руки мужчины уже онемели от неподвижности и напряжения, когда, наконец, плотная стена подвижного воздуха разорвалась, и троица с силой ударилась о твердую поверхность. Они кубарем покатились по земле. Брест, не разжимая стальной хватки, оказался верхом на девках.

— Отпусти, — прохрипела бледная воровка.

Милка только промычала, её рот был забит волосами Прежней. Наёмник еле расцепил медвежьи объятия: от перенапряжения и страха руки плохо слушались. Диковинный клубок человеческих тел, наконец, распался, а Катерина, откатившись в сторону, простонала:

— Сочувствую я тебе, Милка, если он и в постели так обнимает.

Воровка перевернулась на спину и тяжело дышала, служанке было не лучше. Наёмник хотел было что-то ответить, но передумал, он лишь хмыкнул и молча поднялся на дрожащих ногах, оглядывая место, в которое их занесло.

— Надеюсь, ты не потеряла карту, а то, чувствую, худо нам придется, — хмуро заметил он.

Прежняя не спеша поднялась. Её ещё покачивало от пережитого полёта, но с каждой минутой девушка чувствовала себя всё лучше. Катерина доковыляла до Бреста:

— Добро пожаловать в мой мир, — криво улыбнулась она, поправляя заплечный мешок.

Путников выбросило на проплешины старой асфальтной дороги, от которой осталось одно название. Этот кусок серого крошева каким-то чудом не зарос, как всё остальное. Всюду, куда ни кинь взгляд, колыхалось зелёное море. Камень был надежно укрыть под толстым слоем высокой травы и мха. Кустарники разрослись в целые рощицы, а деревья, доломав остатки старой цивилизации, стали подлинными хозяевами. Троица оказалась в центре дикого леса, изредка размежёванного домами старого мира. Кругом стояла тишина. Не доносилось ни криков птиц, ни даже жужжания гнуса. Утреннее небо закрывали высокие шпили странных коробок с пустыми глазницами. Как оскаленные черепа, старые дома молча наблюдали за неожиданными гостями. Брест потрясенно закинул голову, разглядывая верхушки многоэтажек.

— Не нравится мне тут, — поёжилась служанка.

— Мне тоже, — протянула воровка, к чему-то прислушиваясь. Она молча вытащила свой кинжал из ножен и втянула воздух, принюхиваясь.

Наёмник отвлёкся от созерцания былой мощи, покосился на Катерину. Уж в чём-в чём, а в том, что касается прежнего, Брест ей доверял.

— Что-то не так? — насторожился он.

— Слишком тихо, — пробормотала девушка, — И город почти не разрушен, только сильно зарос. Что-то тут нечисто. Напомните, потрясть этого чародея как следует за шкирку, сдаётся мне, этот паскудник о чем-то умолчал. И давайте-ка уже убираться отсюда, а то мы тут заметные, как Милкина задница.

Служанка нахмурилась, исподтишка обернулась назад себя. Ну да, хороший такой "тыл", мужикам нравился, так в чем издёвка? — искренне недоумевала Милка, а Прежняя уже вышагивала в другом направлении, непрерывно озираясь по сторонам.

— Пойдём, — Брест положил руку на плечо служанке и кивнул в сторону удаляющейся спины .

Они поспешили за воровкой, та торопилась попасть в торчащий из зелени дом, что расположился неподалёку. Катерина аккуратно раздвинула ветви дикой сирени, разросшейся до небывалых размеров, проскользнула к входу в здание. Сзади послышался треск сучьев, но Прежняя не обернулась. Двери в проёме не было и, перешагнув через сгнивший порог, девушка замерла на месте, не решаясь пройти дальше. Её нагнали двое, она подняла руку, чтобы наёмник со служанкой не шевелились:

— Дальше лучше не ходить. Здесь деревянный пол: один шаг и можно провалиться и переломать себе кости. Доски наверняка гнилые. Поищем другое убежище.

