Глава 20

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

21 день

Брест, не убирая оружия, брёл по зелёному ковру, озираясь по сторонам. Рядом шла Катерина, поглядывая в небо. Милка плелась чуть позади. Наёмник с утра вправил ей нос, и отек почти спал, а вот синяки уже начали зацветать пышным цветом. Девчонка была тише воды, ниже травы — поняла, что перегнула, когда Брест после драки доходчиво наедине объяснил ей, где и в чем та была не права. От воровки служанка старалась держаться подальше, даже не глядя в ее сторону.

Прежняя, ведомая памятью, вышла со двора и, оглядевшись, махнула остальным. Она пробиралась вдоль стены, стараясь не выходить на открытую местность. Солнце находилось уже высоко, но по небу шли тёмные облака, сбиваясь в тугие стада. В воздухе потянуло влагой, и воровка выругалась сквозь зубы. Брест, негромко треща кустами, добрался до нее:

— Что-то не так?

Девушка кивнула на небо:

— Солнце скоро скроет в тучах.

— И? — не понял наёмник.

Сзади подошла служанка и, спрятавшись за широкую спину мужчины, прислушалась к разговору.

— Что и? Вурдалаки вылезут. Здесь эти твари боятся только солнечного света, — ответила воровка, обеспокоенно поглядывая в сгущающиеся облака.

— А как же Горыныч? — спросила Милка и осеклась под ненавидящим взглядом.

Катерина хотела было ответить едким замечанием, но посмотрев на наёмника, шумно втянула воздух, выдавая на одном дыхании:

— Я полагаю, драконы не жрут падаль, а вурдалакам плевать на дракона. Но вот три… — она оглядела всех, взгляд задержался на Милке, — Один сочный кусок мяса да два жилистых придутся и тем и другим по нутру.

— Ясно-ясно, — закончил мужчина, — Далеко отсюда до места?

Прежняя покопалась в памяти, на минуту уставившись сквозь Бреста, прикинув расстояние, выдала:

— Пешком несколько часов ходу.

— Сколько точно?

— Не знаю, может часа три.

— Дойдём за полтора, — заключил наёмник.

Воровка удивленно уставилась на мужчину:

— Как это?

Брест, не отвечая, закинул меч в ножны, и перетянул перевязь. Заплечный мешок мужчина перекинул через голову, кивнул девкам:

— Затягивайтесь потуже. Побежим напрямки по дороге.

Милка молча начала выполнять команду, а Катерина выпучила глаза:

— Ты спятил? Да нас каждая тварь там заметит за версту.

— А у тебя есть другие думки? — уточнил Брест. — Либо мы дерём портки по кустам вдоль стен так, что уж упыри нас сразу услышат, либо мы рвём когти, и тогда у нас есть шанс проскочить мимо по освещенному солнцем месту.

— А дракон? — не сдавалась Прежняя.

— Ты его видишь? Слышишь? — развел руками мужчина, — Змея мы сразу засечём, сможем укрыться в каком-нибудь доме. Ты ещё упоминала про одичалых: не знаю, что за твари, но не думаю, что они вылезут к нам навстречу, когда по крышам прыгает ящер, размером с три сарая.

Милка, уже собранная, стояла в ожидании и ощупывала свой нос. Спор её мало волновал: куда Брест скажет, туда и пойдет. Мужчине она доверяла безоговорочно в таких вопросах.

— Безумие чистой воды, — покачала головой Катерина. — Это плохая идея.

— Во-первых, я тебя не спрашиваю, хочешь ты или нет, а говорю, как будет. Во-вторых, другой идеи у нас нет, — отрезал Брест, — Так что подпоясывайся покрепче, чтобы во время бега мешок по спине не хлопал. А то я тебя как есть из кустов выкину.

— Ты можешь, — проворчала воровка, поправляя ремни торбы.

— А то, — хмыкнул наёмник.

Он оглядел обеих и, убедившись, что всё в порядке, оценил сгущающиеся тучи, а затем кивнул девкам:

— Ну что, бабоньки, зададите стрекача?

Они выскочили из кустов и побежали по заросшей дороге. Наёмник бежал за ними, чтобы прикрыть в случае чего, безбожно торопил.

