Глава 32

Арид давно перестал вслушиваться в доклады о потерях. После того, как погиб двухсотый воин, ему стало безразличным итоговое число убитых. Когда он вернётся к Владетелю после взятия города, то выслушает гневную отповедь о нарушенных указаниях и потеряет всё. Жизнь ему сохранят, но Виридов отныне возглавит Касум. Сын Ветра понимал это, но беспокойства не испытывал никакого. Он должен ворваться в город, должен найти группу беглецов, должен лично перерезать им глотки. Без ненависти, криков, излишней жестокости — просто как дань памяти сестре, как необходимость.

Никто из Виридов не способен почувствовать дыхание своих последних дней в этом мире, но Арид точно знал, что ему осталось совсем немного. Может полгода или чуть больше. В любом случае, зима, подступающая всё ближе прохладным дыханием, будет для него последней. Он ещё собирался пустить резвого жеребца по степным просторам в последний раз, ощутить знакомый с детства запах полыни, закрыть глаза навстречу дикому ветру, не знающему устали, провести рукой по коре их старого кедра. А потом… Он очень надеялся, что то место, куда он отправится, заберёт у него всю память и всю боль.

Ворота наконец пали, и Арид велел перевести таранную группу к обнаруженному близ реки другому входу в город. Заколоченные створки выглядели довольно хлипкими, а на деле оказались ещё более слабыми. Небольшую брешь в них удалось проделать буквально за считанные минуты.

Пятнадцать шияров всё это время нетерпеливо переминались за спиной. Они рвались в бой и отказывались понимать приказ оставаться вне битвы. Многие проявляли недовольство уже вслух, считая себя способными легко сломить осаждённым хребет. Такие глупые вояки во всех сражениях гибли первыми. Много куража, прорва желания показать удаль лихого воина степей и при этом мало опыта.

Арид повернулся к шиярам, коротко махнул рукой, и шестнадцать коней рванули галопом к новой бреши в обороне Нильвоса. Перед ними по притоптанной траве бежали длинные тени, клонящееся к западу солнце заставляло людей щуриться, из-под копыт вырывались комья земли.

Возле укреплений защитники послали в них несколько стрел, но взявшие в сторону всадники легко увернулись.

Таранная группа спешно оттягивала назад ставшее ненужным бревно, основная же масса Теворских Горлорезов пошла на приступ главных ворот.

Арид спрыгнул с лошади и немедля отправил сознание в Уш-вир. Мир вокруг замедлился, предметы обрели слегка расплывчатые очертания, но ему было не привыкать. Пущенная с башни стрела дала достаточно времени на уклонение. Арид перекатился по земле и живо вскочил на ноги. Стремительными зигзагами приблизился к воротам и нырнул в зияющую дыру, окаймлённую покорёженными кусками бронзовых полос; шияры следовали за ним.

Четверо защитников ощетинились копьями и медленно двинулись навстречу.

Метательный нож устремился в щель между овальными щитами, Сын Ветра указал шиярам на остальных, взмыл по ступенькам на стену, а поймавший лезвие боец всё продолжал падать.

С башни донёсся звук щёлкающей тетивы. Арид прижался к камням и через секунду оказался на самом верху. Семеро мёртвых защитников, двое живых. Совсем молодой лучник лихорадочно пытался наложить стрелу на тетиву. Более же опытный его сосед, быстро смекнув с кем имеет дело, тут же отскочил к зубцам и схватился за меч.

Сын Ветра оставил сопляка в покое и скользнул к старшему. Два лезвия вспыхнули зеркальным блеском. Лучник отчаянно пытался отклонить удар, но делал это непростительно вяло. Первый клинок полоснул его по запястью, второй навершием саданул в кадык. Мёртвое тело перевалилось через зубцы и пропало из виду.

Молодой лучник кое-как справился с дрожащими руками и теперь норовил прицелиться. Арид вильнул влево, затем вправо. Стрелок судорожно дёргал луком, пока не рухнул с тремя ранами по телу.

Внизу шияры играючи вырезали немногочисленных защитников, а Сын Ветра продолжал движение по стене. Волна скорости и решительности катилась по укреплениям, норовя разбить волю осаждённых, сломить и подавить любое сопротивление. Горячащая кровь эйфория сражения захватила Арида целиком, и он с трудом расслышал отчаянные вопли внизу.

Группа защитников наскочила на его шияров. Четверо с двуручниками, шесть мечников и плетущийся сзади старик. Арид в мгновение ока оценил обстановку и внутренне возликовал — они!

На спуск ему понадобилось всего пара секунд, но даже за это время шияры умудрились потерять четверых. Глупцы никогда не способны вовремя понять, кто перед ними, поэтому платят сообразно выказанной тупости.

Небольшой пятачок мигом превратился в место отчаянной сечи. Атакующие перемешались с защитниками, клинки взлетали и опускались, разбрасывая грозди искр. Из-за скорости лязг мечей сливался в один протяжный звук. Несколько раз просвистели метательные ножи — звякая о щиты, врезаясь в тела. Справа двое шияров уже почти додавили Стылого со шрамом на щеке, как один из них взвыл и схватился за голову. Южанин не упустил возможности и убил его одним резким взмахом двуручника.

— Достаньте старика! — гаркнул Арид и поспешил на выручку шияру. К Мастеру тотчас устремились разом три метательных ножа, но мечники вовремя сомкнули щиты, прикрыв его от опасности.

