__3__

Пока управился с текучкой, пока с бойцами пообщался в штаб пришел последним. Тезон Тур уже сидел на моем месте слева от генерала и выглядел настолько довольным, будто только что в одиночку совершил выдающееся научное открытие, ну и заодно планету захватил.

— Опаздываешь, лейтенант, — недовольно проговорил Публий.

— Виноват, — я немедленно вскинул подбородок и вытянулся в струнку.

— Садись, — кивнул Наилий, — начинай, Тезон.

— То, что на снимках из космоса выглядело, как округлое блюдце на деле оказалось масштабным сооружением.

Планшет с развед-снимками снова пошел по рукам. Лейтенант Тур наизусть озвучивал цифры: высоту постройки, наибольший диаметр, предполагаемую глубину подземной части, но все это меркло по сравнению со снимками. Я уже видел реальную высоту тех деревьев. Так вот, постройка была еще выше. Гигантское веретено, наматывающее на себя облака. Фантазия сумасшедшего зодчего или причуда природы?

— Мы засекли две группы, — продолжал доклад Тезон, — в одной шестеро военных в форме и при знаках отличия. Вооружены огнестрельным оружием неизвестной нам системы.

— Они выглядят, как люди? — вдруг спросил Публий.

— Да, — смутился на мгновение Тезон. — Так точно, как люди.

— Генетическая мутация, не отразившаяся на внешнем облике особи. Это неплохо, — задумчиво произнес военврач.

Мы с Тезоном, не сговариваясь, уставились на Публия, но капитан молчал и не спешил объяснять, что он имел в виду.

— Снимки не очень четкие, — продолжил лейтенант Тур, — мы не смогли подойти достаточно близко. Не зная возможностей противника, безопасную зону лучше брать с запасом.

— Ну, ты лекций-то нам не читай о своей тяжелой работе, — оборвал его военврач. — Что я должен увидеть в этих горчичных пятнах?

— Мы засекли две группы, — как ни в чем не бывало продолжил лейтенант-разведчик, — во второй трое мертвых военных.

Публий буквально выхватил у меня из рук планшет и лихорадочно пролистывал фотографии. Я вытянул шею, рассматривая, что же так заинтересовало капитана. Трупы, судя по цвету кожи и другим характерным признакам, убитые не сию минуту. Горчичная форма продырявлена не хуже, чем на тренировочном манекене. Не одну обойму разрядили. И у каждого отрезана голова.

— Образцы? — военврач облизнул губы, а в глазах его зажглись огоньки азарта.

— Уже в лаборатории, — с видом триумфатора ответил Тезон.

— Обыскали? — спросил генерал.

Лейтенант коротко хмыкнул, дескать обижаете и начал доставать из карманов и выкладывать на стол упакованные в прозрачный полиэтилен: ножи, пистолеты, мешочек на завязках и карту местности. Да уж, не густо.

— А форма где? — спросил Наилий.

— Какая форма? — на холеном лице разведчика отразилось неподдельное изумление.

— Ну не моя же, — пожал плечами генерал, — горчичная форма с убитых где?

Тезон широко открыл рот и выпучил глаза, потом вскочил, как ужаленный и, вытянувшись в струнку, заорал:

— Виноват, Ваше Превосходство!

— Тихо, тихо, — поморщился Наилий, — пять минут тебе.

Лейтенант Тур достал рацию и со скоростью плазмомета начал отдавать приказы своей звезде, называя номера квадратов и озвучивая задачу.

А я сидел и старательно гримасничал, пытаясь прогнать с лица улыбку. Даже матерые волки когда-нибудь промахиваются.

— Постучаться бы к ним в гости, да посмотреть, как оно внутри устроено. А, Ваше Превосходство? — Публий не мог сидеть на стуле спокойно и не отрывал взгляда от снимков.

— Образцов тебе недостаточно? — недовольно спросил генерал.

— Нет, ты же знаешь, — настаивал военврач, — по слухам пересаженные гены принадлежали осам, а это социальные насекомые. Как я по трем трупам определю всю картину их общественного устройства?

