Глава 27

У нас со смертью тайный договор:

Мы создаём, она же — убирает сор.

(Из песни сказителей Корсии)

Оставив старую крепость, четверо путников за день покрыли расстояние до полноводной Веи. Нанять ялик в речном селении не составило большого труда и дальнейший путь они проделали по воде вниз по течению. До Нильвоса добрались вечером восьмого дня, завалились в ближайший постоялый двор и рухнули на кровати, возмещая глубоким сном все тяготы и невзгоды путешествия.

Ещё восемьдесят лет назад Нильвос представлял из себя скромное рыболовецкое поселение, приютившееся на правом берегу Веи. Обилие рыбы, плодородность окрестных земель и выгодное расположение для торговли по воде быстро превратили посёлок в настоящий город с населением в сорок пять тысяч человек.

Река в этом месте делала крутой поворот, создавая некую петлю, затем мчалась на юго-запад, впадая в конце концов в Шаткое море. Вот всё пространство внутри этого изгиба и заняли дома, склады торговцев, мастерские, харчевни и даже небольшая верфь, спускающая на воду речные суда.

Приезжая в Нильвос, купцы с радостью закупали вяленую рыбу, меха, хмельное пиво и зерно. Затем плыли к морским портам и с выгодой продавали всё ассултским торговцам или дельцам из Бактуна. Особенно бойко в последние годы шла торговля строительным лесом и пшеницей. Островной народ скупал эти товары в неограниченных количествах, и многие купцы живо ухватились за возможность хорошо подзаработать. Назад торговцы везли пряности, благовония, драгоценные камни, изюм, морскую соль.

В городских советах запада Корсии нынче всё чаще заседали не военные и землевладельцы, а купцы, что наживали себе огромные состояния и потребовали права участвовать в решении главных вопросов.

К позднему утру следующего дня выспавшиеся путники выбрались из постоялого двора и отправились в город. Невзирая на привычную хмурость осени, сегодняшний день выдался довольно тёплым, безветренным и немножко ленивым. Хлебная улица приветствовала их целым вихрем сдобных ароматов. Каждый уважающий себя владелец пекарни старался как можно скорее испечь новую порцию горячего хлеба, булочек, крендельков, рогаликов. Непривычно много надельников тарахтели разновеликими тележками, переправляя на рынок драгоценный урожай. Особенно бросалось в глаза обилие моркови, лука и пшеницы.

Бредя по шумной улице и видя вокруг множество беззаботных людей, Игнис испытал непривычное чувство спокойствия. За ними никто больше не гнался, прислушиваться к подозрительным звукам нужды нет, да и вообще, переговорив с городским советом и отправив вестовую птицу, они могут никуда не спешить. В Оплот Запада им в любом случае нужно попасть, но речь теперь идёт о долгих сборах военного совета, стягивании армии и выдвижении на северо-восток. Отныне это вопрос месяцев, а не дней.

Игнис и Мастер отправились прямиком в ратушу, а Капитану с Эвоем предписывалось отдыхать и наслаждаться мирным течением жизни в Нильвосе. Встретиться договорились ближе к вечеру на постоялом дворе. Заглядывать наперёд никто не хотел, поэтому все прочие решения молчаливо согласились оставить на потом.

Игнис и Мастер продрались сквозь суету кричащего сотнями голосов рынка и вышли к двухэтажной, выложенной из камня ратуше. Весь первый этаж занимал городской архив и библиотека, второй же отводился для чиновников, сборщиков подати и прочих важных персон.

Десять минут у Игниса ушло на убеждение престарелого писаря в необходимости созвать городской совет. Лишь весомость Мастера убедила крючкотвора с ворчанием приступить к делу. В итоге отцы города собрались только через час.

В меру просторный зал, тонущий в потоках солнечного света, радушно принял шестерых сановников и двоих гостей. Игнис уселся в тяжеленное кресло с резными завитками и кратко рассказал собравшимся о падении Оплота Севера.