Меж тем трое шияров окружили одного из Стылых и обрушили на него разом шесть клинков. Воин отбивался как мог, но любым способностям есть предел. Вскоре он повалился ничком, растерзанный множеством колотых ран.

Сражающийся с южанином шияр послушно сместился левее, освобождая главе Виридов пространство для атаки. Арид налетел на отмеченного шрамом Стылого стремительным вихрем стали и мышц. Эспадон противника сплёл узор «Покатой защиты», приняв оба меча у выступов контргарды.

«Силён!», — мимоходом успел подумать Арид и отдался схватке без остатка. Мир его съёжился, сузился до летающих клинков и фигуры соперника. Парные мечи носились в хитросплетении атакующих ударов. Сын Ветра, словно в танце, перетекал из одной позиции в другую, стелясь над землёй. Мечи сшибались с яростным звоном, затем отскакивали — только для того, чтобы снова схлестнуться.

Два клинка против одного, и тем не менее южанин умело заполнял пространство между ними отражающими связками. По обе стороны от него с остервенением приговорённых к смерти сражались защитники города. Двое Стылых пока держались, вместе с тремя мечниками Оплота, но восемь шияров наседали на них всё напористее.

Арид уклонился гибким змеиным движением и скользнул вперёд. Клинки его скрестились на уровне груди, улавливая двуручник. Он тут же применил «Разлуку» — рывком развёл мечи, отталкивая эспадон. Правый клинок достал руку южанина, пройдя сквозь доспех; а левый готов был уже добить врага, как перед глазами на долю секунды возникла мутная пелена. Проклятый Мастер!

Стылый успел прийти в себя и отбил выпад эспадоном.

В каждую мельчайшую капельку крови Арид вдохнул натиск и запустил по венам со скоростью бури. Он бил, колол, слышался скрежет, мечи потеряли чёткие очертания и превратились в лучах утомлённого солнца в призрачную стальную дымку.

Увязнуть в обороне соперника — плохой вариант для Вирида. Ветер не терпит застоя.

Наконец, Арид сделал долгожданный, тщательно подготовленный ход. Он поднырнул под утратившую былую подвижность раненую руку противника и резким выпадом всадил клинок во вражеский бок. Южанин пошатнулся и сделал пару мелких шажков назад. Кто-то велел ему пригнуться, и он повиновался.

Перед глазами Арида возникли наконечники стрел, заставив его кинуться на землю. Троим шиярам повезло меньше, и они осели в пыль, сражённые толстыми древками со светлым опереньем. Вскочив на ноги, Сын Ветра стремглав помчался к воротам; выжившие степняки поступили так же.

***

Сдавленно кашлянув, Игнис выпрямился и с трудом закрепил меч на перевязи. Сзади подбежал запыхавшийся Капитан с луком в руках. За его спиной маячила крохотная группа Заноз. Суровые лица ветеранов покрылись испариной, волосы слежавшимися прядями выглядывали из-под кольчужных капюшонов. Подле них с кинжалом в руке замер Эвой.

— Они смели нашу баррикаду, — отдуваясь, поведал Капитан. — Это мои последние люди… Комендант с горсткой мечников отступил к ратуше. Надо уходить.

— Хорошо, — тихо согласился Игнис.

Чуть левее один из мечников силился привести в чувство Мастера. Другой пошатывался рядом, будто пьяный, уронив овальный щит и прикрыв глаза ладонью. Где-то вдалеке слышался топот всадников и дикие крики нордов, у стены развалилась пирамидка костра, запах дыма тревожил обоняние.

Капитан подошёл вплотную и только сейчас заметил покрасневший на боку бехтерец Игниса:

— Не спать мне вечность! Ты серьёзно ранен! Уходим к реке. По ходу найдём тебе врачевателя.

— Это уже не поможет, — сквозь стиснутые зубы процедил Игнис. — Как только я выйду из Оплота, болевой шок меня добьёт… Или кровотечение сделает это раньше.

Опустив голову, он уставился на сочащуюся меж пальцев кровь. Тёмно-красные капельки проступали всё быстрее, падали одна за другой, ладонь потемнела и стала липкой. Взор затуманился, слабость давила на плечи.

Мир ускользал от него, прощался с ним. Игнис не пытался его удержать, хотя каждый воин вроде как обязан сражаться до конца. Всю жизнь он провёл в борьбе и теперь плохо понимал, зачем всё это было. Пусть Оплот ответит ему или заберёт саму возможность думать! Одаривать человека, а затем всё отнимать — это пытка, проверка на стойкость, злая насмешка, неясный замысел Оплота, что это?

Капельки бежали вниз не останавливаясь, некоторые из них сливались, ускоряясь и спеша дальше. Горький привкус во рту принуждал глотать всё чаще, ноги держали с трудом.

Мастер говорил, что смерть улыбается каждому, и человек может лишь улыбнуться ей в ответ. Сейчас ему не хотелось улыбаться. Он только обрёл что-то по-настоящему важное и стоящее, лишь мельком вздохнул полной грудью — и тотчас у него отбирают наконец-то получившую смысл жизнь. Он не мечтал умереть в собственной постели в окружении детей и внуков, но почему Оплот не призвал его раньше, когда ему было всё равно? Вооружённому этой пресловутой силой пустоты значительно проще уйти без сожалений. Почему он не умер, когда она у него была?

Для нас бессмертно лишь то, что умирает вместе с нами. А если ты уходишь, а смысл жизни остаётся? Чем утешать себя в этом случае?

Игнис стоял, покачиваясь, с закрытыми глазами, а капельки всё катились по прижатой к боку ладони…