Глава 3

Гилея стояла на краю обрыва и смотрела вдаль, готовясь прыгнуть.

Оранжево-жёлтый солнечный шар только-только оторвался от земли и начал подъём по небосклону. С каждой секундой воздух заметно накалялся, тепло доставалось и камням под её босыми ступнями. Пройдёт всего пару часов, и на таких открытых участках будет совершенно невозможно оставаться подолгу.

Гилея стояла на краю обрыва и смотрела вдаль…

В этом мире она сделала всего девятнадцать шагов и выглядела в точности по годам. Как и все бактунцы, она отличалась небольшим ростом, но лёгкая склонность к полноте выделяла её среди обычно худощавых представителей островного народа. Короткие светло-рыжие волосы, гибкое тело, лицо, дающее право считаться симпатичной — но не более того. Грудь широкой полосой стягивал стафион из тонкой кожи со шнуровкой, янтарного цвета юбка с отрезанным наискосок низом закрывала бёдра до середины и совершенно не стесняла движения.

Гилея стояла на краю обрыва и смотрела вдаль…

Она на секунду закрыла глаза и воззвала к богине всего прекрасного Бэллае. Казалось, покровительница ответила ей — внутреннее волнение улеглось, сердце забилось ровнее.

В следующую секунду Гилея резко оттолкнулась крепкими ногами и сиганула с утёса.

Более всего ей нравилась наивысшая точка перед началом падения, именно в ней был заключён весь смысл прыжка. Она широко раскинула руки в стороны, стараясь ухватиться за мимолётное мгновение невесомости, описала изящную дугу и устремилась вниз, встречая лицом воздушный поток. Казалось, она падает в совершенное никуда, в одно большое ничто. Полёт продолжался не более трёх секунд, но ей удалось растянуть его до бесконечности благодаря бурлящему в крови возбуждению. Вытянув руки в самый последний миг, Гилея сомкнула ладони и пронзила морскую поверхность, взметнув минимум брызг. Погружение быстро прекратилось, на полсекунды снова подарив ощущение невесомости, когда разум ещё не способен воспринимать новую реальность, а тело откликается с радостью; мысли сливаются с безбрежным морским простором, желание жить впрыскивается в каждую частичку. Разумная порция опасности и вызов, брошенный самой себе, давно стали пьянящим вином в жизни Гилеи.

Вынырнув, она легла на идущую мелкой рябью водную гладь, закрыв глаза и подставив лицо встающему солнцу. Море отдыхало в штиле, прозрачная вода дарила видимость на предельно возможное расстояние.

Вскоре Гилея уже стремительно плыла вдоль берега, периодически меняя стиль, ныряя, переворачиваясь в воде. Она выбралась на большой плоский камень, стряхнула со светло-рыжих волос остатки влаги. За прошедшие годы здесь уже изучен каждый бугорок, каждая малюсенькая ямочка.

Все звуки в округе глушил шум Грохочущего водопада. Река к этой оконечности острова сужалась в стремнину и неслась по каменистому руслу. Далее поток белой бурлящей воды срывался с утёса и низвергался прямо в Шаткое море, вскипая пеной на камнях, наполняя воздух густой водной пылью.

Под сопровождение привычного грохота Гилея приступила к выполнению обязательного для всех стратигов комплекса упражнений. Двигаться она старалась очень плавно, переходя от простых элементов к более сложным и уделяя особое внимание растяжке.

Культ хорошо развитого тела возник в Бактуне очень давно и стал неотъемлемой частью жизни каждого. Никто уже не сомневался, что ясный ум стратига не может сочетаться с дряблым телом. Все три касты старались держать себя в форме, только у ксангов упражнения носили сугубо военный характер, а идр выручала повседневная работа.