Насупленные выражения лиц сменились недоверчивыми, затем тревожными и, наконец, растерянными. Бывалые сановники считали себя умудрёнными опытом людьми, способными решать самые сложные вопросы, но к такому известию никто не был готов. Молчание длилось минут пять, пока глава совета — преклонных лет, лысеющий, рыхлого сложения мужчина с хмурым лицом — не откашлялся, привлекая внимание:

— Это крайне печальное известие. Мы сегодня же пошлём известие вестовой птицей в Оплот Запада… Вы пока останетесь у нас?

— Мы отдохнём пару дней и пойдём дальше на запад, — сообщил Игнис. — Там будет собираться армия. Дальше поход к Оплоту Севера. К весне, думаю, выступим.

С другого края стола пошевелился комендант гарнизона — невысокий мужчина лет пятидесяти, со строгой выправкой и усталыми глазами:

— Южным городам нечего бояться. Там сильные гарнизоны. Кочевникам их не взять. А вот что мешает им перейти Плоский перевал и двинуться на нас?

— Конная армия вдоль Веи, — неуверенно предположил один из членов совета.

— Она не так многочисленна, как вы думаете. И все вы знаете, что наши конники слабы против степняков. Война Яростных пик многому нас научила. Я прикажу послать к ним гонца, но это мало поможет. Переправ через Бурную и Стриж много и на них нет мощных укреплений.

— Каковы ваши силы? — осведомился Игнис.

— У нас небольшой гарнизон. Город вообще не годится для длительной обороны. В военном отношении нас используют лишь как тренировочный лагерь для новобранцев. Мы в состоянии выставить около пяти сотен солдат. По большей части рекруты и охотники. Плюс сорок всадников из Резвой сотни. Четверо Стылых из Оплота Запада тут в качестве наставников для молодёжи. Тридцать четыре бойца с Оплотом.

— Ничего не могу утверждать, — Игнис смотрел на коменданта, — но у меня ощущение, что плосконосые не пойдут вглубь страны. Они вынашивают какие-то хитроумные планы. Стоит ожидать не крупного вторжения, а средней величины разведывательных отрядов.

— Оборона, важна оборона, — зачастил толстощёкий член совета, смахивающий на купца.

Комендант покосился на него с плохо скрываемым пренебрежением:

— Я займусь всем необходимым. Надо ускорить набор рекрутов. И чтобы больше мне никаких брюзжаний касательно «непомерных расходов на лишних людей». Вы, уважаемые, забылись от торговли. Войной пронизана вся наша история. Бело-золотые, норды, степняки — все они спят и видят нас раздавленными. Пару десятилетий спокойствия ничего не значат.

Новые расходы явно напугали членов совета, в зале поднялся ропот, но внезапно вскинутая рука Мастера заставила всех замолчать.

— Упорствующий с малым станет пленником большого. Боясь потратить малость из нажитых богатств, вы рискуете потерять всё, — он пригладил бороду и вздохнул. — Никто не против мирной торговли. Но время войны — это время войны. Хранитель Запада вправе забрать у вас всё, если потребуется. Корсия держится на Оплоте, вере в него, мудрости Мастеров и отваге воинов. Или богатства купцов Ассулта не дают вам спокойно спать?

Угрюмые лица отцов города явили наглядное подтверждение справедливости последних слова Мастера. Спорить никто не решался.

***

Предоставленные сами себе Капитан с Эвоем гуляли по городу. Случайно наткнувшись на оружейную лавку, они выбрали подходящий кинжал для паренька. Эвой был на седьмом небе от счастья. Периодически доставал оружие из ножен, вертел его в руках, наблюдая, как яркие блики прыгают по стальной поверхности.

Млея от солнечных лучей, гуляющие вышли к берегу Веи. Рыбацкие лодки скользили вниз и вверх по течению, с пирса гремел ядрёный голос распорядителя, следящего за погрузкой корабля, вокруг сновали носильщики с тюками и бочками, подванивало выпотрошенной рыбой и смолой.

