Глава 5

У хороших всадников падений больше.

(Поговорка кочевников)

Иссиня-чёрные тучи громоздились друг на друга, не оставив места звёздам. Дождь ложился мелкими штрихами на серые дома, дышал холодной влагой. Бушевавшие ещё днём во многих местах пожары утихли, и теперь Оплот Севера выглядел вполне обыденно, только стражников на стенах поубавилось, да и лица их поменялись.

Примечательная группа уверенно продвигалась по улице Основания к цитадели. Идущего в центре высокого, властного на вид человека с угловатым подбородком окружали шесть бойцов в тёмно-серых одеждах, ладони их покоились на рукоятках парных мечей за поясом.

Владетель перевёл взгляд на Луч Оплота, неизменно вырывающийся из вершины башни, и обратился к идущему справа главе Виридов:

— Думаешь, нам удастся?

Арид скосил глаза на предводителя, затем перевёл взор на светящийся поток и задумался.

Выдубленная неудержимыми ветрами кожа выдавала в статном воине жителя бескрайних степных просторов, где человеку всё время суждено испытывать на себе капризы природы. Смолистого цвета волосы казались ещё более тёмными в окружающем сумраке, а жёсткий, колючий взгляд никогда не теплел.

— Должно получиться, — уверенно изрёк Арид. — Иначе наша победа здесь будет неполной.

Владетель кивнул и остановился у развороченных ворот цитадели.

Толстенные дубовые створки, укреплённые железными листами, теперь выглядели жалко. Металл покорёжился, во многих местах разошёлся, крупные щепки валялись под ногами, а мелкие ветер с шелестом подхватывал и швырял на гранитные блоки стен. Повсюду виднелась не засыхающая из-за моросящего дождя кровь; сломанные стрелы, копья и щиты валялись вокруг входа, тела же оттащили к дальнему складу несколько часов назад.

Предводитель степняков прикоснулся к изувеченным створкам, кожа его ощутила холод и тоску металла:

— В чём их беда, как ты думаешь?

Арид пнул валяющуюся рядом сломанную пику.

— Они верят в нерушимость. Считают, что есть нечто неподвластное разрушению и времени. В действительности же можно смести любую преграду. Они не видели, как песок поглощает целые селения или как ветер обращает в руины сотни жилищ.

Владетель прекратил поглаживать искорёженные ворота.

— Верно. Но они продолжают верить в Оплот. Веру я и хочу у них забрать. Без неё они станут ничем… Идём.

Вся группа вошла внутрь, и закрученная спиралью лестница привела их на верхний ярус.

Тощий старик медленно ходил кругами вокруг уносящегося ввысь Луча Оплота. Так как глаза учёного мужа не выносили яркого света, большинство факелов притушили, и от этого белые камни стен просторного зала казались тускловатыми. Морщинистая рука старика раз за разом ныряла в ярко-золотистый поток Луча, пересохшие губы при этом беззвучно шевелились.

— Что скажешь, Халин? — спросил подошедший Владетель.

Остроносое недовольное лицо повернулось на голос, и седовласый проворчал:

— Не знаю, не знаю. Закрыть его не получается, свет проходит сквозь всё. Дырка в своде вообще непонятно зачем. Я пробовал и огонь, и песок… Всё без толку.

Арид в три шага встал подле Владетеля.

— Фуро говорил, что только Луч Первого Оплота нельзя уничтожить. Созданные же Братьями Лучи — можно.

Халин искривил губы в ядовитой улыбке:

— Может он растолковал как? Или ты сам хочешь попробовать?

Согнутая в локте рука Владетеля взметнулась ладонью кверху:

— Каждый в нашем мире делает свою работу. Арид говорит то, что известно каждому из нас. Воля Фуро — выше наших желаний. Луч можно уничтожить, и так будет. Ты прочитал все труды, какие у нас были. Получил все ответы от Мастеров, пока восемь долгих лет жил здесь. Узнал их ритуалы и тайны. Мы истратили сотни золотых монет, чтобы помочь тебе называться Мастером. Не говори мне, что всё это было впустую.

