_12_

Отпустили нас только к концу смены, по моим ощущениям времени почти к команде «подъем». Вниз нас никто не проводил, просто затолкали в лифт и нажали на кнопку этажа. А я все прокручивал в голове подслушанный диалог и медленно закипал от наглости рядовых. Цзы’дарийцы такого демонстративного неуважения к командованию себе никогда не позволяли.

— Нашли дохляков, — недовольно буркнул Дин. — Пусть приходят на тренировку. Проверим, кто дохляк.

Он как масла в огонь подлил.

— Трусы. Только языками чесать. В нашем У…, — я запнулся, чуть было не сказав Училище, — Улье за такие слова про офицеров…

— В нашем тоже, — перебил Дин, — господ преторианцев уважают. Милостью Королевы назначены. Лучшие из лучших. Одноглазый Ян узнает — накажет. Жестоко накажет. Он уже знает. Господа преторианцы все видят и слышат. Ты в своем Улье еще не подумал — они уже знают.

Говорил васпа тихо, но твердо и с такой убежденностью, что в неотвратимость наказания верилось без сомнений. После явления офицеров на утреннем разводе даже самые жуткие истории о них я буду готов принять за истину.

Засохшую грязь с лица я кое-как отскреб, а форма смрадом от лохмотьев особо-то и не успела пропитаться. Раздетые нами шудры нашлись там же, где их оставили. Вернув лохмотья и развязав уродцев, мы с Дином спешно покинули катакомбы.

Вовремя, потому что в казарме все еще горело дежурное освещение. Выдохнув и кивнув на прощанье Дину, тут же исчезнувшему где-то в боковом ответвлении коридора, я заскользил вдоль стены. Надо срочно убрать тряпичный манекен и притворится спящим. Только бы дежурный не заметил. От страха противно ныл живот, а сердце билось в припадке тахикардии. Я почти на месте, еще немного.

Из темноты справа на меня напала тень, зажав рот и рванув на себя.

— Тихо, — шепнула тень голосом Тезона, — пятками по полу колотишь, как манекен на плацу избиваешь.

Я вырвался и возмущенно засопел, уставившись в полумраке на разведчика.

— Времени нет, мне надо обманку из койки убрать.

— У дежурных пересменка, — с нажимом сказал разведчик, — окно в пятнадцать-двадцать минут тишины.

— Они тебе свое расписание показали? — ядовито прошипел я.

— Копию прислали в трех экземплярах, — разведчик завелся и зачастил. — Вторую ночь за дежурными хвостом таскаюсь, пока ты в допросной спишь или шляешься неизвестно где. Чем занимался все это время?

Ох, не Тезону меня метелить, как молокососа ссаными тряпками по лицу. Даже номинальное лидерство в нашем микро-отряде не дает ему таких прав. Мы оба лейтенанты.

— В ангаре писал сообщение на днище вертолета, — зло ответил я, — извини, раньше тупого и уродливого шудру, в чьих грязных лохмотьях я там ошивался, из наряда не отпустили. Пришлось всю смену работать.

Гневную тираду я выдавал шепотом, то и дело косясь по сторонам. Заныкались мы с разведчиком в пустующей ячейке где-то далеко от основной массы спящих васпов. И пока наши голоса были единственными звуками в тишине. Говорят предрассветный сон самый крепкий. Очень на это надеюсь.

— Я уже собирался идти тебя разыскивать, — никак не мог успокоиться Тезон. — Какого холостого выстрела ты ничего не сказал? Собрались с васпой и ушли, я только тени и успел засечь. Взяли вас или не взяли? Может уже пора идти за трупом и подарочек папе в черный полиэтилен упаковывать?

— А ты за моего папу не переживай! За своего беспокойся! — я чуть было не сорвался, повысив голос. Ярость поднималась жаркой волной и туманила разум. Как же мне надоело это бесконечное напоминание. Нилот. Папенькин сынок. Генеральский приплод. Руки чесались придушить разведчика. Тезон заглянул мне в глаза и как-то сразу сник. Отступил на шаг назад в темноту и замолчал.

— Мой отец не жил с нами, — вдруг запинающимся голосом произнес разведчик, — приедет иногда на денек-другой, сунет матери подарки, а меня к тетке на всю ночь. Я так… погано себя чувствовал. Думал, как хорошо нилотам. Отец — великий воин. Огромный дом, толпа помощников, поваров, охранников, секретарей. Генерал, конечно, часто занят, но он хотя бы рядом.