Эвой порывался искупаться в реке, но забредя по колено в воду мигом растерял весь кураж. Несмотря на погожий день, осень налагала прохладный отпечаток на реку. При упоминании еды паренёк оживился, и Капитан повёл его к ближайшему приличному заведению. Таковое нашлось в пяти минутах ходьбы от набережной — харчевня «Пасть».

Прямо с порога их захлестнула волна тепла, света, шума и запахов отменно приготовленных рыбных блюд. Четверть столов занимали разнородные компании, в воздухе витали пивные и винные пары.

Капитан умостился за угловым столиком и, сделав заказ, потёр руки в предвкушении. Непривычный к подобной обстановке Эвой озирался вокруг, лицо его светилось воодушевлением. За последние дни в парне появилась некоторая уверенность, затравленный взгляд сменился более спокойным, движения стали менее порывистыми и суетливыми. Постоянные занятия с кинжалом, несомненно, шли ему на пользу, что несказанно радовало Капитана.

Вскоре грудастая служанка вынесла из кухни дымящиеся блюда и высокую кружку с пивом. Разместив всё принесённое перед гостями и состроив глазки Капитану, она спешно удалилась.

Не в силах более сдерживаться, Эвой набросился на еду, торопливо оттяпывая от рыбины крупные куски. Во всей Корсии не было лучшего блюда. Нежная сёмга, характерный привкус базилика, ароматный лук-резанец, слабожгучий розмарин. М-м-м…

Сдув пенную шапку, Капитан потягивал холодное пиво и на лице его отражались удовлетворение и расслабленность.

Сидящий за соседним столиком ремесленник чуток захмелевшим голосом рассказывал двум другим приятелям весёлые байки:

— Слышали, недавно к лесорубам прибился новенький. Они дали ему в руки топор, и он пошёл валить деревья. Весь день валил. Все ушли домой, а он продолжал валить. Утром видят: пол-леса нет. Находят его и спрашивают, где он раньше жил: «На Жухлой равнине». — «Так там же степь и ничего нет». — «Правильно, и здесь ничего не будет».

Капитан засмеялся вместе с остальными, глотнул из кружки и повернул голову на новый звук. В самой середине беззаботной компании пытался встать шатающийся сказитель. Его неуверенно дёргающаяся назад нога всё никак не могла совладать со стулом. Выпрямился он с трудом. Чаша, повинуясь движению его руки, резко ушла махом влево, и сосед тотчас ощутил на рубахе обильные брызги расплескавшегося вина. Гордо задирая подбородок и вытягивая руку вперёд, сказитель надсадно продекламировал:

И вот усталый хотел бы я уйти,

Если б тебя с собою мог бы унести!

На последнем слове голос его дрогнул, и красноречивый разом сник. Малопослушные ноги потащили грузное тело к выходу. Или может там уже три выхода?

Один из стульев за дальним столиком опустел, и Капитан заметил крепко сбитого мужика, сгребающего медные монеты. Блит. Никогда офицер ночной стражи не жаловал эту игру, но сейчас почему-то захотелось сыграть разок для полного счастья. Он поднялся и, велев Эвою не уходить из харчевни, перебрался за игровой столик.

Правила блита довольно просты. Играют двое, каждый кладёт одну начальную монету на свой край стола. Далее игроки по очереди делают ходы, бросая монеты. При этом бросок нужно делать отскоком от любой своей монеты на столе. Попал отскоком в монету противника — она твоя, забирай. Не попал в свою монету или она улетела за стол — потерял её. Монеты одного игрока повёрнуты кверху решкой, другого — орлом, дабы не путать свои с чужими. В итоге каждый игрок старается добраться до начальной монеты соперника. Кто первым выбил её — тот и победил.