Халин судорожно сглотнул и пригладил рубаху на груди:

— Дайте мне время. Я попробую несколько новых идей.

— У тебя есть время, но оно не бесконечно. Помни об этом.

Владетель развернулся и увёл с собой Виридов.

Навстречу им по лестнице прыжками нёсся тяжело дышащий шияр. Лицо его блестело от пота, факелы на стенах освещали запылившуюся, порванную в нескольких местах одежду. Подбежав вплотную, он склонился в знак почтения:

— Хранитель и двое Стылых. Мы не можем с ними справиться.

Взгляд Арида стал предельно колючим и пронизывающим, скулы напряглись:

— Как не можете?

Кочевник сделал три частых вдоха-выдоха:

— Они забаррикадировались в покое Хранителя и держатся.

— Я ведь послал к вам одного из лучших Виридов…

— Он мёртв, как и три шияра, что были с ним. Мы… не решаемся туда входить.

Арид на секунду закрыл глаза и с шумом выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Я думаю, — веско проговорил Владетель, — тебе надо вмешаться.

Арид кивнул и, оставив подчинённых с предводителем кочевников, спустился на один ярус.

Перед закрытой дверью покоя Хранителя столпились сразу восемь шияров. Усталые лица говорили о многочасовой схватке, одежда пребывала в жалком состоянии, на щеках виднелись кровоподтёки. Таранное бревно лежало у их ног, возле стены валялись тела двух степняков и одного стражника цитадели. Пол усеивали обломки стрел, сломанный лук и куски щита.

При виде главы Виридов солдаты подобрались, в глазах их читалось уважение, сдобренное налётом опасения.

Арид развернулся к переступающему с ноги на ногу шияру:

— Вы выяснили их источники Оплота?

— Мы не до конца уверены, но с ними два пса. Думаю, это они.

Стылые сопротивлялись уже больше суток, отбивая периодические наскоки простых воинов, шияров — и даже умелого Вирида смогли одолеть. Это неминуемо вызывает уважение, но также приводит к крайнему измождению. Атаки они ожидают в любую минуту, но всё время в Оплоте не сидят — так и до смерти от перенапряжения недалеко.

— Скольких вы хотите взять с собой? — угодливо прозвучал вопрос шияра.

— Ни одного. Расчистите мне путь и не суйтесь.

Двумя наклонами головы Арид аккуратно размял шею и потряс руками, освобождая их от напряжения. Сделал медленный вдох, и сознание рывком ухнуло в Уш-вир. В глазах закружились лилово-коричневые вихри, тело ощущалось буквально невесомым, каждое движение давалось с потрясающей лёгкостью. Мир вокруг стал вялотекущим, а действия готовящихся рядом шияров несуразно замедлились.

Короткий кивок отправил заждавшихся воинов вперёд, и массивный таран с треском влетел в доски. Обитая бронзовыми полосками дверь верхнего покоя отличалась прочностью, но её засов легко исчез в туче обломков, а сама дубовая преграда, соскочив с петель, грохнулась в проём.

Будучи настоящим Сыном Ветра, Арид ураганом ворвался в помещение, видя как соперники безнадёжно отстают со своим драгоценным Оплотом. Опустошённые долгими часами сражений, измотанные откатами Стылые не сразу среагировали на появление настолько серьёзной опасности. Двуручники начали медленно поворачиваться в сторону Арина, но это теперь не имело никакого значения.