Воровка, вопреки ожиданиям служанки, не вышла обратно на открытую дорогу, а стала продираться сквозь заросли вдоль потрепанных временем стен. Милка про себя ворчала, когда очередная ветка зацепила плащ, но вслух помалкивала, чтобы не навлечь гнева наёмника. Тот невозмутимо шел рядом, держа наготове меч.

Путники обошли ещё несколько входов в соседние здания: один был закрыт, два завалены всяким барахлом, несколько домов обрушились от старости, а еще в одном нестерпимо воняло падалью. Наконец, они нашли подходящее убежище. Чуть приоткрытая металлическая дверь, неподвижная с намертво проржавевшими петлями, отделяла прохладный полумрак внутреннего помещения от зелёного леса снаружи. Пол из цемента, местами треснутого упрямыми ростками: природа доберется до любого места. Наёмник пропустил своих спутниц вперёд, и последним кое-как протиснулся в узкую щель, выругавшись сквозь зубы, мужчина огляделся. Тёмное серое помещение пустовало, только лежачие шкафы, похожие на прозрачные гробы, теснились в беспорядочном строе. Тусклый свет проникал сквозь узкие окошки под самым потолком, освещая ещё несколько входов, ведущих в зал. Катерина, скинув поклажу, подошла к одному шкафу:

— Помогите подпереть двери.

Брест, сбросив с плеча мешок, кивнул служанке, мол, подключайся, и поспешил на помощь Прежней. Он с усилием упёрся и, грозно раздувая ноздри, пядь за пядью пододвинул шкаф к первому входу. Рядом пыхтели девки, тягая похожий «гроб». Когда троица закончила таскать тяжелый груз по каменному залу, все входы были плотно загорожены. Милка и Катерина стояли с пунцовыми лицами и тяжело дышали, вытирая пот со лба, а Брест, отряхнув руки, даже дыхание не сбил.

— Тяжёлые заразы. Что это за штуковины-то? — служанка злобно пнула ближайший шкаф. — И где мы вообще оказались? — она развела руками.

Воровка, отдышавшись, уселась на пол, подложив под себя мешок. Она вытащила карту и, мельком глянув вокруг, пробурчала:

— Похоже, что здесь раньше был магазин. А это холодильники, — девушка кивнула на прозрачные «гробы» и продолжила водить носом по карте, силясь разглядеть знаки на бумаге в тусклом свете.

— И для чего они? — поинтересовался Брест, рассматривая старое оборудование.

— Потом расскажу, не время сейчас, — раздражённо ответила девушка,

Она стала водить кончиком кинжала по бумаге, тихо бормотать про себя, стараясь полностью сосредоточиться на еле заметных линиях пожелтевшей карты.

— Тут так тихо, — задумчиво протянула служанка, — Как думаешь, здесь ещё есть кто-нибудь, акромя нас?

Прежняя пропустила вопрос мимо ушей.

— Мурка? — не унималась служанка.

— Да задерите вас Ящер, Трое и все боги этого мира, вы помолчите или нет? — прошипела Катерина.

— Эй, полегче, девочка, — нахмурился Брест.

— Полегче? — подняла бровь Прежняя, — Боюсь, вы не ведаете, в какое дерьмище мы влезли на этот раз. Повезет, если вообще выберемся отсюда хотя бы живыми. Я уже молчу про целостность.

— Дык просвети нас, — оскалился мужчина, — Чай, если будем ведать, куда нас занесло, толку-то больше выйдет?

Воровка шумно выдохнула, потерла лицо:

— Ты прав, — наконец, кивнула она. — Перво-наперво запомните: мы тут не одни. Сейчас день, так что вся нежить попряталась в темные закоулки.

— Здесь есть нежить? — вздрогнула служанка, припомнив свою последнюю встречу с гадами на пустом подворье.