Достав кошель, Капитан выловив начальную монету и положил её на край стола. Закончив собирать выигрыш, мужик равнодушно глянул на нового соперника и молча положил начальную монету на столешницу со своей стороны.

Проходящий мимо выпивоха прошептал на ухо офицеру ночной стражи, что здоровяка кличут Молчуном, и он здесь лучший в блите.

Меж тем Молчун бросил монету, медь ударилась о медь, и кругляш отлетел вперёд на расстояние ладони — точный ход. Вскоре окончательно выяснилась стратегия соперника — выдавливание. Игроки такого уровня не любили полагаться на удачу и ставить всё на один рискованный ход. Они вели одновременно несколько цепочек к позициям противника, с каждым броском отвоёвывая пространство на столе.

Лишь начав выстраивать аналогичную стратегию, Капитан решил отказаться от неё. Все новые медяки он теперь клал поверх начальной монеты. Такое обычно делали, когда хотели по каким-то причинам пропустить ход. Текущие же действия говорили о желании пропустить все ходы.

Через десять минут перед Капитаном, опасно покачиваясь, выстроилась целая башенка из медяков. Для победы сопернику теперь достаточно было попасть в любую часть столбика.

Молчун действовал предельно осторожно, и на лице его не отражалось ровным счётом никаких эмоций, хотя небольшая растерянность от непонятной стратегии Капитана его всё же грызла.

Две линии монет хищными щупальцами протянулись к башенке, подступив на расстояние в три ладони. Ближайшим ходом Молчун предпримет решающую атаку — в этом не было никаких сомнений.

Капитан заглянул в изрядно опустевший кошель и выудил большую серебряную монету. Взвесив в руке тяжёлый кусок драгоценного металла, он улыбнулся:

— Серебряная монета — ведь тоже монета. Для хорошего человека ничего не жалко.

Глубоко вздохнув и прищурив левый глаз, Капитан размахнулся и швырнул серебряный со всей силы в кропотливо возведённую башенку. Увесистый кусок серебра врезался чуть выше середины столбика, и монеты со звоном покатились по столу, разлетаясь во все стороны. Четыре из них добрались до противоположного края, и одна таки зацепила начальный медяк Молчуна.

Губы Капитана расплылись в улыбке, замершее в ожидании сердце ожило.

— Это ваши, — указал он на упавшие со стола монеты, — остальное моё. Серебряный тоже остался на столе. Удачно, не правда ли?

К этому времени вокруг столпилась целая гурьба посетителей, сыпались шумные поздравления. Громче всех победителя приветствовали заядлые игроки, просадившие Молчуну не одну сотню медяков.

Проигравший и не думал собирать лежащие по полу монеты. Он тяжело поднялся и, опёршись руками о стол, нагнулся вперёд. Источающий угрозу взгляд его впился в удачливого соперника.

Толпа немедля подалась назад, и вокруг установилась звонкая тишина. Никто, однако, не покинул заведение, все ожидали развязки. Сытый, процветающий, никогда по-настоящему не знавший тягот войны Нильвос изголодался по представлениям, люди жаждали свежих развлечений.

С зевком потерев глаза, Капитан беззаботно воззрился на замершего глыбой над столом Молчуна:

— Давай, не стесняйся. Вдруг ветеран войны Яростных пик не успеет призвать Оплот. Мне повезло со столбиком монет, авось и тебе повезёт.

Услышанное крепко озадачило Молчуна, он заметно выпрямился и оставил в покое рукоять ножа. Потоптавшись на месте, он осознал бесперспективность попытки физической расправы и, зло хлопнув дверью, оставил заведение.

Шум и радость вернулись в харчевню. Закончив принимать поздравления и собрав выигрыш в кошель, Капитан поискал глазами Эвоя и не смог найти его в зале. Беспокойство проснулось внутри, мигом стерев улыбку победителя с лица.

За одним из столиков гордо восседал молодой мужчина и заинтересованно наблюдал за происходящим. Черноволосый, с ясным взором и гибким телом — он тянул на звание похитителя женских сердец.