Гилея подступила как можно ближе к водопаду и, вытянув руки перед собой ладонями вверх, погрузила кисти в толстую косу потока. Тут же ощутила давление огромной массы воды и начала поднимать руки. Вытянулась в одну линию, убрала руки за спину и медленно шагнула левой ногой вперёд. Водный поток теперь обрушился ей на голову и плечи. Она плавно нагнулась, подбородок прильнул к колену, ладони опустились на скользкие камни. Посчитав упор достаточно устойчивым, Гилея села на продольный шпагат и коснулась щекой колена.

Шум водопада давно оглушил её, спина покраснела от ударов водного столба, при этом она находилась с самого края — никто не рисковал забираться в центр потока. Гилея закрыла глаза, затем выпрямилась и свела ладони над головой, как бы деля собой единый поток на две отдельные части.

Минута. Две. Три… Семь.

Проделав путь по воде до более пологого склона, Гилея забралась по вьющейся змейкой тропинке на гору и зашагала к виднеющемуся вдалеке скоплению домов.

Разбросанные повсюду лучи яркого солнца ослепляли. По склону уступами подымались террасы с возделанными оливами и виноградниками, из-за недавно прошедшего обильного дождя земля стала неровной от размывов и бугристой от комков глины; насекомые носились в воздухе под стрекот кузнечиков.

Вскоре вымощенная колотым камнем дорога побежала через тесное нагромождение приземистых домов и хозяйственных построек, возведённых из ракушечника или известняка. В окраинных кварталах бросалось в глаза обилие дробилок и прессов для оливок, приводимых в действие крепкими мужскими руками. Виднелись амбары, дюжие работники из касты идр ворошили кучи зерна, где-то кричал осёл, смутно слышалось точило. В тени некоторых домов сидели женщины с широкими мисками на коленях и просеивали чечевицу. Завидев Гилею, каждая из них наклоняла голову в знак почтения к представителю касты стратигов.

На небольшом открытом пространстве расположился скромный храм богини мести Кайпины. Звуки молотков и окрики чётко свидетельствовали об идущей полным ходом работе. Неделю назад жрецы сообщили о победе одной группы богов над другой в извечной войне за первенство. Теперь святилища проигравшей стороны спешно перестраивались, дабы поскорее можно было воздать хвалу победителям.

Бурчащий что-то себе под нос гончар нёс к стоящему неподалёку храму бога воды глиняную табличку, чем заставил Гилею невольно улыбнуться. Легко угадывались нацарапанные там слова: «Динакин, я пожертвовал тебе козу. Если в будущем ты не принесёшь мне удачи, так и знай — уйду к Сагалуту».

Кварталы идр закончились, дома теперь стояли не так тесно и казались более высокими. Часто попадались гимнастии, вокруг большинства из них упражнялись с копьями и щитами воины касты ксангов. Покрытые испариной тела блестели на солнце, а под загорелой кожей перекатывались тугие жгуты мышц.

Покидая военные кварталы, дорога поднималась выше, к домам стратигов, и Гилея свернула во внутренний двор одного из них. Небольшой, но ухоженный садик благоухал запахами пышно цветущих кустов олеандра. Прямо на дорожке в теньке развалился откормленный кот и слегка подёргивал хвостом во сне; паршивец привык, что его никогда не беспокоят, и даже хозяева предпочитали аккуратно переступать через любимца и подсовывать ему под нос мисочку с едой.

В доме царила атмосфера устоявшихся традиций. В длинный коридор выходили восемь комнат, полукруглое пространство справа было отведено под место поклонения богам; в углу красовалась порфировая ваза в пол человеческого роста, с изящной рифлёной крышечкой. Служанка из касты идр готовила еду, сладкозвучно напевая себе; с кухни вытекал запах жарящегося в оливковом масле тунца.

Отца Гилея застала в библиотеке за сортировкой пыльных свитков. Их он бережно доставал с полки, бегло просматривал и возвращал на место.

Тай-Валинес выглядел вполне молодцевато, и настоящий возраст его выдавали только крохотные морщинки, лучами разбегающиеся от глаз. Гордая осанка и чуть прохладный взор чётко говорили о принадлежности к касте стратигов. На людях в нём появлялась чопорность, для единственной же дочери он был просто любящим отцом.