— А ты хочешь её определять по нашим трупам? — парировал генерал. — Следуя твоим аналогиям, ты предлагаешь мне разворошить осиное гнездо. Да мы потратим недели на то, чтобы определить численность личного состава, состояние систем обороны но все будет бесполезным, потому что операция заведомо обречена на провал. Нет. Это исключено.

— А если и правда в гости? — тихо сказал Публий, выразительно смотря на генерала. — Надеть горчичную форму, сочинить легенду и туда?

— Это авантюра, — покачал головой генерал.

— Это, может быть, наш единственный шанс улететь с планеты с достойными результатами исследования.

Наилий глубоко задумался. Мне показалось, что от напряженности момента воздух в штабе прогрелся на несколько градусов. Я увидел как капелька пота стекла по виску притихшего Тезона. Как говорили наставники в Училище? Победителя от неудачника отличает только смелость принимаемых решений?

— Пойдут лейтенанты Тур и Лар, — наконец сказал генерал, — С нашей комплекцией нас могут принять только за подростков. Публий, я надеюсь, ты не забыл, как гонять молодняк. Мне нужно выражение искренней муки на этих двух сытых и довольных лицах.

Названные лица одновременно болезненно сглотнули слюну.

— Можете не сомневаться, Ваше Превосходство, будут выглядеть, как новобранцы в учебке, — сказал капитан и крайне нехорошо улыбнулся.

— Два дня на подготовку, — закончил генерал.

— Есть! — коротко ответил Публий.

***

Совещание в штабе снова затянулось до темноты. Из рассказа старой женщины в деревне и развед-снимков выжали все, что можно, но слишком много вопросов остались без ответов, и проснулся я на утро с тяжелой головой. Наскоро привел себя в порядок, предупредил сержанта, что он весь день за старшего и отправился к палатке Тезона. Вынырнул из неё разведчик невыспавшимся и злым. Еще бы, небось до утра ждал своих со злосчастной формой. Её ведь еще чистить надо и зашивать дыры. Хотя как не старайся выглядеть в итоге все равно будет скверно. Поднимут нас господа васпы на смех.

— Куда идем? — хмуро поинтересовался Тезон.

— Публий скинул координаты, — ответил я, доставая портативный спутниковый приемник.

— Какая забота, — проворчал Тур.

Площадку для тренировки специально выбрали вне зоны видимости моих дозорных. Своих разведчиков Тезон отправил на очередную вылазку. Не нужно бойцам видеть, как истязают их командиров.

Предрассветная тишина особенно чуткая. Даже редкие птицы в здешних краях спят и только наши шаги по сухой траве отсчитывают оставшиеся до восхода секунды. Еще не залило землю белым молоком тумана, а стена из медных стволов деревьев казалась сплошным антрацитовым монолитом. И холод. Самый неприятный холод чувствуется именно по утрам. Я поежился, пряча нос в ворот форменной крутки. Лейтенант-разведчик щеголял своим умением ориентироваться в темноте, а я просто шел за ним, стараясь не упускать из виду.

Публий уже ждал нас на поляне, заботливо разложив на текстильном полотне инструменты пытки. Посохи. Не учебные деревянные, а боевые металлические с выдвигающимися шипами на концах. Ящики с гранатами, которые мы будем тягать вместо гирь. И целый ворох ножей, стилетов, метательных кинжалов и другой радости любого инструктора по физподготовке.

— Только свел последние шрамы, — тихо захныкал Тезон, — перед девками стало не стыдно раздеваться, и вот опять.

— Я не понял, бойцы! — капитан был омерзительно бодр и весел, — Разделись до исподнего!

— Понеслась, — тихо пробормотал я, расстегивая куртку.

Светило достигло наивысшей точки и медленно покатилось к линии горизонта, а мы все еще потели на поляне. Прерываться капитан разрешал только на то, чтобы Тезон переговорил по рации со своими, а потом карусель пыток запускалась обратно. Разведчик от непомерных физических нагрузок проблевался первым, чем я был несказанно горд. Ни о каких приемах пищи и даже глотке воды не могло быть и речи и к вечеру меня исправно шатало и мутило, как в старые добрые времена. Соленый пот затекал в царапины от ножей и мелкие ранки, оставленные шипами посоха. Серьезных ран удалось избежать, но завтра меня ждал еще один день тренировки.