Я закрыл лицо руками и дважды глубоко вздохнул. Извечный холод Улья пробирался под гимнастерку, замораживая тело и метя в самую душу. И как не стать зверем среди зверей?

— У меня было такое же детство, как у всех, — медленно заговорил я, — на восьмом цикле забрали от матери и я жил то в одном, то в другом Училище. Домик наш на горном материке в диких землях, на горе Светлой над самой западной пропастью. Далеко. Слишком далеко. Жили мы бедно, и мать не могла навещать меня. А генерал — всегда генерал. Ты отца хотя бы изредка видел, а меня воспитывала фотография на стене в казарме. Если бы не моя хулиганская выходка на девятнадцатом цикле, когда я всю ночь просидел в закрытом клубе, чтобы утром встретить отца до его выступления, так бы и не знал, как Наилий Орхитус Лар вживую выглядит.

Тезон вздохнул и, болезненно морщась, потер лоб.

— Дарион, — уронил он первое слово, — извини за генеральского сынка. Не знал я.

— Забыли, — кивнул я в ответ. — В следующий раз никуда не уйду не предупредив.

— Получилось хоть? — все еще тихо и подавлено спросил Тезон.

— Да, Дин рисовал. Красиво и точно, будто всю жизнь по-цзы’дарийски пишет.

— Вопросов не задавал о надписи? Что, зачем? — разведчик включился в работу.

— Нет, — мотнул я головой, — Дин толковый.

— Мне он тоже показался адекватным, но осторожнее с ним, — напомнил Тезон, — не при нашей здесь миссии верить кому-то без оглядки. Рассказывай, что видел.

Я старался говорить быстро, коротко и по существу. Лишь подслушанный диалог рядовых пересказал максимально подробно. Тезон тоже удивился столь вольному отношению к руководству, но сказал, что так бывает.

— Расспроси Дина о преторианцах, — поручил мне лейтенант, — я думаю это личная гвардия Королевы. В других Ульях их просто нет, поэтому можешь не стесняясь выспрашивать подробности. Интересует распорядок дня, привычки, мелкие слабости. Думаю, рядовые утрировали про пьянки и гулянки, но общее впечатление некоторой неадекватности преторианцев нельзя выпускать из виду. Это могут быть наркотики. А любой наркоман — легкая добыча.

— Сомневаюсь, что наркотики, — скептически покривился я, — не станут офицеры на службе употреблять. Не вяжется с образом. Понимаешь?

— А что вяжется с образом? — спросил разведчик.

Хвала Удаче вокруг по-прежнему было тихо, но мы все равно между фразами тщательно прислушивались. С дисциплиной у васпов все в порядке, дежурный должен выйти на обход четко по графику.

— Не знаю пока. Я ж не мозговед и душегляд, — сказал и стало стыдно. Должен знать. Наверное.

— Шудры, коконы, неофиты, Королева, преторианцы, — размышлял вслух Тезон, ероша волосы, — не складывается общая картина, какой-то очень важной детали не хватает. Я могу допустить, что шудры — генетические мутанты, но тогда и Королева со всеми кладками и коконами тоже может быть мутантом. А при чем здесь вполне нормальные человеческие дети? Одно дикое предположение за другим, а истины не чувствуется.

— Как думаешь, мы успеем? — спросил я.

— Да, еще минут пять есть, — машинально ответил Тезон.

— Я про Королеву. Успеем мы увидеть её до экзамена?

Разведчик нахмурился, будто я оторвал его от размышлений о судьбах мира какой-то незначительной глупостью.

— Если не успеем, то будем сдавать экзамен, — твердо сказал лейтенант.

— А сдадим?

— Придется сдать, — наклонил голову Тезон, искоса смотря на меня, — теоретических занятий со сверхсложным техническим материалом у неофитов нет, а общая физическая подготовка, нормативы и даже парные и групповые поединки не должны стать проблемой.

— Хотелось бы и мне так думать, — нехотя улыбнулся я.

— Тебе пора, — кивнул мне за спину Тезон, — имитацию свою не ищи. Я убрал.

Какая забота, нет, ну какая забота. Подумал, а язык прикусил. Только отсалютовал шутливо и выскользнул из ячейки в коридор.