— Снова прыгала?

— Да, ты же знаешь — я каждое утро прыгаю.

Валинес запихнул вглубь полки очередной свиток и смерил дочь укоризненным взглядом:

— От кого у тебя это сумасбродство? Уж точно не от меня. Заботиться от теле — долг каждого, но прыгать не обязательно. Так и шею свернуть недолго.

— Если бы я была мужчиной, ты бы так не говорил.

— Но ты не мужчина.

Гилея скрестила руки на груди, глаза её полнились вызовом:

— Не вижу причин, почему я не могу прыгать, а кто-то из мужчин может.

— Ещё и дерзит отцу. Прямо наказание богов, — Валинес попытался изобразить на лице суровость, но Гилея, почувствовав наигранность, широко улыбнулась, чем разоружила его окончательно.

Оставив в покое свитки, он подошёл к дочери и поцеловал её в лоб:

— Смотри у меня. Вот возьму и отшлёпаю.

— Да ты и в детстве меня не шлёпал, куда уж теперь.

— А начинать никогда не поздно.

Они прошли в соседнюю комнату и не спеша перекусили. Гилея налегала на жареную рыбу, а отец всё больше ел один хлеб, макая его в оливковое масло.

Сразу после еды они умостились в удобных креслах на веранде, прячась от прямых солнечных лучей и наслаждаясь ясным деньком.

— Что там интересного было вчера в Своде? — поинтересовалась Гилея.

— Всё то же. Хоть ты и не пришла, но мы выиграли тактическую игру.

— О-о-о, Модусы утёрли нос напыщенным Перикулам… Теперь у вас перевес?

— У «вас»? Ты тоже вроде как одна из Модусов?.. Особого перевеса это нам не дало. Вот если бы кто-то помог нам выиграть три-четыре игры подряд…

Гилея покосилась на отца, ожидая упрёка, но нашла его лицо неожиданно мягким. Он и не думал журить дочь за равнодушие к делам фракции, смотрел спокойно, гордо выпрямив спину в кресле.

— Скучно там с вами. Да и устала я ловить ненавидящие взгляды. Даже некоторые из Модусов смотрят на меня свысока. Желания быть с ними как-то не прибавляется.

— Приходи на ближайшую игру. Твой Кимон будет участвовать, — отец Гилеи недолюбливал её избранника, но в личную жизнь дочери всё же не вмешивался, предпочитая больше отмалчиваться, за что она была ему безмерно благодарна.

— Может и приду. Перед самыми выборами я поучаствую в одной… м-м-м… в двух играх. Раз я одна из Модусов.

Раз в шесть лет в Бактуне выбирали Великого стратига. Фракция победившего претендента получала неограниченную власть и распределяла все посты в государстве, включая всех триерархов. В этом году борьба выдалась особенно напряжённой, так как две самые влиятельные фракции, Модусы и Перикулы, были по-настоящему равны. Фракция же текущего Великого стратига, Астаты, лишилась практически всех надежд на победу. Давно ожидаемая новая война с ненавистным Ассултом так и не началась, и все касты обвиняли правящую верхушку в бездеятельности.

Меж тем на ведущей к дому дорожке послышались шаги, и Гилея увидела приближающегося к ним с вечно серьёзным видом Советника.

В произошедшей год назад незначительной стычке с триремой Ассулта он потерял правую руку до локтя, и теперь из короткого рукава лимонного цвета рубахи выглядывала уродливая культя. Законы Бактуна запрещали калекам занимать какие-либо посты в государстве, и он не мог более оставаться советником Великого стратига, но из глубокого уважения все продолжали его так звать. Советник никогда не выказывал отчаяния по поводу случившегося, хотя Гилея и без того понимала, какой это страшный удар для амбициозного стратига в самом расцвете сил.

— Тай-Валинес, тай-Гилея.

— Советник.

— Могу я украсть вашу дочь на небольшую прогулку к монументам?