— Шевелите ляжками, моя бабуля шибче бегала, — покрикивал он вдогонку.

Катерина с Милкой на ругань за спиной не отвечали: они быстро покрылись испариной и берегли дыхание. Воровка бежала впереди, припоминая маршрут, за ней служанка, сосредоточенная на дороге, последним нёсся Брест. Он иногда подгонял нерадивых улиток, когда те начинали сбавлять темп. Наёмник на бегу старался не упускать из виду Мурку, ведущую их. «Если выберусь из этой передряги, вернусь на родину и найду могилы родителей», — думал на ходу мужчина. Он бросил взгляд на небо и, убедившись, что змея нет, огляделся по сторонам.

— Направо, — крикнула впереди воровка, сворачивая.

Остальные вслед за ней вильнули с широкого проспекта на узкую улицу. Трава здесь была выше. Раскрошив старый асфальт, она вытянулась широким бурьяном, скрывая под собой куски камня. Шаги давались труднее. Путники замедлились: продираться сквозь дебри стало заметно тяжелее, да и, оступившись можно было подвернуть ногу.

— Далече ещё? — прохрипела Милка, смахивая пот.

Проклятый мешок, как его не перевязывай, сбил всю спину в синяк, а душная предгрозовая жара, сдавила лёгкие всем троим.

— Ещё столько же, — бросила из-за плеча воровка.

Плащ она сняла перед бегом и уложила его на дно торбы. Будь её воля — сняла бы и доспех, но бежать в исподнем по жёсткой траве еще хуже, чем потеть в коже. Солнце всё чаще скрывалось за облаками, дул попутный ветер. Путники бежали на опережение дождя. Брест сзади видел, как волосы девушек растрепались на ветру. Те даже не пытались их прибрать, а сиплое дыхание говорило о том, что его подопечные на пределе. Наёмник же, привычный к внезапным и долгим походам, даже дыхания не сбил, ещё и успевал поглядывать по сторонам и быть настороже. Внезапно перед его глазами осталась только одна фигура. Милка резко остановилась, непонимающе оглядываясь, её грудь ходила ходуном, а красное лицо исказилось беспокойством.

— Мурка? — гаркнул Брест.

Он пробежал вперед и, чуть было, не затоптал воровку в высокой траве. Она висела на руках в какой-то яме.

— Цела? — взволновано спросил мужчина, быстро вытаскивая Катерину.

— В порядке, — отряхнулась та. — Какая-то сволочь свистнула крышку канализационного люка.

Воровка, встав на твердую землю, осмотрела себя. Пара ссадин и несколько ушибов — повезло, могло быть гораздо хуже.

— Да чтоб тебя навьи задрали, кинжал потеряла! — выругалась она, злобно глядя по сторонам, — Наверное, в колодец упал.

Милка, заправив растрепанные волосы, подошла к яме, переводя дыхание, и заглянула в сумрак:

— Пёс с ним, с кинжалом, — испуганно отпрянула она, — Упыри!

Служанка развернулась и пустилась вприпрыжку — у девки сразу открылось второе дыхание. Из колодца донеслось надсадное дыхание, пахнуло гнилью. Брест с Катериной попятились. Из темноты показалась сизая когтистая лапа, но переменный солнечный свет словно послужил прикрытым люком. Вурдалак, утробно заворчал, загреб землю рядом с колодцем, срывая её вместе с корнями травы, но вылезти не решился.

— Почему они выходят днем? — озадаченно пробормотал наёмник.

— Потом будем разбираться, — крикнула ему воровка из травы, догоняя служанку.

Мужчина развернулся, побежал вслед за девками, настигнув их через минуту. Милка неслась так, что светлая коса летела над травой. Воровка, заприметив впереди поворот, крикнула ей:

— Сейчас налево, потом через два дома направо.

Служанка, не оборачиваясь, свернула, сохраняя темп. Новая улица оказалась ещё уже предыдущей. Жесткая высокая трава доставала до груди и путалась в ногах. Горячее дыхание жгло горло. В ушах у Милки шумело, а лёгкие хотелось выплюнуть. Прежняя бежала следом. Её тёмные доспехи мелькали в высокой траве бурыми пятнами. Воровка постаралась припомнить, сколько ещё осталось до школы. Схватив на бегу название улицы на выгоревшей от солнца, но еще читаемой табличке, Мурка облегчённо наддала. Осталось всего два квартала, и они на месте. Мысли прервал крик. Служанка исчезла в траве. А от места, где она находилась, быстро убегала темная дорожка из раздвинутых стеблей.