Капитан подошёл к нему и присел рядышком:

— Вы тут парня не видели? Веснушчатый такой, худой.

— Видел. Он всё время активно болел за вас. Поздравляю, кстати. Молчун всех уже достал…

— Парень, — нетерпеливо оборвал Капитан.

— Ну да, парень… К нему вроде доходяги какие-то подошли, и он ушёл с ними.

— Что за доходяги?

— Не знаю. Я особо их не рассматривал.

— Ладно, спасибо.

Капитан отыскал самого ушлого на вид завсегдатая харчевни и практически насильно выволок его на улицу. Посыпались протестующие возгласы, но обещание целого бочонка пива возымело нужное действие.

— Ты должен знать местных воротил.

— Каких ещё воротил? — захлопал глазами мужик.

— Что в городе промышляют и всегда в курсе тёмных делишек. Кто главный в этом районе?

— Окунь. Мерзкий типчик.

— Веди.

— Да на кой он мне…

Капитан резко схватил мужика за рубаху и притянул к себе:

— У меня настроение что-то испортилось. Могу больно сделать.

Икнув два раза подряд, выпивоха дохнул запахом пива и вяло махнул рукой направо.

Людей на улице становилось всё меньше, разгрузочно-погрузочные работы у причалов почти прекратились, хотя по реке ещё сновали отдельные лодки.

Шагая по пропахшим рыбным духом улочкам, Капитан приходил во всё большее отчаяние. Чутьё бывалого офицера говорило ему о случившейся беде. Перед глазами назойливо висел образ песочных часов, любая минута промедления грозила обернуться несчастьем. Опоздай он хоть ненадолго — и ничего уже не исправить. Как он мог позволить себе увлечься блитом?! Оставил парня без присмотра. О чём он только думал?! Хотя он, скорее всего, вообще не думал.

Подгоняемый резкими окриками проводник довёл его до неказистого на вид домика в трёх кварталах от причалов:

— Тут он обитает… Ну всё, мне пора.

— Стоять! — крепкие пальцы схватили провожатого за шиворот, и он чудом удержался на ногах.

Капитан постучал в дверь и отступил на два шага. Минута ожидания ничего не принесла, и он постучал вновь… Тишина. Ещё через минуту нога его с треском врезался в старые доски, непрочный засов сломался, и дверь распахнулась вовнутрь. В нос ударил запах тушёной капусты и чеснока.

Из ближайшей комнаты выскочил вороватого вида дядька и без разговоров кинулся на непрошенного гостя с ножом. Капитан немедля качнулся влево и саданул ногой на уровне пояса. Противник шарахнулся в сторону, но не избежал удара каблуком сапога. Бандит попытался пырнуть снизу, однако прямой удар под дых свалил его на пол.

— Ты Окунь? — Капитан придавил поверженного коленом.

— Не-е-т.

— Где Окунь?

— Пошёл ты!

— Иду, — Капитан подобрал валяющийся слева нож и с размаху воткнул его в ладонь бандита, пригвоздив её к полу. Дядька взревел и задёргался.

— Повторяю вопрос. Где Окунь?

— Ы-ы-ы… Падло-а-а… Пошёл ты!

Вытянув дирк из-за голенища сапога, Капитан приложил его к уху упрямца. Ответа не прозвучало, и через секунду бандит лишился куска плоти. Кровь хлынула из раны, пачкая тёмные доски. Страшно заорав, раненый заметался на полу, густо посыпались проклятья:

— Падло!.. Гнида!.. Зароем!..

Лезвие дирка перебралось ко второму уху, и тут бандит таки заговорил:

— Улица Малой Верфи… Высокий дом с зелёными окнами… Не знаю ничего больше…

— Если соврал — я вернусь, — пообещал Капитан и выскочил на улицу.

Сумерки принесли с собой вечернюю прохладу, от воды тянуло влагой. Провожатого и след простыл — значит дармового пива не получит.