По комнате пронеслись серебристые росчерки, и два ножа впились в бока животных. Оба пса взвизгнули и закувыркались по каменному полу. Арид метнулся между врагами, на ходу высвобождая мечи из ножен. Парные клинки завращались сверкающей вьюгой, со звоном оттолкнули эспадон одного Стылого, потом другого, посыпались искры. Руки и ноги его перетекали из одного положения в другое подобно стремительному потоку огромного водопада. Скользнув вперёд и чуть в сторону, он перехватил одним мечом мучительно зарождающийся восходящий удар. Жёсткий взгляд его впился в глаза жертвы, и второй клинок на полтора пальца вошёл в бедро Стылого. Повторный удар перерезал сухожилия на этой же ноге, и солдат рухнул, окропляя пол кровью. Псы ещё дышали, поэтому малая часть сил Оплота пребывала с защитниками крепости. Приглушать боль они могли, но стоять с перерезанным сухожилием нельзя.

Несмотря на частично усиленную реакцию, действия противника расплывались перед глазами второго Стылого смазанным пятном. Скорость врага не позволяла вовремя отбивать удары, не говоря уже о полноценной контратаке. Только бехтерец пока ещё спасал от мгновенной смерти. Призывая все возможные силы Оплота, командир Стылых попытался отчаянным приёмом «полумесяц» хотя бы задеть вёрткого соперника. Однако в том месте Вирида уже не было.

Защитник крепости с трудом успел блокировать ответный выпад и в следующий миг почувствовал, как второй меч Арида врезался в правый бок. Доспех выдержал, но пластины и кольца разошлись. Стальной отблеск метнулся слева направо, лезвие влетело в то же место, и Стылый повалился навзничь, обильно разбрасывая вокруг алые капли. Глаза упёрлись в каменный полоток, кожа на лице ощутила освежающий ток воздуха из открытого окна, и командиру лучших бойцов Оплота стало легче. Лёжа на взмокшем полу, он ощущал как жизнь толчками покидает тело.

Тем временем первый Стылый с перерезанным сухожилием умудрился встать. Тело его шаталось на одной ноге, вторая, с неестественно обвисшей стопой, выглядела куском старой тряпки. Он сделал два натужных прыжка к окну и прижался спиной к стене. Воин прекрасно понимал свою обречённость, в глазах проглядывали тоска, боль и усталость.

Рывком стряхнув капли крови с мечей, Сын Ветра бросил тело вперёд и нырнул под неловко выставленный двуручник. Остриё его меча со скоростью стрелы вонзилось в живот соперника, пробив и бехтерец, и стёганку. Стылый склонился книзу и, выронив эспадон, заскользил рукой по мокрому от крови полу. Умер он не сразу, а после десяти секунд мелких судорог.

С брезгливым выражением на лице Арид развернулся к последнему выжившему свидетелю драмы.

— Что это ты не пытаешься спалить мне мозги, а, Хранитель? Силы подрастратил? Жаль, жаль. Я думаю, тебе будет интересно узнать, что вас предал один из Мастеров. Хотя не будем удивляться, предавать вас ещё Братья научили.

Хранитель безмолвно замер у дальней стены и неотрывно глядел на пейзаж за окном. Сгущающийся вечерний сумрак обволакивал крыши зданий, мелкий дождь размывал очертания горизонта — мир казался потухшим, блёклым, неживым. Что есть вера, если она не помогает спокойно смотреть в лицо смерти?

Металл сверкнул в свете трёх настенных факелов, Хранитель сдавленно охнул и уткнулся подбородком в грудь. Рот его широко открылся, и ему захотелось вдохнуть весь осенний воздух, какой только есть в северном крае. Собрав остатки сил, он поднял голову и уставился в окрашенные лилово-коричневыми бурями глаза своего убийцы. В следующую секунду ночь заполнила сознание изнутри, ноги подкосились, камни пола показались горячими.

Беззвучно подойдя, Арид наклонился к самому уху ускользающего в бездну Хранителя и прошептал:

— Передавай привет Ранду и Чейнишу от Фуро.

Вернув сознание в русло привычного восприятия мира, глава Виридов вытер забрызганный кровью носок сапога о штаны старика и вышел в коридор.