— Брест! — крикнула Катерина, показывая в сторону.

Нечто неслось в траве наперерез наёмнику. Мужчина резко скакнул в сторону, выхватив меч. Тварь в траве догоняла его. Воровка не останавливаясь, побежала по следу за служанкой. Где-то рядом раздались звуки схватки.

— Сучьи дети! — заорал Брест и скрылся из виду.

Прежняя, крепко ругнувшись, побежала дальше: мужик сам сможет выбраться, а вот служанке нужна помощь. Примятая трава вильнула в сторону, вывела к стене полуразрушенного дома. Милка лежала на земле, отбиваясь от низкорослой твари. Воровка схватилась за пустое место от кинжала. Мысленно выругавшись, вытащила меч из ножен. Существо придавило служанку к земле, стараясь вцепиться в горло. Милка удерживала клацающую пасть из последних сил — тварь была нечеловечески сильна. Над ними нависла Прежняя. Она занесла меч и с силой воткнула его в монстра. Клинок вошел наполовину, застрял. Раздался скрежет стали о кости. Тварь завизжала, скатившись со своей добычи. Служанка, загребая ногами воздух, отползла от издыхающего чудовища. То дёрнулось в последний раз и затихло, завалившись на бок. Воровка подскочила к нему, упираясь ногой в труп, потащила оружие. По клинку пошла вибрация, и зубодробильный скрежет повторился вновь. Девка последний раз дёрнула, стряхнув бурую кровь с лезвия, кивнула служанке:

— Не раскисай, там Бресту нужна помощь.

Служанка подобралась и, вытащив свой меч, поспешила за удаляющейся спиной Прежней. Они побежали по протоптанной тропе.

— Что это за твари? — крикнула Милка на бегу.

— Одичалые, — отозвалась через плечо Прежняя, — Надо торопиться, они поодиночке не шастают.

Девки ускорились. Недалеко в траве показалась перемазанная кровью голова наёмника, затем снова скрылась. Милка с воровкой второпях выскочили на утоптанную поляну. Среди прибитых к земле желтых стеблей валялись три чудовища, мужчина добивал последнего.

Издали они походили на крупных лысых собак. Передние лапы, когда-то бывшие руками, увенчаны обломанными чёрными от грязи и крови когтями. Всё тело одичалых было покрыто короткими волосами, морды вытянулись, превратившись в уродливые обезьяньи рожи. Головы уменьшились, а лица, покрытые шестью, оскалились в предсмертной маске, обнажая крепкие жёлтые зубы.

— Это были люди? — неверяще спросила служанка.

Прежняя мрачно кивнула. В их последнюю встречу полторы сотни лет назад, может больше, одичалые ещё бегали на двух ногах, а сейчас уже резво передвигались на четырёх. Поэтому она не заметила их в высокой траве.

Брест отсёк голову последнему, вытер меч. Наёмник тяжело дышал, доспех был перемазан кровью, а мешок, оторванный от лямок, валялся в траве неподалёку.

— Ох, и шустрые твари, — просипел мужчина, вид у него был изрядно потрёпанный.

— Давайте-ка убираться отсюда, пока остальные не подбежали, — отрезала Катерина.

Она подхватила на ходу вещи Бреста и, кинув их ему, кивнула остальным:

— Осталось всего ничего.

Девица рванула с места. Опасность открыла второе дыхание, и троица побежала шибче прежнего. Слабый ветер, словно давая путникам время добраться до убежища, немного разогнал облака, обнажая солнце, как девицу в бане. Прежняя заприметила впереди здание, заросшее и словно всплывшее из памяти школьницы. Трехэтажный дом с облупившимися большими буквами на козырьке крыльца «ШКЛ 1 7»: двух букв и цифры не хватало. Прежняя облегченно вздохнула и ворвалась в кусты, звонка треща ветками. Следом продирались Милка с Брестом. Наёмник тяжело дышал: мешок пришлось нести в руках, вид был измученный. Катерина пёрла, как осёл за морковкой, не обращая на остальных внимания. Выбравшись на осыпанное от времени крыльцо, взялась за ручку:

— Брест, прикроешь нас? — повернулась она к мужчине.