Наконец капитан сжалился над нами и разрешил идти обратно в лагерь. Только тут я до конца оценил подлинное коварство идеи уйти от посторонних глаз. До лагеря еще нужно было дойти. Из всей обратной дороги я запомнил только финальный аккорд — когда повалился лицом в разложенный спальник и счастливо отключился.

***

Утром искал в палатке воду, чтобы напиться, но потом мне стало стыдно. Вроде бы давно не кадет, а мальчишеское желание обмануть и схалтурить никуда не делось. Немытое после вчерашней тренировки тело добавляло красок дискомфорта и брезгливости в общую картину паршивости моего состояния. Мышцы болели так, что я боялся пошевелиться. Надеюсь, Тезону хотя бы вполовину так же плохо. Хотя не он, ни я никогда не позволим себе жалоб и стонов. Демонстрировать боль подобным образом — позор для воина.

На этот раз лейтенант Тур стоял на выходе из моей палатки.

— Публий ждет нас в медотсеке.

Медотсек на самом деле был еще одной палаткой, но иначе мы его просто не называли.

— Капитан решил перестать стесняться и вытянуть из нас жилы более привычным для него способом?

Лейтенант-разведчик в ответ лишь криво усмехнулся и жестом велел следовать за ним.

Сейчас медотсек больше напоминал лабораторию сумасшедшего ученого. Публий достал из черных ящиков чуть ли не все свое оборудование, и нам с лейтенантом Туром пришлось буквально продираться через эти высокотехнологические джунгли.

Военврач коротко ответил на наше приветствие и тут же взял в руки инъекционный пистолет.

— Вот такой у вас сегодня будет завтрак, мальчики. Коктейль «дохляк» по моему секретному рецепту.

Я молча закатал рукав и вытянул руку. Закончив инъекции, Публий достал машинку для сведения шрамов.

— Рано, не зарубцевались еще, — хмуро сказал Тезон.

— Я буду не убирать шрамы, а делать новые, — лукаво улыбнулся капитан, — плохо обыскиваешь трупы, разведка. Вчера, когда твои бойцы раздевали васпов, они обнаружили у каждого на груди клеймо с личным номером. Жгли, скорее всего, каленым железом.

Мы с разведчиком тревожно переглянулись.

— Я, конечно, за максимальную достоверность, — продолжал капитан, — но, боюсь, что свежее клеймо будет выглядеть подозрительно. А машинка может сымитировать старый, давно заживший шрам. Три личных номера убитых васпов генерал вчера отправил дешифровщикам, но они смогли выявить только общую закономерность. И дать рекомендации по выбору номера наугад. Мы решили присвоить вам номера двух убитых. Заучите наизусть их и номер погибшего командира.

— И много учить? — заинтересованно спросил я.

— Каждый номер восьмизначный, — с улыбкой ответил военврач.

— И на том спасибо, — кивнул Тезон.

После медотсека мы облачились в горчичную форму васпов. Ничего не скажу по поводу её удобства и практичности, из-за разницы в росте между людьми и цзы’дарийцами форма висела на мне старым, потрепанным мешком. И я воспринимал необычное обмундирование не более, чем бронетранспортер свой камуфляжный чехол. Вторая тренировка на поляне прошла в более щадящем режиме. Капитан отпустил нас раньше и о, чудо, убрал упражнение с метательными ножами. Хотя вкупе со вчерашним я уже начал ощущать приближение предела своих возможностей.

Вместо обеда сидели в штабе, сочиняя легенду. Голова моя нещадно пухла от всевозможных «а что будет, если?». В итоге все накрученные поначалу детали осыпались ворохом опавших листьев, оставив только необходимый минимум. Самая простая и наглая на первый взгляд легенда в итоге всегда оказывалась самой удачной.

Разведчики Тезона доложили, что засекли патруль и нас обоих тут же выпнули из штаба. Уходя я только и успел подумать, что зря не собрал в палатке личные вещи в мешок и не попрощался с отцом. Быть может, я видел генерала пятой армии Наилия Орхитуса Лара в последний раз. Забыть надо об этом. Срочно забыть.