Сгрудившиеся у входа шияры глазели с нескрываемым восхищением.

— Уберитесь тут, — сурово велел Арид. — Стылых похороните. Они держались до конца. Это достойно уважения… Знаете, почему многие из вас не могут стать Виридами? Вы слишком самоуверенны. Думаете, скорость и вёрткость Уш-вира дают неуязвимость? Это не так. Подумайте над этим.

Каждый степняк мечтал стать шияром, а каждый шияр мечтал стать Виридом. Никто из них до конца не понимал, по какому принципу производится отбор, но ни один так и не осмелился спросить или поставить под сомнение выбор самого сильного бойца востока.

Глава Виридов сбежал по лестнице на четвёртый ярус и вошёл в овальный зал приёмов.

Обширное помещение заполняли группы степняков — Виридов, шияров, простых кочевников — и нордов. Многие северяне жевали раздобытое в крепости жареное мясо, шумно отрыгивали, спорили между собой. В воздухе висел тягостный смрад немытых тел, конского пота и винного перегара.

Владетель стоял подле трёх массивных кресел и беседовал с предводителем одного из кланов севера. Невысокий, сбитый норд, казалось, вообще не имел шеи и покрытая слипшимися светлыми прядями голова располагалась прямо на плечах. Секира пребывала в ременной петле на поясе, по обе стороны от воина застыли двое нордов помоложе, внешностью похожие на вожака — сыновья.

— Мы не спорим с этим. Вы получаете все земли до Поющих гор, — на северном наречии Владетель говорил вполне сносно, благо в делах с нордами богатый словарный запас не требовался.

— Они были нашими, они наши! Эти ничтожные южане припёрлись сюда, построили свои крепости.

— Но теперь-то всё будет как раньше.

Изрытая шрамами физиономия норда затвердела, глаза прищурились:

— Так почему вы не уходите?

— Нам надо кое-что закончить и мы немедля пойдём дальше. Пока можете заняться мелкими селениями. Тут вам есть где развернуться.

Хмыкнув, северянин зарылся мясистыми пальцами в немытые волосы:

— А с другими тремя крепостями что? Их также надо смести, чтобы только снег на том месте остался. Стоптать!

— Тут мы вам не поможем. У нас договор только относительно Оплота Севера. Другие крепости нас не интересуют.

— Это как же?! Мы так долго ждали, как вы просили. За целый год ни одного раза не сунулись к ним. Мои воины готовы были взбунтоваться. Теперь ты мне говоришь, что другие крепости останутся.

Сохраняя на лице маску бесстрастности, Владетель наклонился ближе к норду:

— Захватывайте их. Мы вам не мешаем. Или вы ждёте, что мои шияры и туда проберутся и откроют вам ворота?

Верхняя губа северянина задёргалась, обнажая жёлтые зубы, жилы на руке напряглись. Двое сыновей теснее придвинулись к отцу.

Арид занял место по левую руку от предводителя кочевников.

— Злость уместна лишь на поле боя. В другое время нужен разум.

Взгляд северянина перескочил на подошедшего, и лицо вождя разгладилось.

— Ты сильный воин. Я видел тебя у западной башни, — он с силой впечатал кулак в раскрытую ладонь. — Хорошо. Потом договорим.

Все трое развернулись, обдав собеседников запахам пота, и тяжёлой походкой прошествовали к большой группе нордов, смеющихся в противоположном углу.

Владетель медленно потёр пальцы левой руки друг о друга, словно согревая их:

— Наверху всё благополучно?

— Да, — ответил Арид, мельком глянув на сапоги. Крови не осталось. Хорошо.

— То есть мы закончили со всеми Мастерами?

— Сейчас уточним, — глава Виридов жестом подозвал стоящего неподалёку кочевника. — Унур, все Мастера оставили этот мир?

— Нет.