Тот кивнул, отдал свою ношу Милке. Наёмник вытащил меч, приготовился к схватке. Воровка кивнула и дёрнула за ручку — дверь не открылась.

— Ну, естественно! Когда же было просто-то, — всплеснула она руками, — Придётся через окно.

Девка перепрыгнула через парапет и, подняв булыжник побольше, кинула его в ближайшее окно. Звон битого стекла пронесся эхом по округе.

— Теперь каждая тварь здесь знает, что обед подан, — скривилась Катерина.

— Я вперёд, — отодвинул её Брест.

Он стряхнул осколки стекла в раме, не убирая оружие, подпрыгнул и залез в окно. На кирпичной кладке остались пятна крови.

— Хорошо досталось этим тварям, — кивнула на пятно Милка, обращаясь к воровке.

Та скривилась, ничего не ответив, схватилась за протянутую руку мужчины и залезла внутрь. Милка, закинув мешки в окно, пробралась следом. Путники, оказавшись на твердом бетонном полу, огляделись.

Пустынный коридор уходил в разные стороны, стены, выгоревшие от времени, не сохранили ни цвет, ни рисунок на штукатурке. Из мебели неподалеку была одна лишь лавка, на металлических ножках. Кругом стояла тишина, прерываемая шумным дыханием всех троих.

— За мной, — скомандовала Прежняя и потопала в ближайший кабинет.

Дверь, замерев на месте, позволила протиснуться только боком. служанка пролезла следом, а наёмник, с силой пнув старое дерево, зашел в расширившийся проем. Кабинет оказался старым классом. Повсюду стояли горшки с окаменелой землёй: когда-то здесь было много зелени. Парты, сдвинутые к стене, толклись там вместе с лавками. Доска висела боком на оторванных петлях, а в углу лежал скелет в истлевшей одежде. Служанка разглядывала кости, легонько дотронувшись, тут же превратила их в пыль. Они истлели давным-давно, лишь чудом удерживаясь вместе.

— Любопытно кем он был, — пробормотала служанка.

Прежняя лишь подняла бровь и повернулась к наёмнику:

— Покажи руку.

— Что? — отвлёкся он от разглядывания кабинета.

— Давай, — девка, не церемонясь, схватила его за кисть и подняла повыше.

На сгибе локтя виднелось бурое пятно. Кровь тягучими каплями сочилась из раны, смачивая подоспешник и стекая под клепанную кожу наручей.

— Ерунда, — сморщился Брест. — Надо перетянуть и делов-то.

— Мда-а, и «делов-то», — протянула Мурка мрачно. — Это тебя одичалый подрал?

— Может быть, — пожал плечами мужчина, — В пылу драки не заметил.

— Что-то случилось? — к ним поспешила служанка.

Завидев кровь, она, быстро смекнув что к чему, полезла в свой мешок, вытащила чистую тряпицу.

— Сейчас перевяжу, — суетливо пообещала она, но была остановлена твёрдой рукой воровки.

— Постой, — Прежняя порылась в котомке, извлекла свою известную банку с мазью и протянула служанке. — Тут осталось немного. Намажь всё, что есть на рану, а уже потом перевязывай.

Милка кивнула: если её мужчина ранен, она сделает всё, чтобы помочь, даже послушается Катерину. Та, мрачно глядя на ловкие руки служанки молчала о том, что если рана нанесена когтями или зубами одичалого, то даже небольшая царапина может обернуться большой бедой. А Брест, дурак эдакий, ещё и помалкивал про неё. Воровка понадеялась, что ещё не поздно: мазь должна была сколько-то обеззаразить кровь. Но девушку не покидало нарастающее чувство тревоги, словно похожая ситуация уже была. И закончилось она не очень хорошо. «Дежавю», — вспомнила Прежняя подходящее слово и отвернулась, чтобы не смотреть на угодливую служанку и сурового, но покорного сейчас Бреста. Что-то во всём этом было не правильно. Девушка решила не забивать себе голову разными переживаниями, а сосредоточиться на поисках эликсира.