Капитан выведал у случайного прохожего о расположении нужной улицы и помчался туда. Повернув два раза налево, он нырнул в тесный проулок, взял правее и вскоре оказался на Малой Верфи.

Однотипные дома из дерева и жёлтого кирпича высились с двух сторон. На верёвках над головой покачивалось сушащееся бельё. Настил в этих кварталах почти сгнил, а новый прижимистые отцы города стелить не спешили.

Держа в поле зрения окна, Капитан прошёл улицу насквозь и оказался перед лицом двоих бандитов. Они стояли как раз у дома с зелёными окнами, подпирая стену. Старший на вид подбрасывал и ловил мелкую монету. Левый глаз его был заметно уже правого и влажно поблескивал вывернутым красным веком. Именно такого человека подмывало прозвать Окунем. Второй обретался за спиной главаря, вертя в руках короткий ножик с тонким лезвием. Опасение вызывала их численность — вряд ли шайка состоит всего из двоих.

Окунь ловко покатал монету по пальцам и прогнусавил:

— Потерял чего, уважаемый? Мож помочь? Добрые люди должны помогать друг другу.

— Ага, помогать, — поддакнул сзади второй бандит.

— Ты спрашивай, не тушуйся.

— Ага, не тушуйся.

Тревога Капитана частично улеглась. Он ощутил лёгкий порыв ветра, принёсший запах рыбы, жареного лука и свежеобтёсанных досок. На потемневшем небе обозначился нечёткий облик луны.

— Ну так чё, дядя, помощь нужна?

— Ага, помощь?

— Нужна, — спокойно ответил Капитан. — Я ищу мальчика. Четырнадцати лет, веснушчатый, худой.

Подкинув и снова словив монетку, Окунь ощерил рот с двумя рядами жёлтых зубов:

— Так устроим. Есть такой. Пять серебряных.

— Ага, серебряных.

— Идёт, — Капитан отцепил тугой кошель и бросил его вожаку. Окунь поймал его одной рукой, а следом словил горлом и остриё дирка.

Подельник среагировал молниеносно и метнул нож. Усиленная Оплотом реакция заставила Капитана податься влево, уклоняясь от броска. Прыгнув вперёд, он отразил встречный выпад и кольнул мечом в грудь. Противник сдавленно захрипел и осел на землю.

В районе окон второго этажа послышалось какое-то шевеление. Недолго думая, Капитан прильнул к каменному цоколю и согнулся пополам. Над головой просвистела стрела, ткнулась в деревянный настил позади. Усиленная Оплотом реакция оказались очень кстати.

Одним длинным прыжком Капитан оказался у входной двери и шибанул в неё плечом. Внутри что-то задребезжало, донёсся звук бьющейся посуды. Последовал новый толчок, но засов не поддавался.

«Удачи тут, очевидно, не дождёшься».

Держась впритирку к стене, Капитан проскочил к углу и на ходу вытянул дирк из горла Окуня. Между домами виднелся совсем крохотный проход, и телу протиснуться в него удалось с большим трудом. Мало-мальски полному человеку здесь вообще делать было нечего.

Через полтора десятка уверенных боковых шагов взгляду открылся неприглядный на вид задний двор. Куча гниловатых дров, туалет, выгребная яма, противное зловоние.

Как и предполагалось, задняя дверь выглядела значительно более хлипкой. Капитан разбежался и налетел на неё всем весом. Задвижка звякнула, выдирая гвозди, дверь распахнулась. Он кубарем вкатился внутрь, вскочил. Небольшая кухонька со столом и табуретками, остатки еды, вторая дверь. Капитан схватился за ручку и потянул на себя, готовясь отпрыгнуть вбок при любой опасности.

Прихожая пребывала в запустении, близ входной двери валялись черепки разбитого кувшина.

На лестнице слева раздались чётко различимые шаги. Стуча каблуками сапог, по ступенькам торопливо сбегал мужчина с коротким кинжалом в руке.