Бровь Арида поползла вверх:

— Поясни.

Унур переступил с ноги на ногу и облизнул верхнюю губу:

— При штурме восточной башни небольшой группе удалось уйти. Там пара воинов Оплота и один Мастер. Мы были заняты прорывом с юга, не смогли отправить погоню.

Владетель опустился в кресло и упёр кулак в подбородок:

— С этим надо разобраться. Меня не сильно беспокоит, что они могут известить Оплот Запада. Но живые осколки этого Оплота нам не нужны. Как далеко они могли уйти?

— Лошадей у них нет, — поспешно отозвался Унур, подавляя признаки волнения на лице. — Они движутся либо к одной из крепостей, либо к одному из перевалов.

— Думаю, я смогу ими заняться! — донёсся справа голос, и все дружно обернулись к грациозно плывущей по залу молодой женщине.

Движения её завораживали, парные же клинки за поясом вызывали настороженность. Лицо, наполненное суровой красотой, природа наделила безупречными чертами, а ладное телосложение могло вызвать зависть даже у совсем молоденьких девушек. Тёмные как ночь волосы, частично собранные в три косички, струились по спине, ниспадая почти до пояса. Облегающая одежда подчёркивала точёную фигуру и роскошные очертания груди. На долгую минуту взоры всех присутствующих оказались прикованными к единственной женщине-Вириду.

Достигнув предводителя кочевников, Риса остановилась и упёрла руку в волнующий изгиб бедра:

— Так всё же, Владетель, могу я сделать это во славу Фуро? Мне и так досталась самая унылая работа при штурме.

Подёргав себя за бороду, стоящий неподалёку норд прохрипел:

— Что тут делает баба? Место бабы — в постели. Рубку для воинов.

Риса отправила сознание в Уш-вир и плавно развернулась к говорившему, глаза её сияли бордовыми вихрями. В четыре едва различимых скользящих шага она оказалась перед изумлённым северянином и с разгона вмазала ладонью по лицу. Голова норда дёрнулась назад, он оступился и неловко плюхнулся на мягкое место. Двое рядом стоящих бойцов клана Красных Лент бросили руки на секиры, по лицу их пробежала волна гнева, но благоразумие взяло верх, и они с трудом, но совладали с собой.

Скрестив руки на груди, Риса одарила плюющегося кровью северянина улыбкой, острой как клинок:

— Ты прав, уважаемый, место бабы — в постели. Войну оставим тем, кто умеет сражаться.

Находящиеся в зале шияры замерли с каменными лицами, всеми силами стараясь не засмеяться. Некоторые вспомнили собственные синяки, обретённые после аналогичных замечаний в адрес обманчиво беззащитной с виду женщины. Те, кто пустил в ход шаловливые руки, находились сейчас в другом месте, далеко.

— Да, это разумно. Риса займётся этим, — закончил размышлять предводитель кочевников. Он поглаживал большим пальцем угловатый подбородок и с интересом изучал окружающих.

— Владетель, — учтиво обратился Арид, — позволь мне прежде наедине переговорить с подчинённой.

— Воля твоя. Я не возражаю. Но медлить с преследованием не стоит.

— Я понял, — Арид взял под руку Рису и удалился из зала приёмов. Они вместе спустились на один ярус и закрылись в одной из комнат с гобеленами на стенах.

В камине с левой стороны потрескивал дрожащий огонь, пережёвывающий толстые поленья. Занавески трепались волнами при открытом настежь окне, с улицы тянуло прохладой и вечерней свежестью.

Арид подошёл к гобелену с изображением битвы у Двуликих холмов и указал на рисунок:

— Ассулт проиграл две войны с Корсией. Победил только в одной крупной битве, и то это им ничего толком не дало. Норды кричат, машут секирами, грабят поселения, но больше двух сотен лет не могут справиться с южанами. Мы в этом, казалось бы, простейшем штурме потеряли шестьдесят семь шияров и восьмерых Виридов. Полегло более тысячи простых бойцов.