Она вытащила карту и, бережно развернув ее, провела пальцем по бумаге, отслеживая свой маршрут. Всё верно — троица была на месте. Поверх напечатанного давным-давно здания был накарябан чернилами кривой символ, в виде трёх недорисованных окружностей. Мурка призадумалась: Истомир говорил, что жидкость должна быть красноватого цвета, но в школе вряд ли будет висеть указатель с надписью «Волшебный эликсир для чародея здесь». Придётся обыскать здание и территорию рядом, причём управиться надо до темноты, иначе крайне тяжело продолжать поиски заветного пузырька, отбиваясь от толпы нежити.

***

Гера сидел, почесывая тяжелого кота за ухом, Василий дремал, тарахтя на коленях — сплошная идиллия, одним словом. Ведьма вытащила из загашника широкое блюдо и поставила его на стол:

— Глянем-кась, чавой-то там наши хлопцы делают.

Прежний придвинулся вперед, но животинку не стряхнул: он же не варвар, в самом деле, спящего кота с колен гнать. Баба Ежна сухими жилистыми руками подхватила питомца и пересадила на сундук.

— Давай-ка сам глянь, — махнула старуха парню на чашу, — Должно получиться, коли упражнялся.

Парень серьёзно кивнул и, легко поднявшись, зачерпнул воды из кадушки ковшом, аккуратно вылил ее в пустое блюдо. Гера оперся о края, склонился над чашей, на дне которой под слоем воды проглядывала голубая сказочная птица. Прежний нахмурился, сосредоточился и тут же получил подзатыльник:

— Я кому говорила, расслабиться надо, а не зенки пучить что есть сил. Дай мыслям течь свободно, отпусти думки-то свои, — ведьма стояла, уперев руки в бока.

— Дык это же труднее всего: не думать о чём-то, — стиснул зубы Гера.

— А кто сказал, что легко будет? Вы, молодежь, много через себя пропускаете, много в голове да сердце мусора всякого держите. А я тебе что баяла? Не думай о том, что расслабиться надо, а просто смотри на воду, дубина! — каркнула ведьма, отвесив второй подзатыльник.

Прежний сжался: рука у бабки была тяжелая.

«Смотреть на воду, просто смотреть на воду» — крутилось у парня в голове. Он пытался не думать, сделать так, как говорила ворожея, но в очередной раз убедился, что, оказывается, чертовски тяжело просто взять и расслабиться. Как на грех полезли разные мысли, сменяя картинки одну за другой. Он начал припоминать последние события.

Проснувшись, Гера сразу ощупал ноги — нигде ничего не болело. Переломанные кости были целы, а многочисленные порезы зажили. Вокруг было тихо: Катерина и остальные уже ушли, и только старуха сидела за пряжей, да на печи под боком развалился гигантских размеров кот, сразу определивший парня, как подушку и грелку. Позже бабка сказала, что раз Прежний понравился её питомцу, то и она не против, чтоб парень у нее харчевался — коту она своему доверяет. Василий не только облюбовал щуплого Геру, но даже позволял себя гладить и чесать «пузико», как выразился Прежний. Старуха, сначала опешив от такой фамильярности, после махнула рукой, но иногда парень замечал в ней ревнивые нотки. Васеньку своего бабка обожала пуще внучки.

Вылечив калеку не иначе как своей магией, Ежна присматривалась к парню по первости, но, заглянув к нему поглубже в душу, признала его неплохим человеком. А когда тот принялся помогать ей по хозяйству и предлагать всяческую помощь, сердце ведьмы окончательно растаяло, и она даже начала доверять ему некоторые свои секреты. О том, что парень может напакостить или недоброе замыслить, прозорливая бабка сразу отмела — людей она ведала лучше Геры со своим даром.

Когда Прежний окончательно поправился, бабка Ежна стала отправлять его в лес за тайными травами. Сама показала ему, как правильно разрыв-траву срезать; как сон-траву от молодой крушины отличить: одна в крепкий сон быка свалит, вторая наоборот спать не даст, из нужника не выпуская; показала, как дождаться и найти цвет папоротника — старуха начала обучать Прежнего всему помаленьку. Гера был старше ведьмы по годам, но парень понимал, что мудрость не зависит от прожитых лет. За свою долгую жизнь он знал и ребёнка с душой старика, и стариков с душами молодых, поэтому Прежний безоговорочно слушал всё, что говорила баба Ежна. Со многим соглашался, а многое ещё не понимал, но обдумывал в свободное время.