Капитан схватил бегущего за лодыжку и рванул на себя. Оставшуюся часть пути вниз бандит проделал кувырком. Прекратив катиться у входной двери, он с кряхтением попробовал встать, попутно шаря рукой в поисках выроненного кинжала. Не давая сопернику очухаться, Капитан подскочил к нему вплотную и с силой вмазал ногой по челюсти. Бандит сухо выдохнул и растянулся на полу. Кровь обильно засочилась из разбитого носа и губ.

Сзади на лестнице характерно щёлкнула тетива. Капитан опрометью метнулся на пол и перекатом ушёл вправо. Вскочил, развернулся. Меч остался лежать на полу, рука потянулась к засапожному кинжалу.

Присев между перилами, лучник смотрел на мишень с высоты второго этажа. На тетиву как раз легла вторая стрела.

В мгновение ока приняв решение, Капитан бросился к двери на кухню. Под ногами затрещали черепки. На скорости влетев туда, он резко остановился и прижался к косяку, дверь захлопнулась. Пальцами Капитан с наслаждением ощутил шероховатость рукоятки дирка, и уверенности прибавилось.

В доме установилась полная тишина. Из прихожей не слышалось ни единого звука, словно стрелок испарился. Усиленный Оплотом слух напрягся до боли, но всё равно ничего не удавалось различить. Даже лёгкий шорох не тревожил мирное безмолвие. Лишь сердце учащённо билось внутри, напоминая о тревожно тянущихся секундах. Лунный свет слабо проникал через запыленное окно кухни. Уборку здесь, похоже, не делали со времён Тощей войны.

В течение двух минут противник не предпринимал никаких действий. Выжидать на лестнице или в глубине второго этажа — тоже неплохая тактика. Капитан полностью обратился в слух и тем не менее едва не пропустил появление лучника со стороны заднего двора.

«Обошёл-таки, стервец».

Тетива вражеского лука хлопнула, и стрела устремилась к жертве. От неминуемой гибели спасла вовремя схваченная и выставленная табуретка. Наконечник с хрустом вошёл в толщу дерева.

Не выпуская «бытовой щит» из рук, Капитан ринулся на врага. Лучник выхватил новую стрелу из колчана, но выстрел прервала полетевшая вперёд табуретка. Противник вынужденно отступил в сторону и назад. Изделие местных ремесленников прошло мимо и с треском влетело в кучу дров, пара мелких поленьев отскочили к туалету.

Увидев быстрое приближение опасности, стрелок отбросил лук, и в руке его хищно сверкнуло лезвие кинжала. Клинок до боли напоминал родной дирк. Бандит осклабился и демонстративно перебросил кинжал из руки в руку.

— Ну давай, смелее! — одновременно с этим он делал приземистые боковые шаги, будто стелясь над землёй. — Убьёшь меня — и всё равно сдохнешь.

— Спасибо, я знаю, — процедил Капитан.

Пальцы его обвились мягким хватом вокруг рукоятки, и он атаковал первым. Остриё дирка пронеслось на расстоянии ладони от вражеского носа. Противник сделал шаг навстречу и махом ударил справа, целя в сердце. Капитан мгновенно отреагировал уклонением и полоснул соперника по груди боковым лучом. Бандит хрипло взревел и не раздумывая кинулся на обидчика. Клинок в течение пяти секунд с бешеной яростью рассекал воздух. В налитых кровью глазах горела злоба и желание убивать. Удар ногой по колену застал бандита врасплох, а следом в бок ему вонзился дирк.

Капитан оставил жертву слабо подёргиваться в луже крови и развернулся к дому. С окна второго этажа до земли свисала верёвка. Так стервец и обхитрил его.

Переживания за Эвоя нахлынули с новой силой. Паникующий бандит мог и прирезать парня. Сердце бешено стучало в груди, и лишь силы Оплота помогали справляться с волнением. Нечто внутри ясно говорило, что юноша жив, но тревога всё равно не проходила.