Риса красовалась посреди зала, скрестив руки на груди, и равнодушно изучала гобелен. Плотно сжав яркие губы, она мотнула головой, и три тёмные косички покачнулись из стороны в сторону:

— Их ветер оплакал. Это война. Южане потеряли в три или даже в четыре раза больше людей.

Подойдя к камину, Арид присел на корточки и вытянул руки к огню:

— У западных казарм их было восемь сотен против трёх кланов севера и полутора тысяч наших воинов. Они держались всю ночь, пока мы не вмешались. Большинство воинов Оплота пали не под нашими клинками, а от полного истощения сил.

Убрав наползающую на глаза чёлку, Риса подошла к камину. Опустилась на пол, опёршись на колени и сев на собственные пятки. Изящные пальцы её мягко зарылись в густые волосы Арида, и она с нежностью в голосе спросила:

— Чего ты боишься?

Потеплевшее лицо Вирида, озарённое с одной стороны трепетным пламенем, повернулось к сестре:

— После смерти нашего отца у меня такое ощущение… как будто в жизни у меня остались только желание уничтожить Корсию и… ты. Если чего-то из этого не станет, я не смогу дальше. Просто не смогу. Это тогда буду не я.

Риса склонила голову на плечо брата и протянула руку к огню:

— Там только пара воинов Оплота и затравленный Мастер. Я ведь Вирид. Или мне и тебе надо доказывать, что я могу не только хлопать ресницами в присутствии мужчин? Что-то я подустала от этого.

Новый порыв ветра проник через открытое окно, принеся с собой прохладу и запах подступившей ночи.

Арид испустил долгий вздох и поправил кочергой откатившуюся головешку:

— Возьми сорок Теворских Горлорезов и троих Безмолвных как следопытов. Я прикажу дать вам двух вестовых птиц. Если они засядут в каком-то укреплённом месте — дай знать. Не надо малыми силами пытаться брать нахрапом укрепления.

Риса запрокинула голову и задержалась взглядом на гобелене победы Корсии во второй войне с Ассултом:

— Они проиграли первую войну с нами. Потеряли все восточные земли…

— Тогда они ещё не знали о нас. Они не были готовы. Но они учатся на своих ошибках. В войне Яростных пик мы мало чего добились.

Риса приложила указательный палец к устам брата, призывая его замолчать:

— Они и до сих пор не знают, кто мы. Мастера никогда не расскажут им, кем на самом деле был Фуро… Я не умаляю силу Стылых и прочих, но вся их вера пустая. Ты знаешь это.

— Но они не знают, а потому верят. Догони их, но не забывай о стойкости воинов Оплота.

Риса грациозно выпрямилась и, чмокнув брата в щёку, исчезла за дверью.

Глава Виридов остался сидеть у огня, размышляя о пожирающей его изнутри пустоте. Ему страшно не хотелось думать о возможном падении Оплота Запада и всей Корсии. Что он тогда будет делать? К чему стремиться? Без противостояния жизнь утратит все краски и всю остроту. Фуро завещал им уничтожить Корсию, но что делать дальше — он забыл сказать.

Арид дождался пока прогорят остатки дров, неспешно поднялся на ноги и покинул комнату. Ворвавшийся на секунду сквозняк всколыхнул гобелен победы на стене и рассыпал пепел из камина по каменному полу.

Арид спустился на один ярус и проследовал по коридору в самый конец. Молодой шияр переминался близ остатков двери одной из комнат, лоб его покрывала испарина. Завидев главу Виридов, он шагнул навстречу и торопливо выпалил:

— Наставник, я готов!

— Волнуешься?

— Ну…

— Не переживай, всё будет хорошо. Край — это лишь промежуточный этап. Важный, правда. После него ты станешь настоящим Виридом. Через пару дней я буду приветствовать тебя в наших рядах. Но не забывай никогда мои наставления.