— А ты как думаешь? — скривилась Прежняя, — Народу померло целый город, а, как положено, похоронены только единицы. Теперь это вотчина вурдалаков и привидов, так что до наступления темноты тут лучше не задерживаться. А то та ночка в покосившейся избе покажется нам просто колыбельной сказкой. — Девушка поднялась и прошлась по залу, — И даже не думай про круг, Брест, по глазам твоим вижу, что на него рассчитываешь. Он сможет защитить тебя только от нежити, но тут не только она водится.

— Кто же ещё? — хмуро спросил наёмник.

Катерина некоторое время помолчала, почесав шею. Она бережно сложила карту — всё равно ничего не разглядеть — затем продолжила:

— Одичалые животные и люди, насколько я помню. Правда, от людей одно название осталось: они потомки обезумевших в период беспорядков жителей. Анархия, беспредельщина то бишь, длилась несколько десятилетий, и дети, рождавшиеся в то время, становились не самыми славными ребятами. — Воровка уселась на холодильник и потерла виски. — Может лет двести назад, может больше меня как-то занесло в подобный город, и довелось повстречаться с такими вот одичалыми. На тот момент они уже полностью лишились человеческого облика, разучились говорить, только мычали. Жрали всё, что могли поймать — ни мыслей, ни эмоций, только голод и другие инстинкты. Что же сейчас с ними сталось, не знаю. Может уже и вымерли, но, судя по нашему везению, я бы поставила на их превращение во что-то пострашнее.

— А животные? Ты говорила про животных? — уточнил Брест.

Наёмник хоть и мрачнел с каждой Катькиной фразой, но предпочел знать все про передрягу, в которую они попали на этот раз.

— Животные тоже одичали, — кивнула девка, — Еды ж стало мало, и, по сути, домашним питомцам плевать, что жевать, пойманную мышь или теплую человечину — мясо есть мясо. А пожирая падаль, кошки и собаки тоже изменились.

— Как же? — обречённо спросила Милка.

Служанка, уже смирившись со своим положением — хотела приключений? Получила — теперь спокойно реагировала на любую страшилку, сказанную Прежней. В конце концов, они же вырвались из плена фанатиков, а там пострашнее было чем сейчас. Да и пока с нею Брест, бояться не стоит: мужчина обязательно что-нибудь придумает, защитит в случае чего. А пока он верит Прежней, то и её можно послушать.

Воровка прервала Милкины мысли:

— Вся живность выросла в разы, заматерела. Собаки стали размером с небольшую конягу. Крысы размером со среднего пса, ещё слюна всех этих чудовищ сделалась крайне ядовитая: один укус и прости-прощай, мой милый друг.

— Надо полагать, коли питаешься мертвечиной, — хмыкнул Брест, скрестив руки на груди.

— Схватываешь налету, — кивнула Прежняя.

Они замолчали. Воровка вспоминала все, что она знала про старые города. Мужчина глядел в потолок, привалившись к мёртвому холодильнику, и что-то прикидывал в уме. Милка, глядя на них, всплеснула руками:

— Мы что же, опять оказались в толстой…

Договорить, она не успела, её прервал низкий утробный рокот. Брест поднял руку, давая знак всем молчать, и на цыпочках скользнул к двери. За ним тенью прошмыгнули девки и высунули носы наружу. По земле пробежала легкая дрожь, затем ещё и ещё. Послышался далекий треск ломаемых деревьев и грохот сыплющихся камней.

— Что это? — шепнула служанка на ухо Прежней.

— Знать не знаю, — округлила глаза та.

Наёмник шикнул на обеих. Утробный рокот сменился урчанием и тяжелым глухим рыком. Совсем рядом что-то грохнуло, и с потолка посыпалась пыльная крошка и куски штукатурки. Здание затряслось, по стенам побежали мелкие трещины. Вся троица инстинктивно пригнулась, прикрывая головы.

— Что это за дрянь? — крикнула Милка, упав на колени.

Катерина на подгибающихся ногах побежала за своим мешком:

— Надо линять отсюда! Иначе нас накроет!