— Да, конечно.

Гилея поднялась из кресла, и они неспешным шагом пошли в сторону северной оконечности острова.

Навстречу часто попадались спешащие по дороге работники виноградников. У подножия холма виднелись несколько домов, покосившихся от произошедшего два месяца назад небольшого землетрясения. Двое юношей из идр пытались сдвинуть с места четверых артачащихся ослов, нагруженных мешками с фисташками; детвора гонялась за ошалело голосящей курицей.

Советник утёр испарину со лба и небольших залысин:

— Мне думалось, я уговорил тебя участвовать в тактических играх.

— Да я и не отказываюсь. Но во всех участвовать, наверное, не буду.

— Это я уже понял, — узкое лицо Советника покрылось дружелюбными морщинками, но взгляд оставался твёрдым. — Молодому стратигу очень полезны тактические игры. Они хорошо развивают ум. А для нас — это всё.

— Мне с ними не очень интересно.

— Верю, слабые соперники вгоняют в скуку. Но я уладил всё с Великим стратигом. Отныне тебе будут давать только самых сильных соперников.

— Хорошо, — согласилась Гилея из желания поскорее закончить неприятный для неё разговор. — Я приду на следующую игру.

— Отлично. Хотел бы я верить в силу моего убеждения, но тут, очевидно, дело в другом. Подозреваю, решающим стало участие тай-Кимона. Думаю, отец сказал тебе, что он будет участвовать в следующий раз.

Проницательность Советника часто ставила её в тупик. Вот и сейчас она отвернулась в лёгком смущении.

Вскоре виноградники сменились холмистыми лугами, и опоясывающая склон дорога провела их мимо сгоревшего особняка Великого стратига, командовавшего флотом Бактуна в битве Горящей воды. После сокрушительного поражения пришедшие в неистовство толпы идр и ксангов хлынули к дому покончившего с собой стратига, убили его домочадцев и разнесли всё вокруг. Более того, перестала существовать целая фракция. Всегда подчиняющиеся касты тогда были в своём праве, и остановить их никто не пытался.

Прошло более пятидесяти лет, но следы пожара и разрушений чёрной незаживающей раной въелись в тело Отики: выжженная земля, остовы строений, чувствующийся и по сей день смрад мучительной смерти. В тени печальных руин особняка съёжились остатки беседки и колодца, задушенные ползучими растениями; между ними торчал высокий ствол обгорелой пинии, мёртвый и чёрный, как дёготь.

Здесь царствовал бог памяти Закарод, и никому не было позволено даже думать о застройке этого места. Какие бы поколения не пришли на смену живущим, все они должны помнить об ошибках предков и о цене, которую обязан уплатить за поражение каждый Великий стратиг.

— Кучка пепла, — изрёк Советник, озирая место старого пожарища. — Все жаждут отмщения, но никто пока не может предложить верной стратегии. Только обвиняют нас, Астатов, в бездеятельности. Пока мы не будем готовы, выступление равносильно самоубийству.

— А когда мы будем готовы?

— Скоро. Тут два вопроса: корабли и люди.

— Ну, стратигов у нас точно хватает, — заметила Гилея, прикрываясь рукой от солнца.

— Хватает бездарей, талантливых — единицы. Люди годами корпят над свитками, участвуют в сотне тактических игр, приносят жертвы богам… А тебе всё это дано изначально. Этим нельзя пренебрегать. Ты нужна Бактуну и ты это знаешь.

Не желая встречаться с Советником глазами, Гилея упёрлась взором в стелящуюся под ногами дорожку.

— Советник, в тактических играх я часто побеждаю только благодаря напыщенности соперников. Они ни во что меня не ставят. Гордыня губит их. Мол, дерзкой выскочке просто везёт. Они не делают выводов из своих поражений. С Ассултом такое не пройдёт. У меня нет настоящего опыта сражений.