Капитан вернулся в дом и вбежал в прихожую. Под сапогами снова затрещали глиняные черепки. Отправленный в забытьё бандит так же неподвижно лежал у лестницы. Подобрав обронённый меч, Капитан поднялся на второй этаж и сразу направился к нужной двери. Странное ощущение помогло сделать безошибочный выбор.

Заперто.

Ключ удалось отыскать на поясе валяющегося без сознания бандита. Капитан взбежал по ступенькам и замер в нерешительности. Страшные картины растерзанного паренька всплывали в мыслях. При этом каждая новая выглядела страшнее предыдущей.

Ключ повернулся, дверь распахнулась.

Эвой сидел на полу, сжавшись в комок и обхватив колени руками. Мерзавцы даже не потрудились его связать, вместо этого запугали до полусмерти. Увидев Капитана, он радостно вскрикнул и повис у него на шее:

— Они… Я… К-к-когда… Они нож приставили… Сказали и меня, и вас убьют… Я пошёл с ними… Они…

— Я знаю, знаю, — Капитан успокаивающее похлопал его по спине. Сердце учащённо билось, но теперь уже от радости.

Они спустились на первый этаж и, открыв входную дверь, выбрались на улицу.

Небо окончательно налилось чернотой, ветерок раскачивал сушащееся на верёвках бельё, гладил прохладой по лицу. Улица пустовала. Возможно, кто-то и позвал стражу, но бравых вояк пока видно не было.

— Спешу поздравить вас с новой победой, — встреченный в харчевне симпатичный молодчик плавно оттолкнулся рукой от угла дома. Обойдя труп, он подошёл ближе и остановился в пяти шагах.

Только сейчас Капитан окончательно понял типаж смазливой внешности мужчины — восточный. Стрижка по местной моде и удачно подобранная одежда не могли до конца скрыть характерные черты кочевника.

Капитан положил руку на плечо Эвоя и шепнул:

— Быстро беги на постоялый двор. Он близко. Давай.

Паренёк на удивление не стал спорить, припустил вверх по улице.

В руке противника возник нож, но дирк Капитана рассёк воздух раньше. Соперник вынужденно прильнул к стене, пропуская лезвие, и это дало Эвою время немного отдалиться.

Шияр отличался неимоверной скоростью и проворством. Будь у него в левой руке вместо кинжала второй меч — он бы легко сошёл за Вирида. Бандиты, скорее всего, действовали по его указке.

Капитан бросил силы Оплота в ловкость и теперь отбивался на пределе возможностей. Он не надеялся выстоять против такого напора. С луком и на расстоянии он бы побеседовал с этим типом, а так приходилось всё время пятиться, изворачиваясь и блокируя нечеловечески стремительные выпады.

Двигаясь с запредельной скоростью, шияр, казалось, заполнял собой всю улицу. Капитан и так понимал, что ему теперь никуда не уйти, но увидев, как в ноге застрял метательный нож, уяснил это окончательно. Вот она, настоящая смерть — рядом, всего в одном шаге, вращает перед ним клинками.

Пусть. Не страшно. Эвой не пострадал.

Вскоре появилась предательская слабость. Капитан успел сделать нетвёрдый шаг назад, прежде чем рана в боку догнала его болью и швырнула на колени.

Произошедшее после выглядело сплошным бредом. Некто прохожий на Игниса образовался из ниоткуда. В стену дома напротив влетел предмет, разбился, вспыхнуло пламя. Недолго звенела сталь, затем звуки прекратились. Похоже, кто-то склонился над ним и попросил не выходить из Оплота; кто-то другой плакал и молил кого-то спасти. В голове нарастал непонятный шёпот, куда-то звал. Темнота вспыхивала яркими огнями, затухала, опять загоралась. Шум сменился тишиной, боль — лёгкостью. Наконец всё исчезло.