Брест её опередил и, перекинув вещи, схватил свой и Милкин мешки. Прежняя закинула кинжал в ножны, и, проскочив в единственную щель застрявшей двери, выбежала на улицу. Следом продирались служанка с наемником. Уткнувшись в спину Прежней, они резко затормозили, та вылетела из кустов, и, пригнувшись, замерла, испуганно наблюдая за чем-то. Милка проследила ее взгляд и дико взвизгнула, Брест обернулся последний. Он быстро опомнился и, схватив обеих девок за плечи, задал направление и отвесил мощного пинка для ускорения.

— Бегите шибче, дуры!

Сзади раздался оглушительный рёв: монстр заметил еду.

***

Когда я выбежала на улицу, дрожь волнами проходила по земле. Где-то звенели остатки стекол. Не высовываясь из-за кустов, я выглянула на источник шума, силясь разглядеть его. Силиться не пришлось: на крыше высотки сидело существо, которое, как я думала, было только в легендах. Задери меня кобель! Домовые, лешие, даже навьи — к ним уже привыкла, но то, что сидело на крыше многоэтажки, заставило застыть на месте.

На соседнем доме, на самой верхушке высотки гигантская тварь, ухватив передними когтистыми лапами жалобно мычащую корову, оторвала половину от несчастного животного и закинула себе в пасть. Под серой грубой кожей перекатывались мускулы размером с человека. Сложенные на спине кожистые крылья иногда приподнимались, помогая массивному телу удержать равновесие. Лапы, увенчанные длинными тупыми когтями, впились в стену здания, как в мягкую глину, иногда вырывая целые пласты с крыши. Зверь утробно взрыкивал, отрывая кусок за куском.

Кто-то воткнулся мне в спину, от чего я выпала из кустов, как у коровы из-под хвоста. Рядом появилась Милка, за ней наёмник. Я пригнулась, про себя молясь, чтобы ящер, сидящий на крыше, не заметил нас. Служанка проследила мой взгляд, взвизгнула от испуга, но быстро опомнившись, прикрыла рот ладонью. Змей мгновенно насторожился и, забыв про обед, повернул рогатую голову на источник звука. Мы замерли в невысокой траве, в надежде, что тварь упустит нас из виду. Ящер взревел, расправляя исполинские крылья, и стал неуклюже разворачиваться на узкой крыше. Не упустил.

Брест схватил меня за плечо и, с силой развернув, пнул так, что я еле успевала перебирать ногами.

— Бегите шибче, дуры! — донеслось вдогонку.

Я бежала подгоняемая страхом. Только бы не упасть, только бы не упасть! Мы неслись в невысокой траве по некогда широкому проспекту, высматривая открытые здания. Брест на ходу свистнул мне и, мотнув головой, понесся в бок, мы с Милкой рванули за ним. Нас настиг сильный порыв ветра, который чуть не сбил с ног. Меня согнуло и мотнуло в сторону от поднявшегося вихря — ящер взлетел. Кое-как поймав равновесие, я догнала наёмника, который остановился около входа и что-то кричал нам со служанкой.

Земля вздрогнула от сильного толчка, за моей спиной раздался мощный рев. Змей, грузно опустившись на дорогу, сложил крылья, примяв траву и мелкий кустарник. Он повел рогатой мордой и резво рванул за нами, выдирая куски асфальта вместе с землёй. Мы забежали в первое попавшееся здание. Тварь снаружи попыталась зацепить нас, но тупая рогатая морда не пролезала в узкий проём. Зверь обиженно зарычал и принялся крушить стену снаружи. Здание сотрясалось под мощными ударами тяжёлого шипастого монстра. С потолка посыпались куски штукатурки, шкафы, стоявшие вдоль стен, упали, жалобно звякнув посудой, вся мебель падала под мощными толчками дракона.

— Бежим отсюда! — крикнула я, припустив дальше.

Служанка, прикрыв ладонями уши, присела от ужаса. Схватив её за руку, Брест дернул, так что девушка взлетела с места и, не разбирая дороги, понеслась подгоняемая страхом. Мужчина бежал след в след за мной. Мы пересекли комнату к видневшейся неподалеку двери, но та оказалась закрыта.