— А у кого он есть? Мелкие стычки не в счёт. Со времён битвы Горящей воды у нас осталось только три десятков стариканов. Из них уже песок сыпется. Да и были они тогда простыми триерархами… Кроме того, мало кто сравнится с тобой в умении разворачивать мысленные карты, — Советник говорил с присущим ему спокойствием, и сдержанность его предотвратила её грубость.

Подобные разговоры у них происходили далеко не в первый раз, заставляя Гилею чувствовать себя неловко, словно её норовят пристыдить за недостаток любви к родной стране. Она злилась на Советника за чрезмерную настойчивость, и ей казалось, что все эти беседы крадут её молодость и счастье.

Вскоре они подошли к намеченной ими крайней точке прогулочного маршрута.

Выровненная и доведённая до совершенства руками сотен идр скала возвышалась на холме, окружённая десятком более скромных монументов Великих стратигов былых эпох. Когда планировалось возведение памятника, возникли горячие споры относительно внешнего вида Икилона. Никто не мог с уверенностью сказать, как именно выглядел выдающийся основатель Бактуна, поэтому решение пришлось искать в совершенно ином образе.

Из скалы на десяток шагов вперёд выступал нос корабля натуральной величины. Возникало ощущение, что из камня выныривает трирема: она показалась только частично пока, но вот-вот прямо сейчас появится целиком, и тогда люди смогут узреть замершего на корме Икилона — сурового, властного, строящего мысленную карту и обдумывающего стратегию победы.

Подымающаяся над палубой скала представала в виде паруса, выгнутого дыханием бога ветра Ивентала. Именно на парусе умелые мастера высекли шесть стратегических канонов, подаренных Икилоном. С тех пор каждый Великий стратиг после значимой победы в крупном сражении получал право добавить к этим канонам одну собственную мудрость, постигнутую им в бою.

Гилея долго рассматривала памятник, попутно собираясь с мыслями. Советник не отстанет от неё. Простое нежелание активно участвовать в жизни касты он не считал обоснованным отказом. Тонкому знатоку человеческой натуры нужна правда.

— Советник, мне… страшно. Возможно, я кажусь вам сильной, но я боюсь за свою жизнь.

— С чего вдруг?

У Гилеи слегка заныл низ живота, и она посчитала это проявлением смущения:

— Я боюсь, что те же Перикулы решатся на крайность. Нам всем нужна победа, но меньше всего стратигам нужна девчонка, которая посрамит их. Они никогда не примут меня в качестве лидера.

Советник вздохнул, неловко попытался опереться культей о нос каменной триремы, но тут же спохватился. Морщась, он отошёл на три шага от монумента. Прошедший год так и не помог ему до конца свыкнуться с жизнью без правой руки.

— Великим стратигом может быть и женщина. Наши законы не запрещают этого.

— Да? И почему тогда во все времена Великими стратигами были одни мужчины?.. Даже ксанги на меня косо поглядывают.

— Они уважают тебя.

— Правда? — брови Гилеи приподнялись. — То есть тысячи воинов готовы подчиняться немного склонной к полноте девятнадцатилетней девушке?.. Советник, не обижайте мой разум.

— Войди во фракцию Астатов. Великий стратиг сделает тебя советником. Это заставит всех тебя уважать.

— И какой в этом смысл? Выборы совсем скоро. Астаты их проиграют. А если победят Модусы, то даже из уважения к моему отцу никто советником меня не сделает. Про победу Перикулов я вообще молчу.

На ведущей к памятнику дорожке показался Кимон, в ярких штанах и украшенной каёмочным узором щегольской рубахе. При виде возлюбленного лицо Гилеи засветилось улыбкой, и она немедля бросилась к нему со всей прытью. Кимон, наверное, зашёл к ним домой, разузнал где её искать — и вот он здесь.

Каждый день без него казался ей каким-то незаконченным.

Советник проводил девушку долгим взглядом и снова воззрился на памятник Икилону. Времени остаётся всё меньше, а её непременно нужно убедить. Простые уговоры не помогают, однако он пока не исчерпал все возможности, ещё не все.