Ему безумно нравилось учиться у ведьмы. Иногда парень уже думал, что ему всё известно о людях, об этом мире, и что его уже ничем не удивишь, но когда ворожея начала его учить, Гера понял, как важно сохранять в себе любопытство — он жадно впитывал каждое слово и каждый жест во время уроков. Баба Ежна частенько поругивала его, отвешивала подзатыльники, один раз отходила метлой, но в душе была ужасно довольна своим учеником: чего греха таить, у парня был талант к ведовству.

Гера вынырнул из своих мыслей и глубоко вздохнул. Рядом скрипнула половица, ворожея встала с правого боку, скрестив руки на груди. Прежний закрыл глаза, чтобы не видеть укоризны на лице бабки, и тоненькой струйкой выпустил воздух изо рта. Он медленно открыл глаза, посмотрел на рисунок на чаше. Синяя птица, дрогнув, растворилась в воде, а на поверхности появился смутный образ Катерины, что-то объясняющей Бресту. Мужчина с перевязанной рукой хмуро разглядывал ржавую заросшую кустами и мхом дверь.

Гера моргнул, и видение исчезло.

— Я увидел! — восторженно воскликнул он.

Бабка хмуро покачала головой:

— Ты больно шустро потерял чуйство расслабленности, дурья башка. Давай ещё раз, — скомандовала ведьма, скрывая улыбку под притворным старческим брюзжанием. Парень был очень способен. Таких стремительных результатов она от него не ожидала, и старуха втайне гордилась учеником.

Гера лишь покачал головой, не отвечая на замечание. Он опять глубоко вдохнул, выровнял дыхание: его многолетняя практика по чтению чужих душ сослужила ему хорошую службу. Прежний прикрыл глаза на несколько секунд, давая им отдых, и снова посмотрел на синюю птицу.

На этот раз картинка сменилась быстрее: перед глазами встал наёмник, вышагивающий около увиденной раньше двери. Милка кружила неподалеку, что-то доказывая Катерине, от чего та морщилась всякий раз, как служанка открывала рот. Вот Прежняя подошла к двери какой-то кирпичной будки, и потыкала пальцем на нарисованный знак: три разорванные окружности, объединенные еще одной посередине. Брест, наконец, поднял руки, прекращая неслышимый спор, и кивнул, указав на вход.

Видение померкло, Гера поднял усталый взгляд:

— Если я не ошибаюсь, что маловероятно, то на двери был нарисован знак биологической опасности. Они что собираются лезть внутрь? Ладно, Брест и Милка этого не знают, но неужели Катерина поведёт их туда?

Бабка призадумалась, игнорируя вопрос и почесывая кончик носа. Гера не торопил, а молча ждал ответа. Старуха, наконец, прицокнула языком и заговорила:

— Деваться некуда, эликсир там должон быть. А ентот паскудник неплохо свои дела провернул чужими руками, надо будет выказать Истомиру мое «уважение» на следующем шабаше, — задумчиво протянула бабка.

От её слов повеяло ледяным холодом, и Гера поёжился. Не хотел бы он оказаться на месте чародея.

— Значит, они все-таки полезут в эту будку? — беспокойно уточнил Прежний, уже зная заранее ответ.

— Стало быть, полезут, — всплеснула руками ворожея.

Она опять замолчала, глядя куда-то вдаль. Гера уже привык к таким паузам: баба Ежна может видеть прошлое, грядущее и настоящее, поэтому он терпеливо ждал ответа.

— Это не будка, — наконец, ответила ведьма, — Это вход в подземелье, глубоко вниз… И, боюсь, вас, Прежних, перетряхнет от того, что там хранится, — ведьма резко оборвала пророчество, давая понять, что больше ни слова не скажет на эту тему.

Бабка строго придерживалась того мнения, что всё должно идти своим чередом, и никакие уговоры не способы были раскрыть старческие уста. Гера лишь тяжело вздохнул на её немой ответ да приготовился ждать следующего сеанса подглядывания в волшебное блюдо.