— Заперто! — крикнула в панике я.

Брест, не останавливаясь, с разбегу прыгнул и вынес её вместе с косяком. Поднявшись с пола, он оглянулся на меня, молча спрашивая куда дальше. Змей, кося в узкое окно желтым змеиным глазом, понял, что вредная добыча скрылась в глубине странной горы, и зарычал громовым рёвом. Он принялся царапать мощными когтями фасад здания, выдирая целые глыбы старой кирпичной стены. Я проскочила за мужчиной и, оценив обстановку, ринулась к окну расположенному напротив. Слава богам, на окнах не было решеток. Я, пригибаясь от сыплющихся на голову кусков штукатурки, подергала ручку окна, силясь открыть его, но та лишь сломалась пополам.

— Отойди, — грубо отдёрнул меня Брест.

У него в руках был кусок старой металлической трубы. Наёмник саданул несколько раз по стеклу, и, сбив осколки сапогом, выскочил на улицу, благо мы были на первом этаже. Я последовала за ним, перемахнув через пустую оконную раму, неловко приземлилась, подвернув ногу. Схватившись за лодыжку, с наслаждением перематерилась. Рядом спрыгнула Милка. Брест поднял меня за шкварник:

— Бежать сможешь?

— Постараюсь, — я сцепила зубы.

Мы, петляя между домами и скрываясь в узких переулках, наконец, удрали от ящера, оставив позади трясущийся от ударов дом. Змей, упустив добычу трубно заревел. Мы свернули пару раз в подворотни и, выбежав в короткий проулок, наконец, остановились перевести дыхание. Мою ногу раздуло в два раза, и теперь она походила на шар, обтянутый сапожной кожей.

— Нам надо найти убежище, я не смогу долго бегать, пока нога не подживет.

Брест кивнул:

— Добре. Укажешь куда или сами выберем?

Я оглянулась. Неподалеку высился старый, обветшалый снаружи дом с некоторыми целыми окнами.

— Туда, — кивнула я. — Только смотрите под ноги.

Мы добрели до некогда богато украшенной парадной и зашли в прохладный сумрак. Наёмник отодвинул меня и прошел вперед, вытащив меч, служанка тихо пробралась за ним, я ковыляла последняя. Кругом стояла тишина, только наши шаги эхом разносились по залу. Дом был добротно отстроен: кирпичные стены толщиной с два локтя, на полу даже сохранился мрамор — остатки былой роскоши, а литые чугунные перила напоминали мне давно забытые мотивы.

— Да, не дурно тут жили в свое время, — пробормотала я.

Брест настороженно шёл впереди, вскидываясь на малейший шорох. Обнаружив на третьем этаже целую дверь в одну из квартир, я свистнула наёмнику. Мужчина тут же прошёл вперед, проверил каждый угол, вернулся обратно:

— Никого, — он закинул меч в ножны и потопал в глубину помещения.

Мы загородили вход разным барахлом и огляделись. Старая квартира сохранила в себе много вещей, укрыв их для надежности толстым слоем пыли. Всё лежало нетронутым, на своих местах, словно хозяева сюда не возвращались, когда началась свистопляска. Я устало скинула мешок и села посередине одной из комнат. Сморщившись, стянула с ноги туго натянутый сапог. Припухлость немного спала, но нога ещё побаливала. Помогая себе зубами — в последний раз туго затянула бечёвку — я развязала мешок и вытащила обезболивающую мазь, которая почти закончилась. Брест, наконец, расслабился и теперь ходил по квартире с любопытством ребёнка, разглядывая диковинные для него штуки. Милка наоборот чувствовала себя не в своей тарелке и старалась держаться подальше от всего, даже от стен. Я, намазав распухшую лодыжку, заткнула бутыль с мазью:

— Послушай, Брест. Ты знаешь, что это за ящер был? В смысле, откуда он здесь-то взялся?