Шияр вымученно улыбнулся и замотал головой:

— Не забуду. Но… много слухов ходит, что не все выживают, и я…

Ладонь Арида мягко легла на плечо воспитанника:

— Не бойся. Тебе дадут особый напиток. Он поможет тебе преодолеть внутренние барьеры. Окончательно раскроет твои способности. Дальше ты сможешь бесконечно совершенствоваться. Станешь лучшим.

— Безудержный, а правда, что вы провели в муках преодоления три дня?

На Арида тут же нахлынули воспоминания о всей гамме пережитых тогда ощущений. Катаясь на жёсткой койке в горячем поту, выдирая клочья шерсти из одеяла, исторгая проклятья наставнику, он в те часы хотел перестать быть, исчезнуть, раствориться.

Вслух же он ровно проговорил:

— Нет, одну ночь. Другие два дня я приходил в себя. Отдыхал. Когда тебе будет совсем тяжело, постарайся вспомнить детство, лучшие мгновения. Это помогает. Перед началом нового приступа думай о том, что чем сильнее муки, тем большие способности ты в итоге обретёшь.

Они спустились ещё на один ярус и прошли по коридору к последней двери. Специальный Следящий за Краем уже находился здесь.

Тесную комнатушку предыдущие владельцы использовали как кладовку для факелов, старой посуды и прочих мелочей. Сейчас же в куцем помещении стоял лишь узкий топчан из грубо отёсанных досок, на нём — шерстяное одеяло и кувшин с водой.

— Когда будет совсем худо, делай маленький глоток, — посоветовал низкорослый пожилой Следящий. Голос его в крохотной комнатке звучал глухо и сдавленно.

Затравленный взгляд молодого шияра метнулся к наставнику, но последний лишь отрицательно помотал головой. От воды только хуже. Пить хочется всё больше, а жар — всё сильнее.

Воспитанник принял подрагивающими пальцами горько и пряно пахнущий напиток. Помялся в течение минуты, вертя его в руках, затем резким залпом выпил всё до дна. Скривился и вернул пустую чашу старику.

— Ложись и постарайся заснуть, — успокаивающе предложил Следящий. — Всё начнётся только ближе к утру.

Укрыв воспитанника шерстяным одеялом, Арид оставил его одного. Старик тотчас закрыл дверь и запер её на засов:

— Не переживай, я буду поблизости.

— Если ему будет совсем плохо — позовёшь меня.

— Конечно, — поспешно заверил Следящий, правильно истолковав жёсткий взгляд главы Виридов.

Арид развернулся и нос к носу столкнулся с Касумом. Глупая привычка использовать Уш-вир для незаметного подкрадывания раздражала страшно. Второй по силе Вирид кочевников давно метил на место непосредственного командира, но пока так и не смог добиться желаемого.

Касум с ехидной улыбкой отступил на шаг и указал на закрытую дверь:

— Думаешь, он справится?

— Уверен.

— Твой предыдущий не справился.

— Ты не мог бы говорить чуть потише? — закипая, попросил Арид. — Дверь не такая и толстая.

Касум вскинул ладони, горбоносое лицо его выражало раскаяние.

— Этот — справится, — отрезал глава Виридов. — Предыдущий был самовлюблённым болваном. Мечтал всех одолеть одним лёгким усилием. Этот другой. Он понял суть Уш-вира. Научился уважать силу врага, хорошо показал себя при штурме. Преодолеет Край и будет одним из лучших. Увидишь.

— Да я только за! Нам надо пополнить ряды. Мы ведь не хотим, чтобы все узнали, отчего погибли двое Виридов. Многие и так часто задаются вопросом, почему никто из нас не доживает до сорока.

— Наше с тобой время тоже подходит, — в отместку напомнил Арид. — Пусть потом другие думают — как, что и кому рассказывать.