— Ты про Горыныча? — уточнил мужчина, рассматривая выцветший плакат на стене.

— Горыныч? — выпучила глаза я.

— Ну да, — пожал плечами наёмник. — Он, вишь, эти высокие дома за горы принимает. А вообще эта шельма неплохо тут устроилась, видать, гнездо где-то свил рядом.

Служанка нервно сглотнула при одном упоминании о драконе и заходила по комнате из угла в угол:

— Так он что, так и будет тут летать? Днем Змей, ночью нежить и одичалые. Как мы проберёмся до эликсира?

— Мм, тут ты малость не права, — поправила я её, — Одичалые теперь гуляют не ночью, а по вечерам. Ночью нежить не позволяет, днем эта ящерица-переросток.

— Ну, спасибо, — Милка всплеснула руками, — Большое спасибо. Ты умеешь утешить.

— Пожалуйста, — я пожала плечами.

Брест нас не слушал, он засунул нос в старый шкаф и исследовал его содержимое. Я ухмыльнулась про себя: мужик научился отключаться от бабских склок.

— Кстати, а почему этот дракон вообще тут устроился?

Наёмник высунулся из шкафа и на секунду задумался:

— Как почему? Сюда мало кто захаживает, яйца в сохранности будут, а еду не сложно натаскать в ближайших сёлах.

— Но тут вроде все плохо со взлётно-посадочными полосами.

— А? — не понял Брест.

— Как он взлетает-то? — пояснила я.

— Ты его когти видела? — вдруг встряла служанка, — Он просто карабкается по стене до верха, а там расправляет крылья и фьюить, — она помахала руками.

— Точно, — кивнул наёмник и, наконец, отвлекшись от рассматривания диковинок, развязал свой мешок и вытащил краюху хлеба.

Он уселся на старый диван, громогласно чихнув от поднявшейся пыли, плюнул с досады и пересел на подоконник.

Я переваривала сказанное:

— Знаешь, Милка, иногда ты меня просто поражаешь своей тупостью, но порой, как сейчас, ты соображаешь шустрей меня.

Служанка подозрительно сощурилась и на всякий случай сделала вид, что обиделась:

— Ты злыдня, — надулась она и отвернулась к окну.

— Вот и поговорили, — закончила я, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

Сидя на соседнем подоконнике, Брест вытащил и откупорил бурдюк. Его кадык долго ходил, пока наёмник хлебал воду, словно в последний раз. Наконец, мужчина оторвался от горлышка, легонько стукнув себя кулаком в грудь, звонко рыгнул.

— Будешь? — он протянул служанке воду.

Та с благоговением в глазах, взяла бутыль и сделала несколько аккуратных глотков. Я скривилась — подхалимство раздражало. Подойдя к залепленному грязью окну, я немного повозила стекло рукой, очищая небольшой участок. На улице уже смеркалось. Дома окрасились в розовый цвет, а значит, через пару часов совсем стемнеет. Во дворе мелькнула чья-то тень и тут же скрылась. Я инстинктивно отстранилась от стекла.

— Думаю, нам лучше двигаться днём. От дракона сможем укрыться в случае чего, а вот от толпы нежити вряд ли.

Наёмник кивнул, молча жуя кус хлеба. Милка уселась рядом и достала из своего мешка вяленого мяса. Девица протянула его Бресту, но получив отказ, отщипнула себе небольшой кусочек и закинула в рот.

— Что ж, значит, решено, ночуем здесь. — Я, оглядев комнату, подхватила свою торбу, — Пойду, осмотрюсь. Найду себе место для спанья, заодно над картой покумекаю. А вам советую хорошенько выспаться, завтра нас ждет большой забег.

— Иди уже, советчица, — махнула Милка и хитро улыбнулась своим мыслям.

Я закатила глаза и побрела осматривать квартиру, заодно поблагодарив всех богов, что в этом доме толстые стены — есть шанс уснуть сегодня ночью без стонов умирающей козы.